Появился Макаров так же внезапно, как и пропал. Его мощный и гибкий торс без звука выскользнул между двух лиан прямо перед Таном. Слава показал пальцы: сначала все на обеих руках, потом еще один, и указал на погон – десять солдат и офицер. Тан поднял автомат и чуть не передернул затвор, ладно, Макаров успел вовремя положить на оружие руку.
Игорь достал с голени нож. И двинулся между лиан так же бесшумно, как и разведчик. Он знал, не глядя, что остальные последовали за ним. Для Тана так и осталось загадкой, как вторая четверка, что находилась по ту сторону тропы, уловила момент атаки. Но напали они одновременно. Только несколько секунд прошло, а на земле уже лежало десять мертвых вьетнамцев и потерявший сознание офицер. Офицера взял на себя Кордебалет, так и не доставший нож из ножен, – резкий и короткий удар левой сбоку в челюсть. Классический нокаут. Ситуация отработана на тренировках группы еще дома, и Шурик понял отведенную ему роль по одному взгляду и кивку Согрина. Кому, как не мастеру спорта по боксу, брать «языка».
Здесь же, на тропе, лежал еще один труп. Его добили тем одиночным выстрелом свои же. Солдат шел, должно быть, разведчиком – впереди других. Он был уже за поворотом и своим, по всей видимости, не виден, когда грохнул взрыв. Потому они и остались сначала живы. На лиану разведчик внимания – не тот глаз, что у капитана Тана, – не обратил, задел ее, мина разорвалась над головой. Его изрешетило мелкими осколками – в москитную сетку буквально превратило. Парень мучился, истекая кровью, и его пристрелили – закон войны.
Дальнейшее все происходило так же быстро, словно по команде, хотя Согрин и слова не произнес. За минуту трупы были убраны в сторону от тропы, свалены один на другой в муравейник, на корм прожорливым и злым местным насекомым. Кроме подорвавшегося. Разбрасывать трупы в разные стороны от тропы не рекомендуется. Вдвое увеличивается вероятность их обнаружения. Подорвавшийся пусть так и лежит. Взрыв могли слышать в стороне. Значит, надо звук материально оправдать. Кто знает, сколько тут еще таких же групп бродит. Сразу же замели наломанными опять же в стороне импровизированными вениками следы крови. Несколько сломанных веток вырезали под корень, чтобы не видно было следов свежего слома. Никто, появившийся сейчас здесь, не понял бы, что только что в этом месте произошла молниеносная и кровавая драма.
– Ты не перестарался? – спросил Согрин у Кордебалета, склонившегося над офицером.
– Живой…
Допрос, если бы затянулся, выбил бы их из графика движения, но провести его надо было обязательно, чтобы до конца выяснить ситуацию – случайный ли это отряд, есть ли еще воинские части в округе.
Шурик хлестал офицера ладошкой по щекам, нежно почти, совсем не по-боксерски. И привел его наконец-то в сознание. Видимо, маленькому вьетнамцу не доводилось еще встречаться с квалифицированными мастерами спорта, и удар был для него необычайно силен. И времени привыкнуть к таким ударам у него, понимали все, не осталось. Не отведено ему просто этого времени.
Офицер встал, держась мелкими ладошками за щеки, словно зубы у него ныли неимоверно.
– Ага… Поговорим… – выдвинулся вперед весьма крупногабаритный лейтенант Толик Сохно, благодаря злодейской внешности – таким уж мама родила – и сломанному в дополнение носу он в группе считался специалистом по допросам.
Спокойно и деловито лейтенант протянул руку с ножом и провел острейшим лезвием у офицера возле уха. Брызнула кровь, но ухо пока осталось на месте. Офицер схватился ладонью теперь уже за ухо, но по глазам стало понятно – он понял, что от него требуют и чем ему грозят. И испугался – штанина моментально намокла, и под офицером разлилась лужица. Согрин, не церемонясь, подтолкнул в спину Тана.
– Допрашивай сам. Я вьетнамский знаю хуже, чем ты русский… Кто они такие, куда шли, с какой целью?
Честно сказать, он вообще знал по-вьетнамски только несколько слов. Знал, но не умел их произнести, тембр голоса не совсем подходящий. И если пытался, сами вьетнамцы большей частью его не понимали.
Вьетнамские офицеры защебетали по-своему. Как две птицы перекликались. Отдельные слова Согрин все же с удовлетворением разобрал, но смысл разговора уловить все равно не смог.
– Он из отдельного полка военно-полевой жандармерии. Так они своих карателей зовут. Командир взвода. Квартируется здесь недалеко, в деревне. Утром им сообщили, что выбросился коммунистический десант. Десять парашютов. Взвод пошел на преследование тремя группами. Две группы должны загнать коммунистов на очень узкую тропу, а третья должна встречать их там в засаде. В каждой группе по десять человек.
Игорь раскрыл планшет-сумку офицера, совсем такую же, как и у офицеров советских. Под прозрачной пленкой подробнейшая карта района.
– Где квартируетесь?
Офицер показал.
– Где идет вторая группа и где засада?
Опять показал, и Игорь отметил красным карандашом, оказавшимся в этой же планшетке.
– Где базируется весь полк?
Вьетнамцы долго говорили, жестикулируя, наконец Тан перевел:
– Как такового, полка вообще не существует. Есть отдельные роты и отдельные взводы, они располагаются по различным районам и входят в подчинение местной комендатуре.
– Где еще стоят гарнизоны?
– Поблизости нет, – перевел Тан.
– Как взвод осуществляет связь с полком?
– Рация у второй группы.
– Все, – коротко сказал Согрин и пошел по тропе в прежнем направлении.
Короткий вздох за спиной и булькающие звуки показали, что Сохно не случайно долго не убирал нож в ножны. Тропу за офицером быстро подчистили, так что Игорю дожидаться почти не пришлось…
Глава 6
Игорь оставил бомжа в бессознательном состоянии там же, в подъезде. Только оттащил на привычное место отдыха, за бетонную трубу мусоропровода, чтобы кто-то случайно не нашел его раньше времени, пока сам Игорь не уйдет достаточно далеко. Но и уходить тем не менее он пока не поспешил. Теперь уже спиной, по спецназовской привычке, прислушиваясь, чтобы не подпустить кого-то к себе сзади, он продолжил наблюдение за окнами квартиры Кордебалета.
Предстояло ждать. Но прождать так можно долго. А он слишком устал с дороги. И эта усталость давила на него больше, чем происшествие возле Бакала или чем неприятность с бомжом. Ну, хоть кто-то там, в квартире, пошевелится? Хоть кто-то пройдет во вторую комнату или на кухню воды попить? Должна же у человека быть жажда… Зайдите, зажгите свет… Хоть живого человека там увидеть бы и что-то понять…
Но что можно понять по виду человека, даже, возможно, незнакомого ему? Этого и сам Игорь не знал. Но создавалось внутреннее, подсознательное впечатление, что какое-то движение в квартире наведет на мысль, успокоит или поселит сомнения. Такое уже не раз и не два случалось в боевой обстановке, когда все чувства обострены и само подсознание, интуиция работают в экстремальном режиме.
Бомж за мусоропроводом застонал. Как стонет ребенок. Тонко, жалобно, с подхлипыванием, с собиранием в интонацию всех возможных в мире горестей и несчастей. Игорю не захотелось с ним общаться. Все. Не добивать же его, в конце-то концов. Придется наблюдение прекратить.
Игорь убрал бинокль под куртку и, не спеша, беззвучно начал спускаться по лестнице. Лифт решил не вызывать. Слишком уж тот громыхает в ночной тишине подъезда.
На улице подморозило. Игорь обошел дом, обошел двор и, появившись из-за угла, увидел двоих возле своей машины. Он не стал убавлять шаги, на ходу стараясь высчитать, что это за люди, хотя свет от фонаря падал на них сзади. Внешне на сотрудников Конторы походят мало, особенно один – рожей не вышел, вид абсолютного дебила с образованием в пределах церковно-приходской школы. На вид лет двадцать пять. Но изобразить из себя и сам Игорь умеет многое. Думал же недавно, как научиться показывать испуг трусливого пуделя. Соответственно, и понимал, что этот человек может просто кого-то изображать. Второй слегка поинтеллигентнее. Возраст в пределах тридцати с небольшим лет. Этот может и в Конторе служить, но для боевика фигурой не вышел, жирноват откровенно. А в облаву на спецназовца пошлют обязательно подготовленного боевика. Знают, с кем имеют дело…
– Что вам, мужики? – Игорь отключил сигнализацию и открыл дверь машины.
– Слушай, братан, подвези на Северо-Запад… – толстый говорил солидно и коверкал слова, пытаясь неудачно передать блатную манеру речи.
– Нет, некогда, – коротко ответил Игорь.
Он ждал продолжения.
При одном варианте, если парни из Конторы, они ни за что не захотят его отпустить. Разыграть попытаются кого-никого, затеять драку. Тут может и другая машина подъехать. Хотя бы милицейская. И «повяжут». Если смогут…
При втором варианте, если это просто шелупонь поддатая, а запашок от них идет чуть ли не многодневный, тоже могут навязать драку. Конечно, здесь вполне реально и даже правильно все решить двумя ударами. Но стоит ли связываться, отвлекаться от дела и нарываться на непредвиденную случайность.
– Нет, некогда, – коротко ответил Игорь.
Он ждал продолжения.
При одном варианте, если парни из Конторы, они ни за что не захотят его отпустить. Разыграть попытаются кого-никого, затеять драку. Тут может и другая машина подъехать. Хотя бы милицейская. И «повяжут». Если смогут…
При втором варианте, если это просто шелупонь поддатая, а запашок от них идет чуть ли не многодневный, тоже могут навязать драку. Конечно, здесь вполне реально и даже правильно все решить двумя ударами. Но стоит ли связываться, отвлекаться от дела и нарываться на непредвиденную случайность.
– А где здесь, слышь, братан, машину лучше поймать? – спросил толстый. – Мы приезжие, понимаешь…
– Посмотри на номер… – сказал Игорь. – Я сам приезжий. Выйди на дорогу, там и лови…
Парни переглянулись и двинулись вперед. В сторону, противоположную дороге. Игорь хотел окликнуть и показать, думал, заблудились спьяну, но потом сообразил, что скорее всего им и не надо никуда ехать и вовсе они не приезжие. Просто увидели стоящую во дворе машину и подумали, что там есть чем поживиться. Обычно такими делами пацаны балуют, но что с пьяных возьмешь, может, им добавить желательно грамм по двести, а не на что… И он тут, как назло, помешал…
Ну и ладно, что все обошлось мирно. А то Игорь уже почувствовал в себе прежний боевой завод. Он сам потом, задним числом анализируя какие-то события, участие в какой-то операции, часто о своем заводном характере жалел. Всегда лучше, если возможно, обходить стороной острые углы. Если уж совсем приходится трудно, как сегодня днем, на шоссе возле Бакала, то приходится применять все способности, всю тренированность. И это дорожное происшествие дало ему жесткий толчок-посыл. Нервная система сработала по аналогии с боевыми действиями на территории противника. И началась цепная реакция. Потому так и досталось ни в чем не повинному бомжу в подъезде. Сильнее бы досталось этим двум алкашам возле машины. И любому, кто может сейчас подвернуться под руку. Надо себя контролировать!
* * *…Там, где пересекались, согласно карте, сразу три тропы, одинаково трудные для прохождения, одинаково заросшие и одинаково заминированные, – вторую мину снова нашел капитан Тан, а третью и четвертую парни из группы обнаружили самостоятельно. Причем последняя, как показалось, поставлена совсем недавно – свежак. И скорее всего, для них именно и предназначенная. Прямо посреди тропы широкий лист растения. Не успел еще ни подвянуть, ни, как это часто случается в тропиках, прорасти. Лист привлек внимание. Сразу возник вопрос – кто-то недавно прошел по тропе? Да, естественно, листья с таким толстым корешком не отрываются сами по себе, да и ветра подходящего для них пока не было.
Саша Краснов, старший лейтенант, участвовавший еще в прошлой операции здесь же, в Южном Вьетнаме, поднял руку и сделал пальцами жест – туда – сюда. Группа моментально рассредоточилась по кустам, растворилась среди сплошной зелени. Только капитан Тан чуть задержался, не умея реагировать на спецназовскую жестикуляцию, но его сильной рукой утащили в секунду чуть ли не за шиворот.
Краснов действовал правильно.
Лист свежий. Это подозрительно. Лежит там, куда упасть не должен. Значит, его сюда принесли. Если человек просто несет лист в руке, от мошкары отмахивается, в левой ли, в правой ли руке несет, а потом бросает, то не будет он лежать прямо посреди тропы. Нет, так его, скорее всего, можно лишь специально положить. Есть, конечно, и другой вариант – попроще. Кто-то несет заплечную корзину. Местные вьетнамцы носят такие узкие и длинные не по росту корзины. И прикрыл поклажу листом. Лист вполне может упасть, если положили его не слишком аккуратно. Хорошо, если так.
Но про первый вариант забывать нельзя. Спецназовец обязан предвидеть главным образом самый неприятный для себя вариант и действовать соответственно, чтобы остаться в живых.
Саша наклонился. Одновременно щелкнул предохранитель его автомата. Где-то рядом вполне могла быть и засада. Он поднял лист. Под ним земля насыпана свежей кучкой, едва заметным бугорком. Осторожно, песчинку за песчинкой, камушек за камушком начал он очищать центр бугорка, его вершину. И увидел плоскую зеленую кнопку размером с юбилейный металлический рубль – колпачок взрывателя мины. Наступи – и долго будешь лететь прямым курсом по направлению к преисподней – можешь и по компасу не сверяться…
Краснов не стал разминировать тропу. Насыпал так же аккуратно на кнопку песочек и прикрыл снова листом. Мина французская, противопехотная – Саша наметанным глазом определил сразу. Что это значит? Значит, что ставили ее явно не американцы, как те мины, которые встретились им раньше, а вьетнамцы. Вооружение со старых, от давней французской оккупации оставшихся складов.
Старший лейтенант не спеша поднялся в полный рост, спокойно огляделся, сделал мягкий, кошачий шаг назад – и исчез среди зелени. Как раз наступил момент, когда засада, если она есть, должна начать стрелять. Но группа Краснова опередила и подстраховала. Уже прошла, вернее, пролезла вперед, прочесала все ближайшие кусты. Чисто… Никого…
Согрин раскрыл одновременно две карты. Ту, что досталась от жандармского офицера, и свою, со спутниковой съемки. Карты почти одного масштаба. Но на спутниковой – различие это всплыло у него в голове задним числом еще во время движения – просматривается еще одна тропа. Совсем, похоже, заросшая, пролегающая, судя по всему, неподалеку. И ведет она не к тому самому перекрестку, где должны были встретиться две жандармские группы, а немного в сторону, то ли к какому-то селению, то ли к развалинам в джунглях. Про развалины Игорь подумал потому, что рядом не было традиционных рисовых полей, а следовательно, и жителей.
– Что это за тропа? – спросил он Тана.
– Там не должно быть тропы, – вьетнамец был удивлен не меньше, и удивился он явно неподдельно.
– А вот это что такое? Селение?
Тан пожал плечами.
– И селения там нет.
– Тогда какие-то развалины. Рядом не видно ни одного поля. Ни одной очищенной площадки.
Вьетнамец некоторое время помолчал в раздумье.
– Здесь в свое время самолеты столько кружили, что наверняка бы увидели развалины. Янки все джунгли насквозь прочесывали, искали наши тропы. Но на их картах ничего нет. И на наших тоже не было. Я бы наверняка знал…
– Ты здесь воевал?
– Да, тогда у меня еще был свой отряд. – Тан, вспоминая, говорил даже с какой-то грустью, с тоской. – Мы входили в провинциальное соединение. И места эти я хорошо изучил. Каждый холм прошел, каждый куст раздвинул, через каждое болото перебирался, от островка к островку…
Капитан сохранял упрямую уверенность в своей правоте. Но Согрин знал по опыту, что нет ничего хуже, чем догматическая уверенность. Здесь ничего нет, потому что не может быть… Глупо… Космическая съемка не от руки нарисована каким-то фантазером. И маленькая тропа… Когда-то люди проторили ее, втоптали землю. И земля сохранила тепло их босых ног. И тепло это видно сейчас из космоса. Хотя сомнение полностью еще не оставило и самого Согрина. Он уже достаточно знал местный климат и легко мог предположить, что каждая тропа должна зарасти дикой и буйной местной зеленью. Сразу после сезона дождей должна зарасти. Такова местная природа. Так что же это? И стоит ли терять время, такое драгоценное, на ненужные, возможно, блуждания.
Хотя – насколько они ненужные? Если впереди ждет засада, то эту засаду лучше всего обойти и напасть с тыла. Конечно, можно и вблизи обойти, через кусты. Но кто подскажет, где эта засада ждет. Жандармский офицер мог к тому же и соврать. Трудно полагаться только на его откровенность. Хотя лужа мочи под ним вроде бы гарантирует некоторую честность.
– И тем не менее там что-то есть. Самолеты могли не все и заметить. Скорость при сравнительно небольшом потолке полета слишком велика. А эта карта с инфракрасной съемки. Такая съемка видит предметы даже под землей. И тропу видит. Маленькую. Похоже, заброшенную… Попробуем?
Тану, вероятно, стало даже интересно. Он-то считал, что знает этот край достаточно, но вдруг, да-да, вдруг да откроется нечто новое…
– Пойдем. Только как туда доберемся?
– Через километр самый узкий участок. Через него напрямую и пойдем.
– А это что? – ткнул Тан в карту. – Болото?…
– А ты что, никогда по болотам не ходил?
Вьетнамец кивком согласился:
– Хорошо. Оттуда нас ждать не должны…
И группа быстрым маршем направилась вперед, к месту, где лучше всего перебраться на забытую тропу. Но и на ускоренном марше об осторожности они не забывали. Где появилась одна свежая мина, жди следующую. И если первую удалось легко обнаружить, то вторая может быть поставлена хитрее.
– Стоп! – через несколько минут скомандовал Согрин. – Теперь направо. Рубить можно будет только метров через двадцать.
Двадцать метров через заросли дались так же, как километр ускоренного марша. Но времени заняли больше. И только когда командир дал разрешение помогать себе при прокладывании пути ножами, тяжелыми и приспособленными специально для этого, стали двигаться значительно быстрее.