Громыхнуло, словно молния ударила в танк – и, не дожидаясь, пока австро-венгры, специальный пехотный отряд сопровождающий танки придут в себя, он выдал, особо не целясь длинную очередь из пулемета, свалившую сразу троих – один из солдат как назло решил прикурить у товарища, вместе они и легли. Со стороны улицы открыли огонь четники, воздух наполнился металлом и смертью, кто-то что-то кричал. Он перескочил через низкий подоконник давно выбитого окна, высадил непонятно по кому остатки диска в пулемете и бросил его, прижался на мгновение всем телом к теплому боку остановленного и подбитого им танка. Танк разгорался, боекомплект не взорвался, но попало хорошо – он стоял и мирно дымил, и броня его становилась все горячее и горячее. Бензиновый…
Командир второго танка принял решение отходить – он не мог понять, что случилось с первым танком и наверное решил что они напоролись на противотанковую пушку или динамо-реактивное ружье – по фронту. В этом случае самым разумным было – отойти и прикрыться вторым подбитым танком, а когда станет понятно, что вообще происходит и откуда ведется огонь – тогда уж и действовать.
Взвыв двигателем на высоких оборотах танк двинулся назад, попирая гусеницами истерзанную сербскую землю. Митрич хладнокровно дождался, пока танк не сдаст назад – и со всей силы метнул гранату туда, где билось сердце танка – бензиновый, легко вспыхивающий двигатель.
Рвануло – граната, топливный бак и еще одна граната, которую австро-венгерский солдат закинул за танк, не осмеливаясь идти и проверить что там. Горящий бензин пожирал танки, и нашедшие в них последний покой тела изнутри…
* прим автора – все описанные события имели место и в реальной жизни, только мало кто знает о них. Иногда автор изменил время, когда это происходило – потому что это альтернативная реальность и в первой мировой войне по обе стороны фронта состав участников был совсем другой. Только зная это, зная историю Сербии можно понять сербский народ. И восхититься его мужеством и несгибаемой волей.
** прим автора – Дмитриевич, Апис действительно говорил это.
*** И это правда, такой конгресс был в реальности.
**** В нашем мире детей Франца-Фердинанда и графини Хотек схватили гитлеровцы и поместили в концлагерь. В концлагере они заставили их ползать на коленях по плацу и вылизывать его языком, а потом плевать друг другу в рот. Но тем не менее – войну братья пережили.
***** Стреляют! Ложись! (сербск)
****** Анте Павелич, руководитель фашистской организации усташей и в нашем мире действительно носил такой титул. Виновен в смерти сотен тысяч людей, в основанном сербов. В 1945 году бежал в Мадрид, заочно приговорен к смерти за преступления против человечности. В 1957 году тяжело ранен во время покушения, после которого так и не оправился. Умер в пятьдесят девятом году в Мадриде в возрасте 70 лет.
Картинки из прошлого
16 мая 1937 г .
Австро-Венгрия, Вена
Яурергассе 12
Посольство Великобритании
Посольство Великобритании в Вене, столице Австро-Венгерской империи располагалась в старинной постройки, трехэтажном особняке на Яурергассе 12. Особняк этот был размеров небольших – зато с хорошей планировкой, в виде четырехугольника с внутренним двором и выездом на улицу через арку. В условиях возможных акций анархистов и масонов такой вот "дом-крепость" был весьма и весьма кстати.
Послом Британской империи в империи Австро-Венгерской вот уже много лет был граф Хантли, бывший генерал армии ее Величества, чудом оставшийся в живых после Багдадского побоища. Когда русская кавалерия прорвала фронт, он поднес пистолет к виску чтобы застрелиться. Но он лишь издевательски щелкнул – в горячке боя генерал выпустил в проклятых русских все патроны и больше у него патронов не было.
Заполонили его казаки. Не срубили сгоряча, перевели в Истамбул только-только ставший Константинополем, а через четыре месяца отправили в тот же Багдад – через этот город производился обмен пленными. Наверное, кто-то из казаков получил за него орден, даже наверняка получил – как же, живьем настоящего британского генерала заполонил.
После Берлинского мирного договора, который многие аристократы прозвали "смирным договором" многие аристократы ушли из армии, не выдержав унижения. Генерал не ушел, он считал что ничего не потеряно и надо готовиться к новым сражениям с русскими ордами. Но генерала скосила не пуля и не шашка – его скосил куда более зловещий враг. Выслуга лет и медицинская комиссия, щедро раздающая заключения "не годен". В знак особых заслуг перед престолом генерал и получил посольство в Австро-Венгрии, одной из самых спокойных стран мира.
Генералу здесь не нравилось. Генерал буквально умирал здесь.
Он просто ненавидел этот город. Город греха и порока, город где студенты учатся до тридцати лет, будучи в содержании у богатеньких дам, город где процветают самые богомерзские пороки и извращения, какие только есть на нашей грешной земле – мужеложство, лесбиянство, содержанство, педофилия. Город опер и парков, город венского шницеля и сахарных тортов. Город чардаша – поганого венгерского танца. Город, где цены таковы, что генерал, весьма состоятельный на родине, чувствовал себя просто нищим. Город, где мужчины, аристократы красят губы красной губной помадой, и это считается нормальным* – когда генерал увидел это в первый раз, его чуть не вывернуло наизнанку.
Но генерал служил. Он служил престолу как всегда верно и с усердием, он относился ко всему, что его окружает с известной долей британского скептицизма и самоуверенности. Он просто считал, что это тяготы и лишения воинской службы, и он обязан их претерпевать, будучи слугой Ее величества.
И вот сейчас, уже на старости лет, когда генерал по утрам чувствовал неизбежность подступающей смерти – судьба решила подарить генералу подарок, на который он и не смел уже надеяться. Судьба подарила ему возможность расквитаться с русскими.
Сейчас граф Хантли, сидя в одном из неприметных кабинетов на втором этаже посольства, чье окно было защищено решеткой, причем не внешней, а внутренней и внимательно выслушивал серого, неприметного человека, служащего в Вене резидентом SIS**.
– Судя по поступающим, данным русские и в самом деле готовятся всерьез. В Виленском, Варшавском, Киевском, Одесском военных округах отменены все отпуска и увольнительные, офицерам предписано возвратиться к местам службы как можно скорее. По сообщениям агентуры русские сейчас проводят внеплановое техническое обслуживание всей своей техники. На аэродромах Виленского и Варшавского военных округов отмечено скопление сил тяжелобомбардировочной авиации, за последние дни туда перебазировалось не менее тридцати тяжелых бомбардировщиков Сикорского. В Ивано-Вознесенске десантная дивизия вышла к аэродромам взлета, это известно достоверно.
Посол вздохнул
– Я получил не менее четырех шифрограмм только за утро. Мы готовы, но все зависит от проклятого Эрнста. Что вы можете сказать про него, сэр? Я не так хорошо знаю его, а ваша служба как известно специализируется на слабостях людских.
Резидент тонко улыбнулся, польщенный похвалой.
– Я уже докладывал. Он умен, но слаб духом, об этом известно многим. Его жестокость – от слабости. Он может обстреливать Белград из крепостных пушек, но идти против Российской Империи…
Генерал встал.
– Я поеду во дворец. Немедленно.
Генерал быстро прошел в свой кабинет, надел привычное ему пальто, так называемый trench-coat, в мае было еще не так жарко, чтобы выходить без пальто, да и дождь может полить. Спешно перебрал бумаги, отбирая нужные в планшет – планшет он тоже предпочитал старого образца, офицерский. Задумался – что не взял еще. Вспомнил – достал из стола большую, граммов на триста серебряную, обтянутую кожей флягу, щедро плеснул туда шотландского односолодового виски, немного подумал – и долил спирта из мензурки. Не для себя – для императора.
Все…
Быстро вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь. Спустился вниз по лестнице, толкнул дверь людской.
– Сид!
Старый вояка, уже седой как лунь, но все еще крепкий уроженец Шотландии, бывший его ординарец и телохранитель, не расстававшийся с Маузером, лихо вскочил с походной койки.
– Генерал, сэр! – щелкнул каблуками он
– Мы выезжаем.
– Есть, сэр!
Когда генерал вышел во внутренний двор – нового образца, увесистый черный Даймлер уже ждал его с открытой дверью…
– Во дворец, Сид. В новый.
– Да, сэр!
Увесисто захлопнулась дверь – все-таки кузовщики Британии – лучшие кузовщики мира. Этот Даймлер был оснащен сделанным вручную на фирме Маллинер кузовом, у которого двери пассажирского салона открывались против движения. Очень, очень удобный и комфортабельный автомобиль.
– Генерал, сэр! – щелкнул каблуками он
– Мы выезжаем.
– Есть, сэр!
Когда генерал вышел во внутренний двор – нового образца, увесистый черный Даймлер уже ждал его с открытой дверью…
– Во дворец, Сид. В новый.
– Да, сэр!
Увесисто захлопнулась дверь – все-таки кузовщики Британии – лучшие кузовщики мира. Этот Даймлер был оснащен сделанным вручную на фирме Маллинер кузовом, у которого двери пассажирского салона открывались против движения. Очень, очень удобный и комфортабельный автомобиль.
Мотор работал почти неслышно, Сид крякнул клаксоном, требуя поднять шлагбаум. Машина прокатилась под темной, неосвещенной аркой, выкатываясь на свет, и генерал и его адъютант посмотрели влево – машина выезжала вправо, и надо было посмотреть, свободна ли дорога.
А увидели они там неизвестного молодого человека, среднего роста и хорошо одетого, с искаженной ненавистью лицом. В руке у него было то, что генерал мгновенно опознал как связку гранат.
– Живео Сербия! – двойные стекла, устанавливаемые Маллинером в свои кузова, почти не пропускали в салон уличный шум, но каким-то непостижимым образом и генерал и его адъютант этот крик услышали.
И все исчезло в ослепительной вспышке взрыва…
* прим автора – обычай красить губы женской красной помадой почему-то был у венгерских аристократов, причем у мужчин с нормальной сексуальной ориентацией. Откуда пошел этот омерзительный обычай – того я не ведаю.
** SIS - secret intelligence service, Секретная разведывательная служба.
Картинки из прошлого
16 мая 1937 г .
Австро-Венгрия, Вена
Нойебург, Бург-Ринг
Только сейчас император Эрнст ощутил, что такое одиночество…
Если так подумать – он был одинок всю свою жизнь. Он был отбросом – так соизволил охарактеризовать его император Франц-Иосиф в свое время. Отбросом, а мать его была проституткой, так шептались о ней в высшем свете. Да что там шептались – в открытую говорили и слова эти шли, как поговаривали тоже от Франца-Иосифа.
Он вступил на трон, хотя до этого подписал отречение. Верней, отречение подписали за него – Франц Иосиф не желал видеть отбросы на троне. Потому то и выбрали его – выбор кстати был невелик. Страшная судьба была у Габсбургов – почти никто из представителей этой династии не умер своей смертью.
Восходя на трон, он поклялся забыть. Поклялся забыть унижения и насмешки детства, поклялся забыть травлю высшего света. Поклялся забыть – хотя забыть это было невозможно…
Как же быстро все разбежались… Как крысы…
Крысы…
Именно крысами и был весь венский свет – больше сравнивать было не с кем. Содомиты, содержанцы и содержанки, вселенские должники, вертопрахи – кого только не было при дворе. Заживо гниющая армия, которая по-настоящему так и не воевала Бог знает сколько лет. Когда два хищника – Россия и Германия жадно вцепились в Восток и в Африку – австрийская армия, не раз битая еще в прошлом веке скромно стояла в стороне. А император Австрийский Карл, как поговаривают, был больше озабочен, как сделать карьеру своей любовнице в Венской опере, при том, что у любовницы не было ни голоса, ни слуха.
А ведь опасность близка…
Анте Павелич… Практиковавший адвокат, великолепный юрист, хорватский националист и экстремист. Он родился на обильно политой кровью югославянской земле – и стоило ли удивляться тому, что к крови он испытывал большое почтение. Та земля снова требовала крови, она была ненасытна…
Сам Эрнст был в Загребе несколько раз. Он хорошо помнил один момент – когда он вместе с Павеличем вышел на балкон королевского дворца и толпа на площади в едином порыве вскинула руки… ведь они приветствовали не его, их владетельного монарха. Они приветствовали Павелича их поглавника, кровь от крови и плоть от плоти. И отдай Павелич приказ – они растерзали бы его в секунды, подобно львам на арене Колизея…
Негромкий стук в дверь прервал невеселые размышления монарха…
– Кто там? – раздраженно крикнул Эрнст
В дверь просочился – именно просочился, а не вошел – лакей, согнулся в почтительном поклоне до земли…
– Ваше королевское величество, министр-президент, граф Сечен изволит почтеннейшее просить вашей аудиенции.
– Я пока никого не хочу видеть!
Откланявшись, лакей исчез.
Эрнст в возбуждении прошелся по кабинету. Затем подошел к письменному столу, открыл верхний ящик, достал из него тяжелый, увесистый револьвер Гассера. Тускло блеснули медью в барабане патроны, само ощущение рубчатой рукояти в руке, смертоносной тяжести оружия придало Эрнсту уверенности. Уверенности, которой ему сейчас так недоставало, особенно когда часы неумолимо отсчитывали время, оставшееся до конца ультиматума.
Улыбнувшись какой-то своей мимолетной мысли, Эрнст положил револьвер поверх лежащего на столе листа бумаги, исписанного вручную…
Ультиматум…
Его Императорскому и Королевскому Величеству Эрнсту, Божьей милостью Императору австрийскому, Апостолическому королю венгерскому, далматскому, хорватскому, славонскому, лодомерскому и иллирическому, Королю иерусалимскому и прочая.
Эрцгерцогу австрийскому
Великому герцогу тосканскому и краковскому;
Герцогу лотарингскому, зальцбургскому, штирскому, каринтийскому, карниольскому и буковинскому;
Великому князю трансильванскому;
Маркграфу моравскому;
Герцогу верхней и нижней Силезии, моденскому, пармскому, пьяченцскому и гуастальскому, Освенцима и Заторы; тешинскому, фриульскому, рагузскому и зарскому;
Владетельному графу габсбургскому и тирольскому, кибургскому, горицскому и градишскому;
Князю трентскому и бриксенскому;
Маркграфу Верхних и Нижних Лужиц и Истрии;
Графу Гогенемс, Фельдкирх, Брегенц, Зоннеберг и проч.;
Государю Триеста, Котора и Вендской марки;
Великому Воеводе Сербии (Воеводины),
и прочая, и прочая, и прочая.
Божиею поспешествующею милостию, Мы, Александр Четвертый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский, Государь Псковский, и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский, и всея Северныя страны Повелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкесских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский, Цезарь Рима*, Хан Ханов, Великий Султан Анатолии и Румелии, Император Трёх Городов – Константинополя, Эдирне и Бурсы, Владыка Обеих Земель и Обоих Морей, Покровитель всех правоверных, Покровитель двух святых городов – Мекки и Медины и прочая, и прочая, и прочая,
будучи не в силах смотреть на злодеяния великие, именем Христовым творящиеся в хорватской земле, сим заявляем о следующем:
1. Мы готовы принять сербских подданных Их Императорского и королевского величества Эрнста на земле русской без каких либо дополнительных условий. С этой целью, мы предлагаем открыть коридор для беспрепятственного прохода сербов, желающих покинуть земли хорватские до порта Дубровник, где их примут на борт боевые корабли моего Черноморского флота.
2. Начиная с двенадцати часов по Гринвичскому времени, восемнадцатого мая сего года, во избежание новых бессмысленных жертв мы предлагаем превратить обстрел Белграда и прочих населенных сербами территорий.
3. Их Императорскому и Королевскому Величеству Эрнсту дается двадцать четыре часа с момента вручения послания сего, дабы дать окончательный положительный ответ, который надлежит вручить чрезвычайному и полномочному посланнику моему, Светлейшему князю Багратиону. В случае, если ответ не будет дан в указанный срок, либо ответ будет отрицательным, Российская империя объявит войну империи Австро-венгерской, начиная с двадцати четырех часов по Гринвичскому времени девятнадцатого мая сего года.