Они подошли, не решаясь поднять глаза, и молча окружили барда. Сун У сел, положил рядом с собой «дипломат» и умело подвернул ноги, принимая традиционную позу, описанную Элроном в седьмой книге поучений.
– Я буду спрашивать, а вы – отвечать, – строго сказал Сун У. – Знакомы ли вам основы веры? – Он пристально оглядел своих слушателей. – Кто знает основы катехизиса, я спрашиваю?
Сначала одна, потом две руки нерешительно потянулись вверх. Остальные дети прятали глаза с несчастным видом.
– Первое! – гаркнул Сун У. – Кто вы? Вы – мельчайшая деталь плана мироздания.
Второе! Что вы такое? Вы – лишь мельчайшая крупинка внутри системы, которая настолько же огромна, сколь и непознаваема!
Третье! Каков наш путь в жизни? Мы должны исполнить уготованное нам высшими силами.
Четвертое! Где вы? На одной из ступеней лестницы живых существ.
Пятое! Где вы уже побывали? Вы прошли через бесконечное множество ступеней. Каждый поворот колеса либо поднимает вас, либо ввергает вниз.
Шестое! Что определяет, вверх или вниз вы отправитесь при очередном повороте? Ваше поведение в этом воплощении.
Седьмое! Что есть праведность? Праведность есть подчинение вечным силам и элементам мироздания, что составляют божественный план.
Восьмое! Каков смысл страдания? Оно очищает душу.
Девятое! В чем смысл смерти? Она освобождает личность от нынешнего воплощения, дабы она могла подняться на новую ступень лестницы.
Десятое…
И тут Сун У осекся. К нему приближались две фигуры, лишь отдаленно напоминающие человеческие. Огномные, белокожие. Они шагали через выжженные солнцем поля, прямо через ряды чахлых всходов.
Ремонтники. И явно по его душу. По спине побежали мурашки. Беляки. И кожа у них так противно, нездорово блестит. Белесая такая – ни дать ни взять ночные насекомые, которые вылезают из-под вывороченных камней…
Он поднялся на ноги, пересилил отвращение и приготовился приветствовать их.
И сказал, когда они подошли:
– Ясность!
А запах! От них несло густым мускусным запахом, как от овцы. Беляки встали прямо перед ним. Здоровенные такие самцы, огромные потные мужланы. И кожа у них влажная, липкая. И бороды у них. И волосы – длинные, нечесаные. Из одежды – парусиновые брюки и ботинки. С ужасом Сун У разглядел и это – ох, действительно. Они волосатые! Грудь заросла мехом – ни дать ни взять шерстяной коврик! И из подмышек тоже волосы торчат! И руки покрыты волосами! И запястья! Да что там, даже под локтями что-то растет! А может, Сломанное Перо все-таки прав? Может, в этих огромных, вперевалку шагающих светловолосых зверюгах течет кровь неандертальцев, недолюдей доисторических времен… Из этих голубых глаз на него смотрела обезьяна – тьфу, наваждение.
– Здрасьте, – сказал беляк. Потом задумчиво добавил: – Меня Джемисоном зовут.
– Пит Феррис, – прорычал другой.
Кстати, ни один из мужланов не озаботился проявить почтительность или даже вежливость. Сун У поморщился, но потом решил не выказывать заносчивости. А может, они не специально? Может, они не хотят его таким образом неявно оскорбить? Может, они и впрямь не понимают, что делают. Трудно сказать, ведь низшие классы, как верно сказал Чай, выказывали отвратительные зависть и возмущение существующим порядком вещей. Да и враждебные чувства тоже.
– Я провожу обычное исследование, – пустился в объяснения Сун У. – Собираю данные по уровню смертности и уровню рождаемости в сельской местности. Я пробуду здесь несколько дней. Где мне остановиться, не подскажете? Может, найдется постоялый двор? Или гостиница?
Двое беляковых самцов хранили гробовое молчание. А потом один из них рявкнул:
– Чо это?
Сун У растерянно заморгал:
– В смысле?
– Чо это за исследование такое? Нужно что узнать – мы сами скажем.
Сун У просто ушам своим не поверил:
– Вы вообще соображаете, с кем разговариваете? Я Бард! Понятно, нет? Вы, вообще-то, на десять классов ниже меня, я понятно говорю или…
Он задохнулся от гнева. Да уж, в этих краях Ремонтники явно позабыли свое место. А местные Барды куда смотрят?! Как можно так запустить дела! Так, глядишь, и самое общество развалится!
Сун У затрясло от одной мысли, что в подобном случае Ремонтники, Фермеры и Предприниматели получат право общаться – да что там, жениться и выходить замуж за пределами класса, есть и пить в одних и тех же местах! Нет! Общество погибнет! Это что же, все будут ездить в одних и тех же повозках и даже в один и тот же сортир на двор выбегать?! Нет! Ни за что! И мысленному взору Сун У предстала кошмарная картина: Ремонтники сожительствуют и совокупляются с женщинами из Бардов и Поэтов! Горизонтально структурированное общество… все люди равны… какой ужас! О нет, это противно самому устройству мироздания, божественному плану, это значит, что Времена Безумия настают снова! Он вздрогнул, как от холода.
– Так. Где живет местный Менеджер? – строго спросил он. – Отведите меня к нему. Я буду разговаривать только с ним лично.
Беляки развернулись и поплелись туда, откуда пришли. Молча. Не проронив ни слова. Сун У проглотил гневные слова и пошел за ними.
Они шагали через высохшие поля и голые, изъеденные холмы, на которых ничего не росло. Руины попадались все чаще. На границе города протянулась цепочка крохотных поселений: покосившиеся хижины из щепы и веток, грязные улочки. От деревень несло отвратительным смрадом разложения и мертвечины.
У порогов хижин дремали собаки, дети рылись и играли в грязи и гниющем мусоре. На ступенях сидели старики – их было немного. Пустые глаза, ничего не выражающие лица. Вокруг бегали куры, а еще он увидел свиней и тощих котов – и, конечно, ржавые кучи металлолома. В некоторых набралось бы тридцать футов высоты, не меньше. И повсюду, повсюду красноватые холмы шлака.
А вот за деревеньками потянулись уже собственно руины – на целые мили уходили к горизонту покинутые обрушенные дома, остовы зданий, бетонные стены, ванные с торчащими трубами, перевернутые каркасы машин. Наследие Времен Безумия – самого печального периода истории человечества, последовавшего за периодом не менее ужасным и отвратительным: пять веков безумия и запутанности теперь называли Эпохой Ереси – тогда человек пошел против божественного плана и пытался сам управлять своей судьбой.
Они подошли к дому побольше – деревянному двухэтажному строению. Беляки полезли вверх по хлипким ступенькам, дерево надсадно заскрипело под их тяжелыми ботинками. Сун У нервно засеменил следом. Они поднялись на крыльцо, похожее на открытый балкон.
Там сидел человек – толстый меднокожий чиновник. В незастегнутых бриджах, между прочим. Блестящие черные волосы он собрал на затылке в узел и заткнул его костью на манер шпильки. Носище выделялся немалыми размерами, само же лицо оказалось ничем не примечательным – плоское и широкое. Разве что вторых подбородков много – есть и третий, и четвертый. Менеджер пил из жестяной кружки лаймовый сок и смотрел вниз на залитую грязищей улочку. Беляки подошли поближе, начальник слегка приподнялся – это явно стоило ему немалых усилий.
– Вот он вот, – и назвавшийся Джемисоном беляк ткнул пальцем в Сун У, – хотел тебя видеть.
Сун У сердито отпихнул его и шагнул вперед:
– Я – Бард! Из Главной Коллегии! Вы это видели? Нет?
И он рванул на груди рубашку. На солнце ярко вспыхнул знак Святой Длани – золотой, горящий красным огнем.
– Я требую, чтобы со мной обращались надлежащим образом! Не позволю, чтобы мной помыкали какие-то…
Так, что-то он раскричался. Надо бы взять себя в руки. Сун У подавил приступ гнева и ухватился за «дипломат». Толстый индиец спокойно смотрел на него. Беляки побрели к краю террасы и уселись на корточках в теньке. Скатали грубые цигарки и демонстративно повернулись ко всем спиной.
– К-как? Как вы это позволяете? – ахнул Сун У. – Это же… это же… они же тут, рядом с нами!
Индиец лишь пожал плечами и еще глубже провалился в кресло.
– Да пребудет с вами ясность, – пробормотал он. – Не хотите ко мне присоединиться?
Он говорил все так же спокойно. Похоже, поведение беляков не произвело на него ровно никакого впечатления.
– Не хотите лаймового сока? А может, кофе? Кстати, лаймовый сок хорошо помогает при такой штуке, как у меня, – и он выразительно постучал по губам.
И показал зубы.
На размякших деснах запеклись язвы.
– Нет, спасибо, – сердито проворчал Сун У и сел напротив индийца. – Я тут с официальным заданием.
Индиец слабо покивал:
– Вот как?
– Буду исследовать уровень смертности и уровень рождаемости.
Сун У с мгновение поколебался, потом наклонился к индийцу:
– Вы должны прогнать этих беляков. Я настаиваю! Мне нужно сообщить вам кое-что, не предназначенное для чужих ушей.
В лице индийца ровным счетом ничего не изменилось. Оно оставалось все таким же бесстрастным. Потом он слегка приобернулся:
– Пожалуйста, спуститесь вниз на улицу, – приказал он. И добавил: – Если вас не затруднит…
Беляки с ворчанием поднялись на ноги и мрачно протопали мимо стола, одарив Сун У хмурыми злыми взглядами. Один прокашлялся, перегнулся через перила и смачно плюнул вниз – с явным намерением оскорбить Барда.
– Какая наглость! – задохнулся от негодования Сун У. – А вы что молчите? Неужели не видите, что они вытворяют? Во имя Элрона, это немыслимо!
Индиец равнодушно пожал плечами и рыгнул.
– Все люди – братья, ибо колесо вращается для каждого из них. Разве не Сам Элрон произнес эти слова, в бытность свою на земле?
– Конечно-конечно, но…
– Разве эти люди – какими бы они ни были – не наши братья?
– Естественно, – высокомерно ответил Сун У, – но они должны знать свое место! Они принадлежат к не слишком значимому классу. Их зовут, если вдруг возникает необходимость в починке, но это случается отнюдь не часто! В прошлом году, насколько я помню, ни разу не рекомендовали чинить что-либо. С каждым годом мы испытываем все меньшую необходимость в подобном классе, и вскоре и он сам, и составляющие его элементы…
– Вы что же, ратуете за стерилизацию? – тихим коварным голосом поинтересовался индиец.
И смерил его хитрым взглядом.
– Я ратую за принятие мер. Хоть каких-то. Низшие классы размножаются, как кролики, и беспрерывно рожают – в отличие от Бардов. Беляцкие бабы беременеют без продыху, а Барды? Ни одного ребенка за последнее время! А все почему? Потому что низшие только и делают, что нарушают заповеди целомудрия!
– Ну а чем же им еще заниматься, с другой-то стороны, – мягко проговорил индиец. И отхлебнул еще лаймового сока. – Вам следует быть более толерантным.
– Толерантным? Я ничего против не имею, но если…
– Говорят, – тихо продолжил индиец, – что Сам Элрон Ху был белым.
Сун У задохнулся от негодования и попытался возразить, но яростные слова застряли у него в горле: по грязной улице шли какие-то люди.
– Что бы это значило? – вопросил Сун У, вскочил с места и подбежал к перилам.
По улице медленно и торжественно двигалась процессия. Словно по неслышному сигналу из хлипких домишек высыпали межчины и женщины и с радостными лицами выстраивались вдоль обочины. Сун У шествие невероятно впечатлило – он просто глазам не верил. Толпа густела, людей все прибывало – уже собралось несколько сотен человек. Стояли они плотно, над головами поднимался ропот, люди раскачивались и жадно пожирали глазами процессию. И тут по толпе прокатился захлебывающийся стон – словно сильный ветер взъерошил листву на дереве. Единый организм, примитивное, живущее инстинктами целое, полностью захваченное эмоциями – в такое исступление привела собравшихся приближающася колонна.
На участниках процессии было надето нечто странное: белые рубахи с закатанными рукавами, темно-серые брюки невероятно архаичного покроя и черные ботинки. Облаченные в абсолютно одинаковую одежду, они двигались двумя невозможно стройными рядами – белоснежные рубашки, серые штаны, задранные лицы суровы, челюсти сжаты, ноздри раздуваются. Глаза – стеклянные, и в них такая решимость, такая фанатичная упертость, что Сун У отшатнулся в ужасе. А они все шли и шли и походили на фигуры, высеченные из камня, незапятнанный белый поверх мрачного серого – ни дать ни взять посланцы из страшного прошлого. Сектанты маршировали слаженно, ноги опускались и поднимались одновременно, от тяжкого шага дрожали убогие хижины по сторонам. Псы проснулись и залаяли, дети жалобно захныкали, куры разлетелись с испуганным квохтаньем.
– О Элрон! – воскликнул Сун У. – Что это?
Марширующие несли странные предметы, без сомнения, имеющие символическое значение. Однако Сун У слабо представлял себе смысл всех этих ритуальных принадлежностей – их эзотерическое предназначение ускользало от понимания. Над головами идущих сверкали трубы и шесты и блестящие сетки – похоже, что металлические. Металлические. Но не ржавые! Напротив, они сверкали и переливались на солнце. Изумление Сун У достигло предела. Неужели… не может быть. Нет. Точно. Все эти штуки – они… новые.
Процессия уже двигалась прямо под балконом. В хвосте громыхала здоровенная телега, а на ней торжественно ехал витой, на манер штопора, бур – длинный, как дерево. Положительно, они видели в нем символ плодородия! Бур торчал из куба полированной стали, и он поднимался и опускался в такт колыханию подскакивавшей на ухабах телеги.
За повозкой шли еще сектанты – все как один мрачные, со стеклянными глазами. Они тащили трубы и трубки и еще какие-то блестящие металлические детали. Они шли и шли, и вскоре улица заполнилась целой толпой мужчин и женщин, которые благоговейно и завороженно следовали за ними. А за ними бежали дети и тявкающие собаки.
Последняя участница процессии несла флаг – он развевался над ее головой, а женщина широко шагала, прижимая к груди высокий шест. Яркий лоскут весело и отчаянно полоскался на ветру, и Сун У наконец различил, что на нем за символ, и едва не упал в обморок. Вот они! Вот же они, вот они идут по улице прямо у него перед глазами, абсолютно ни от кого не скрываясь. Они и не думают уходить в подполье! На флаге четко различалась огромная и приметная буква «Л».
– Это же… – начал было он, но жирный индиец перебил:
– Лудильщики, – проворчал он и прихлебнул лаймового соку.
Сун У схватил «дипломат» и ринулся к лестнице. А по ней уже поднимались те самые громилы-беляки. Индиец быстро подал им знак:
– Ну-ка!
Они мрачно пошли вверх по ступеням, сверля Сун У злыми, холодными, красными глазками. Под волосатыми шкурами перекатывались тугие мускулы.
Сун У сунул руку в карман плаща и выхватил пистолет, навел его на беляков, нажал на спусковой крючок, и… ничего не произошло. Пистолет вышел из строя. Сун У отчаянно потряс им, из дула посыпались кусочки ржавчины и обрывки изоляции. Нет, сломан, безнадежно сломан. Он отбросил пистолет. Отчаяние придало Сун У сил: он метнулся к ограждению балкона и спрыгнул вниз.
Бард упал на землю, обломки прогнившего дерева дождем просыпались сверху. Он сильно ударился при падении, перекатился на бок и стукнулся головой об угол дома. Потом кое-как вскарабкался на ноги.
И побежал прочь со всех ног. За ним сквозь бессмысленно толкущееся людское месиво с рычанием продирались двое беляков. Сун У обернулся и заметил их в толпе – две здоровенные бледные потные рожи. Он свернул за угол и помчался между нищими хижинами, перепрыгнул через сточную канаву, перелез через вязкие кучи гниющего мусора, поскользнулся, грохнулся и откатился под какое-то дерево. «Дипломат» он по-прежнему прижимал к груди.
Беляки явно потеряли его из виду. Ему удалось улизнуть, и сейчас он в относительной безопасности.
Сун У огляделся. Надо бы добраться до катера, да только где же он, в какую сторону идти? Он прикрыл ладонью глаза от нестерпимо яркого вечернего солнца и наконец сумел различить вдали скошенный силуэт, подобный упирающейся в небо трубе. Да, это корабль – в умирающем сиянии заката его почти не видно. Да и далеко до него. Нужно идти направо. Сун У, пошатываясь, поднялся на ноги и пошел в ту сторону, настороженно оглядываясь по сторонам.
Да уж, его поистине занесло в страшное место. Видно, здесь все за этих Лудильщиков – даже назначенный Коллегией Менеджер. И классовая вражда тут совсем ни при чем – агентам культа удалось завербовать даже высокопоставленных служащих! Теперь к ним примкнули не только беляки, нет – теперь в этих краях нельзя рассчитывать на верность банту, монголов и индийцев! Да уж, тут каждый может оказаться врагом – причем врагом, притаившимся в засаде.
О Элрон, Святая Длань и подозревать не могла, что здесь на самом деле творится! Неудивительно, что они запросили отчет очевидца. Еще бы – целый район встал на сторону безумных сектантов, экстремистов, злостных еретиков, проповедующих поистине диавольское учение! Он припомнил процессию и содрогнулся. Идя через поля, он избегал встреч с фермерами – и людьми, и роботами. Душой владели ужас и тревога, и Сун У невольно ускорил шаг.
Если эта доктрина распространится и под ее влияние подпадет значительная часть человечества, то… то наступление новых Времен Безумия не за горами.
Корабль захватили беляки. Их было то ли трое, то ли четверо. Громилы праздно шатались и стояли вокруг, лениво посасывая цигарки. Все как один белые и волосатые. Сун У захлестнуло холодное, до мурашек, отчаяние. Они отрезали его от катера. Ну и что теперь делать?
Вокруг уже темнело. До ближайшего населенного пункта – пятьдесят миль по неизвестной местности. К тому же враждебной. К тому же в темноте. Солнце садилось, холодало, а Сун У весь вымок в вонючей помоечной жиже – поскользнулся сослепу и рухнул в сточную канаву.
Он вернулся по собственным следам. В голове звенела пустота. Что же делать, что же делать? У него ведь ничего нет, даже пистолета больше нет. Он здесь один, а Святая Длань – ох как далеко. А вокруг одни Лудильщики, и их много, и они его выловят, вспорют брюхо и обрызгают его кровью всходы – с них станется.