– Пока стоим, господин, – пожал широченными плечами тот. – Пока стоим…
Ясно… вот и мнение Рикара озвучено – нам не выстоять, если все продолжится именно так. Уже потери в людях, уже мы, пока что неявно, но все же отступаем, прячем тылы и тихо стонем от боли и ярости. Правда, враг также несет потери и не только в рядах нежити – шурды и гоблины более чем живые, их за день не вырастишь, в бой не пошлешь.
Опять же – запасы жизненных сил. Учитывая мой скромный опыт, я все же могу предположить лишь один источник силы – из различных пойманных живых существ, будь то мыши полевки или люди. Тарис подвергает их ужасным мукам, впитывает исходящую из них силу. После чего наделяет полученной энергией других существ, превращая их в покорных воинов и направляя в атаку на нас.
Откуда он берет новые источники жизненной силы? Черпает из пойманных и притащенных животных, к примеру.
А кто ловит тех же кабанов, волков, медведей, оленей? Ответ прост и здесь – шурды и гоблины.
На них вообще держится вся текущая работа. Они таскают тяжести, готовят пищу, кормят пойманных существ – ведь не может же быть, чтобы буквально упавшая на нас громадная птичья стая была поймана сегодня. Нет! Измененные и «напоенные» чуждой силой птахи наверняка содержались в одном из тех громадных шатров в лагере противника. И всю эту птичью ораву требуется кормить – чем и занимались гоблины.
Темные гоблины же, в крайнем случае, пускаются на создание хилых костяных пауков, которые все же способны кое на что.
И получается, что ахиллесова пята Тариса – недостаток живых воинов, а не мертвых. Их слишком мало, а новых взять неоткуда.
На этой мысли я невольно улыбнулся – с нешуточной злорадностью. В моей голове начали одна за другой всплывать странные знания, говорящие мне о том, что мы уже приносим шурдам и старой затее Тариса нешуточный урон, а может быть, вскоре нанесем смертельный удар. Почему? Шурды!
Шурды слишком молодая раса, для них губительна всеобщая война – в которой, прежде всего, гибнут именно относительно здоровые и сильные особи, способные продолжить род своей уродливой расы. Несколько столетий дети шурдов рождались жестоко искалеченными, зачастую мертворожденными. Сейчас же мы одного за другим убивали сильных шурдов-воинов. В лагере оставались медлительные, искалеченные, полуслепые и гниющие заживо темные гоблины – от таких вряд ли родятся детишки, на которых можно возложить надежды на будущее шурдов…
Черт… какая нелепая ерунда лезет мне в голову, да еще и столь внезапно… но чувствовал я себя прекрасно – будто мелкий пакостник, совершивший очередную проказу и получающий от этого истинное удовольствие. Проклятье… я будто жалкий червь, на которого опускается безжалостный сапог и давит меня, но в последний миг я сладко думаю – а все же я испачкал тебе подошву… к чему столь странные мысли в такой момент? Что за странные слова «эволюция», «естественный отбор»? О, моя клятая голова, преподносящая сюрприз за сюрпризом!
Мне сейчас предстояло решить куда более важный вопрос!
Стоять насмерть?
Или отступить?
Отбивать одну вражескую атаку за другой, либо же уйти в тесные подземные коридоры?
Честно говоря, я уже давно сделал свой выбор и сейчас лишь оттягивал неизбежное – начало отступления под землю.
Пора бы мне уже…
– Господин! – пораженный крик Рикара вырвал меня из размышлений, и, увидев, куда он указывает, я вздернул голову вверх, ожидая увидеть очередную гигантскую стаю обезумевших птиц или еще что похуже… но увидел я только чистое весеннее небо! Да, с облаками, да, наполненное клубами дыма, да, падают вниз частички пепла и праха… но в небе не было ни единой вражеской твари!
Надо мной абсолютно мирное весеннее небо! Ласковое доброе небо, предвещающее приход солнечных и жарких деньков! И ни малейшего намека на войну…
Крутнувшись, я вперил взор в ущелье, начинающееся у моих ног.
Пусто… ни единого врага…
– Тарпе отступил… – заметил я.
– Отозвал войска, – подтвердил хрипло Рикар.
– Почему? – последнее слово одновременно слетело с наших губ…
– Почему? – эхом отозвался подошедший священник.
Ответа на вопрос мы не получили… лишь тихий треск догорающих птичьих тушек нарушал повисшую над фортом удивленную тишину… а затем молчание прервалось новым разъяренным и испуганным ревом, когда по внутреннему двору помчался очередной гигантский сгарх. Мы продолжали спасать самое дорогое…
Отступление пятоеОкованное металлом лошадиное копыто тяжко опустилось на еще горячую землю, с хрустом раздавив почерневший от копоти пустоглазый череп шурда. Из-под недовольно нахмуренных седых бровей пристально смотрели прищуренные глаза, нервно дернулась изуродованная ужасным ожогом щека.
Перед огненным магом расстилалось обширное пепелище – выжженная им же земля. Еще недавно здесь ожесточенно грызлись люди и шурды, разбивая друг другу головы, круша позвоночники, рассекая плечи и протыкая сердца. Здесь была схватка – жестокая и кровавая. Гарон не мог этого знать, но в сем месте столкнулись две силы – небольшой отряд людских воинов и подкрепленный нежитью отряд шурдов, посланных Тарисом на захват любой живой силы. Будь то звери или люди.
Отряд же людей являлся одним из крохотных дворянских родов. Из тех, что впали в немилость при воцарении нового короля. Два отряда столкнулись здесь случайно. И разом схватились за оружие…
Гарон этого не знал… но и не собирался разбираться, попросту обрушив и на тех и на других адское пламя магии, разом превратив шесть десятков живых существ в обугленные трупы. Сумевшие избежать ужасной смерти люди или шурды попытались спастись, но попали под удар еще трех боевых магов и закончили свои жизни не менее плачевным образом.
– Следуем дальше, – велел Гарон, заставляя своего коня ступать прямо по хрустящим останкам.
И за ним последовали – вся двухтысячная имперская армия. Именно столько воинов отправил в Дикие Земли новый король, встревоженный страшным посланием, говорящем о возвращении из небытия Тариса – проклятого некроманта и законного представителя императорской династии Ван Санти.
Найти и уничтожить – такой приказ получил боевой маг Гарон, причем приказ относился не только к Тарису, но и вообще ко всему живому, ибо давно пора было выжечь этот рассадник застарелой ненависти. Выжечь если не полностью, то хотя бы частично. Очистить и от шурдов и от ненавидящих бывшую Империю ссыльных переселенцев.
Что ж… Гарон любил выжигать на своем пути все живое…
За неподвижно сидящим в седле магом сплошной лавиной двигались закованные в доспехи воины. Лошадиные копыта дробили и плющили обугленные кости, вздымали прах. Над двухтысячным боевым отрядом, подкрепленным магами, курился дым и вздымались облака пепла.
Едущие один за другим воины огибали крохотный пригорок подобно морским волнам, не обращая внимания на распростертого на его вершине шурда, над которым склонилось два человека. Один из них сжал кулак, и шурд истошно взвыл от чудовищной боли, расширенными от ужаса глазами глядя на проткнувшие его грудь длинные каменные шипы, выросшие из земли. Шипы с хрустом ушли обратно в землю, из зияющих в грудной клетке дыр с хлюпаньем потекла пузырящаяся при каждом вдохе кровь.
– Ну-ну… – успокаивающе пробормотал облаченный в легкую кольчугу второй мужчина с абсолютно лысой головой и безбровым лицом. Он приложил к груди стонущего темного гоблина руку, и спустя всего пару мгновений ужасные раны затянулись.
– Где Тарис? – склонился над хрипло дышащим шурдом боевой маг. – Отвечай, мерзость! Где Тарис?!
– Ну-ну… – успокаивающе пробормотал Исцеляющий. – Не торопись…. он все нам расскажет… а если нет, то вскоре подоспеет достопочтимый Исклий с его ментальным даром. Впрочем… я не против попрактиковаться. Давай… проткни этой твари сердце…
– С радостью! – хищно усмехнулся маг, вновь сжимая кулак.
Выгнувшегося шурда пробил насквозь толстенный каменный шип, разворотив ему грудную клетку. Изо рта гоблина вырвался фонтан крови, с коротким хрипом шурд затих.
– Ц-ц-ц… – укоризненно покачал головой Исцеляющий, протягивая руку к искореженной груди. – Это нечестно… но не ново… я не дам ему уйти так легко…
Спустя несколько мгновений над выжженным пепелищем вновь разнесся дикий крик темного гоблина, возвращенного к жизни. И вновь послышался яростный вопрос:
– Где Тарпе, тварь? Отвечай!
Отступление шестое– Рха-ал-драур! Рха-ал-драур! – вырвалось из-под темного капюшона длинного плаща. – Я расщеплю их души!
Воющий ветер срывал с невидимых губ Раатхи яростные шипящие слова и уносил их прочь.
Ветреная погода? Нет. Просто несущие черных всадников лошади не отличались от своих обычных собратьев лишь внешне. А внутри, под лоснящейся кожей, испещренной шрамами, и под мышцами пульсировали большие шипастые сферы, переполненные жизненной энергий. Скакуны не ведали усталости. Скакуны мчались столь же быстро, как ветер! Не боялись сломать ног, смело проламывались грудью сквозь колючий кустарник, шутя перепрыгивали через овраги, легко несли на спинах тяжелую ношу, широко раскрытые глаза устремлены вперед, туда, куда вела их воля мрачных и безмолвных всадников.
За спинами большого отряда ниргалов вздымалось несколько столбов дыма, чьи основания были надежно скрыты высокой Пограничной Стеной. Издали доносились крики, призывы о помощи, там медленно занималось зарево пожара, уже пожравшего несколько десятков домов.
Небольшой пограничный городишко не смог сдержать яростный натиск взбешенного Раатхи. Ниргалы прорвались сквозь ряды защитников так же легко, как бык проламывается через хлипкий деревенский плетень. На улицах лежали тела людей, метались воющие от горя женщины, в то время как большая часть воинов еще и не успела собраться и подоспеть к месту скоротечной бойни. А когда они, наконец, явились, то беспомощно застыли у настежь распахнутых ворот и мертвых тел стражей. Воины глядели туда – в просторы Диких Земель, – но не смели последовать за врагом.
Стоящий за их спинами трясущийся старый священник с трудом раздавил в морщинистой руке стеклянный шарик «вестника», но не успели его губы произнести и одного слова, как за полу белого балахона уцепилась окровавленная рука.
– Гу-о-о-о! – с тихим заунывным стоном произнес мертвяк, задрав рассеченное мечом ниргала белое лицо.
– Бе-е-ей! – завопил священник, не двигаясь с места, но со звоном роняя осколки «вестника» и складывая ладони в особый знак. Ворочавшегося у его ног мертвяка вбило в землю, будто шелудивого пса, придавленного сапогом. Нежить заворочалась, заревела, а в его спину резко вонзилось направленное умелой воинской рукой копье, пригвоздив обратившегося в лютую тварь товарища к земле.
Один за другим убитые воины и простые жители начинали шевелиться и приподниматься на дрожащих ногах и руках. Среди треска пожара, уничтожающего дома, женских и детских криков послышались жуткие стоны, издаваемые мертвыми глотками… а затем и пронзительный визг первой жертвы, в чье тело вонзились клыки нежити…
Про стремительно уносящихся в Дикие Земли черноплащников уже и не вспоминал никто – не до этого сейчас было! Пожар! Нежить! И это в родном городище!
Отступление седьмое– О-оу… о-оу… – огромная древняя киртрасса стонала… дрожала всем телом… взрывала уродливыми костяными лапами листву и почву. Кошмарный шипастый череп с пылающими глазницами яростно опалял магическим светом бесстрастные фигуры в белых балахонах, подпоясанных красными поясами.
Страшная тварь никуда не могла деться – со всех сторон ее окружили чужаки, выставившие перед собой ладони в останавливающем жесте. И киртрасса оказалась заперта надежней, чем в каменном мешке.
– Само воплощение тьмы как есть! – с истинной ненавистью фанатика выдохнул могучий дед, являющийся человеком такого рода, про которых уважительно говорят «дуб кряжистый». – Давайте, братья! Пора высвободить несчастную душу… но для начала пусть покается в полной очистительной исповеди!
– Да будет так, – кивнул более молодой священник, без страха и колебаний ступая вперед. – Пади, мерзость!
И киртрасса пала – лапы ее подогнулись, уродливое тело тяжело рухнуло на землю, огромный череп прижало к земле, из разинутой клыкастой пасти вырвался перепуганный визг, сухо затрещали старые кости, вминаясь и перекручиваясь, как размякшая глина.
– Поведай о грехах своих без утайки, – велел Искореняющий Ересь, делая еще один шаг вперед и опуская ладонь на потрескавшийся череп нежити. – Очисти душу свою в исповеди. Сделай первый шаг к искуплению…
В рощице, где все происходило, помимо воющей от ужаса древней нежити, имелись лишь трупы – шурды и костяные пауки лежали там, где их догнала смерть. Неподалеку стояло несколько кособоких телег, заставленных деревянными клетками с десятками птиц, мелких и крупных зверушек. Там же лежали упокоенные тела десяти мертвяков, служивших тягловой силой.
Обведя взглядом светлую рощицу с устлавшими землю телами темных тварей, седой крепкий старик из ордена Искореняющих Ересь гневно прищурился:
– Очистим… все очистим подчистую. До единой твари! Искореним! Во всех землях сих не останется темного пятна!
Глава восьмая Где враг?!
Военная хитрость?
Новый непонятный маневр?
Почему столь внезапное затишье?
Где чертова птица-нежить с рыжим хохочущим наездником?!
Я носился по стене, словно взбесившийся маятник часов. Рикар, отец Флатис, Стефий, Литас, Древни и Дровин, Койн и прочие предпочитали стоять на месте и смотреть на ущелье, но я не мог заставить себя замереть и на минуту.
Где чертовы враги?!
– Господин…
Я не ответил, продолжая бессмысленно шагать.
– Господин!
– Да?!
– Это не маневр хитрый, – качнул успокаивающе головой Рикар. – Либо маневр столь шибко умный, что ни один из нас его хитрости постигнуть не может. Риз клятый, может, и полководец с даром от самого Темного, но такое вот отступление… они столько сил положили и ради чего?
– А что тогда это? – рыкнул я. – Просто отступление? Ни с того ни с сего?
– Просто отступление, – вступил в разговор седой священник. – Но причина есть, только мы ее знать не знаем и ведать не ведаем.
– Возможно, – тряхнул я головой. – Возможно. А может, их хитрость столь велика, что мы не можем разгрызть чертову загадку. Койн! Отправь гонцов в гномий град – пусть проверят, все ли там в порядке! Сейчас же! И пусть не отрывают взглядов от водопада, падающего в озеро – не дай Создатель прознал Тарис про этот путь и уже отправил туда своих тварей. Они хоть и боятся текущей воды, но кто знает… да нам и двух сотен простых гоблинов хватит, дабы познать ужас внезапного нападения!
– Слушаюсь! – вздрогнувший глава гномов не стал медлить, ринувшись вниз по лестнице. Видимо, он хорошо представил, что могут натворить даже слабенькие гоблины, ударь они неожиданно.
Мы оба знали, что бдительные гномы и люди и без того пристально поглядывают по сторонам. Застать их врасплох дело нелегкое. Но рисковать не стоит.
– Литас, свою группу вновь поднимай наверх! По три воина и в разные стороны! Пусть осмотрят каждый уголок, заглянут в каждую трещину, хорошенько осмотрят с высоты окрестности! Если заметят что подозрительное – не мешкая сообщать! Если заметят зачарованных Тарисом птиц – убивать немедля!
– Да, господин!
Со мной не спорил никто. Знали мой характер. И уже успели многократно убедиться в дельности моих слов. До сих пор я редко бросал слова на ветер.
– Отец Флатис, хватит ли сил послать в небеса еще парочку птиц? Нам бы осмотреться с высоты… взглянуть, что к чему. Да побыстрее бы.
– Сделаю, – кивнул старик.
Я не мог не заметить его слегка посеревших щек. На морщинистом лбу крупные капли пота. Но дыхание ровное, старый священник стоит твердо, его по-прежнему широкие плечи расправлены, а взгляд мрачен и сосредоточен. Лучшие годы отца Флатиса давно уже позади, но он все еще полон сил. Но одно дело черпать силу для испепеляющего огня из витающей в воздухе энергии и совсем другое полагаться на собственный запас внутренних сил. Для старика это дело опасное…
– Одной птицы хватит, – поменял я решение. – Небольшой быстрой птицы.
– Спасибо за сострадание к старику, – жестко усмехнулся священник, и наши взгляды скрестились.
Молча вернув усмешку, я повернулся к Рикару:
– Готовь полтора десятка лошадей, Рикар! Отбери шесть бойцов. Еще две лошади – для тебя и меня. Если захочешь отправиться со мной, старый друг. Еще две коняги посильнее – для обоих ниргалов. Парочка – для двух братьев монахов из тех, что похрабрее и умеют обращаться не только с молитвенником, но и с мечами. Последние три запасные.
– Я с вами, господин, – глухо заворчал здоровяк. – Без меня никуда не отправитесь! Но куда направимся?
– Следом за врагом, – не стал я скрывать. – Чует мое сердце, что непросто Тарис отозвал свои войска. Ой непросто так! Есть причина! И я хочу знать эту причину!
– А если он хочет выманить тебя наружу? Если он уже понял твой дурной характер и поведение дурного быка? – предположил священник, на чью руку опустилась крохотная серая пичужка.
– Значит, он будет обрадован своей проницательностью, когда увидит меня в ущелье, – фыркнул я. – Ниргалов оставил бы здесь, но кто ведает, что они натворят без меня. Их я всегда хочу держать у себя на виду. Пока меня не будет – за старших останутся Древин, Дровин и Койн. Все решать сообща! Все, что намеревались сделать – завершить!
– Хоть одного гнома, но с собой возьми, друг Корне, – произнес вынырнувший из-за чьей-то спины сивобородый гном с двумя топорами в руках.
– Мудро, – не стал я спорить. – Тогда – Тикса. Он знает меня, а я знаю его. Мы многое пережили вместе. Но только если он сам этого пожелает. Неволить не сметь! Рикар! Это касается и воинов людей! – не сметь заставлять против воли. И сразу же сказать всем громко и ясно – великая опасность нас там поджидает. Может, и не вернемся более. Может, всем там сгинуть суждено. Потому пусть сей шаг делают осознанно! Так же – молодых не брать! Неженатых и бездетных не звать! Дабы если и погибнут, чтобы после них хоть какой след, но остался – дите малое, сын аль дочь.