А еще это его дурацкое предложение.
Да какой нормальный мужчина хотел бы стать отцом чужого ребенка?! При этом, разумеется, не любя его мать?
Эва покачала головой.
Снова слабая, несмелая улыбка тронула ее губы.
А ведь это правда: она хотела малыша больше всего на свете, даже, наверное, больше, чем собственный дом. И теперь у нее и домик есть… и – под сердцем она носит ребенка…
Она прошла в свою комнату, где у окна стоял компьютер, залезла в интернет, нашла в поисковике страничку для беременных – и аж задохнулась от восторга.
Если верить информации, собранной на форуме, ее бусинка была сейчас уже ростом целых два миллиметра! Еще пару недель – и станет видно, как бьется крохотное сердечко!
– Маленький мой… – прошептала Эва, кладя руку туда, где, по ее представлениям, этот «маленький» находился. – Я тебя буду очень любить, обещаю. Мне только нужно немножко привыкнуть. И у тебя будет все, чего у меня не было. Нам нужно найти тебе папу. И как можно скорее!
Словно по заказу зазвонил мобильник. Эва потянулась за трубкой, взглянула на экран – и нахмурилась, видя, чье имя там высветилось.
Витольд.
Вот уж кого ей совсем не хотелось бы в это впутывать.
Он был слишком хорошим человеком, чтобы так его обманывать. Лучше пока просто прятаться от него, а потом… потом Эва представит ему своего жениха – отца ребенка.
И вот теперь ей нужна была Изка. Ее идеи и ее решительность в деле сватания подруги.
Первый раз в жизни Эва не будет сопротивляться этому сватовству.
В понедельник Эва пришла на работу как ни в чем не бывало. Может быть, только чуть более отдохнувшая, чем обычно (хотя утром она немало времени провела в обнимку с унитазом) и чуть более веселая.
На полный тревоги вопрос Анджея: «Как ты себя чувствуешь?!» – ответила, что замечательно, – и это была правда. Ну, не совсем правда – кое-чего до «замечательно» ей все-таки не хватало. Но от отчаяния не осталось и следа, что вызвало у ее шефа и друга в одном лице вздох глубочайшего облегчения.
Он звонил ей чуть не каждые два часа вчера и уже пару раз сегодня утром, но одно дело слышать уверения в том, что все хорошо, и совсем другое – увидеть это собственными глазами.
– Лекарства принимаешь?
– Принимаю, – ответила она.
– Уровень сахара контролируешь?
В ответ она показала ему исколотый палец.
– Между прочим, это больно!
– Ничего. Зато не впадешь в кому.
– А может, и зря. Может, я бы тогда проспала эту проклятую премьеру, из-за которой вообще спать перестала, – вздохнула Эва.
– А ты переставай не спать. «Ягодка» сегодня вышла в хиты продаж «Эмпика». За две недели до премьеры! – произнес Анджей, глядя в расширившиеся от удивления глаза подруги, глаза, которые сначала были полны недоверия, сомнения, а потом наполнились сумасшедшей радостью. Она бросилась ему на шею, и он ее крепко обнял. – Ты добилась, Эвка! Ты просто чудо, девочка моя…
– Не помешаю? – раздалось от двери.
Каролина стояла на пороге, не зная, что ей делать: войти или, может, захлопнуть за собой дверь и убежать в туалет, чтобы прямо тут, при всех, не расплакаться невзначай. Дружба дружбой, но все-таки Эва в объятиях Анджея – это было для нее как-то слишком.
Он, однако, спокойно подошел к Каролине и показал ей листок бумаги с результатами продаж «Эмпика». А вручив ей этот листок, стал с интересом наблюдать уже за выражением лица автора «Ягодки».
– Получилось?! – прошептала Каролина, не веря своим глазам.
Он кивнул и через мгновение крепко обнимал еще одну счастливицу, чья мечта воплотилась в жизнь.
– Пока еще ничего не известно, – поспешно предостерег он восторженных девушек. – Все еще может измениться. Но мои приятели в издательских кругах с самого утра звонят мне с более или менее завуалированными поздравлениями. Бестселлер «Эмпика» за две недели до премьеры – это просто небывалый успех. Ты станешь настоящей звездой! – Он засмеялся, приподнял Каролину и закружил в воздухе.
Она запищала, словно маленькая девочка, и высвободилась.
– Эва…
Но Эвы в помещении уже не было.
Она выскочила за дверь, когда Анджей обнял Каролину. А теперь злилась на себя и вытирала мокрые глаза.
– Какая же ты дура! У него есть Каролина, а у тебя есть Кроха. И это вполне справедливо. Ведь тебе надо привыкнуть и спокойно смотреть на то, как они обнимаются, милуются и целуются! Но… может быть, завтра. Да. А сегодня – сегодня нужно пойти к Анке из бухгалтерии и спросить, что можно сделать с твоими волосами, чтобы они все-таки стали похожи на прическу современной нормальной женщины, а не на нечесаные патлы Золушки перед превращением в тыкву.
Глядя на экран зазвонившего мобильника, она застонала:
– О нет! Витольд…
Он снова звонил. А она снова не брала трубку.
Просто она пока не знала, не представляла, как прекратить это знакомство. Какой найти повод, причем значимый и приличный повод, чтобы он исчез из ее жизни раз и навсегда. В простое: «Ты меня раздражаешь, мне с тобой скучно, отстань, не хочу тебя видеть!» – он не поверит. Да и правильно сделает.
Потому что на самом деле Эва очень хотела его видеть. Часто. Как можно чаще. Но…
Но и ничего.
– Не падай духом, – бормотала она самой себе, бредя по коридору. – Тебе нужно думать о ребенке. А сантименты все закончились…
– Эвка! А ну-ка стой! – услышала она вдруг голос Каролины.
И через секунду Каролина догнала ее.
– Господи, не делай так больше никогда! Зачем ты исчезаешь, когда я хочу тебя обнять, поцеловать и поблагодарить? Только потому, что меня обнимал и целовал Анджей, да? Тот самый Анджей, который буквально за секунду до этого точно так же целовал и обнимал тебя?! Или была другая причина? – Каролина стояла, тяжело дыша, опираясь на стену.
– Была. Хоть верь, хоть не верь, – ответила Эва мягко. – Я исчезла, потому что… потому что у меня сегодня свидание. И я должна сделать что-то с собой… конечно, до божества мне далеко, но мне нужно добиться хотя бы уровня одной из сестер Золушки.
Каролина посмотрела ей прямо в лицо, внимательно и слегка прищурившись, потом отвела упавшую прядь волос с ее лица и заложила за ухо, провела кончиком пальца по брови девушки и задумалась, все так же, не отрываясь, глядя на подругу, как слегка чокнутый ученый смотрит на объект своих экспериментов.
– А можно я? – спросила она наконец.
– Что ты? – испугалась Эва.
– У нас были курсы визажистов. Ну, знаешь, визаж, макияж, все такое. Если ты мне разрешишь, я бы над тобой поработала. Не на один раз, не на одно свидание – я бы вообще твой образ изменила по жизни. Мне еще раньше хотелось тебе это предложить, но я боялась, что ты обидишься… – Улыбкой Каролина пыталась смягчить щекотливость ситуации.
«Ну да, а сейчас я прямо радуюсь-радуюсь, – мрачно подумала Эва. – Одно дело – просто попросить подругу помочь, а совсем другое – когда тебе вслух и в глаза говорят, что ты никакая. Как-то все это подозрительно выглядит… Впрочем, глупости. Каролина предлагает это мне из жалости – уж кому-кому, а ей конкуренции с моей стороны ждать смешно. Ей-то зеркало не должно по утрам врать, чтобы убедить, что она «сегодня вполне себе ничего» – она и после бессонной ночи вполне может участвовать в конкурсе «Мисс Польша». Ну то есть могла бы, будь у нее свои волосы… Какая же ты подлая, Эва Злотовская! Стыдно! Так что давай-ка, попроси у нее мысленно прощения, потому что, слава богу, вслух ты, конечно, таких мерзких слов никогда не скажешь, и прими протянутую руку помощи!»
– А это не будет больно? – спросила Эва совершенно неожиданно.
– Что? – удивилась Каролина.
– Брови выщипывать – не больно?
Это было больно.
Поговорка «хочешь быть красивой – терпи!» приобрела теперь для Эвы новый смысл, потому что до этого момента никаких мазохистских наклонностей она в себе не чувствовала. А ведь выщипывание, то есть, пардон, «коррекция» бровей ни в какое сравнение не шла с восковой эпиляцией ног…
– Не-е-ет! – кричала Эва в полный голос. – О господи, больно-то как! Не дамся! Вторую не дам! Буду так и ходить – с одной волосатой ногой! – Она попробовала оттолкнуть Каролину, но та была непреклонна.
– Ты должна ощутить эту боль, чтобы потом насладиться результатом в полной мере! – уговаривала Каролина, накладывая горячий воск на другую ногу Эвы.
– Прекрати! Я не разрешаю! Все, что угодно – только не надо снимать кожу мне с ног! Я буду бриться станком! Или электробритвой! Каждое утро! Только – неееееет! Ох, черт его дери, да что ж так больно-то?! – причитала Эва, вытирая глаза.
– Не верю в твои обещания, – с улыбкой садиста ответила Каролина. – Бриться ты будешь раз в два-три дня максимум, а потом вообще бросишь и снова зарастешь, а я хочу тебя всегда видеть красивой. А если сейчас потерпишь – потом привыкнешь, и тебе понравится. А теперь – бикини… – внезапно сменила она тему.
– Что-о-о? – выпучила глаза Эва. – Ты же ведь не имеешь в виду…
– Ага, именно это я и имею в виду! Снимай трусы!
– Никогда! – взревела Эва не своим голосом и выскочила из туалета в чем была – неглиже. Каролина догнала ее уже в коридоре и силой утащила обратно.
– Я пошутила! Пошутила насчет бикини! Теперь давай займемся твоей кожей…
Через пару минут Эва блаженствовала.
Шоколадная масочка… тихая музыка… приглушенный свет… запах карамели… Никто никогда не окружал ее такой заботой и роскошью, как сейчас Каролина.
– Ты не будешь против, если мы изменим твой цвет волос? «Дикая слива» – слишком агрессивный цвет для твоего типа.
Это был следующий пункт программы.
– Да-а, она довольно агрессивно лезет мне на лицо.
Эва никак не могла до конца разобраться в том, какие эмоции вызывает у нее эта искренняя заинтересованность Каролины: благодарность или… чувство унижения?
– Я тебе немножко волосы подровняю как раз… – не дожидаясь ответа, Каролина потянулась за ножницами. Она трудилась довольно долго, в полном молчании, прикусив губу, потом наконец отложила инструмент в сторону, повернула Эву лицом к себе и пару секунд внимательно вглядывалась в ее лицо.
– Ну, – вздохнула она с облегчением. – Теперь ты выглядишь как человек! А теперь – красим, – скомандовала она и взяла в руки пузырек с краской и кусочки фольги. – Сделаем тебе осеннюю головку.
«Осеннюю головку? – сонно думала Эва, не сопротивляясь действиям Каролины. – А зачем мне эта «осенняя головка»? Для кого я вообще делаю этот новый «лук»? Ведь он все равно… Ох, да забудь ты о нем вообще! Тебе нужно найти отца для Малыша! Хоть бы и обманом и силой! О, снова кто-то звонит… Витольд…»
Эва помрачнела.
Ей так хотелось встретиться с этим милым ее сердцу мужчиной, но…
Нельзя обманывать такого хорошего человека, каким был Витольд. А ей пришлось бы это сделать, если бы она продолжала встречаться с ним и одновременно искала отца для своего ребенка.
– Просыпайся, принцесса, – услышала она шепот Каролины.
Видимо, она и впрямь задремала, убаюканная сладкими звуками музыки и такими же сладкими ароматами.
А ее новый образ был готов. Оставалось только рукам Каролины наложить свежий макияж – из тех, что есть, но их как бы нет. И вуаля!
– Тадам!
Каролина жестом фокусника сдернула с зеркала повешенное ею самой полотенце и взглянула на Эву.
– Тебе не нравится? – спросила она через минуту упавшим голосом, потому что Эва смотрела на свое отражение абсолютно молча.
А Эва просто дар речи потеряла от восхищения.
Там, в зеркале, была совсем другая Эва – новая, красивая! Волосы мягко обрамляли приятное лицо с чуть заостренными скулами, подчеркнутыми румянами. «Дикая слива», которая придавала Эве слегка хищный, если не сказать дикий вид, уступила место сочному «каштану», в котором поблескивали золотые прядки. Глаза…
«Проклятье, у меня есть глаза!» – Эва с недоверием всматривалась в свое отражение. Может быть, это не были глаза эльфийской принцессы, как у Каролины, но они были красивые, чуть круглые, с выражением слегка тревожным и наивным, – глаза молодой, привлекательной, очаровательной женщины. Да, именно: очаровательной!
Так Эва думала о себе первый раз в жизни. Пусть не совсем красавица – все-таки даже волшебнице Каролине не под силу превратить тыкву в принцессу! – но именно очаровательная.
Она несмело улыбнулась своему отражению – тоже первый раз в жизни, потому что до этого момента зеркало служило ей только для одного: мельком взглянуть на себя перед выходом из дома – и тут же с отвращением отвернуться, чтобы саму себя не видеть. Эва не любила зеркала. Всегда.
До этой минуты.
А сейчас она смотрела на ту, зазеркальную Эву с какой-то даже материнской гордостью – как будто та была делом ее рук, ее творением.
А вот Каролина… Каролина изо всех сил пыталась скрыть разочарование. Она действительно очень старалась – старалась превратить гадкого утенка в прекрасного лебедя. И ей это удалось! Эва выглядела великолепно! Но почему-то вела себя так, будто не видела этого. Смотрела на свое отражение в зеркале, как на что-то чужое, хоть и симпатичное. А может, она просто не верила своим глазам?
– Ты выглядишь замечательно, – попробовала Каролина еще раз.
– Ну да, спасибо, – с усилием ответила Эва. – Могу я уже умыться? – показала она на макияж.
– Но… ты не хочешь… выйти в таком виде куда-нибудь? Пойти в ресторан или хотя бы мороженого поесть? Может, вечером после работы сходим вместе в какой-нибудь симпатичный клуб?
– Нет, нет! – запротестовала Эва почти раздраженно. Потом она взглянула на Каролину и увидела огромную печаль в ее глазах. – Ох, прости, дорогая! – Она бросилась обнимать подругу, стыдясь собственной неблагодарности. – Понимаешь… просто… все твои усилия и твой талант – они пропадут зря, потому что сейчас я смою макияж, вечером помою голову – и все! Принцесса снова станет дыней. Я же не смогу повторить этих твоих штучек.
– Я могла бы тебя научить. Если ты захочешь…
Но Эва не хотела.
Потому что – зачем?
Анджей… он остался в прошлом. А сегодняшний, тот, который был ей небезразличен, Витольд… когда-нибудь он устанет от своих неотвеченных звонков, и они больше никогда не встретятся. А для «донора генов» ей не надо выглядеть улучшенной версией самой себя. Чтобы не обманывать его – а то будет думать, что поймал на удочку золотую рыбку в макияже и с солнечной осенью на голове.
Погодите-ка, погодите-ка… а хочет ли она вообще какого-нибудь «донора генов»? Ха, вот тут больно, Эва Злотовская. Если бы ты начала за собой ухаживать и выглядеть так, как может научить тебя Каролина… что ж, ты могла бы подцепить какого-нибудь приличного мужчину и… и что тогда? Ну, у тебя был бы партнер. Как для игры в покер – в одиночку же не поиграешь.
Да ты панически боишься мужчин, Эва! Убегаешь, как только кто-то из них оказывается слишком близко к тебе, – и Анджей, и Витольд лишнее тому подтверждение! – как только мужчина становится тебе небезразличен и интересен и тебя начинает к нему тянуть…
Так было до сих пор. А теперь надо выйти из убежища. Хватит копать окопы и возводить крепостные стены.
Какая же ты глупая, дорогая моя…
Эва глубоко вздохнула, тряхнула головой и громко сказала:
– Я хочу, Каролинка. Я обязательно пойду в ресторан. И в парк – мороженое есть. А вечером отправлюсь на какой-нибудь балет. Потому что я великолепно выгляжу и хочу этим воспользоваться.
Каролина молча заключила ее в объятия.
Эва шла по улицам Варшавы, без конца всматриваясь в свое отражение в витринах магазинов. И все больше нравилась себе. И она все более искренне улыбалась самой себе, прохожим, городу – и вообще жизни.
С растущей гордостью она отмечала, как оглядываются ей вслед мужчины. Это казалось невозможным – но так было! Она послала кокетливый, может быть даже зазывный, взгляд и улыбку идущему мимо симпатичному молодому человеку – и он вдруг развернулся и догнал ее.
– Эй! У тебя сегодня день рождения? – догадался он.
Она вспыхнула до корней волос, непривычная к мужскому вниманию, а тем более к попыткам знакомиться на улице: раньше с ней такого не случалось, ведь тут интеллектом она взять не могла, а значит – этого молодого человека совершенно точно привлекла именно ее внешность!
– Был недавно. Мне тридцать два…
– А-а-а… – у парня вытянулось лицо, а Эва чуть не треснула себя по губам: он выглядел максимум на двадцать два года, и Эвины «тридцать два», конечно, остудили его запал. – А выглядишь гораздо моложе. То есть вы выглядите гораздо моложе, – сконфуженно поправился он. – Хорошего дня! – добавил он и пошел своей дорогой.
– Спасибо! – крикнула она ему вслед и шепнула сама себе: – Ты жалкая…
Улыбка ее погасла.
Когда часом позже она вышла на станции Урли-Сити, от сияющей, великолепной Эвы Злотовской не осталось и следа. Но лес, через который вела дорога к ее дому, шумел так же, как всегда. И сосны пахли так же, а фонарь над крыльцом так же, как и каждый день, звал к себе хозяйку…
Эва глубоко вздохнула, всей грудью втягивая кристальную свежесть воздуха, пахнущего смолой.
– Ты никогда не будешь эльфийской принцессой, – сказала она себе, но уже без оттенка грусти или жалости. – Ты всегда будешь такой, какая ты есть. И ты полюбишь себя такую, какая ты есть, а иначе – клянусь, Эва Злотовская! – я от тебя отрекусь!
Воинственно вздернула подбородок, смахнула с глаз волосы, так старательно уложенные Каролиной, и зашагала по дороге, ведущей прямо к дому. И вдруг остановилась как вкопанная, готовая развернуться и бежать.
– Ох, мамочки… ох, мамочки… – прошептала она, лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать.
В конце тропинки, перед «маленьким беленьким» стоял джип Витольда.
Эва присела, делая вид, что завязывает шнурки. Ничего, что на ногах у нее вообще-то были кроссовки с липучками. Еще никогда они не были застегнуты так тщательно, как сейчас, когда Эва незаметно пыталась через плечо разглядеть владельца джипа. И разглядела, а как же! Он как раз выходил из машины.