Я удивленно смотрел на его ожесточенное лицо.
— Почему вы сказали Дахлеру, где вы спрятали Фарнелла? — спросил я.
— Потому что он мне угрожал, — ответил он. — Я все равно ничего бы ему не сказал, но я знал, что сделал для него Ольсен в Финсе, и думал, что он хочет ему помочь. Мистер Гансерт, — добавил он, — я думаю, Дахлер сошел с ума.
— Почему вы так думаете? — спросил я.
— Я не знаю. Он утверждает, что ему нужно поговорить с Ольсеном, чтобы опровергнуть те обвинения, которые против него выдвинули. Но Ольсен не может ему в этом помочь. Обвинения справедливые.
— Но я думал, что Ольсен вывез его и еще пять человек в ящиках из-под авиационных двигателей.
— Верно. Так и было. Но почему охранник пропустил их почти без осмотра? Я не знаю, но что-то тут не так. — Он снова посмотрел на китобой, уже скрывающийся за мысом, который мы только начали огибать. — Что касается Ловааса, — пробормотал он, — то если бы сейчас была война, а у меня был автомат…
Он повел руками, имитируя автоматную очередь.
— Ловаас работал на немцев? — спросил я.
— Конечно, — последовал ответ. — Ловаас всегда там, где платят. Как по-вашему, почему он сейчас охотится за Ольсеном?
Китобой скрылся из виду.
— Я так думаю, они спешат в Аурланд, — заметил я.
— А зачем еще ему мотаться по Согнефьорду? — кивнул Санде. — Китов здесь нет. И он теряет деньги каждую минуту, которую проводит здесь, а не в погоне за китами. Это значит, что деньги, которые ждут его там, наверху, гораздо больше. И, насколько я понимаю, это означает, что ему нужен Бернт Ольсен. Конечно, он прет в Аурланд.
Когда мы обогнули мыс, то снова увидели китобой. Точнее, его корму, стремительно исчезающую в легкой утренней дымке. «Дивайнер» был способен в лучшем случае на восемь узлов. «Хвал Ти» делал все двенадцать.
Я сидел за штурвалом, пытаясь понять, зачем Дахлер позвонил Ловаасу. На что он рассчитывал? Что происходило в его извращенном мозгу? К сожалению, у меня не было времени на остановки, иначе я высадил бы его в Лейкангере или Хермансваерке. Но я чувствовал, что у меня каждая минута на счету. Часы тянулись медленно. Джилл поднялась на палубу, когда мы подошли к Солснесу и повернули на юг, войдя в Аурландсфьорд. Ее лицо напоминало белую маску, и она по-прежнему молчала. Она просто долго стояла у борта, с силой стискивая поручень, а затем снова спустилась вниз. Небо затянуло тучами, за которыми скрылось солнце, и заметно похолодало. Горы в Аурландсфьорде были совсем другими. Тут не было поросших лесом склонов и глубоких расщелин, по которым с ледников обрушивались вниз ручьи талой воды. По обе стороны от нас на высоту около пяти тысяч футов вздымались голые скалы. Их отполированные льдами серые гранитные вершины были закругленными и гладкими. А за ними подобно сахарным головам виднелись гигантские глыбы льда.
Тем не менее Аурланд оказался ласковее Фьерланда. Он не выглядел затерянным в горах и времени. Над его аккуратными деревянными постройками не нависали гигантские ледяные плато, да и располагался он на краю маленькой плодородной долины. И все же вокруг стояли горы, окаймляя его мрачным фоном черных скал и холодного сероватого снега. Шел дождь, и тучи подобно покрывалу окутывали фьорд. Я поднял бинокль и направил его на город. К причалу подходил пароход. Над трубой показалось облачко пара, и по горам разнесся звук сирены, повторяясь эхом и постепенно замирая в недвижности окружающего пейзажа. На мгновение я успел подумать, что Ловааса здесь нет. Но тут же из-за парохода показались серые очертания китобоя, едва различимого в густом тумане.
Я поручил Дику пришвартовать «Дивайнер» у пристани, подальше от «Хвал Ти». Санде стоял рядом со мной на носу, и едва наш борт коснулся деревянных досок, я прыгнул на причал. Он прыгнул за мной.
— Куда? — спросил я.
Я понимал, что мы прибыли слишком поздно. Но все равно я должен был добраться до Фарнелла как можно раньше.
— Туда, — указал он и повел меня в проход между деревянными складами.
Мы прошли по главной улице и повернули направо на маленькую площадь со старой сложенной из камня церковью. Мы пересекли площадь и подошли к мосту, переброшенному через широкую реку, шипевшую и бурлившую вокруг свай моста. Вода в реке была зеленой, прозрачной и очень холодной на вид. Все ее русло было устлано валунами, принесенными с гор и окруженными тысячами вспененных водоворотов. Наши подошвы глухо застучали по деревянным доскам моста. Санде свернул направо ко второму дому за мостом. Игравшие на улице котята, один белый, а второй рыжий, замерли и с интересом уставились на нас. Мы постучали в дверь, и они, сорвавшись с места, с мяуканьем бросились к нам.
— Кто здесь живет? — спросил я.
— Сестра Пеера, — ответил Санде. — Она замужем за одним из местных. — Оттолкнув котят носком ботинка, он постучал еще раз. Гулкий стук железного молотка разнесся по улице. Он опустил голову и посмотрел на котят, которые сидели и мяукали, глядя на него. — Они голодные, — произнес он и ожесточенно заколотил в дверь.
— Hva vil De? — послышался чей-то голос.
Из соседнего дома вышла толстая женщина в белом переднике.
— Men det er ho hr. Sunde, — произнесла она.
— Hvar er? — спросил он.
Последовала быстрая беседа на норвежском языке. Наконец Санде выбил окно и забрался внутрь, прихватив с собой котят. Я последовал за ним.
— Где они? — спросил я.
— Они ушли сегодня рано утром, — ответил Санде. — Герда, ее муж, Пеер и незнакомец.
— Фарнелл?
Он кивнул и первым вошел в кухню. Котята бежали за ним с жалобным мяуканьем. Он налил молока в блюдце и поставил его на деревянный пол.
— У всех были тяжелые рюкзаки и лыжи, — добавил он. Он открыл дверь кладовой и поставил рядом с молоком тарелку с рыбой для котят. — Герда ни за что не оставила бы котят без еды, если бы не была чем-то расстроена.
— Но почему она ушла с ними? — спросил я.
— Почему? — Он засмеялся. — Я вижу, вы плохо себе представляете, что такое горы. Понимаете, Ольсену необходимо спрятаться. Может, он займет какую-нибудь туристическую хижину, а может, спрячется на одной из наших летних ферм. В общем, в это время года там, наверху, еще никого нет. Только снег. Поэтому всю еду до последней крошки туда нужно принести на себе. Так мы и жили во время войны. Мы жили в горах, и люди вроде Гундерсенов… и Герда… да, да, не только мужчины, но и женщины, носили нам туда еду.
Он подошел к кухонной плите и сунул руку в отверстие дымохода.
— Что вы ищете? — спросил я его.
— Военные сувениры, — ответил он. — Муж Герды хранил их в трубе. Но сейчас их тут нет.
— Что за военные сувениры?
— Пистолеты. Два люгера, которые мы забрали у убитых фрицев.
— Значит, Фарнелл вооружен?
— Точно так. И это очень хорошо, потому что у них фора всего в четыре часа.
— Что вы имеете в виду?
— Ловаас был здесь всего полтора часа назад. Сейчас он уже наверняка в горах. — Он подошел к окну и выглянул на улицу. Дождь скорее напоминал мельчайший туман. — Если наверху пойдет снег, все будет в порядке. Но если снега не будет… — Он пожал плечами. — Послушайте, мистер Гансерт. Я иду за Пеером. Вы ходите на лыжах?
— Довольно неплохо, — кивнул я.
— Хорошо. Я буду на корабле через полчаса. Я принесу рюкзаки, лыжи, еду — все. Какой у вас размер ботинок?
Я сообщил ему свой размер. Меня застало врасплох то, как стремительно он перехватил инициативу. Но в ближайшие несколько часов Альфу Санде предстояло удивить меня еще не раз.
— Мы должны спешить, — сказал он, когда мы вышли на улицу и повернули обратно к мосту. — Вам понадобится легкий дождевик и теплая одежда. Пистолет есть?
— Да, — ответил я. — У меня два Смит-энд-Вессона тридцать восьмого калибра.
— Берите оба.
— Бог ты мой! — воскликнул я. — Ловаас не станет стрелять. Это слишком рискованно.
— Не станет? — рассмеялся Санде. — В другой ситуации, может, и не стал бы. Но тут совсем другое дело. Насколько я понял, речь идет о достаточно больших деньгах, ради которых он готов нарушить закон. Тем более что отмазаться он всегда сумеет. Что такое смерти нескольких человек, когда на кону стоит судьба новой отрасли промышленности?
Я вспомнил ночную погоню на китобойной базе. Санде был прав. Ничто не могло остановить Ловааса, который отлично понимал, на что и ради чего он идет.
— Я принесу пистолеты, — кивнул я.
Мы расстались на площади, и я поспешил вернуться на яхту. Шагнув на борт, я увидел Джилл, которая вместе с Кертисом стояла у поручня, опираясь на него обеими руками.
— Где он? — спросила она. — Капитан Ловаас ушел около часа назад вместе с Халворсеном, своим помощником, и одним из матросов, человеком по фамилии Гаардер. У них были рюкзаки и лыжи. Билл, что случилось?
— Фарнелл ушел в горы, — ответил я и обвел взглядом палубу. — Где Дахлер?
Я вспомнил ночную погоню на китобойной базе. Санде был прав. Ничто не могло остановить Ловааса, который отлично понимал, на что и ради чего он идет.
— Я принесу пистолеты, — кивнул я.
Мы расстались на площади, и я поспешил вернуться на яхту. Шагнув на борт, я увидел Джилл, которая вместе с Кертисом стояла у поручня, опираясь на него обеими руками.
— Где он? — спросила она. — Капитан Ловаас ушел около часа назад вместе с Халворсеном, своим помощником, и одним из матросов, человеком по фамилии Гаардер. У них были рюкзаки и лыжи. Билл, что случилось?
— Фарнелл ушел в горы, — ответил я и обвел взглядом палубу. — Где Дахлер?
— Ушел, — ответил Кертис. — Сел на пароход.
— Вернулся в Берген? — уточнил я.
— Нет, пароход шел дальше по фьорду, во Флам.
— Флам?
Это название показалось мне знакомым. Я нырнул в рубку и уставился на карту. Джилл и Кертис уже стояли рядом. Флам находился в самом конце Аурландсфьорда. И еще из Флама вела горная железнодорожная ветка, которая соединялась в Мюрдале с основной дорогой Берген — Осло. Из Мюрдаля оставался всего час пути до Финсе. Я развернулся.
— Вы умеете ходить на лыжах?
— Я умею, — кивнула Джилл.
— Немного, — ответил Кертис.
— Отлично. Как только я соберу вещи, Дик отвезет вас во Флам. Возможно, вы сумеете догнать там Дахлера. Если вам это удастся, он не должен вас заметить. Если вы его там не застанете, садитесь на первый же поезд до Мюрдаля, где пересядете на поезд до Финсе. Если я все понял правильно, вы сможете сесть в один поезд с Дахлером. А если не с Дахлером, то с Йоргенсеном. Во всяком случае, вы должны дождаться их обоих в Финсе. Все понятно?
Кертис кивнул. Но на лице Джилл появилось упрямое выражение.
— Куда вы идете?
— Мы с Санде поднимемся в горы.
— Я иду с вами, — заявила она.
— Нет.
Она попыталась спорить со мной, но я ее остановил.
— Вы будете нас тормозить. Идти придется очень быстро. Мы должны настичь Ловааса прежде, чем он доберется до Фарнелла. Бога ради, Джилл! — не выдержал я, когда она снова принялась спорить. — Сделайте то, о чем я вас прошу. Проследите за Дахлером. Я знаю, что задумал Ловаас. Но я не могу понять игру Дахлера. Вполне может оказаться, что он опаснее капитана.
Я спустился к себе в каюту, по пути окликая Дика.
— Дик, — обратился я к нему, — ты остаешься на яхте. Отвези Джилл и Кертиса во Флам, а потом возвращайся сюда. Брось якорь чуть поодаль и установите вахты. Уилсон и Картер остаются с тобой. Что бы тебе ни сообщили, отсюда ни с места.
Я наклонился к нижнему ящику стола и извлек оттуда два револьвера. Брови Дика поползли вверх.
— Хорошо, — ответил он. — Я буду ждать поодаль всякий раз, когда тут будет достаточно мелко, чтобы бросить якорь. Если тебе понадобится подняться на борт ночью, просигналь своим фонарем Д-Ж-О-Р-Д-Ж.
— Хорошо, — кивнул я и открыл бумажник. — Вот тебе пятьдесят тысяч крон. — Я протянул деньги Дику. — Дашь двадцать тысяч Кертису и десять Джилл. Остальные деньги пусть останутся у тебя. Если тебе понадобится Улвик, его номер — Берген 155 102.
Я шарил по ящикам, собирая все, что мне могло понадобиться, — носки, свитера, перчатки, дождевики.
— Собери для меня немного сигарет, спички, шоколад и полбутылки виски, — попросил я Дика. — И пару свечей. Они в камбузе. Маленький фонарь тоже там.
Через пять минут я был готов, запихнув все в вещевой мешок. Я бросил мешок на пристань, и Дик скомандовал:
— Отправляемся.
Уилсон бросился к линям. Джилл подошла ко мне.
— Удачи! — произнесла она. Ее серые глаза затуманились, как будто она испытывала сильную боль. — Молю Бога, чтобы вы успели, — прошептала она. Внезапно она наклонилась вперед и поцеловала меня в губы. — Спасибо, — тихо произнесла она и поспешно отвернулась.
— Отдать кормовой, — окликнул Дик Уилсона.
Взревел, ожив, двигатель. Я обернулся к Кертису.
— Я рассчитываю, что вы сумеете настичь Дахлера, — произнес я. — Если он отправится в Берген, оставьте его в покое. Сами поезжайте в Финсе. Вы нужны мне там, между нами и Йоргенсеном.
— Хорошо, — кивнул он.
— Я свяжусь с вами в отеле Финсе, как только смогу.
Он кивнул, и я спрыгнул на пристань. Яхта уже медленно сдавала назад. Я стоял под моросящим дождем, наблюдая за «Дивайнером», который грациозно развернулся на глади фьорда. Винты взбили воду за кормой, и яхта заскользила прочь. Ее стройные мачты были обнажены, но медные детали горделиво блестели даже в этот унылый день. Я провожал ее взглядом, пока она не превратилась в призрачную тень в сгустившейся стене тумана.
На пристань, яростно сигналя, влетел открытый автомобильчик. Не успел он остановиться, как с пассажирского сиденья рядом с водителем соскочил Санде. Заднее сиденье было завалено рюкзаками и лыжами.
— Садитесь сзади, — скомандовал он, хватая мой вещмешок. Открыв дверцу, он швырнул мешок поверх рюкзаков. — Заодно упакуете рюкзак. — Я повиновался, и машина рванула с места еще прежде, чем он успел толком усесться на сиденье. — До Вассбигдена мы можем доехать на машине, — сообщил мне он.
Мы вылетели на площадь и, повернув налево, помчались вдоль реки.
Такой сумасшедшей езды мне еще видеть не приходилось. Водитель был одним из друзей Санде по Сопротивлению и, судя по всему, что-то знал о спешности нашего путешествия. Во всяком случае, он вел автомобиль так, как будто за нами гнался сам дьявол. Дорога представляла собой неровную каменистую тропу. Автомобиль трясло и подбрасывало, но он продолжал мчаться, не снижая скорости. Прямо перед нами высились горы — серо-белый мир снега, полускрытый туманной дымкой. Вскоре они обступили нас со всех сторон, и тропа запетляла между утесами, которые выглядели так, как будто были готовы в любую секунду обрушить на нас град валунов, настолько лед бесчисленных зим раскрошил и изрезал трещинами окружающие скалы.
Санде обернулся ко мне. Я в это время силился уложить свои вещи в рюкзак и при этом не вылететь из машины.
— У Ловааса преимущество ровно в один час, — сообщил он мне. — Харальд, — кивнул он на водителя, — только что отвез его в Вассбигден.
«Один час! Если мы поспешим, то вполне сможем его перехватить!» — обрадовался я, вспоминая огромный живот Ловааса. Но потом я вспомнил, как он проворен и быстр. Один час — это было не так уж и мало. Но у нас было одно преимущество. Мы знали, что он впереди. Он не знал, что мы идем за ним.
— Кто с ним? — спросил я.
— Его помощник и еще кто-то, — последовал ответ.
Утесы сменились более пологими склонами, поросшими зелеными соснами. Перед нами раскинулась долина, на которой блестела серебристая гладь озера.
— Вассбигден! — крикнул Санде.
В дальнем конце долины, отчетливо отражаясь в светло-зеленой воде, сгрудились дома.
Мы обогнули озеро и спустя еще одну милю остановились, подъехав к деревушке Вассбигден. Выпрыгнув из машины, мы вскинули рюкзаки на плечи. Они оказались невероятно тяжелыми. Кроме одежды нам предстояло нести на себе еду — преимущественно сыр и шоколад. Сверху были привязаны лыжи. Харальд и его автомобильчик скрылись за поворотом тропы, а мы зашагали по направлению к горам. Воздух был сырым и холодным. Рюкзак оттягивал мои непривычные к такому грузу плечи. Лыжные ботинки, предоставленные мне водолазом, оказались слишком велики. Я потел и проклинал Фарнелла.
Несмотря на свою внешнюю хрупкость, именно Санде, который был вполовину меньше меня, сразу задал скорость нашего движения. Когда я поинтересовался, планирует ли он догнать Ловааса уже сегодня, он ответил:
— К ночи мы должны дойти до туристической базы Остербо. Разумеется, если вы не предпочитаете спать в одном из заброшенных фермерских домиков.
— Сейчас полнолуние, — пропыхтел в ответ я. — Мы можем продолжать идти при лунном свете.
— Может и так, — отозвался он. — Но вы еще не знаете, как будете себя чувствовать. До Остербо довольно далеко. Более двух норвежских миль. А в каждой норвежской миле семь английских.
После этого мы продолжили идти молча. Мы постепенно погружались в туман, взбираясь все выше по самому краю долины. Под нами гремела река, скатываясь по узкому ущелью в Вассбигден. С обеих сторон ущелье ограждали отвесные и черные от воды скалы. Их вершины терялись в облаках, и казалось, они уходят в бесконечность. Откуда-то доносился грохот воды, который с каждым нашим шагом становился все громче. Наконец подобно широкой серебристой ленте из тумана возникла белая пена водопада. Мы начали взбираться наверх рядом с этой живой клубящейся водной массой. Нечего было и думать о том, чтобы обменяться хоть словом. Река наполнилась тающими снегами, и вода зелеными волнами выплескивалась из своего каменного ложа. Казалось, что вся скованная скалами долина содрогается под весом обрушивающейся с гор и устремляющейся во фьорд воды.