– Я… прозрел? – Он удивленно взглянул на Ван Ли, но не глазами, а мысленно. Картинка получилась более интересной, чем в доступном сетчатке глаза волновом диапазоне. Купец выглядел прямо-таки былинным богатырем… Если бы, конечно, былины слагали китайцы.
– Самую малость, – улыбнулся «былинный» Ван Ли. Нормальный, доступный «невооруженному» глазу улыбался тоже. – Теперь тебе надо научиться обращению с этим оружием.
– Я умею. – Сергей провел несколько молниеносных выпадов. Реакция его тоже значительно ускорилась, и мышцы не отставали от нервных импульсов. Как ни странно. Видимо, клинок их тоже «разогрел».
– Это не то. – Китаец взмахнул рукой. Песчаная дорожка вдруг вздыбилась и выстрелила десятком пятиметровых фонтанов.
Опадая, они заструились по спирали, и в воздухе возникло нечто напоминающее голову. Не человеческую, а странную, цилиндрическую с двумя кольцевыми сужениями. Чем-то она походила на керамический изолятор старинной высоковольтной линии. Только размером с винную бочку. Песок осыпался ниже и коротко, будто в замкнутом пространстве, заметался из стороны в сторону. При этом он словно прорисовывал прямо в воздухе детали тел и конечностей. Тел приземистых, с наклоном вперед и закованных в гладкий панцирь. Конечности состояли из нескольких сегментов. Были они опасно подвижные и длинные. К тому же князь насчитал их шесть пар. Без учета ног. Это был последний этап песчаного творчества: две пары крепких и тоже бронированных ног – задние длиннее, передние короче – и нечто вроде хвоста или противовеса голове. Почти такая же «бочка», только более вытянутая и без «утяжек».
И встало таких уродов перед террасой сразу десять штук. Самое противное в них было не сходство с гигантскими насекомыми, а то, что их головы вдруг обрели «лица». Искаженные волнами сужений, схематичные, с бельмами песчаных глаз… Но все как одно похожие на лицо Сергея.
– Тьфу ты, нечисть! – Преображенский принял боевую стойку. – Это и есть идущие?
– Это модели, – ответил купец.
– Сам вижу, что не оригиналы. – Сергей сделал выпад в сторону одного из уродов, и фантом отпрянул. Для человеческого уха – бесшумно, но для обостренного восприятия – громко шурша песком.
– Это плод моего воображения, – пояснил Ван Ли.
– Небогатого, – съязвил князь.
– Что поделать!
– Значит, враг будет выглядеть иначе? – Преображенский опустил кинжал и повернулся к торговцу. – Тогда зачем эти чучела?
Монстры приблизились. Сергей, не глядя, ткнул подобравшуюся со спины образину клинком в любопытную морду-лицо. Фантом почти натурально забился в конвульсиях и с громким шуршанием рассыпался в прах.
– Чтобы ты понял… – Китаец замешкался.
Казалось, он напряженно ожидает чего-то невероятного. Отвечая князю, он смотрел куда-то мимо него.
– Понял что? Как драться с двухэтажными дачными домиками? – Сергей как бы между делом проткнул еще троих монстров, крест-накрест похерил пятого и снизу вверх вспорол брюхо шестому.
– Скорее всего, помощники идущего навстречу будут примерно такими. – В голосе Ван Ли (и в «мысленном голосе» тоже) прозвучали нотки удивления.
– Ах он еще и с охраной ходит?! – Князь наконец-то сошел с места. Сделав одной ногой полшага назад, он подсек фантому передние ноги и, когда тот качнулся вперед, полоснул его по «лицу». Трое оставшихся бросились на Сергея разом. Он крутанулся волчком и тремя мгновенными выпадами превратил тренировочных уродов в кучи песка. – Доволен?
– Да. – Купец подошел к Преображенскому и указал на землю. – Ты встал.
– Э-э… – Сергей в недоумении оглянулся. – На что я встал?
– Видишь круг следов? Ты расправился с десятью врагами, не сходя с места…
– Да, как в игре «мяч-кольцо», – князь усмехнулся. – Сыграл неплохо, хоть и белый. Пробежек не было.
– Ты не понял!
Преображенский действительно пока мало что понимал.
– А что я должен понять?
– Этот клинок твой. – Ван Ли торжественно сложил руки на груди. – Раньше ты сидел на берегу реки неведения и ждал, теперь ты встал. Осталось пойти.
– А-а, опять твои аллегории. – Сергей поморщился. – Кинжал окончательно мой? Или все так же – на время?
– Он всегда был твоим. Это я брал его «на время». На хранение.
– Дьявол тебя… у китайцев есть дьяволы? Нет? Тогда – тот, кто у вас есть, тебя подери! Когда ты перестанешь говорить загадками?! Я прозрел, но не настолько, чтобы вникать в смысл неведомого!
– Вникнешь, – пообещал Ван Ли, кланяясь. Он вдруг снова превратился в обычного хитроватого купца. – Моя пошел.
– Моя не задерживает, – иронично ответил князь. – Все равно толку от «твоей» как от козла молока.
– Смешно!.. – Купец кивнул раз десять подряд и растворился среди деревьев.
– Ван Ли! – крикнул вслед Преображенский. – Хотя бы скажи – когда?! Завтра, через месяц, год?!
– Скоро, князь… – донеслось издалека. – Сразу после метаморфозы…
– После чего? – Сергей едва не застонал. – Сказочник щуроглазый!
Парк молчал. Преображенский сунул кинжал за пояс и скрылся в покоях. При этом он продолжал едва слышно ругаться…
Когда над террасой и дорожкой воцарилась тишина, из-за кустов выбрался еще один человек. Он медленно прошелся по полю битвы с фантомами и присел над одной из песчаных горок. Неторопливо просеяв сквозь пальцы пригоршню песка, он задумчиво посмотрел в глубь парка и покачал головой.
– Значит, слуги идущего навстречу… мать их так, – пробурчал человек. – Идущий будет фехтовать с идущим, а слуги со слугами, как водится. Вот ведь повезло… мать… перемать. Ну, китаец, ну, попадись!
Он поднялся, отряхнул ладони и разровнял горку носком сапога. Затем немного подумал и разровнял все остальные.
– А если они не в пять метров ростом будут, а в сто пять? – приговаривал он, утаптывая песок. – А если вообще бесформенные, да еще, как те облака, из чистой энергии? Куда этот ножичек втыкать? Себе в задницу?!
Последние слова он произнес уже под аккомпанемент громкого топота. Песок дорожки был чистым, как для аквариума, но и в нем нашлось достаточно пыли, чтобы в прохладный воздух поднялись серые облачка. В свете ночных ламп они выглядели очертаниями призраков. Для спящего дворца – почти замка – антураж был самый подходящий.
– Господин лейтенант! – донеслось из-за угла. – Я не хотела! Меня горничная задержала. Какие, говорит, простыни стелить – в полоску или клетчатые? Как будто сама не видит – всё же в комнате в полоску. И обои, и шторы, и…
– Стоп. – Человек протянул руку в темноту и выудил оттуда испуганную девицу. – Что ты видела?
– Как вы топаете, – пролепетала та. – Вы сердились, что я задерживаюсь?
– Задерживается начальство, а девушки на свидания опаздывают, – назидательно произнес лейтенант. – Значит, ничего не видела?
– Ну… я же говорю, топали вы.
– Это хорошо.
– Хорошо?
– Да… Нет, конечно, плохо! Что это за расхлябанность?! Мне с утра в смертельный поход! Я, может, и не вернусь из него! Сложу голову за светлое будущее отчизны!
– О-ох…
– Да! А ты как думала?! Это тебе не простыни к обоям подбирать! Это… понимаешь… вот! Да…
– О-ох, господи-ин лейтенант!
Девица заключила офицера в такие страстные объятия, что тот едва устоял на ногах.
– Постой, Катя… Так ты подобрала… обои… к простыням?
– Конечно, господин…
– Просто Горох… э-э… то есть Саша.
– Саша, я вся горю… идемте.
– «Я вся горю»? – Горох в сомнении почесал затылок. – Где-то я это слышал. Или читал?
– Саша! – Девица потянула адъютанта его светлости к дверям в крыло, где располагались покои гувернанток и прочих служащих-женщин.
Даже если б он прямо сейчас передумал, ничего бы у него не вышло. На фоне младшего офицерства и дворцовых служащих средней руки лейтенант Горохов сиял аки брильянт о трех (а то и пяти) каратах. Заполучить такого кавалера, даже просто на ночь, было крупной победой. Очень крупной. Ах, если бы он еще оказался неосторожен настолько, чтобы не прихватить с собой определенные латексные вещицы. «Ах, милый, у нас будет малыш… Да, конечно, я согласна…» Марш Мендельсона. Сиятельный и постоянно занятый на службе муж – мечта любой придворной дамы.
Горох с тоской вздохнул и ощупал карманы. «Определенных вещиц» в них лежало сразу три пачки. Девять штук. На ночь должно хватить. Даже с запасом. С большим запасом. Он приободрился и нырнул в полумрак «девичьего» корпуса. О подсмотренном уроке фехтования он старался не думать. Пять часов до неизвестности – какие могут быть мысли?! Только приятное бездумье и горячие объятия. Итак, пока хватит сил…
* * *…Вообще-то, военной истории известны случаи, когда люди лежали в засаде неделями. В спецскафандрах замкнутого цикла с электромассажными накладками, с генератором маскограммы «хамелеон» и прямым доступом к инфомузыкальному каналу. Готовились они к этому тоже не один день и не самостоятельно. Десятки инструкторов, психологов, врачей, тактиков, техников и бог знает кого еще посвящали «медведям» годы плодотворного труда.
…Вообще-то, военной истории известны случаи, когда люди лежали в засаде неделями. В спецскафандрах замкнутого цикла с электромассажными накладками, с генератором маскограммы «хамелеон» и прямым доступом к инфомузыкальному каналу. Готовились они к этому тоже не один день и не самостоятельно. Десятки инструкторов, психологов, врачей, тактиков, техников и бог знает кого еще посвящали «медведям» годы плодотворного труда.
Если снаряжение было поскромнее, а программа подготовки-поддержки насчитывала вполовину меньшее количество человекочасов, то бойцов называли «барсуками». Вылеживали они в засаде не больше пятнадцати дней.
В одном маскографическом халате и без особых вспомогательных средств можно было пролежать суток трое. Таких воинов не называли никак. И готовили их простые инструкторы, они же психологи. А врач мельком осматривал всех непосредственно перед заданием и говорил: «С богом!» Это врач-то! Материалист эскулапов!
И вот она, кульминация тайного искусства! Вместо маскирующей голограммы – куча порванного на лоскутики и сшитого в бесформенную хламиду тряпья. Ладно хоть не холодно по ночам. Вместо снайперской «ЛВС-91» – какие-то пороховые «хенде-хохи». Нет, оружие, возможно, даже получше лазерного, но сравнение все же условное. Каменным топором тоже можно было черепа кроить, но саблей все ж наверняка было сподручнее…
Вместо пищевого автомата с меню из тридцати блюд – сухари, твердокаменные копченые колбаски, витаминная паста и вода. Еда как бы. Из фильмов про федеральные концлагеря времен Пятой мировой…
И никаких тебе инфоканалов. Да что каналы?! Даже боевой связи нет. Всё только жестами и голосом. Вернее – только жестами. Звуки тоже под запретом. Как и радио, как электронные часы, как киберначинка нормального современного оружия…
А еще неприятно оправляться в подгузники. По-малому еще ничего, а вот когда проблема весомее… И ведь почти нельзя шевелиться. Вот она, резиденция вражьей разведки – сто семьдесят три метра. По всем данным, проверенным-перепроверенным, она, родимая. Только советник в ней почему-то не спешит появляться. Пятые сутки земного времени пошли. Да какое там! Уж скоро кончатся! А Конты все нет…
А вокруг шумит мелкая во всех отношениях, суетливая чинидская жизнь. Справа ворочается рынок. Он, как клубок дождевых червей, переплетается потоками товаров и, словно улей, гудит. В него впадают целые реки покупателей и грузовых автотелег, а вытекают жалкие ручейки. Куда девается большая часть товара и людей – непонятно. Может быть, их пережевывает местный бог безотходной торговли?
Слева и сзади, среди гор мусора и хлама, торчат коробки каменных лачуг. Крепкие стены и крыши из массивных плит так и подталкивают назвать эти сооружения домами, но выложены стены из разнокалиберных камней, вкривь и вкось. Видимо, такие приборы, как нивелир и отвес, местным строителям незнакомы. Непонятно, как эти сооружения вообще стоят да еще поддерживают тяжелые крыши. Окон в большинстве каменных коробок нет. Там, где есть, это узкие бойницы, а не окна. И вместо дверей толстые войлочные занавески. И отходы жители домишек выбрасывают прямо у порога. И канализации в них не предусмотрено. Так что лачуги и есть…
При взгляде вперед цивилизованный глаз немного отдыхает. Мусорное поле постепенно исчезает метрах в ста прямо по курсу. Далее идет сетчатый забор, два ряда острых рогаток и ров. За ними трехэтажный особняк примерно той же архитектуры, что и лачуги, только из более-менее одинаковых камней и с примыкающим к правому торцу блоком высоких цилиндрических энергоемкостей. Чем-то они напоминают архаичные земные газгольдеры. В здании явно имеются все блага техногенной цивилизации. Его крышу венчают «тарелки» антенн теле-, радио– и гиперсвязи, а окна затянуты радужными пленками силовых полей. Довольно рационально. Гораздо экономичнее, чем прятать под силовой купол здание целиком. Толстые каменные стены и силовые щиты в окнах служат надежной защитой и без купола. Но только в случае, если защитникам этой крепости придется держать оборону. В случае диверсионной акции все эти ухищрения напрасны. Ведь если с орбиты не сыплются десантные боты врага, причин сидеть за стенами нет. Прогулки по двору, мелкие бытовые и служебные дела… Все это создает иллюзию безопасности и расслабляет. Когда же ставшая привычной и даже почти родной мусорная куча начнет поливать урановыми пулями, спасения за стенами уже не будет. Ведь до них надо ухитриться добежать…
Вояки! Ходят по одному, многие без оружия. Смеются и неторопливо выполняют какие-то поручения. Прямо-таки военный объект в мирное время. Начальства на них не хватает! Вот прилетит Конта, сразу образумятся…
Где же этот советник? Совещается с Тираном? Но если так, почему долго? Стратегический центр разведки уже минимум четыре дня обходится без руководителя. Разве это порядок? А как же контроль за исполнением планов и все такое? Или Конта уверен, что машина его службы настолько отлажена, что ей уже не требуется постоянного контроля? Если так, то он ошибается. Вон они, суперагенты. Разделись по пояс и затеяли какую-то игру. Что-то вроде чехарды с двумя тяжелыми мячами. Эх, размяться бы! Да пожрать по-человечески. И дерьмо вытряхнуть.
– Товьсь… – прилетело едва слышно, вместе с дуновением смрадного помоечного ветерка.
Наконец-то! Колпачок прицела долой, селектор огня в положение «1», палец на спусковой крючок… Ваше слово, герр «хеклер-кох»… Или вас двое? Все равно – ваше слово!
Машина… Вся такая уродливая, угловатая. Хотя, если присмотреться, есть в ее очертаниях нечто забойное. Какая-то военно-прикладная эстетика. Обводы корпуса имеют множество граней и поблескивают энергоотражающим слоем. Просто бриллиантовая огранка, а не дизайн. Приплюснутая башня настороженно водит коротким широким рылом-стволом из стороны в сторону. Автомат. Интересно, различит он среди мусора людей? Вряд ли. Электромагнитное излучение отсутствует, тепловое тоже. Для этого под хламидами у диверсантов надеты тонкие теплоизолирующие комбинезоны с капюшонами. Радиопереговоры не ведутся. Датчики биомассы? Комбинезоны отсекают не только тепловое излучение, но и биоауру. Что еще? Слабый радиационный фон боекомплекта? Ведь рубашки «хеклеровских» пуль сделаны из обедненного урана. Чиниды только недавно познакомились с этим веществом. Вряд ли они успели оборудовать счетчиками Гейгера все свои бронемашины. Да и если успели – фон минимален до ничтожного, а расстояние велико. Анализ чужеродных химических примесей в воздухе? Любой анализатор свихнется от царящих вокруг рынка ароматов. Остается интуитивное предчувствие опасности и сканирование мыслеэмоционального эфира. Но это и для большинства людей за гранью возможного, а уж для кибера – вовсе темный лес.
Башня замирает стволом к воротам. Хорошая мера предосторожности, только бесполезная. Ворота никто штурмовать не собирается. Никто вообще не собирается идти на штурм. За долгие дни и ночи, по сантиметру в час, все бойцы выползли на удобные позиции. Теперь территория разведцентра простреливается насквозь. Это понятно даже без пристрелки, по показаниям обычной прицельной панорамы. Почему не закрываются ворота? А-а… военная хитрость! Даже здесь, в центре Тирании, Конта не теряет бдительности. Похвально. Советник становится настоящим разведчиком. Ждать удара из-за угла, постоянно находиться в боевой готовности… Паранойя для разведчика не диагноз, а обычная служебная характеристика. С другой стороны, ничего удивительного. Если в мирах ОВК действуют сонмы чинидских диверсантов, то логично ждать ответных мер… Вот она, вторая машина. Неотличимая от первой и тоже без опознавательных знаков. Ну и в какой из них советник? Сто рублей на первую!
Четверо солдат из первой… трое из второй. Встали и внимательно оглядываются. Не туда смотрите, дурики! Или думаете, за тройным забором жизни нет? Вообще-то да. Какая это жизнь? Одна большая помойка… Из первой двое офицеров и… мать честная! Его светлость князь Василий! Жив, курилка! Пока жив.
А вот и Конта! С ним еще трое… Хорошо, что ни с кем не побился на целый стольник… Во второй машине оказался советник. Итак… Где команда?
– Огонь, – все так же еле слышно пронеслось над свалкой.
В последний момент охрана Конты словно что-то почуяла. Двое солдат подались вперед, а один шагнул в сторону, закрывая собой советника…
Пули ложились ровно. Хорошо ложились. Били в броню боевых костюмов охраны с коротким цоканьем и почти неуловимой двойной вспышкой. Как мрачно шутили бойцы воротовского спецназа, для устранения «эффекта красных глаз». Первую вспышку давал термитный пластик оболочки, вторую – допзаряд внутри пули, толкающий вперед стальной сердечник. Пробивали такие пули навылет. Но при этом они успевали отдать цели большую часть энергии. Эффект получался двойной. С одной стороны, зона поражения увеличивалась: пуля, прошившая броневик или закованного в доспехи солдата, все равно сохраняла убойную силу. С другой стороны, отдача энергии для первой пробитой навылет жертвы была настолько велика, что любое ранение оказывалось смертельным. Вокруг даже не коснувшегося жизненно важных органов раневого канала формировалась обширная зона молекулярного сотрясения. Получив «бешеную» пулю в живот, солдаты погибали от разрывов селезенки, печени, остановки сердца и коллапса легких… И это только от одной пули. Очередь из трех пуль превращала все внутренние органы в холодец, а из пяти – просто разрывала тело на куски. Даже если человек был облачен в броню.