– Босс, не делай этого, – пробормотал Мещеряков, но было поздно. – То ж безумие!
Ярес недобро улыбнулся, расправляя плечи.
– Напоминаю всем, – четко и твердо повторил Шигин, – попытка выпрыгнуть в окно карается выстрелом снайпера.
– Я не собираюсь бежать, – отозвался Поздняков. И вновь посмотрел на лидера «Доброй пираньи». – Слово даю! Оставьте нас, пожалуйста… Один на один…
Шигин пожал плечами и вышел в коридор, жестом призывая своих бойцов сделать то же самое. Выбитую дверь Поздняков с большим трудом прислонил к проему.
– Майкл, ты с ума сошел! – пробормотал Гарик, нервно глядя на массивную створку, мешавшую наблюдать, что происходит внутри лаборатории. – А ну как Ярес замочит Туриста?! Здесь нет оборудования для переливания крови! Не подвезли! Нет жидкого азота для консервации контейнера! Майкл!!! Что на тебя нашло?!
– Ярес не замочит Туриста, – Шигин был спокоен, как удав, точно понимающий: игра закончена, и жертве не ускользнуть.
– А если замочит?!
– Не замочит! – Майкл похлопал заместителя по плечу. – И не спрашивай, откуда знаю. Все равно не поверишь, если скажу, что понял это по глазам Туриста. У Яреса нет ни единого шанса…
Из-за двери послышались невнятная речь, возгласы, тяжелое сопение. Шарканье ног, грохот упавшего стола. Затем – несколько вскриков. Показалось, что-то бабахнулось на пол. Спустя миг до людей, оставшихся в коридоре, донесся ужасный вопль. А после – звуки тяжелых ударов.
– На тебе! На! На! – это был голос Туриста, только сильно искаженный… болью?.. ненавистью?..
Гарик вопросительно посмотрел на босса. Не дождавшись согласия, толкнул створку. Дверь рухнула внутрь комнаты. В глубине лаборатории, чуть наклонившись вперед, стоял Поздняков. Заслышав грохот, он обернулся.
Шигин шагнул в комнату. Ярес лежал у дальней стены, согнувшись пополам, прижимая ладони к низу живота. Может, к паху. Теперь – когда бандит скрючился – трудно было разобрать.
Майкл внимательно осмотрел кроссовки Туриста. Они потеряли белый колор, стали темно-красными, цвета человеческой крови.
– Кажется, не дышит, – проговорил Мещеряков.
Шигин подошел к конкуренту, достал «стечкин».
– Не могу отказать себе в удовольствии… – пробормотал он и дважды выстрелил в голову «заклятого друга».
Тело Яреса дернулось и застыло.
– Не дышит, железно, – резюмировал Гарик.
– Никакой катализатор не поможет, – убрав пистолет, Майкл положил руку на плечо Сергею. – Пойдем отсюда… Пойдем, нам с тобой поговорить надо. Давно собирались кое-что обсудить, да ты не шел. Видишь, как получилось? Все одно встретились.
Босс «Доброй пираньи» махнул подручным, приказывая опустить оружие, не сопровождать стволами каждое движение Позднякова. Сергей оценил это, молча кивнул.
– Круто ты его, – сказал Майкл, когда выходили на улицу. – Круто и жестоко. За Алену, да?
Поздняков не смог совладать с мышцами лица.
– Ладно, не отвечай, – быстро сказал Майкл, открывая дверцу «Киа Спортэйдж» и предлагая спутнику сесть в машину. – Сам вижу…
В джипе больше никого не было.
– Я вот что хотел сказать, – забравшись в кресло водителя и чуть помолчав, проговорил Шигин. – Аленку твою мы похоронили.
– Как?! – вскинулся Поздняков, его глаза, полные боли, «забегали» по лицу собеседника, будто Сергей искал ответ.
– Ну, не мы сами, – поправился Майкл. – Могилу, конечно, рабочие кладбища выкопали. Я хотел сказать, что мы родителям помогли, денег дали. Ну, на место. На решетку витую, на крест хороший. На священника. Чтоб не в крематорий… Чтоб, значит, все по-человечески…
– Где она? – одними губами прошептал Сергей.
– На Николо-Архангельском. Если хочешь, отвезу. Но мне нужно слово, что не сбежишь. Поговорить хочу. Безумных трудов стоило разыскать тебя.
– Я не убегу, – тихо пообещал Поздняков. – Даю слово.
– Хорошо, тогда съездим, – мгновенно согласился Шигин.
– Сейчас! – угрюмо сказал Сергей.
Майкл задумчиво посмотрел на Позднякова.
– Пожалуйста, – умоляюще попросил тот. – Попрощаться мне… очень надо…
– Ладно, поехали! – решил Майкл и махнул рукой, подзывая своих. – Извини, что не вдвоем. Сам понимаешь, не могу ребят бросить. Горячо тут, менты скоро понаедут.
Глава «Доброй пираньи» освободил место водителя, перебрался на соседнее сиденье. Сергей глянул в окно – над крышей особняка Колотилова появилось облако черного дыма, потом из окон вырвались языки пламени.
– Как скажешь, – одними губами улыбнулся Поздняков. – Я действительно не собираюсь бежать.
Гарик и еще несколько человек забрались в «Киа Спортэйдж».
– Ну все, – сказал Мещеряков, – порядок. Закончили мы тут…
– Решили заразу в огонь, от греха подальше? – поинтересовался Сергей. – Правильно. У Вербинского жуткое дерьмо в пробирках… И холера, и брюшной тиф, и лихорадка Эбола. Лучше сжечь, так всей Москве спокойнее будет.
Майкл и Гарик в замешательстве посмотрели друг на друга.
– А мы думали… – пробормотал Мещеряков, – думали… ты не знаешь в подробностях, чем занималась лаборатория Вербинского. Даже мы всего не поняли, хотя наши технические возможности побольше, чем у простого…
Только в этот миг Сергей вспомнил о записной книжке Инженера, которая до сих пор лежала в брюках. Поздняков ощупал карман: мобильник бесследно исчез, зато пластиковые карты и записи Завацкого уцелели. Удивительно… Сергей вытащил дневник, протянул Майклу.
– Вот! Тут все рассказано в подробностях. Я прочел, потому и знаю про «Ноев ковчег».
Шигин быстро пролистал книжечку, «помедитировал» над страничками со словами «передать в ФСБ».
– Это записи парня, что на черной «Волге» ехал? – чуть подумав, спросил Майкл.
Сергей кивнул.
– Его звали Владленом. Владлен Завацкий. Тут хорошо, толково написано. Лучше, чем я смог бы рассказать. Все о лаборатории «Ноев ковчег», очень подробно.
– Гарик! – сказал Майкл. – Сейчас приедем, найди грамотную девочку, пусть все это быстро-быстро в компьютер забьет. И распечатай, почитаем на досуге…
– Понял, – кивнул помощник. – Куда сейчас? На базу? Или Сергея в области, в нашем особняке устроим?
– На Николо-Архангельское кладбище заскочим, – сказал босс.
Гарик мельком глянул на Позднякова, молча кивнул, завел мотор. «Киа Спортэйдж» выполз со двора.
– Черт, а ведь день уже, – пробормотал Сергей, вдруг сообразив, что укол ему делали ночью, а теперь светло.
Майкл и Гарик загоготали.
– Чудак ты! – Шигин дружески хлопнул бывшего «кролика» по плечу. – День! Сказал… Трое суток в отключке провалялся после укола.
– Трое суток?! – удивился Сергей, а потом вспомнил: организму Владлена Завацкого потребовалось ровно столько же, чтоб уничтожить вирусы.
Поздняков обернулся, еще раз посмотреть на особняк Колотилова. Пламя жадно лизало деревянные стены, поглощало комнаты и коридоры, отправляя в небо и Вербинского, и бандитов Яреса. Экспресс-методом. Без всякой лестницы и полупрозрачных ступеней.
«Вот и все, Аленка! Рассчитался я за тебя… Только легче мне от этого не стало…»
Над кладбищем кружила белая вьюга тополиного пуха. Легкие невесомые хлопья, подчиняясь ветру, взлетали над крестами, падали на волосы, на плечи Сергея. Он закрывал глаза, но не отмахивался от легких «снежинок», не прятал лицо.
Среди могил кружила белая метель. Тополиный пух падал не только на гостя, медленно двигавшегося по узкому проходу. Легкие хлопья опускались и на алые розы, которые принес человек. Сергей бережно прижимал букет к себе, словно пытался уберечь его от метели, но вьюга не могла убить цветы, она не была ни ледяной, ни даже студеной. Холод поселился внутри.
Сергей тяжело переставлял ноги – с трудом шел вперед, все надеясь, что это сон, ошибка. До тех пор, пока не приблизился к могиле, еще надеялся: сейчас очнется, сбросит путы кошмара. Все будет хорошо, вернется на круги своя.
Но чуть дальше, в конце ряда, вдоль которого брел Поздняков, виднелась свежая могила. Новый аккуратный холмик, недавно выкрашенный крест. И надпись:
Алена Михайловна Маркина
12.05.1983 – 16.06.2008
Аленке недавно исполнилось двадцать пять… Четверть века. На дне рождения, когда принимала подарки, Алька выглядела настоящей королевой бала, ослепительной, полной очарования. Она тогда смеялась: «Не представляю, не могу вообразить себя прожившей еще четверть века».
Вот и не прожила… Сергей опустился на колени, возле могилы. Прямо в белый пух, засыпавший подножие креста.
Он вспоминал другую белую вьюгу – настоящую, рождественскую. Тогда, быть может впервые в его жизни, произошло настоящее чудо. Он искал новую секретаршу для «Дороги в эдем», и Алена впорхнула в офис посреди зимы, вместе с белыми легкими снежинками…
С тех пор минуло более двух лет, но Поздняков ясно помнил тот день. Девчонка вошла в офис, на ее ресницах и бровях таяли снежинки. Алена очень волновалась. Скрывала, старательно прятала это внутрь, чтобы во время собеседования выглядеть деловой, уверенной в себе женщиной. Чтоб никто не понял, как она хочет получить работу.
А он тогда обо всем догадался. Вдруг – неожиданно для себя – почувствовал ее состояние. Алена улыбалась, пыталась казаться естественной, уверенной, опытной. Но ее выдавали снежинки, замерзшие на ресницах. Девушка побоялась смахнуть их – опасалась испортить лицо, трогать помаду и тушь. Не рискнула смазать впечатление от картинки-имиджа… Так и сидела перед Сергеем, улыбаясь сквозь капли влаги, дрожавшие на ресницах.
И что-то вдруг тогда кольнуло Позднякова в сердце. Он сам поднялся с места, взял ее за дрогнувшую руку, проводил до туалетной комнаты, предложив сделать перерыв на пять минут. Пошутил, что Алена в образе Снегурочки восхитительна и вне конкуренции, но теперь он хотел бы уточнить ее деловые качества…
Потом они вновь сидели друг напротив друга, и Сергей слушал девушку вполуха. Он прекрасно знал: не все определяется опытом и рекомендациями, многое зависит от самого человека. Коли есть образование, правильный склад ума и желание работать – можно научиться, вырасти профессионально, превзойти более опытного специалиста. Если только человек будет стремиться…
Позднякова мало волновало то, что говорила девушка. Он уже знал: возьмет Маркину на работу. Просто потому, что хочет сблизиться с Аленой, узнать ее. Все остальное потеряло смысл…
Чай. Да. Он предложил ей согреться – на улице в тот день было холодно. «Чай или кофе?» – спросил Поздняков. Выбрала чай. Некрепкий. Сергей готовил для нее напиток сам – это было непривычно и увлекательно. Потом, позднее, сотни раз получалось наоборот: Алена готовила для него то, что он просил.
Да, некрепкий. «Потому что крепкий чай портит цвет лица», – смущаясь, ответила девушка на немой вопрос. Это было трогательно и забавно. Алена показалась открытой, по-детски беззащитной. Совсем не такой, как те, кто работал у Сергея до нее.
Когда сидела, грея длинные тонкие пальцы о горячую чашку, Поздняков понял: эта женщина будет принадлежать ему. Узнав, что принята, Алена посмотрела на него по-другому: внимательно, с опаской. Показалось: хотела проникнуть в душу. Поняла, о чем думает Поздняков, что хочет от нее. И – догадавшись обо всем, – изучала, пыталась понять: ждать ли от директора какой-то агрессии, прямого откровенного давления? И, словно почувствовав – от Сергея не исходит угрозы, успокоилась.
Потом они сблизились. Не сразу, много позже – сам медлил. Почему-то с Аленой не смог поступить так, как с другими, до нее. Словно в этом было нечто большее, нежели простое влечение мужчины к женщине…
Белая вьюга взметнула в воздух миллионы снежинок, горячим потоком толкнула в лицо. Сергей опустил веки, покачал головой.
Аленка прощала ему. Прощала многое. Она ведь не была ни официальной женой, ни даже гражданской. Поздняков никогда не предлагал ей чего-то подобного, и в голову не приходило… Она терпела. Все прощала. Даже «уик-энды» у Сашки Рудакова… Кажется, любила по-настоящему? Дурак! Даже не успел спросить… Может, самое важное, что сделал в жизни, – добился настоящей любви женщины. Настоящей. Такой, какая в сказках. Но разве теперь узнаешь?
Сергей не плакал. Бережно положил огромный букет алых роз – любимых цветов Алены – к подножию креста. Зачем-то провел ладонью по холмику…
Цветы цвета крови.
…А больше ведь никто его не любил. Кому он нужен, волк-одиночка, выросший в детдоме? Человек, не знавший ни своих родителей, ни тепла, ни ласки, не умевший создавать уют, дарить тепло…
Белая метель не отвечала на его вопросы. Только закручивалась в столб над крестом. И Сергей вдруг припомнил историю, прочитанную в книге Ангела.
«Дети подрастут, для них наступит другая пора. Кто-то подарит им свое сердце – самое хрупкое, что бывает на свете. Может, полученные уроки помогут обращаться с бесценным даром бережнее, чем со стеклянными игрушками?»
Поздняков поднялся на ноги. Побрел к выходу с кладбища, низко опустив голову. Алена доверила ему собственное сердце, а он остался слеп и жесток. Просто не умел… Нет, не умел обращаться с бесценным даром. Просто рядом, когда был ребенком, не оказалось мудреца, который научил бы беречь хрупкие игрушки…
Оказывается, он по-настоящему полюбил женщину только тогда, когда потерял ее. Понимание пришло слишком поздно. Теперь ему не в силах помочь никакой Ангел.
Белая метель вытолкнула с кладбища на улицу, к джипу, возле которого стояли Майкл Шигин и Гарик Мещеряков.
– Почему просто не взять часть крови из моего тела? – спросил Поздняков. – Это решило бы все проблемы. Ты стал бы обладателем уникального катализатора, который затем можно вводить в организм любого другого человека.
Ведь мы поняли, катализатор – саморазмножающаяся система. То есть не знаю, как сказать правильно, но смысл в том, что, если препарат попадает в кровь, он сам стимулирует организм к выработке дополнительных доз вакцины. Видимо, достигается какая-то определенная концентрация, после чего иммунная система переходит на другой уровень защиты, способна подавлять вирусы, ранее считавшиеся смертельно опасными.
Возьми мою кровь в контейнер. Я знаю, есть способы законсервировать ее. Возьми! Введи себе или кому-то из своих людей. А я уйду. Ты же понимаешь, Майкл, сам по себе я не представляю никакого интереса. Ты ведь – не Ярес, который собирался отжать меня, как алкоголик киску Мурку над ведром, до последней капли.
Поздняков и Майкл сидели в загородной вилле босса «Доброй пираньи», потягивая вино. Шигин, чуть поразмыслив, пришел к выводу, что оставлять Сергея в Москве опасно – его по-прежнему искали сотрудники МВД по незавершенным делам Рудакова – Маркиной и трех бандитов Яреса, бесславно околевших на лестничной площадке дома Алены.
– Ты прав, нет никакого смысла забирать всю кровь, – глянув на собеседника, отозвался Майкл.
– Спасибо за понимание! – усмехнулся Сергей.
– Да… – продолжал Шигин серьезно, словно не слыша Позднякова. – А впрочем, ты не обижайся, в этом нет ничего личного. Я сейчас как продавец рассуждаю. Ведь речь идет даже не о миллионе долларов, тут ставки крупнее.
– Да я все понимаю, – грустно махнул рукой Поздняков.
– Наверное, круто чувствовать себя сейфом, набитым тугими пачками баксов? – улыбнулся Шигин. – Скажи, прикольно, да?
– Ничего прикольного, – мрачно ответил Сергей. – Ты бы знал, Майкл, как я хочу избавиться от этого тягостного ощущения. То чувствуешь себя чем-то вроде атомной бомбы… Ну, такого, применение чего перевернет мир. То действительно чувствуешь себя сейфом с баксами, который вот-вот начнут вскрывать…
Знаешь, теперь по ночам мучает один и тот же кошмар. Ко мне подбирается какой-то черный призрак, очень большой и сильный. Я вижу его, чувствую опасность. Просыпаюсь, но не могу ни убежать, ни сопротивляться. Он начинает резать мои вены ножом. Очень больно. Я пытаюсь кричать и не слышу себя. А кровь капает в банку. Обычную банку. По-моему, трехлитровую… Садоводы в такие банки огурцы на даче закатывают… Призрак выдавливает из меня кровь, подставляет другую банку. Я просыпаюсь и не могу понять: где сон, где реальность?
– Понимаю твое состояние, – улыбнулся Майкл. – Только помочь ничем не могу.
– Возьми кровь. Закачай себе в вены. Что тебя останавливает?
Шигин поднялся с места, засунул руки в карманы. Негромко насвистывая какой-то мотивчик, прошелся по комнате до окна, на котором не было ни решеток, ни запоров.
– Тут все очень сложно, – задумчиво сказал он. – Есть ведь разные группы крови, а мы об этом в первый момент забыли, в горячке. Есть несовместимость. Можно ли твою кровь вливать любому? Теперь не у кого спросить… Что, если у тебя и Завацкого одна и та же группа? Или все-таки разные, но катализатор меняет их на пресловутую нулевую?
Поздняков не нашел, что ответить.
– В общем, нужен совет профи. И еще, представь картину… Вот ты кто? Директор туристической фирмы. Значит, могу прикинуть: в месяц несколько тонн баков зарабатываешь. Ну, вряд ли больше десятки. Ладно, не спорь, не уточняй. Не важно. Возьмем эту сумму для примера. А теперь прикинь: тебе достался миллион долларов, разом. Что будешь с ним делать?
– Ну… – Поздняков замешкался, подыскивая ответ.
– Правильно! – радостно ухмыльнулся Шигин. – Ты не готов сказать мгновенно. Почему? Да очень просто! Ты знаешь, как за пять минут потратить сумму в двести-триста долларов. Ну, может, в тысячу-другую. У тебя даже есть варианты, что сделать с наличкой в несколько сот тысяч. Например, можно квартиру хорошую купить, машину поменять. Или там начать постройку загородного дома. Но если ты надеешься не просадить капитал, не протратить его понапрасну, а пустить в рост, ты сначала должен подумать: как им распорядиться. Старательно просчитать варианты, чтоб не ошибиться, не превратить в пыль.
– Хочешь сказать, получил капитал, которым не знаешь, как распорядиться? – Сергей догадался, зачем Шигин привел такой пример.