Клэр взглянула в окно на залитый солнцем снег. Как ей сказала тогда Марго? « Я умерла здесь давным-давно». Что-то вроде того.
– Выходит, это преследовало бедняжку целых двадцать лет, – заметила она.
– Похоже на то. Женщина из больницы сказала, что они были кем-то вроде музыкальных гениев.
– Кто? Марго и ее брат?
– Ну да. Знаете, такие детишки, которые умеют играть на рояле не хуже взрослых?
– Вот оно что, – Клэр вспомнились слова Марго. – Шопен.
– О чем это вы?
– Да так, пустяки.
Клэр затягивало все глубже и глубже. Чем больше она узнавала о Марго, тем сильнее становилось ее любопытство.
– Как думаете, могу я поговорить с социальным работником из той лечебницы? Если вдруг решусь на это? – Она перевернула розовую бумажку обратной стороной и взялась за ручку.
– Почему бы нет? – Детектив Патрик продиктовал ей имя женщины и номер больницы. – Мы закрыли это дело, – добавил он. – Чистой воды самоубийство. Но я подумал, что вам захочется узнать о том, что мы выяснили напоследок.
Клэр еще долго смотрела на розовый квадратик. Она думала. Подбирала варианты. Наконец она встала и быстро зашагала по лабиринту коридоров к офису Джона.
Тот как раз пролистывал пачку бумаг, лежавшую на его столе.
– Вот и ты, – заметил он. – Нам нужно решить, кто будет вести в этом году семинар. Лилиан собирается в декрет, а потому…
– Джон! – Клэр опустилась на зеленый диван.
Он перестал рыться в бумагах и вскинул брови:
– Что такое?
– Я говорила сейчас с детективом Патриком. Он сказал, что двадцать лет назад Марго и ее брат упали с этого самого моста. Мальчик погиб, а Марго получила серьезную травму.
– Не может быть. Получается, она пыталась воссоединиться с ним или что-то в этом роде?
– Пока не знаю, но мне бы хотелось это выяснить. Не возражаешь, если я отлучусь на время? – Поскольку Джон промолчал, она поспешила добавить: – Я знаю, нам нужно разобраться с выездным семинаром, но я могла бы поработать над этим ближе к вечеру.
По правде говоря, работа над семинаром продлится теперь до самого сентября – до конца этого ежегодного события, которое регулярно устраивалось в долине Шэнандоа.
– Я хочу съездить сегодня в библиотеку Харперс Ферри, чтобы побольше узнать о том событии.
По лицу Джона трудно было понять, о чем он думает. Он взглянул на бумаги, лежащие у него на столе, и рассеянно поворошил их рукой.
– Я и не подозревал, что в тебе кроется Нэнси Дрю, – заметил он.
– Я и сама не подозревала, – Клэр попыталась выдавить из себя улыбку.
Джон молча постукивал пальцем по бумагам.
– Я никогда еще не видел тебя такой, – тихонько промолвил он наконец.
– О чем это ты?
– Обычно ты не заморачиваешься подобными вещами. Просто говоришь: что случилось, то случилось – и продолжаешь жить дальше.
Клэр со вздохом откинулась на спинку дивана. Что ж, Джон был абсолютно прав.
– Я сама не знаю, что со мной, – признала Клэр. – Такое чувство, что Марго не отпустит меня до тех пор, пока я не выясню все до конца.
– А до завтра ты не могла бы подождать? – спросил Джон. – Я смог бы поехать с тобой. Сегодня у меня слишком много дел.
– Ничего страшного. Я в состоянии съездить туда одна.
– Может, договоришься с Амелией?
Клэр призадумалась, но тут же отбросила эту мысль. Она любила общаться с Амелией – своей соседкой и давней подругой. Но сегодня это было не самой удачной идеей. Когда она рассказала Амелии о самоубийстве Марго, та заметила: «Может, оно и к лучшему. Бедняжка, должно быть, была такой несчастной». Клэр услышала то, что сама привыкла говорить окружающим: « Может, оно и к лучшему». Но тут вдруг эта фраза заставила ее ощетиниться. Нет уж, она обойдется без Амелии. И без Джона. Ведь только ей одной небезразлично, что именно она разыщет в библиотеке Харперс Ферри.
– Поеду-ка я одна, – Клэр подошла к столу и поцеловала Джона. – Я веду себя как чокнутая?
– Скорее как околдованная, – ответил он. – Ладно, увидимся вечером.
* * *Стоял теплый денек, совершенно нетипичный для января. Снег быстро таял под лучами яркого полуденного солнца. Всю дорогу Клэр чувствовала себя как нельзя лучше, и для нее стало сюрпризом то неприятное, тошнотворное ощущение, которое охватило ее на мосту. Сам мост при дневном свете не таил в себе никакой угрозы. Дорогу полностью очистили от снега; небо над головой радовало своим лазурным цветом, а солнечные лучи золотили металлическое ограждение. Еще несколько машин пересекали в этот момент реку, но Клэр не сомневалась, что лишь ей эта полоска бетона казалась нескончаемо длинной.
К тому моменту, как она достигла противоположного берега, сердце готово было выскочить у нее из груди. Клэр пришлось свернуть на обочину, чтобы хоть немного перевести дух. Вытащив платок, она отерла взмокший от пота лоб. И как, позвольте спросить, она поедет назад по этому же мосту? Безумие. Чистой воды безумие.
Библиотеку она нашла без особого труда. Библиотекарша усадила ее в маленькой комнатке, где стояло несколько шкафов с микрофильмами. Десять минут Клэр пролистывала газеты, начав со второй недели января далекого 1973 года. Она уже было решила, что детектив Патрик ошибся, как вдруг увидела то, что искала – на первой же странице издания за 14 января.
Сообщение занимало всего один столбец. Заголовок гласил: РЕБЕНОК РАЗБИЛСЯ НАСМЕРТЬ ПРИ ПАДЕНИИ С МОСТА. Клэр нажала на кнопку, чтобы выделить нужный фрагмент.
Вечером 10 января бушевала сильная метель, говорилось в статье, из-за чего на мосту не было машин. Однако о самом падении упоминалось лишь в общих чертах. Погибший, десятилетний Чарльз, был братом-близнецом Марго. Еще один брат, пятнадцатилетний Рэндалл, тоже находился на мосту. Когда Чарльз упал, Марго и Рэндалл попытались спуститься с насыпи, чтобы добраться до тела. Во время спуска Марго тоже сорвалась и упала вниз. Рэндалл принес ее домой – тащил на руках целую милю. В конце статьи говорилось о том, что Марго находится в близлежащей больнице в состоянии комы. Никто не знал, насколько обширными были ее травмы и сможет ли она вообще оправиться от них.
Добрых две трети статьи было отведено под весьма впечатляющую, хоть и достаточно краткую, биографию близнецов. Отец их был классическим пианистом, а детей и вовсе называли вундеркиндами. За год до этого они выступили в Карнеги-холле, на юношеском концерте, а в следующем году их уже ждали в Джуллиарде.
Как-то не сходится, подумала Клэр. Она с трудом представляла себе этих гениальных детишек в таком крохотном и скучном городке, как Харперс Ферри.
* * *Было уже темно, когда она наконец добралась до дома. Прямо из машины Клэр открыла центральную дверь их общего гаража. Заехав внутрь, она ощутила обманчивую радость при виде красной «Тойоты» Сьюзан, и ей пришлось напомнить себе, что дочери нет дома. Сьюзан звонила прошлым вечером. Сказала, что приедет за машиной где-то через пару недель.
Джон купил в супермаркете жареную курицу и картофельный салат, и Клэр присоединилась к нему за кухонным столом. Она пересказала ему содержание статьи, и Джон даже задал несколько вопросов, но был при этом непривычно тих и задумчив. Очевидно, что Марго Сен-Пьер ничуть не занимала его мысли. После ужина Клэр перевела разговор на выездной семинар, и к Джону понемногу вернулось присущее ему оживление.
Уже в постели он крепко прижал к себе жену.
– Я беспокоился за тебя, – признался он.
– Совершенно напрасно.
Он провел рукой по ее обнаженной спине.
– Ты была тогда сильно расстроена. Я боялся, что эта поездка может вернуть тебя в прежнее состояние. Не слишком-то разумно было отправляться туда одной.
– Прогуляться в такой солнечный денек – одно удовольствие, – Клэр коснулась уголка его губ. Ей так хотелось вновь увидеть его улыбку. Джон немного помолчал.
– Ну, теперь-то ты можешь забыть о Марго? – спросил он наконец.
Клэр помедлила с ответом. Жаль, что он вообще задал этот вопрос.
– Мне бы хотелось, но есть еще кое-что, что я должна сделать, – сказала она. – Я собираюсь побеседовать с социальным работником из больницы Эвери. После этого, надеюсь, я навсегда распрощаюсь с Марго.
Джон вновь погрузился в молчание. Было слышно, как где-то в лесу треснула и обломилась ветка.
– Ради чего ты затеяла это, Клэр? – поинтересовался он.
– Сама не знаю, – Клэр пробежала пальцами по его груди. – Я пытаюсь забыть о случившемся, но оно не желает отпускать меня.
Джон нежно коснулся ее щеки.
– Неприятно, что и говорить, – заметил он.
– Именно. Я думаю, единственный для меня способ распрощаться с воспоминаниями – это узнать о случившемся как можно больше. О том, почему это произошло. Я была последним человеком, которому довелось поговорить с Марго. Последним, у кого был шанс что-то изменить.
– Сама не знаю, – Клэр пробежала пальцами по его груди. – Я пытаюсь забыть о случившемся, но оно не желает отпускать меня.
Джон нежно коснулся ее щеки.
– Неприятно, что и говорить, – заметил он.
– Именно. Я думаю, единственный для меня способ распрощаться с воспоминаниями – это узнать о случившемся как можно больше. О том, почему это произошло. Я была последним человеком, которому довелось поговорить с Марго. Последним, у кого был шанс что-то изменить.
Джон ничего не сказал на это. Молчание затянулось, и Клэр, не выдержав, приподнялась на локте и заглянула мужу в глаза.
– Сердишься на меня? – она не привыкла к его неодобрению.
Джон покачал головой и вновь коснулся ее щеки.
– Как бы я хотел, чтобы ничего этого не было, – промолвил он. – Но что случилось, то случилось. И теперь ты должна сама найти способ, который позволил бы вернуть тебе душевное равновесие.
– Тебе незачем копаться в этом вместе со мной, – заметила Клэр. Для нее не было ничего хуже его недовольства. Наклонившись, она поцеловала мужа. – Ну что, твой пыл еще не пропал?
– Что? Ах, да, – улыбнулся он. – Кое-что осталось.
Она вновь поцеловала Джона, а затем сдвинулась так, чтобы свободно касаться его век губами и кончиком языка. Этим утром Джон как раз объяснял Полу Стэнвику, что тот найдет у себя такие эрогенные зоны, о которых прежде и не подозревал. У Джона такой эрогенной зоной были веки.
– М-м-м, – простонал тот. – Похоже, мой пыл еще не угас.
С новой вспышкой энергии он перекатил ее на спину и начал настойчиво целовать. Клэр ощутила его губы у себя на лице, затем на шее, а затем и на груди. Дыхание у нее участилось.
– Ну как? – сказал Джон, на мгновение отрываясь от нее. – Тебе нравится?
– Еще бы, – ответила она, невольно простонав, когда губы его стали еще настойчивей. – Да, Джон!
Они были любовниками двадцать три года и прекрасно успели изучить друг друга. Но у этих шуточных расспросов была своя цель: беседа стала для них своего рода афродизиаком. Особой эрогенной зоной. Раньше этого было достаточно, чтобы завести Джона. В последнее время, впрочем, такое случалось нечасто. «Это просто возраст», – пыталась успокоить его Клэр, хотя и понимала, что дело тут в травме. Наверняка Джону это было известно не хуже нее.
Джон ласкал ее руками и ртом, осторожно двигаясь вдоль тела. Он с такой нежностью и пылом целовал ее живот и бедра, что к тому моменту, когда он наконец-то дал полную волю губам и языку, Клэр уже дрожала в предчувствии скорого оргазма. Кончила она очень быстро, но Джон продолжал ласкать ее, пока она не потянула его вверх, для поцелуя. Он склонился над ней, удерживая себя на руках, а она потянулась к его пенису. Движения ее были уверенными и в то же время нежными – хотя Джон и не мог этого чувствовать. Когда ее ладонь наполнилась твердым теплом, она придвинула свои бедра к бедрам Джона и направила его внутрь.
Сжав плечи мужа, она ощутила пальцами прямо-таки стальную твердость его мускулов. Джон ритмично двигался над ней и в ней, удерживая себя на одних руках. Его сила возбуждала Клэр еще больше. Казалось, он может держаться так часами, наблюдая и выжидая. Клэр научилась спокойно относиться к его пристальному вниманию: что ни говори, для Джона это составляло значительную часть удовольствия.
Опустив руку, она прижала пальцы к тому месту, где их тела сливались в единое целое. В этот момент ей невольно вспомнились глаза Линн Стэнвик, полные растерянности и удивления. Джон продолжал свое размеренное раскачивание. Клэр чувствовала, что эрекция его слабеет, но это уже не имело для нее значения. Тело ее начало выгибаться в предвкушении скорого пика. Джон двигался так медленно, так расслабленно. За эти годы он прекрасно изучил все ее особенности. Он даже не ускорил ритма, когда у Клэр перехватило дыхание, или когда она вскрикнула, сильнее сжав его плечи. И так до тех пор, пока она с головой не окунулась в сияющий поток света – того света, который Джон мог испытать только через нее.
В комнате воцарились покой и умиротворение – то, в чем оба они нуждались больше всего. Клэр лежала, прижавшись щекой к плечу мужа. Она уже засыпала, когда он неожиданно произнес:
– Клэр, я хочу, чтобы ты делилась со мной тем, что узнаешь о Марго. Ничего, что она значит для меня не так уж много, – я все равно буду слушать.
– Я люблю тебя, – шепнула в ответ Клэр, еще крепче прижимаясь к Джону.
* * *В понедельник вновь похолодало. Серые тучи низко нависли над землей, угрожая очередным снегопадом. Направляясь в лечебницу Эвери, Клэр выжидательно поглядывала на небо, но за те полтора часа, что она провела в пути, снег так и не пошел. В этом сумеречном свете старое кирпичное здание больницы выглядело совсем уныло, и Клэр невольно посочувствовала Марго и всем тем, кто обречен был жить здесь изо дня в день.
Ей пришлось пойти на хитрость, чтобы встретиться с Джинджер Стерн, той самой женщиной, которая работала с Марго. Джинджер решительно отказывалась говорить о своей бывшей пациентке, пока Клэр не сменила тактику. Она заявила Джинджер, что сама является социальным работником, хотя это было лишь полуправдой. В свое время они с Джоном действительно специализировались на социальной работе в Католическом университете Вашингтона. Но если Джон с успехом защитился по избранной специальности, то Клэр лишь с трудом закончила курс обучения. Среди наставников она обрела репутацию молодой особы, которая слишком привыкла витать в облаках, чтобы успешно справляться с суровой реальностью. Один из профессоров, оценивая ее навыки и умения, так и написал: «Мисс Харт не способна признать тот факт, что в своей повседневной деятельности люди не всегда руководствуются интересами окружающих. Это способно помешать ей в оказании действенной помощи своим клиентам». В свою очередь, один из однокурсников Клэр выразился более прямо. «Как человек, Клэр, ты выше всяких похвал, – заявил он. – Но вот социальный работник из тебя получится паршивый». Клэр отмахнулась от его слов, как отмахивалась от всего, что не желала слышать.
В аспирантуре она посвятила себя реабилитационной терапии, которая давала больше простора ее позитивному мироощущению, тогда как Джон продолжил изучение социальной работы, добавив к этому такую специальность, как управление в сфере здравоохранения. Имя Джона как раз и помогло ей добиться встречи с Джинджер Стерн.
– Джон Харт-Матиас? – с воодушевлением воскликнула Джинджер. – Это тот, что из фонда?
Оказалось, что брат Джинджер участвовал в той реабилитационной программе, которую финансировал их фонд. Сама Джинджер была неплохо осведомлена об истории создания фонда: молодой человек, работавший в реабилитационном центре, получил по достижении двадцати пяти лет огромную сумму в несколько миллионов долларов. Эти деньги он унаследовал от родителей, погибших в авиакатастрофе. Он мало что потратил на себя и свою семью, вложив почти всю сумму в создание Фонда Харт-Матиас. В целом все так и было, только в пересказе Джинджер Джон предстал едва ли не сказочным героем. Впрочем, какая разница? Главное, что это помогло Клэр договориться о встрече с женщиной, которая теснее прочих общалась с Марго Сен-Клер.
Джинджер поджидала ее в здании больницы. Взору Клэр предстала энергичная и очень молодая блондинка – моложе, пожалуй, чем была та же Марго. Держалась она, невзирая на возраст, с изрядной долей уверенности в себе. Джинджер провела Клэр в свой маленький, без единого окна кабинет. Сама она устроилась за столом, а Клэр опустилась на единственный свободный стул, выглядевший так, будто приобрели его где-то на распродаже.
– Боюсь, мне трудно с точностью определить цель своего визита, – сказала Клэр извиняющимся тоном. – Все дело в том, что Марго никак не выходит у меня из головы.
– Оно и понятно, – улыбнулась Джинджер. – Я слышала, вы говорили с ней прямо на краю моста. Поверить не могу, что кто-то мог решиться на такое.
– Это один из тех поступков, которые совершаешь импульсивно.
Джинджер бросила на нее испытующий взгляд.
– Вы же понимаете, что в случившемся нет вашей вины?
Клэр вздохнула.
– Умом-то я понимаю, что это так. Жаль только, мне не удалось задержать ее хотя бы на несколько секунд. Полицейские были совсем близко.
– Во всяком случае, вы попытались. Не каждый на это способен. А Марго… – она покачала головой. – Марго была не из тех, кто прислушивается к другим, – Джинджер вздохнула и привстала. – Хотите, я покажу вам ее комнату?
Клэр кивнула. Оставив на спинке стула пальто, она вышла за Джинджер из кабинета. Стены длинного, тускло освещенного коридора были выкрашены в грязно-зеленый цвет. В колледже им втолковывали что-то относительно целенаправленного использования цвета в психиатрических учреждениях – ради создания у пациентов соответствующего умонастроения. Интересно, чего пытались достичь этим оттенком зеленого? Уж точно не вывести людей из депрессии. С каждым шагом Клэр чувствовала себя все более подавленной.