– Только не думайте, что мы вас одних за город пустим! – твердо заявил Костя.
– Конечно! – поддержал его Митя. – Мало ли что там может случиться! Мотя, а ты сейчас не могла бы маме на работу позвонить?
– Запросто!
Матильда позвонила на почту, где работала ее мама, и спросила, по какой дороге находится поселок Майский. Та сразу ответила, что по Киевской, и даже не поинтересовалась, зачем Матильде это знать. Слишком была занята.
– Отлично! – сказал Костя. – Значит, завтра встречаемся в девять у метро и едем на Киевский вокзал.
– Договорились!
Езды до Майского на электричке было минут сорок, и вот мы уже бредем по тропинке вдоль железнодорожного полотна, а кругом свежая зелень, птицы поют, пахнет землей и цветами. Хорошо! Мы даже не говорим ни о чем, наслаждаемся весенним воздухом. Дойдя до развилки, мы остановились.
– И куда теперь? – спросила я.
– Вон какая-то женщина на велосипеде едет, у нее и узнаем, – отозвалась Мотька.
– Вы не скажете, как пройти на Ландышевую? – вежливо спросил Митя, когда женщина приблизилась к нам.
Она притормозила, слезла с велосипеда, к багажнику которого был привязан большущий бидон, окинула нас оценивающим взглядом.
– Сейчас идите направо, вторая улица налево будет Весенняя, ее пройдете, повернете опять налево, это и будет Ландышевая.
– Спасибо большое.
– А вы к кому? – поинтересовалась женщина.
– К Кошелеву.
– Кошелев? Что-то я такого не знаю.
– Михал Михалыча не знаете? – удивилась Мотька.
– Михал Михалыч Кошелев? Нет, не припоминаю.
– У него еще дом такой… светлого кирпича с синими ставнями.
– Дом знаю, только хозяин там – Дружинин. Вот разве только он его на лето сдал…
– Да, наверное. Михал Михалыч, кажется, говорил, что он этот дом снимает, – вмешался в разговор Костя. – Спасибо вам, теперь мы найдем дорогу. До свиданья!
– До свиданья, ребятки.
Она села на велосипед и укатила.
– Так, – сказал Костя, – кое-какие сведения у нас уже есть.
– И небезынтересные, – заметил Митя.
– Да уж! – согласилась я.
– Какой план действий? – поинтересовалась Мотька.
– Пойдем для начала поглядим, что да как; если нас спросят, к кому мы, скажем – к Дружинину, – распорядился Костя.
– А если этот папаня и есть Дружинин? Он может что-то заподозрить.
– Вот и надо все выяснить. А вообще, сориентируемся на месте, смотря по обстановке. Если дом пустой – это одно, если там живут – совсем другое дело.
– Верно, старик! – поддержал его Митя. – Пошли, не будем время терять.
Вскоре мы уже были на Ландышевой улице. Ага, вот и дом с синими ставнями.
– Ни фига себе домишко! – присвистнул Костя. – Хоромы!
– Да, папаня этот не бедный, если дача действительно его.
Дома явно никого не было. Наглухо закрытые ставни, запертая терраса. Но сад выглядел ухоженным. Похоже, хозяева просто уехали в город. Собаки во дворе не видно и не слышно.
– Подобраться бы поближе, – прошептала Мотька.
– А еще лучше внутрь попасть, – заявил Костя.
– Ну уж нет! – воскликнула я.
– Да он шутит! – успокоил меня Митя. – Какой участок большой! Интересно, что там с задней стороны? Куда этот участок выходит?
– Пошли посмотрим! – загорелась Мотька.
Мы пошли по Ландышевой, добрались до конца и свернули влево. Пройдя еще немного, мы увидели довольно глубокий овраг, тянущийся за заборами дач. Заборы подступали к самому оврагу, и пройти вдоль них было не так-то просто. Двоим тут не разойтись. Первым шел Костя, за ним я, за мной Мотька, Митя шел последним.
– Кажется, здесь никто не ходит, – заметила Мотька. – Вон сколько мусору валяется, да и заросло все здорово!
– Нам это на руку!
Наконец мы добрались до дачи Дружинина.
– Калитка есть? – спросил Митя.
– Не видно, – отвечал Костя.
– Калитки нет, зато дырка есть! – радостно сообщила Матильда.
Мы протиснулись в дыру.
– А что, собственно, мы хотим тут найти? – спросила я.
– Это просто разведка боем, – объяснила Матильда, обожавшая разведку боем.
– Гениальный участок! – прошептал Митя. – Просто создан для наблюдения!
Действительно, вдоль забора разрослись кусты, в которых мог спрятаться целый отряд. Мы осторожно пробрались через кустарник. Взору нашему представился небольшой хозяйственный двор – сарайчик, аккуратный, похожий на новенький ларек, большая бочка с водой, дверь черного хода с крылечком и одно большое зарешеченное окно, без ставен. А еще пустая собачья будка. Мы подобрались к окну. Костя заглянул туда.
– Кухня, – сообщил он.
И тут вдруг мы услышали, как у дома затормозила машина.
– Полундра! – прошептала Мотька. – Сматываемся.
Мы отпрянули от дома и залезли в кусты. Затем до нас донесся скрип гравия. Шаги приближались. Мы замерли. На дорожке, ведущей к кухонной двери, показался мужчина, высокий, в элегантном костюме. Совсем еще не старый, но с седыми волосами. Он достал из кармана ключи, отпер дверь и вошел в дом. Через минуту окно открылось.
– Надо линять! И хорошо бы заметить номер машины!
– Я одна сбегаю, – вызвалась Мотька. – Быстрее будет. Я вас там подожду.
И Матильда, вместо того чтобы юркнуть к оврагу, вдруг метнулась вправо и прямо по участку на космической скорости понеслась к переднему забору и тут же скрылась из глаз.
– Вот чумовая! – проворчал Костя. – А если ее засекут?
– Отоврется, – убежденно прошептал Митя. – Такое придумает, что любой поверит!
Но, к счастью, никто Матильду не заметил. Мы стали потихоньку отползать к забору. Вот и заветная дырка. Через пять минут мы уже выскочили на Ландышевую и увидели Мотьку, беседующую о чем-то со старушкой в розовом платочке.
– На всякий случай – мы ее не знаем! – распорядился Костя. Мы сбавили шаг и чинно пошли по улице.
Мотька тоже сделала вид, что не знает нас. Мы прошли мимо. Но вскоре она нас нагнала.
– А что, машины не было? – спросила я. Проходя мимо дружининского участка, мы ее не увидели.
– Была! Синий «жигуль», «шестерка», – доложила она. – А вот номер. – Мотька передала Косте бумажку.
– Куда ж эта «шестерка» девалась? – удивленно осведомился Митя.
– Он ее в гараж загнал, под домом.
– А о чем ты со старушкой беседовала? – поинтересовалась я.
– Да так, о том о сем и заодно выяснила, что хозяин дачи действительно Дружинин Юлиан Павлович, юрист.
– Так, интересная парочка получается – юрист и преступник.
– Почем ты знаешь, что парочка? Может, одно и то же лицо. Ведь этот якобы Кошелев утверждал, что это его дача. Надо бы его сфотографировать.
– Имели полную возможность, сидя в кустах, – с горечью заметил Митя. – И такого дурака сваляли!
– Ничего, это поправимо, – задумчиво проговорила Мотька.
– Опять, что ли, в кустах сидеть? Там комарья полно, – поежился Костя.
– Нет, не то… Погоди, дай подумать… Ага, есть идея!..
Мы с Матильдой медленно повернули назад и пошли к даче Дружинина. А Костя и Митя спрятались за кустом, росшим как раз против дружининской калитки. Поравнявшись с нею, я упала и осталась лежать неподвижно. Мотька, как настоящая актриса, безупречно разыграла сцену: сначала она засмеялась, потом попыталась меня поднять, а потом здорово испугалась – еще бы, подруга лежит без сознания.
– Машка, Машенька, ну пожалуйста, хватит придуриваться, вставай! Машуня, я прошу тебя! – Ее голос звучал все громче, все отчаяннее. Мне огромных трудов стоило не корчиться от смеха. – Господи, ну что мне с тобой делать? Машка, Машка, очнись! – уже вопила она и вдруг шепнула: – Лежи тихо, не дергайся! Он идет!
– Что тут такое? – раздался вдруг мужской голос.
Я поспешно закрыла глаза.
– Ой, дяденька, как хорошо, что вы… Видите, подруга моя… она споткнулась, упала и вот лежит… без сознания! Помогите, пожалуйста!
– Я сейчас! – Он выскочил за калитку, нагнулся надо мной. Я жутко испугалась, что сейчас он меня разоблачит, и от страха была почти уже в обмороке. – Ничего, я сейчас ее в дом отнесу и вызову «Скорую».
Это уж совсем ни к чему! Я застонала и открыла глаза.
– Ага, глаза открыла! – завопила Мотька. – Слава богу!
– Ну, барышня, что это с вами? – ласково спросил Дружинин.
– Не знаю, – слабым голосом проговорила я и попыталась подняться.
– Болит что-нибудь? – деловито спросил он.
– Да вроде нет. Но мне надо… кусочек сахару, у меня гипогликемия, – нагло соврала я, а Мотька в ужасе вытаращила на меня глаза.
– Ах вот в чем дело, – воскликнул Дружинин, подхватил меня на руки и понес в дом.
Мотька бежала следом. Надо надеяться, что ребята успели сфотографировать юриста. Он тем временем внес меня на террасу, уложил на диван и укрыл пледом. Затем сунул мне в рот конфету.
– Ничего, сейчас сделаю тебе сладкий чай, и через полчаса все будет в порядке.
Он вышел.
– Ты чего придумала? – зашептала мне на ухо Мотька.
– Ничего, сейчас сделаю тебе сладкий чай, и через полчаса все будет в порядке.
Он вышел.
– Ты чего придумала? – зашептала мне на ухо Мотька.
Я только рукой махнула: мол, потом все объясню. Действительно, скоро появился хозяин дачи с кружкой горячего чаю. Пришлось мне этот чай выпить, хотя он был такой сладкий, что меня едва не стошнило.
– Вот уже и краска в лицо вернулась, все в порядке, теперь полежи немного. Может, все-таки вызвать «Скорую»?
– Спасибо, не стоит, мне уже гораздо лучше.
– Вы откуда, барышни?
– Из Москвы.
– А к кому приехали?
– Да мы к Кирьяновым, за цветами. У нас у бабушки юбилей, нам сказали, что у них тюльпаны необыкновенные…
«Что она плетет, – похолодела я. – Какие еще Кирьяновы? Какая бабушка?»
– Да, цветы у них и впрямь потрясающие, – сказал хозяин.
Я сочла за благо встать. Надо уносить ноги.
– Спасибо большое, мне уже хорошо, мы пойдем!
– Ну что же, не смею задерживать, барышни! До свидания. Эй, постойте! Возьмите на всякий случай.
И он высыпал на стол конфеты из вазочки.
– При гипогликемии всегда надо носить с собой сладкое! – напомнил он. – Берите-берите, не стесняйтесь, это же как лекарство.
Пришлось взять у него конфеты. Мне уже было стыдно за мою выдумку. Мы поблагодарили хозяина и медленно направились к калитке. Выйдя на улицу, мы повернули направо и, лишь убедившись, что Дружинин уже не может нас увидеть, дали волю смеху, душившему нас.
– Ой, не могу! – стонала Мотька, держась за живот.
Тут к нам подскочили мальчишки.
– Ну вы даете! Отмочили номер, ничего не скажешь! – задыхался Костя. – Аська до того натурально на земле валялась, умора! А он поверил! С потрохами купился!
– Аська! Что ты выдумала? Какая такая… кемия у тебя? – накинулась на меня Мотька.
– Не кемия, гипогликемия, это недостаток сахара в организме. Я один раз видела такой приступ у одной маминой знакомой. Она вся побелела и стала в обморок падать, а потом сладкого чаю напилась, и порядок. Сама же видела, он нисколько не удивился!
– Да, и даже конфетами нас снабдил. Хорошие конфетки, «Белочка», мои любимые. Угощайтесь, ребята!
– Да, с вами не соскучишься, – смеялся Митя.
– Вы снять-то его успели? – спросила я.
– Успели!
– Мотька, а что ты такое про цветы и Кирьяновых каких-то плела? Я со страху чуть не померла!
– А это мне та старушка рассказать успела, вот я и ввернула, чтобы он чего не заподозрил! А вообще-то хороший дядька, добрый, на преступника не похож!
– Похож не похож, а проверить надо. Кстати, выясните сегодня, какого цвета машина у Кошелева и какой марки. Вдруг это та же самая машина?
– Интересно было бы спросить Юлиана, знает ли он Кошелева, и понаблюдать за его реакцией, – мечтательно проговорил Митя.
– Нет, еще рано, – оборвал его Костя, – надо сперва выяснить расклад, а так можно все дело испортить.
– Костя, а может, ты прямо сейчас, со станции, позвонишь своему дяде? – сказала Мотька.
– Зачем? – удивился Митя.
– Как зачем? А номер машины?
– Моть, у тебя совсем крыша поехала?
– Почему это? – оскорбилась Мотька.
– Да ты же сама нам сообщила имя, отчество и профессию Дружинина. Так зачем же что-то еще выяснять через ГАИ, тем более что могут понадобиться сведения о машине Кошелева.
– Верно! – засмеялась Мотька. – Но ты все же, когда будешь выяснять насчет Кошелева, попроси заодно и этот номерок проверить, мало ли что…
Глава VIII ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ ЕСТЬ?
На обратном пути Костя сказал:
– Первым делом я проявлю пленку и напечатаю карточку этого юриста. Вечером покажете ее Люде. Что-то здесь все-таки мне не нравится. Ясно, что горе-папаня уже соврал. Дача не его!
– Если это не одно и то же лицо, – заметил Митя.
– И все равно – он либо не Кошелев, либо не Дружинин!
– Ой, а вдруг он шпион! – воскликнула Мотька.
– Погоди, давай сначала все выясним, а уж потом будем версии разрабатывать, – одернул ее Костя.
– Да, очень подозрительная история! – подхватил Митя.
– А Людке скажем про то, что дача принадлежит Дружинину? – спросила Мотька.
– Конечно! Она же первая своего папочку заподозрила, так что это не будет для нее ударом, – ответил Костя.
– Я только не понимаю, почему она не хочет откровенно все рассказать матери, – заметил Митя. – Мать бы сразу этого псевдопапашу разоблачила, и дело с концом!
– А если он не псевдо? Мать не желает о нем даже слышать, устроит девчонкам бенц, потом еще с отчимом каша заварится, не расхлебаешь! Да и жалко упускать такое интересное дело! – с жаром сказала я, и они со мной согласились.
Мы простились с ребятами и прямиком направились к Мотьке. Из школы еще рано было возвращаться. Напившись чаю с сухариками, мы решили, что хорошо бы перехватить Люду по дороге из школы. С этой целью мы спустились на второй этаж и в окно лестничной клетки стали наблюдать за дорожкой, ведущей к подъезду. Минут через десять мы заметили понуро бредущую Люду.
– Пошли! – скомандовала Мотька.
Мы выскочили навстречу Люде. Она просияла.
– Вы! А я уж думала: вы меня бросили!
– Ни фига себе! Мы школу из-за нее прогуляли, все утро на Ландышевой улице проторчали, а она… – притворно обиделась Мотька.
– Правда? Ой, девочки!
– Людка, пошли ко мне! Нечего нам тут на глазах у всего двора околачиваться. Там тебе все расскажем. Кстати, ты номер машины не выяснила? – поинтересовалась Мотька.
– Когда? – удивилась Люда. – Он не звонил, у меня его телефона нет. А что вы узнали?
– Погоди, скажи сперва, какого цвета у него машина? Синяя? «Шестерка»?
– «Шестерка» или нет, я не понимаю, а цвет у нее рыжий.
– Ты уверена? – спросила я.
– Еще бы! Цвета я различаю!
– А как он выглядит, твой папаша?
– Высокий такой, седой.
Мы с Матильдой переглянулись. Но, с другой стороны, высоких и седых на каждом шагу хоть пруд пруди.
– А какие-нибудь особые приметы есть? – допытывалась я.
– Какие особые приметы?
– Ну, скажем, сломанный нос, очки, шрамы, родимые пятна?
– Усы, борода, – добавила Мотька.
– Ну, вы даете, как в кино! – восхитилась Люда. – Да нет, вроде ничего такого… Вспомнила, у него на левой руке шрам! Вообще-то его под рубашкой не видно, но он поддернул рукав, и я увидела шрам чуть повыше запястья.
– Молодец! Приметливая! – похвалила Матильда. – Значит, точно не он! Юлиан был в рубашке с короткими рукавами, и никаких шрамов я не заметила.
– Вот именно, не заметила! Могла просто не обратить внимания, – предположила я.
– Чтобы не обратила внимания на такую примету? – оскорбилась Матильда. – Да я всегда первым делом на руки смотрю!
– Знаешь, Люда, похоже, тут и вправду какой-то криминал! Зачем твоему родному отцу врать, что дача его?
– Ну, может, он… хотел похвастаться передо мной? Сделать вид, что у него все хорошо и отлично? Что у него много денег…
– Ладно, подождем, пока Костя фотографию сделает, и тогда уж все прояснится! Не волнуйся, как только ты узнаешь номер машины, мы сразу выясним, кто этот человек. Но если он назначит тебе опять встречу, немедленно извести нас, поняла?
– Конечно. Спасибо вам, девчонки, мне теперь не так жутко. Ну, я пойду, а то там Алка одна…
– Иди! Мы тебе позвоним! Сможешь вечерком выйти на сквер?
– Да! Возьму Франю и приду.
– Ну, пока!
– Ладно, Мотька, мне тоже пора, – сказала я, когда Люда ушла. – А то айда ко мне, тетя Липа обещала окрошку сделать.
– Окрошку? Это вкусно!
– Тогда пошли.
Часов в семь позвонил Костя и сказал, что фотографии готовы.
– Там и Степушка есть! – с гордостью сообщил он.
– Зачем он нужен? С ним же вроде все в порядке?
– А вдруг пригодится? Ась, я сейчас к тебе забегу, а ты вызови Люду.
– Тогда давай лучше на сквере встретимся, ей с собакой легче будет из дому вырваться.
– Договорились.
Я позвонила Люде, и через полчаса мы все, кроме Мити, встретились на сквере. При виде Кости Люда смутилась.
– Вот, смотри, – протянул он ей фотографию Юлиана Дружинина. – Это он?
– Нет! – решительно ответила Люда. – Не он. Ничего общего!
– Интересно… А дача-то его! Люда, ты не заметила, как он там вел себя? Совершенно свободно, по-хозяйски, или все же, скорее, как гость?
– Не знаю, трудно сказать.
– Слушайте, а что, если обратиться в справочную, найти адрес Кошелева, – предложила Мотька.
– Ты представляешь себе, сколько в Москве Кошелевых Михаилов Михайловичей? Прорва! – воскликнул Костя.
– Да, очень много, – потупившись, проговорила Люда, – я в прошлом году пыталась… хотела найти отца… Они в справочной требуют год рождения… и место рождения… Невозможно…
– Слушай, Люда, а бабушка со стороны отца у тебя есть? – спросил вдруг Костя.
– Нет, он детдомовский…
– Все-таки я никак не пойму, зачем чужой человек будет притворяться вашим отцом? Какая ему в этом корысть? Вот что надо понять прежде всего. Кому выгодно? Что ему от вас нужно? Ну, родной отец – тут все понятно. А может, ты зря человека обвиняешь? Может, он и в самом деле твой отец, а дача эта принадлежит, допустим, его закадычному другу?