Матвею тогда даже пришлось обращаться к друзьям по Чечне, чтобы помогли призвать к порядку зарвавшихся хозяев. Помогло. Расплющенный по стене охранник да сдвоенный удар ладонями по ушам генеральному директору — очень болезненно! — убедили руководство фирмы в ошибочности своих действий. Подкрепили это убеждение два развороченных компьютера — самого генерального и главного бухгалтера, хард-диски которых нашли себе новое пристанище в сумке одного из визитеров. «Они ж не отморозки какие, — угрюмо скалясь, сообщил он. — Они за справедливость. Вот изучат финансовые документы компании и точно скажут, кто прав, кто не прав в этом досадном расхождении во мнениях. А с ответом не замедлит явиться местный УБЭП, где служил один из «чеченцев».
УБЭП не явился, что, впрочем, стоило фирме-шакалу круглой суммы. Очень круглой — причитающуюся его жене «за обиду» часть они даже смогли вложить в ту самую строительную фирму.
Тем не менее это были разовые удачи, хотелось чего-то поосновательнее. Стабильной работы со стабильной зарплатой. Чтобы что-то капало на пенсию. Здоровьишко, опять же, требует. Незаметно подкатила старость. Уже не тянет к выпивке — нет в ней теперь того вкуса, как в юности. Да и чтобы заиграла она внутри, надо выпить очень много — и, значит, следующий день провести в тошноте и в ожидании мстительных протестов печени… Уже, честно говоря, и от женщин нет той радости, что в молодости… В общем, возраст подступил…
А стабилизация между тем происходила в стране, а не у него. Вокруг все меньше места находилось для самостоятельных, мелких строительных бригад, автосервисов в собственном гараже и одиночных продовольственных палаток, кормящих лишь хозяина и двух продавщиц с Украины. В городе все больше появлялось крупных фирм — и филиалов крупных фирм, — которые, впрочем, хорошо платили только своим высшим менеджерам. И требовались там не опытные, тертые в поиске собственного куска хлеба мужики, а образованные лощеные клерки. Выпускники вузов по специальностям, значения которых и со словарем не поймешь… Мерчендайзинг, м-мать!
Так что, когда его общие знакомые связали с Серебряковым — случайно практически, — он сразу согласился с предложением открыть здесь, в Смоленске, представительство фарфоровой фирмы. Работа была стабильной, постоянной. Доходы можно было надежно прогнозировать. И это была уже не палатка.
А дальше Матвей постепенно оброс и другими делами. Притулился к нему магазин автозапчастей — взял в нем долю. Открыл прилавок автосувениров. К сувенирам кое-какие заказчики от магазинов потянулись. В общем, можно жить!
Правда, пришлось уже по-серьезному — не мент с санврачом прикормленные — выходить в острый мир отношений с государством. Но постепенно и тут все наладилось. Друг из УБЭП помог. Отыскались общие знакомые — город-то небольшой, — с чиновниками сошлись, договорились об интересах…
И потому непонятен был Матвею вот этот вот «наезд» на трассе. Вот уж действительно — наезд! Но что ни думай, а надо биться, ибо налетчики не отставали.
На ста шестидесяти неизвестные понемногу начали снова настигать его. Это пока не страшно. На ста шестидесяти только дурак осмелится кого-либо зажимать — на такой скорости любое неверное движение может стоить жизни.
Он дал им себя нагнать. Правый автомобиль снова поравнялся с ним, задний подобрался почти под бампер. Сигналят. Матвей чуть придавливает педаль газа еще, дожидается, пока задний снова начинает его подпирать, и на мгновение прикасается к педали тормоза. Нет, не для того, чтобы остановиться — просто хорошо настроенная «лягушка» тут же зажигает красные фонари.
Водитель, что сзади, рефлекторно бьет по тормозам, и его начинает заносить. Некогда за ним наблюдать, Матвей только успевает заметить, как тот дергается, пытаясь удержать машину.
Теперь надо быстро рыскнуть чуть вправо, чтобы сбить с дороги второго. Маневр рискованный. Его стоит проводить тогда, когда у тебя наступает убыстрение сознания. Опытные водители, особенно автогонщики, знают, что такое бывает в критических ситуациях. Тогда ты соображаешь и реагируешь настолько быстро, что все вокруг кажется тебе замедленным.
Однако сейчас это спасительное чувство к Матвею не приходит. Все происходит так быстро, что руки сами дергают баранку туда-обратно. Его машина сваливается вправо и начинает ерзать по дороге — но держится, держится, держится, милая! Зато тот, что летел справа от него, — ему бы прямо держать, и он бы противника «сделал»! — тоже отваливает. Но резко, слишком резко. Слышится удаляющийся визг тормозов, хлопающий звук удара об ограждение трассы, и черный автомобиль замирает у обочины, подняв к небу мятую лысину капота. Второго выносит на разделительную полосу, и он нелепо прыгает по газону, круша свою подвеску и кроша зубы пассажиров…
Вот только Матвей рано радовался. Словно из воздуха — ведь не было же никого на трассе! — прямо перед ним материализовалась третья машина. И подставила ему левое крыло…
* * *Было еще несколько уже физических нападений на его дилеров. Всякий раз — по-разному. И системы снова на первый взгляд не было.
И в то же время система чувствовалась… И вела она к тому, что дела Серебрякова шли все хуже и хуже. Продажи по-прежнему падали.
Но один случай снял у Серебрякова все сомнения.
* * *Сергей Лодкин имел уникальный бизнес. По крайней мере, для Перми. Он торговал старинной радио— и звуковой аппаратурой. Конечно, лишь в известном смысле слова. Старинная для сего дня — это 70—80-е годы прошлого столетия. Тогда производители уже ведали, что такое транзисторы. И аппаратуру для широких слоев потребителей — Серега называл их «гражданскими» — выпускали сплошь на кремниевой основе. Но знатоки и тогда, и сейчас понимали прекрасно: такого звучания, какое дает качественный ламповый усилитель, не даст никакой транзисторный.
Для широкой публики, для гражданских, тут все было приемлемо. Мощность, широта, частоты. К тому же с возможностями чисто компьютерной обработки и улучшения звука. Для всех этих попсяр, за которых поет и играет именно компьютер, — самое то. Но настоящие музыканты, специалисты, мнения не меняли — настоящий звук идет только через лампы. Ламповые фильтры даже по объективным, природным, характеристикам давали лучшую полосность звука, чем более современные аналоги. Почему так происходило, сказать трудно. Сергей в этот вопрос глубоко не вдавался. Было, и все.
И Лодкин заказывал такую аппаратуру везде, где только мог. Отыскивал через Интернет, через базы данных музыкантов, через знатоков, через коллекционеров. У него самого была уже вполне солидная база данных, которая, по нынешним временам, сама становилась все более ценным товаром. Если бы он задумался о ее продаже.
Вот только бизнес это был длинный. И слишком дорогой. Сначала соответствующий аппарат надо было заказать. Чаще всего — в Америке. Там довольно бережно относились к подобного рода артефактам. И сохранилось их довольно много. Что, впрочем, не мешало им раздражающе уверенно дорожать: не в одной России специалисты знали цену ламповой аппаратуре.
Заказал — надо оплатить. Это не вопрос, для таких дел у Сергея была фирма-оператор, которая, собственно, и заключала контракты, и проводила платежи через границу. Проблемы начинались потом, когда заказ потихоньку добирался от Аппалачей до Урала, а все это время немалые деньги были выключены из оборота.
Затем — доставка, растаможка, проверка целостности товара. Тут возможны были всякие сюрпризы. Скажем, объявляет некий таможенный деятель, что аппаратура — военного назначения. Чем это грозит обороноспособности России, оставалось неясным, но крови выпить и нервов у него, у Сереги, вымотать по этому поводу — тут возможности необозримые. Тем более что обе стороны прекрасно сознают: речь идет всего лишь о «неформальной» торговой сделке строго между ними. И придирки одного, и упрямство другого всего лишь были плюсами и минусами в формировании цены. Цены выкупа товара. Хотя, впрочем, бывало, проходило и без всяких трений тоже.
Или, например, выяснялось, что некоторых деталей в аппаратуре не хватает. И было совершенно неясно, к кому по этому поводу обращаться. В спецификации есть, а по факту — нет! Американцы не поставили? Возможно, но не докажешь. По их бумагам все правильно. Почтовики руку приложили? Тоже не исключено, хотя пломбы все на месте. Таможня? А черт ее знает, может, и она. Только тоже ничего не докажешь. Да лучше и не доказывать. Правда, и маржу Сергей имел на этом тоже приличную. Потому, собственно, и держался за этот бизнес.
Но для гарантии от случайностей и неприятностей, да просто от нежданных потерь и пауз в доходах взялся он за параллельный бизнес. Через третьи руки, через приятелей столкнулся как-то с вопросом торговли фарфором. Точнее, кто-то был знаком с кем-то, к кому обратился московский поставщик с темой организовать в Перми магазин, чтобы тот входил в сеть дистрибьюторов данного товара. По сути, сказали, речь идет в перспективе о создании филиала московского производства.
Но для гарантии от случайностей и неприятностей, да просто от нежданных потерь и пауз в доходах взялся он за параллельный бизнес. Через третьи руки, через приятелей столкнулся как-то с вопросом торговли фарфором. Точнее, кто-то был знаком с кем-то, к кому обратился московский поставщик с темой организовать в Перми магазин, чтобы тот входил в сеть дистрибьюторов данного товара. По сути, сказали, речь идет в перспективе о создании филиала московского производства.
Лодкина в городе знали как человека предприимчивого и рискового, готового и способного ввязаться в новое дело, даже если оно попахивает авантюрой. А тут попахивало. Про фарфор Сергей знал только то, что он белый и бьется. Какой-то сервиз — точнее, его остатки — в доме был. Унаследованный еще от матери, которая в свое советское время, как и все интеллигенты, «вложила деньги» в столовый набор.
Да, еще знал Сергей, что в ГДР делали какой-то ценный сервиз под названием «Мадонна». Еще когда ГДР существовала, он как-то поехал туда по туристической путевке. И его поразило, как по прибытии в Дрезден, когда основная часть группы пошла на экскурсию в Дрезденскую галерею и «Грюнес Гевельбе»… где рассматривала великолепнейшие, чудеснейшие вещи, а часть теток чуть ли не с воем сорвалась с места и побежала в какую-то только им известную подворотню. И обратно в автобус они заявились кто с одним, а кто аж с двумя сервизами. Гордые и лучащиеся от удовольствия. Долго еще рассуждали, какое это удачное вложение денег и как дорого можно будет перепродать потом этот товар в Союзе.
Как бы то ни было, Сергей предложением заинтересовался. В принципе, магазин есть. Клиент у него по-своему тоже элитарный. Есть деньги на эпохальную аппаратуру — значит, жены найдут денег и на красивую посуду. А далее, размышлял Лодкин, можно будет действительно развернуться в эксклюзивного поставщика по точкам уже на местах. В тот же Челябинск, к примеру. В Пермь, к Роджеру. В Курган.
Такие перспективы обрисовал ему и поставщик, Виктор Серебряков, когда Серега приезжал к нему в Москву. Принимали воистину великолепно. Жалко, что после одной истории Лодкин был в завязке. Поскольку подчас выпить за компанию с Серебряковым хотелось нестерпимо. Где он только берет такие напитки?
И как застольный собеседник Виктор был великолепен. Неистощим на истории, на байки, на интересные темы. Вот уж никогда Сергей не думал, что ему будет интересно рассуждать о том, был или не был Большой взрыв, в результате которого якобы создана наша Вселенная… Или размышлять на тему, не является ли наш мир одной большой компьютерной игрой для неких запространственных… э-э… эгрегоров, которые, по сути, нами и управляют, как какой-нибудь любитель «Цивилизации-2»…
И в то же время впечатляла совершенно деловая хватка Серебрякова, его умение мгновенно перестраиваться с тем общих, забавных, на конкретный деловой лад. И предложения его были весьма приемлемы. Давал продукцию на реализацию. И полученные суммы готов был оставлять Сергею на развитие. В форме как бы беспроцентного кредита. До определенного уровня, разумеется, после которого надо было и погашать кредит, и делать перечисления. Процент, из которого должен работать Лодкин, был тоже бодрящим.
В результате Сергей подписал договор. Надо сказать, что работать с Серебряковым было неплохо. Партнер он, правда, жесткий. Дырки в отчетности вычислял мгновенно, и после пары попыток поиграть с цифрами Сергей зарекся это делать. Слава богу, удалось изобразить эти попытки как проколы бухгалтерии. Неизвестно, насколько в это поверил Серебряков, но внешне в его поведении ничего не изменилось. И когда он как-то заехал к ним в Пермь с контрольным визитом, то был все так же открыт и распахнут.
Так продолжалось года четыре. Бизнес наладился. Хотя, откровенно говоря, миллионером на нем Сергей не стал. Это было, пожалуй, и невозможно с тем объемом спроса, что мог обеспечить Урал. Товар все-таки «долгоиграющий». И хоть в последние годы благосостояние людей начало расти, что тут же отразилось на торговле, бурных взлетов ожидать было трудно. Но это был тот плавучий якорь, который стабилизировал весь Серегин бизнес. Когда заказы на аппаратуру заставляли себя ждать, на поверхности его поддерживал фарфор.
За это время Лодкин и в самом деле организовал дополнительные точки в Екатеринбурге и Челябинске, через которые сбывал определенные партии товара каждый месяц. При этом он тщательно берег свою независимость. Не от Серебрякова конкретно, а вообще. Серебряков пока еще не Билл Гейтс, чтобы гордо вывешивать на стенку грамотку с информацией, что ты являешься его эксклюзивным и полномочным дилером. Главное, что Лодкин таким по факту является. Без всякой грамотки. А дел у него может быть еще много и помимо торговли посудой. Та же аппаратура. То же партнерство с бывшей женой, которая нашла свои ходы к администрации и теперь издавала за ее деньги какие-то справочники и каталоги.
Он так и сказал Серебрякову, который как-то заикнулся на предмет, как бы Сереге войти в его дилерскую сеть напрямую. Дескать, юрлицо свое береги, сколько хочешь, антиквариатом своим торгуй, а мою продукцию реализуй через мою дочернюю фирму. Дескать, надежнее так. Все в одних руках, трудно будет со стороны подкопаться.
Лодкин тогда отказался наотрез. Хотя, собственно, никаких проблем в том, чтобы зарегистрировать и возглавить еще одну фирму, не было. Но он всегда был независим. Даже тогда, когда первым в городе открыл свой магазинчик электронной техники. И даже был тем самым эксклюзивным дилером «Филипса», каким сегодня стал для Серебрякова. С грамоткою.
* * *Тревожный сигнал пришел из Челябинска. Магазин, через который Лодкин сбывал фарфор, без объяснения причин разорвал с ним договор. Тамошние владельцы были даже готовы выплатить неустойку за преждевременное расторжение соглашения. Но настойчиво стояли на своем: «Этот товар нам невыгоден, забирайте».
В чем была подлинная суть демарша, Сергей выяснить так и не сумел. Буквально чуть ли не вчера все было еще нормально. Они созванивались с директором, тот доложил, что новую партию товара получил благополучно, уже выставил на прилавок, выразил, дипломатически говоря, готовность развивать дальнейшее сотрудничество… И практически вдруг, сразу, через ночь, переменил позицию на сто восемьдесят градусов! Сергею пришлось самому лететь в Челябинск, забирать товар, искать новую точку.
Директор магазина во время разговора то прятал глаза, то вдруг вел себя нагло-вдохновенно, заявляя, что всегда лишь мучился с этим фарфором, что продажи идут так себе, что на этом месте он развернет другой товар, который начнет приносить барыши куда большие и немедленно. Очевидно было, что за мужиком кто-то стоял, но было непонятно, кто.
Это выяснилось скоро. Когда однажды к Лодкину в офис вошли двое парней в хороших костюмах, очень интеллигентно попросились к директору, и в кабинете выложили без обиняков:
«Ты работаешь с Серебряковым. Бизнес у тебя, правда, маленький, кисленький. Но мы решили тебе помочь в развитии. У тебя ведь ООО? Позвони вот по этому телефону. Там тебе помогут перерегистрироваться в ЗАО. Чтобы мы могли вложиться в акции твоего магазина».
Внимательно и цепко смотрели ему в глаза, пока Сергей судорожно искал подходящий ответ на это предложение. Видимо, удовлетворившись произведенным впечатлением, более старший из посетителей продолжил:
«Уставной капитал мы тебе рекомендуем установить в размере ста тысяч. Долларов. Маловато, конечно, но больше ты пока не потянешь. Наша доля — пятьдесят один процент. Мы ее вносим немедленно, чтобы тебя ничего не задерживало с регистрацией. Вот…»
И на стол перед Лодкиным лег… червонец. Десять рублей.
Сергей страшно растерялся. Призыв поделиться был ясен. Сергей ожидал даже требования включить их человека в число работников фирмы, чтобы тот получал зарплату, значительно превышавшую все остальные, вместе взятые. Но такого вот откровенного и наглого отбора своего бизнеса он не ожидал никак.
«Мало», — сумел он лишь сказать пересохшими губами.
Посетители радостно согласились:
«Конечно! Мы тоже так думаем».
«Мы даже и на заседании правления это говорили», — нагло-сочувственно добавил младший.
«Но нас не послушали, — продолжил старший. — Поэтому придется тебе добавить недостающую сумму. Сам понимаешь, закон надо соблюдать. Так что вот тебе реквизиты, на которые ты перечислишь недостающую до пятидесяти одного процента сумму, а уж потом мы ее зачислим на счет АО».
Иными словами, у него отбирали бизнес и еще предлагали заплатить за это!
…Сергей не взял у них десятку. И не стал ничего делать. Вообще ничего. Только рассчитался с людьми и закрыл магазин.
И очень скоро остро пожалел об этом. Нет, утюгов на живот ему никто не ставил. Не те времена. Ему даже не угрожали. Просто позвонили и выразили сожаление, что он не пошел на сотрудничество.