Случившемуся была рада только Алисон.
– Не то чтобы мне радостно тебя видеть такой несчастной, – говорила она, – но, чтобы быть счастливой, тебе не надо никакого Тима Мэлона!
– О, уймись, пожалуйста! – Я уходила к себе в спальню и с шумом захлопывала дверь.
Мать хотела все знать относительно отмены наших заказов.
– Тебе следует поскорее позвонить в ресторан. Бог знает, как они там отреагируют. А еще оркестр, а еще фотограф. Вот только не знаю, что делать с тортом. Я уверена, что его уже испекли и заморозили. В таком случае он может нам пригодиться на Рождество.
– Ой, ради бога!.. – Я посмотрела на нее с ужасом, повернулась и ушла в сад.
Там на клумбах цвели пронзительно алые тюльпаны, окруженные разноцветными анютиными глазками. Аккуратно подстриженный газон был по-весеннему свеж. Отец очень любил свой сад и проводил там за работой многие часы. Этот сад мне всегда казался оазисом тишины и спокойствия, но сегодня его правильная красота только сильнее меня раздосадовала. Мне захотелось вырвать и растоптать все цветы!
– Хочешь, я пойду и с ним поговорю? – спросил сидящий на скамейке Ян.
Сперва я его там не заметила.
– И что ты ему скажешь? – поинтересовалась я.
– Понятия не имею. – Ян махнул мне рукой, чтобы я села с ним рядом. – Скажу, что он дурак, потому что теряет такую потрясающую женщину.
Раньше мой брат никогда со мной так не говорил. Я горько рассмеялась.
– Мы ведь всего лишь отложили свадьбу, – в который раз повторила я. – Нет необходимости с ним о чем-либо говорить.
– А выглядишь ты так, словно вы не отложили, а отменили, – возразил он. – Ты такая бледная и больная.
– Спасибо за откровенность. Можешь пойти к нему и сказать, что я таю на глазах.
– Я просто хотел помочь, – мрачно возразил Ян.
– Да-да, я знаю. – Я положила голову ему на плечо. – Извини.
К счастью, хоть отец не делал попыток меня утешать. Он просто сжимал мне руку, когда я проходила мимо него, и не беспокоил придирками относительно газет и журналов, позволяя просматривать их раньше себя.
Выходные тянулись бесконечно. Я никак не могла выбросить Тима из головы.
Что бы я ни делала – во всем я воображала себя женой Тима. Это состояние настолько срослось со мной, что я никак не могла от него отделаться. Я все еще не могла понять, почему Тим почувствовал себя в ловушке. Я никогда его ни в чем не ограничивала, ни к чему не принуждала. И не заставляла насильно просить моей руки. Все это не имело смысла. Впрочем, теперь уже ничего не имело смысла.
Мне очень хотелось хотя бы на пару минут перестать думать о Тиме, но у меня ничего не получалось. В ночь на воскресенье я снова очень плохо спала. В понедельник мне очень не хотелось выходить на работу, но этим я бы только еще сильнее запутала свои дела. Поэтому я явилась на работу раньше положенного часа, чтобы оказаться за рабочим столом раньше остальных сотрудников. Мне не хотелось шествовать через весь этаж и слышать, как по углам шепчутся: «Осталось всего две недели!» – отчего я бы наверняка снова не удержалась и ударилась в слезы.
Разумеется, я все им расскажу, но только когда захочу сама.
Я включила компьютер и открыла директорию «Мои документы». В папке под грифом «Личное» содержался перечень приглашенных на свадьбу гостей и их подарков. По этому списку я смогу всем вернуть их подарки. А может, возвращать не стоит? Ведь мы решили свадьбу всего лишь отложить? Но каковы шансы за то, что свадьба все-таки состоится? – безжалостно спросила я себя. Что на самом деле имел в виду Тим: отложить или отменить? Откуда мне знать? В пятницу вечером я была слишком взволнованна, чтобы спросить его об этом по существу. Наверное, мне следовало отправиться к нему домой, как он предлагал, и там заставить его высказаться определеннее: в чем же проблема и как он собирается ее решать? Наверное, мне следовало вчера ему позвонить – хотя сама себя я убеждала в том, что делать этого не хочу. А теперь я в полной растерянности. Я положила голову на монитор и глубоко вздохнула.
– Изабель, что с тобой? – Возле моего стола стояла Лесли Моррисей. – Может, у тебя голова болит? Если хочешь, у меня есть панадол.
Я взглянула на нее.
– Спасибо, со мной все в порядке.
– По твоему виду этого не скажешь. – Она положила на край моего стола папку с выписанными счетами. – Ты такая бледная, и под глазами черные круги. Все эти свадебные хлопоты тебя просто доканывают.
Я глубоко вздохнула. Можно начать и с Лесли, подумала я. А уж она пусть разнесет новость по всему учреждению.
– Свадьбы не будет, – сказала я ей. – По крайней мере через две недели точно не будет.
– Изабель! – Она потрясенно смотрела на меня. – А в чем дело?
Мне хотелось ей сказать, что это я вдруг струсила и отложила свадьбу, но она могла узнать правду из других источников. Я не хотела выслушивать ее сожалений. Вообще, не хотела никаких сострадательных взглядов.
– Просто мы обо всем серьезно поговорили, – сказала я, – и решили, что сейчас нам свадьба как-то не с руки. Вся эта суета, приготовления. Возникли трения по поводу гостей. – Я поежилась. – Короче говоря, свадьба перестала нам казаться делом привлекательным, и мы решили ее отложить.
– На какой срок? – В глазах Лесли читалось явное недоумение.
– Не знаю. Может быть, до октября. Или до ноября. Или до следующего года.
– Но, Изабель… – Она тоже никак не могла уразуметь моих слов. – А мне казалось, что вы оба счастливы и ждете – не дождетесь, когда поженитесь! Мне казалось, что ты жить не можешь без Тима.
– Есть разница между замужеством и самой свадьбой, – назидательно объяснила я, хотя на самом деле плела первое, что приходило в голову. – Я не уверена, что мы готовы к свадьбе, хотя все равно очень хотим быть вместе друг с другом.
– Почему же тогда вы не отказались от торжественной церемонии? – спросила она. – Если она так много для вас значит? Вы могли бы расписаться тихо и без всяких церемоний.
– Может быть, мы так и сделаем, – заверила ее я. – Но только не через две недели.
Тут в комнату вошел Барри Клири, мой управляющий директор, и Лесли быстро ретировалась к своему столу. Я видела, как она уже передает новость своим ближайшим соседкам, которые изо всех сил старались не смотреть в мою сторону, но не могли удержаться от тайных взглядов, когда считали, что я ничего не замечаю. Мне было все равно. Я не знала, какую версию событий изберет Лесли: мою или свою (и тогда закончит свой рассказ словами: «Она хорохорится, но фактически он ее бросил»). Да и что еще другие могли подумать? Еще никто не отменял свою свадьбу только на том основании, что с ней сопряжена излишняя суета. Тут внезапно мне пришла в голову одна мысль: а ведь сослуживцы тоже собрали деньги на мой подарок! По крайней мере, конверт с надписью «На свадьбу Изабель» под всеобщее хихиканье тайно курсировал по учреждению еще несколько дней назад. Мне стало дурно.
Я принесла Барри чашку кофе. Он просматривал бизнес-страницы в «Айриш таймс».
– Процентные ставки снова падают, – прокомментировал он прочитанное, когда я вошла. – Хорошие новости для держателей ипотеки. – Он помешал ложечкой кофе. – Теперь это должно тебя интересовать, Изабель. То есть цены на недвижимость, ковры, мебель и все такое прочее.
– Может быть, – ответила я. – Только не в ближайшее время.
– Ты должна быть в курсе всех своих финансовых дел. – Он снял свои очки в золотой оправе и положил их на стол. – Не разрешай своему супругу держать тебя в неведении.
Ну почему они все сегодня говорят о Тиме? С самой помолвки Барри едва упоминал о моей свадьбе.
– Знаешь, Барри, я выхожу замуж не так скоро, как собиралась вначале.
Мне хотелось говорить безразличным тоном, но слова получились какими-то невразумительными.
– Пардон? – Он посмотрел на меня с удивлением.
– Свадьба, – коротко отрапортовала я. – Ее не будет.
– Изабель!
Ну почему все реагируют на это известие одинаково? Хоть бы кто-нибудь для разнообразия сказал «Какой стыд!» вместо того, чтобы дружно восклицать «Изабель!» и смотреть на меня так, словно я подхватила смертельную болезнь?
– Мы передумали, – продолжала я, – и отложили свадьбу.
Он продолжал меня разглядывать. Потом наконец произнес:
– Шарон будет очень расстроена. Она строила на этот день большие планы.
– Может быть, к концу года.
– Ты так думаешь?
– Я не совсем уверена.
Я не могла больше находиться в его кабинете. Мое самообладание куда-то улетучивалось. Я подхватила свою сумочку и отправилась в дамскую комнату.
Торчать там долго мне тоже не светило. Иначе кто-нибудь обязательно поинтересуется, не случилось ли со мной несчастья. Такое впечатление, что в нашем учреждении функционировала антенна, которая реагировала на все печальные эмоции: если кому-нибудь становилось плохо, об этом немедленно узнавали все окружающие. Они прекрасно чувствовали разницу между походом в туалет «по делу» и походом туда ради того, чтобы выплакаться вдали от чужих глаз.
– Ты так думаешь?
– Я не совсем уверена.
Я не могла больше находиться в его кабинете. Мое самообладание куда-то улетучивалось. Я подхватила свою сумочку и отправилась в дамскую комнату.
Торчать там долго мне тоже не светило. Иначе кто-нибудь обязательно поинтересуется, не случилось ли со мной несчастья. Такое впечатление, что в нашем учреждении функционировала антенна, которая реагировала на все печальные эмоции: если кому-нибудь становилось плохо, об этом немедленно узнавали все окружающие. Они прекрасно чувствовали разницу между походом в туалет «по делу» и походом туда ради того, чтобы выплакаться вдали от чужих глаз.
Выплакаться меня что-то не тянуло. Я решила взять себя в руки и вернуться к рабочему столу. По дороге, взглянув в зеркало, я поняла, что Лесли была права: лицо землистого цвета, под глазами черные круги. Я пощипала себя за щеки, чтобы вернуть им цвет, но это не помогло. В таких случаях без косметики не обойтись! Но почему-то, выходя из дома, я выложила из сумочки косметичку. И теперь очень пожалела об этом.
– Хочешь, пойдем сегодня пообедать в паб? – предложила Ньям, когда я проходила мимо ее стола.
– Спасибо, но у меня много работы, – солгала я.
– Ты себя нормально чувствуешь, Изабель?
– Да, вполне.
Когда я подошла к столу, зазвенел телефон.
– Что я слышу? – Это говорила Марион, секретарша.
– Привет, Марион. Ты не могла бы перезвонить попозже? В данный момент я очень занята.
– Не играй со мной в прятки, Изабель. – Она была самая старшая из нас, где-то под сорок, замужняя женщина с тремя детьми. – Это правда?
– Если ты спрашиваешь про свадьбу, то да, правда.
– Но почему?
– Марион, прошу тебя!.. – Телефонная трубка стала влажной. – Я тебе все объясню попозже, не сейчас.
– Хорошо, – смирилась она. – Голос у тебя не очень. Береги себя, Изабель.
– Спасибо.
Рабочий день шел своим чередом. Я старалась сосредоточиться и игнорировала любопытные взгляды женщин. Мужчины тоже кое о чем были наслышаны, но все-таки не до такой степени. По крайней мере, никто из них не пытался комментировать мое положение.
К половине шестого я выдохлась окончательно. Лесли, Ньям и Анна уже ушли около пяти. Я выключила компьютер, заперла стол и позвонила Барри, что отправляюсь домой. Весь день мне казалось: все только и делают, что на меня смотрят, хотя это было не так. Наверняка все заметили на моем пальце неснятое обручальное кольцо и шептались, что это одна бутафория. Сенсационное известие – Тим Мэлон никогда не собирался жениться на Изабель Кавана! Как смею я носить на людях этот сверкающий бриллиант, как будто он действительно что-то значит? Это всего лишь побрякушка. И я не имею права ее носить…
В машине я сдернула кольцо с пальца и бросила его в бардачок. Рука без кольца стала казаться голой.
Чтобы добраться до дома через все пробки, мне понадобилось около часа. Семья сидела у телевизора. Мать сказала, что на сковородке есть приготовленные сосиски и спагетти и что она мне их разогреет, если я захочу. Я понимала, что она старается меня поддержать, но на самом деле просто убивала меня своей заботливостью. Лучше бы она мне крикнула, что я опоздала к ужину и теперь должна сама приготовить себе что-нибудь!
– Я не хочу есть, – сообщила я и углубилась в чтение старого журнала.
– Тебе надо поесть, – настаивала мать. – Иначе ты зачахнешь.
– Не зачахну, – пообещала я. – Мы с девчонками пообедали в офисе.
– А где твое кольцо? – подозрительно спросила Алисон. – Ты отослала его мерзавцу?
– Ой! – Я так и подпрыгнула на кресле. – Оно осталось в машине!
– Что оно там делает? – спросил отец.
Я бросилась вниз, даже не ответив на его вопрос. Кольцо снова засверкало на моем пальце, отчего сердце сжалось от тоски. Пришлось снова доставать ингалятор…
– И что, этот мерзавец собирается тебе звонить? – спросила Алисон, когда я вернулась.
– Не называй его мерзавцем! – огрызнулась я. – Мы все еще с ним помолвлены и собираемся пожениться.
– Оставь в покое сестру! – встала на мою защиту мать.
– Почему бы вам всем не оставить меня в покое? – не выдержала я и бросилась в свою комнату.
Давным-давно мне очень хотелось сбежать из дому. Пару раз я даже серьезно обдумывала варианты, но привычка к жизни в семье оказалась сильнее. К тому же у меня были слишком изысканные вкусы в вопросах собственности. Все, что я могла себе позволить, даже близко не соответствовало тому, что мне нравилось. Квартиру мне хотелось иметь солнечную и светлую, с панорамным видом на город. А из домов меня устроил бы разве что особняк с настоящим большим садом. Даже дом Тима не казался мне такой уж конфеткой. Но, разумеется, если бы мы поженились, я бы с радостью жила в доме Тима…
Я взглянула на часы. Интересно, подумала я, вернулась ли уже домой моя подруга Жюли, которая уезжала на выходные? Мне просто необходимо сейчас с ней поговорить. Она бы меня точно поняла.
– Я только что вошла! – сообщила радостно Жюли, когда я ей позвонила. – Мы так классно отдохнули! Я так рада, что взяла на сегодня отгул и мы остались за городом подольше!
– Не хочешь пойти выпить? – предложила я.
– О Изабель! Я просто вымотана с дороги! Я полдня за рулем! У меня вся шея ноет.
– Мне надо с тобой поговорить, – не отставала я.
– Давай встретимся завтра в обед, – предложила она.
– Ты знаешь, мне правда нужно с тобой поговорить сегодня.
– Что-нибудь случилось? У тебя такой странный голос, – встревожилась она.
– Давай встретимся.
– Ну хорошо. – Теперь она наконец поняла, что произошло что-то действительно серьезное. – Как всегда?
– Хорошо.
– Через полчаса?
– Да.
Я переоделась в джинсы и рубашку и слегка подкрасила лицо.
– Буду поздно! – крикнула я родителям и выскочила на улицу.
В понедельник вечером паб был полупустой, так что место было вполне подходящим. Жюли приехала на пару минут позже меня.
Мы познакомились восемь лет назад на бизнес-курсах. Она была высокая и тоненькая, с красивой кожей и зелеными глазами. Цвет волос она предпочитала менять каждые несколько недель, так что теперь нарочито небрежная копна на ее голове имела какой-то медный оттенок. Она была одета в узкие черные джинсы и свободную шелковую блузу с поднятым воротником. Мне тоже хотелось быть такой же элегантной, как Жюли, но с детства я была больше похожа на мальчишку: голова всегда встрепанная, на манжете рубашки сейчас красовалось застарелое пятно от шоколада, а джинсы были те самые, в которых я работала в саду, так что все колени на них были в травяных пятнах.
– Ты выглядишь потрясающе! – сказала я Жюли, когда она села рядом.
– А ты ужасно! Что случилось?
Я крутила на пальце обручальное кольцо.
– Свадьбы не будет, – сообщила я мрачно.
– Изабель!
Ну вот, даже Жюли, подумала я. Даже моя лучшая подруга не нашла ничего лучшего, как произнести вслух мое имя и уставиться на меня с ужасом.
– То есть она отложена на неопределенное время, – уточнила я.
Она махнула официантке.
– Два коктейля «Южный комфорт», пожалуйста. – Она взглянула на меня. – Но почему?
С Жюли мне было легко говорить. С ней не надо было притворяться.
– Он почувствовал себя в ловушке.
– Подонок! – сказала она с чувством. – Он просто струсил!
– Я не знаю, что с ним случилось, – горестно возразила я. – Но явно он дошел до ручки, потому что решил, что не может на мне жениться.
– Но Изабель! – Она сжала мою руку. – В этом нет никакого смысла. Почему он раньше не струсил?
– Я не знаю! – Я начала рыться в сумочке в поисках носового платка.
– Вот! – Жюли передала мне свой. Я высморкалась.
– Так что, вы все еще помолвлены? – спросила она с сомнением.
– Надо полагать. – В голосе моем тоже звучало сомнение. – Он говорит, что все еще любит меня. Он говорит, что ситуация просто вышла из-под контроля.
Жюли заплатила за коктейли.
– А ты как думаешь? – спросила она.
– Вот именно сейчас я ничего не думаю. Я себя чувствую ужасно. Мои родственники смотрят на меня так, словно мне осталось жить несколько недель. Ян собирается выбить из Тима дурь. Алисон твердит, что все к лучшему. Мать не знает, что говорить всем приглашенным, а отец не говорит ничего, но вид у него похоронный.
Жюли засмеялась, и от ее смеха мне тоже стало как-то легче.
– На работе я тоже всем уже рассказала, – продолжала я. – А то моя свадьба у них у всех была притчей во языцех. Теперь они все на меня косятся, бросают то ли сочувствующие, то ли злорадные взгляды. Я уверена, что они уже купили подарок. На прошлой неделе Лесли настойчиво выспрашивала, в каких тонах выдержана моя кухня.
– Я тоже купила тебе подарок, – упавшим голосом сказала Жюли. – Набор керамической посуды.
– О Жюли!
– Ничего страшного. – Она снова засмеялась. – Мать даже обрадуется лишней посуде. С тех пор как у нее появилась посудомоечная машина, она больше не считает, сколько раз в день мы пьем кофе и сколько раз жарим тосты.