Так что да! Да, в воздухе витало прежде всего любопытство! А настоящей ненавистью повеяло лишь в тот момент, когда мы, перейдя в следующий зал, натолкнулись на Дилию.
Вот теперь выдержка герцога Кернского дала сбой. Думаю, он подозревал, что прогулка в Императорский музей именно ради этой встречи затеяна, но тихий стон из его груди всё равно вырвался. Зато лицо осталось неизменно-доброжелательным. Попытки обойти тётку и притвориться, будто мы её не заметили, также не случилось. Более того…
Более того — правила приличия и многочисленные свидетели диктовали, что нужно подойти и как минимум поздороваться. Вот мы и подошли.
Дантос согнулся в очень неглубоком и не слишком учтивом, но поклоне. Я присела в столь же сдержанном реверансе. Баронесса Ротинис тоже реверанс сделала, а малолетние кузены пропищали хором:
— Доброе утро, ваша светлость.
Лично мне от мальчишек досталось два вежливых кивка и исполненных любопытства взгляда. Я ответила на это приветствие таким же кивком и улыбкой. Немного удивилась и одновременно порадовалась отсутствию гувернёра и тут же обратилась к баронессе Ротинис:
— Очень рада встрече. Как поживаете? Хорошо ли добрались до столицы?
Дилия скривила губы, но ответила практически сразу:
— Прекрасно. Прекрасно добрались, и… леди Марта оказала нам очень тёплый приём. Только погода немного подвела.
— Вы о вчерашней буре?
Баронесса кивнула, я же обратилась к Рики и Мори:
— Как вам музей? Как экспозиция?
Мальчишки поморщились, но, поймав гневный взгляд матери, сразу же нацепили на лица маски благоразумного нейтралитета. А старший в этой парочке — Мори — сказал:
— Это весьма интересно, хотя…
— Нам больше хочется на смотр Императорского полка, — закончил мысль Рики.
Я добродушно улыбнулась, а Дилия прицыкнула на сыновей и, заставив повернуться к полотну, у которого мы все в данный момент стояли, выдала:
— Вы только взгляните, какой натурализм! Какие линии! Какой подбор цвета! — И после паузы: — Жилим Литаранский не зря считается истинным мастером своего дела.
Я не могла не улыбнуться. Промолчать тоже не могла:
— В авторстве этого полотна искусствоведы не уверены. Да, принято считать, что его написал Жилим, но есть все основания утверждать, что настоящим автором является Каризис ден Гор, который в ту пору тоже проживал в Литаране и являлся учеником Жилима.
Дилия… замерла. Герцог Кернский, который подобной реплики также не ожидал, тихо кашлянул. А мальчишки заинтересовались — повернулись и дружно вытаращились на меня. Я же продолжила:
— Здесь очень характерное преобладание красного и коричневого. Особенности построения композиции и ракурс совершенно для Жилима нетипичны, зато очень созвучны ранним работам Каризиса. Ну и вот эти вензеля на салфетке, — я указала на упомянутый элемент, — слишком сильно подпись Каризиса напоминают.
Тишина, окружавшая нас, стала прямо-таки оглушительной. Оглядевшись, я обнаружила, что к моим словам не только Дилия с детьми и Даном прислушиваются, но и все, кто оказался поблизости.
Но это не смутило. В том числе потому, что я отлично знала, о чём говорю.
— К тому же доподлинно известно, что, поступая в ученики Жилима, Каризис был совершенно нищ. Он не то что за обучение, даже за кусок хлеба заплатить не мог. Тем не менее Жилим талантливого мальчика принял, а через несколько лет выставил на продажу вот эту, не очень свойственную для себя картину. За ней ещё три, каждая из которых была признана настоящим шедевром.
— Мастер не мог поступить столь неправильно, — поджав губы, выдохнула Дилия. — Он не мог выдать чужие работы за свои!
Я улыбнулась и пожала плечами…
— В истории искусств подобные случаи не редкость, — сказала доброжелательно. — Причём не только в живописи.
Спорить с этим утверждением было столь же глупо, как подвергать сомнению тот факт, что солнце всходит на востоке, и Дилия промолчала. А я шагнула к следующей картине, полотно называлось «Сошествие Леди Победы»…
— А это битва при Рокусе, — сообщила детям баронесса.
Промолчать опять-таки не удалось…
— Это сражение за крепость Нараска. Видите узоры на шлемах? Во времена битвы при Рокусе шлемы украшали исключительно плюмажами. Да и каменистый пейзаж никакого отношения к Рокусу не имеет.
Родственница моего блондинчика возмущённо раскрыла рот, но тут же его захлопнула, ибо стоявший поблизости старик в форменном камзоле сотрудника музея кивнул и подтвердил скрипуче:
— Это действительно Нараска. Но ввиду того, что несколько лет назад в журнале «Обозрение искусств» прошла статья с вопиющей ошибкой, многие путают с Рокусом. — И добавил тихо, обращаясь уже не к баронессе, а к самому себе: — А посмотреть на шлемы или вспомнить о том, что мастер Льюрис очень любил сюжеты, связанные именно с Нараской, ума не хватает.
Дилия побагровела. Потом позеленела и отступила, а восьмилетний Рики повернулся ко мне и спросил:
— А крепость Нараска — это где?
Я, разумеется, рассказала. И про крепость, и про сражение, и про капитана Нора, чьи смелость и отвага, согласно легендам, поразили Леди Победу настолько, что она лично сошла на землю и забрала тяжело раненного командира отряда в свои чертоги. Где он, согласно тем же легендам, живёт и здравствует по сей день.
Слышавший мой рассказ старик одобрительно крякнул, потом и вовсе поклонился, ну а дети… В общем, встреча плавно переросла в экскурсию. Не слишком объёмную и посвящённую в основном «воинственным» полотнам, но всё-таки.
При этом Рики и Мори оказались не единственными слушателями. За нами тянулся пусть незначительный, но всё-таки хвост из любопытных. Дилия и Дантос тоже не отставали, и если первая внутренне негодовала, то герцог Кернский, наоборот, радовался. И даже посмеивался, вызывая во мне желание пихнуть локтем или наступить на ногу!
И лишь когда подошли к одному из признанных шедевров живописи пост-Куфаранского периода, о котором я принялась рассказывать уж слишком подробно, не выдержал и, улучив момент, шепнул на ушко:
— Любимая, откуда ты всё это знаешь?
Я подарила их светлости насмешливый взгляд и не ответила — ну неужели самому не ясно? Да, меня признали негодной для службы на благо народа метаморфов и курс обучения я не закончила, но я всё-таки училась, причём довольно прилежно. Вспомнить, сколько времени просидела за учебниками, — сразу мутить начнёт! А ведь кроме учебников были многочисленные альбомы, в том числе с репродукциями известных картин и зарисовками скульптур. Так что поводов для удивления в действительности никаких.
А в следующем зале ждал особый экспонат… Автор был неизвестен, но на ценность скульптуры это не влияло — она считалась одним из самых дорогих приобретений музея и неизменно пользовалась огромной популярностью у посетителей.
Скульптура изображала… дракона. Масштаб был, разумеется, уменьшенным, но не до такой степени, чтобы спутать этого мраморного монстра со мной. Окажись я сейчас в образе Астры, могла бы с лёгкостью пробежаться по спине каменного собрата и использовать его хвост в качестве горки. Но так как я пребывала в образе леди, пришлось ограничиться улыбкой и остановиться у ограждения в виде обтянутых тканью цепей.
— Вау… — выдохнул то ли Рики, то ли Мори.
— Ву! — явно разделяя восторг, поддел кое-кого Дан.
А баронесса Ротинис скривилась, да так, что стало боязно, как бы у будущей родственницы челюсть не заклинило…
Ещё стало понятно — мальчишки, в отличие от Дилии и большинства присутствующих в зале лиц, о моей способности превращаться в маленького дракона не знают. Понятия не имею, почему им не сказали, но этот момент вызвал улыбку, равно как и сделанный Рики комментарий:
— Вот это да! Настоящий огромный дракон!
— Настоящие намного больше, — важно поправил Мори.
— Да куда больше-то? — возмутился младший, а я…
Нет, подтверждать репутацию всезнайки пока не спешила. Вместо этого запустила руку в карман платья и, сделав испуганные глаза, повернулась к герцогу Кернскому.
— Дорогой, я, кажется, платок потеряла, — сказала жалобно.
Дантос замер, удивлённо заломил бровь и тут же подозрительно прищурился.
А я опять руку в карман запустила. Потом проверила второй и уже после этого «всерьёз расстроилась». Ну как можно быть такой невнимательной? Такой растеряшкой?
Продуманный и коварный не поверил! То есть вообще, ни капельки! Но ломать мою игру всё-таки не стал…
— Где ты могла его потерять? — выдержав паузу, спросил Дантос.
Я невинно захлопала ресницами, а через минуту «вспомнила».
— Я вертела его в руках, а потом… Кажется, на лавочке напротив «Падения небес» оставила. Помнишь, мы там так долго сидели…
Герцог Кернский, разумеется, помнил, хотя сидели мы там всего ничего. С некоторым неудовольствием Дан поймал мою руку, запечатлел галантный поцелуй и, извинившись перед тёткой, отправился искать пропажу. Ну а я… мысленно ухмыльнулась и, повернувшись к детям, сказала:
— Настоящие драконы действительно больше, но размер не так уж важен.
— Как это? — нахмурился Мори.
Я пожала плечами и украдкой огляделась. И пришла к выводу, что Леди Судьба сегодня точно благоволит! Просто весь тот хвост из любопытных, который тянулся за нами через полмузея, распался и отступил. В данный момент меня могли слышать только Дилия и малолетние кузены герцога.
И я, конечно, сказала…
— А так. Инстинкты и способности дракона нисколько от его размеров не зависят. И большие, и маленькие драконы отличаются очень трепетным отношением к своей семье и, в частности, к своей паре. Если они видят, как кто-то пытается причинить боль или доставить неприятности их родным, то в буквальном смысле звереют. А злой дракон — это очень страшно. И предельно опасно.
От мальчишек повеяло недоумением — они явно не поняли, при чём тут семья и пара, да и вообще каких-то других, более интересных подробностей ждали. Зато Дилия, которой мой рассказ и посвящался, сообразила мгновенно. К острой неприязни, которой разило от баронессы, добавились напряженность и толика страха.
Заметив это, я подарила будущей родственнице лучистую улыбку и продолжила:
— У всех драконов очень острые зубы, не менее острые когти и шипы. А ещё у них есть особенный огонь, который даже камни плавит. Если дракон дыхнёт этим огнём на человека, то последствия будут самыми ужасными.
— Сильные-сильные ожоги? — спросил Рики.
Я сдержанно улыбнулась и, по-прежнему глядя на Дилию, уточнила:
— Долгая и мучительная смерть.
Дети опять впали в недоумение, а баронесса Ротинис вздёрнула подбородок и прошептала убеждённо:
— Император не допустит!
— Думаете? — доброжелательно осведомилась я. — Но ведь император здесь, в столице, а драконы… в западных горах.
Собеседница намёк, разумеется, поняла, но отступить не пожелала.
— Но он непременно узнает! И накажет!
Я не могла не рассмеяться. Желания шагнуть к баронессе, грубо исключая из разговора детей, тоже не сдержала.
— Конечно, накажет, — ответила с улыбкой. — Но вы уверены, что драконы только в живописи разбираются? А вдруг они знакомы с анатомией, которая значительно облегчает процесс расчленения трупа? И с другими науками, которые позволяют спрятать труп так, что ни одна ищейка не найдёт? А ведь если нет тела, то доказать и, соответственно, наказать очень и очень сложно. Ведь где гарантия, что человек умер, а не… сбежал с любовником, например?
Очень хотелось выглядеть доброжелательной до конца, но улыбку я не удержала. Да и с голосом совладать не получилось — последние слова прозвучали подчёркнуто жестко, почти зло.
И хотя Дилия и так всё поняла, и даже побледнела, причём искренне, точки над буквами я всё равно расставила.
— Вы можете быть какой угодно родственницей, но если полезете к Дантосу или ко мне, клянусь — убью и закопаю. Ясно?
Баронесса Ротинис громко сглотнула и кивнула, а я отступила и вновь нацепила на лицо улыбку. И как раз вовремя — буквально через секунду в зал возвратился герцог Кернский, собственной сероглазой персоной.
Когда он приблизился, Дилия дёрнулась, но поставить племянника в известность о разговоре всё-таки не решилась — поняла, зараза, что не шучу. Сам Дантос, от которого напряженность тётки точно не укрылась, чуть нахмурился, однако вопросов задавать не стал. Сказал, обращаясь ко мне:
— Любимая, сожалею, но платка нет.
Моя печаль была насквозь фальшивой, зато выглядела очень натурально.
— Это ужасно, — сказала я со вздохом.
Потом шагнула к Дану, положила ладошку на подставленный локоть и огляделась. Зал со скульптурой дракона был не последним, но дело, ради которого я в Императорский музей рвалась, уже решилось. И так как смысла продолжать спектакль не имелось, очень обрадовалась, услышав:
— Любимая, может, хватит на сегодня картин? Обойти весь Императорский музей за один день — задача почти невыполнимая. Может, продолжим осмотр завтра?
Глаза Рики и Мори тут же вспыхнули неподдельной радостью, вот только предложение адресовалось не им, а исключительно мне…
— Хорошо. Завтра так завтра, — опустив ресницы, послушно пробормотала я, чтобы тут же включиться в процесс прощания с «дорогими родственниками».
А через четверть часа, когда вышли из музея, пересекли площадь и оказались за столиком одного из фешенебельных ресторанов, Дантос всё-таки не выдержал…
— Астрёныш, ты ни о чём не хочешь мне рассказать?
Я сделала большие глаза, потом приняла из рук официанта меню и опять обратила внимание на Дана. Я? Рассказать? Любимый, а разве что-то произошло?
Герцог Кернский посыл понял и настаивать не стал.
— Ладно, малышка, пусть ваш разговор с Дилией останется секретом, но… — Собеседник выдержал паузу и только потом продолжил: — Взамен ты мне другой секрет раскроешь.
Я вопросительно заломила бровь, а Дантос шумно вздохнул и, понизив голос, сказал:
— Когда мы ходили в императорское хранилище, ты призналась, что лично участвовала в нескольких взломах охранных систем. А ещё я просмотрел векселя, которые мы при трупе Ласта нашли, и… знаешь, любимая, а сумма-то не маленькая, честным трудом, да за два года, столько не заработать. Я не осуждаю и претензий не имею, но хочу подробностей. Хочу знать, как всё было.
Ву-у-у… Ну вот. Нашел, бес меня пожри, тему!
— Ты же читал дневник Ласта. Мне кажется, он даёт представление о прошлом. И по поводу взломов… я ничего такого не говорила.
— Не говорила, — не стал отпираться блондинчик — Ты подумала. А в том, что касается дневника — да, представление он даёт, но этого недостаточно.
Не выдержав, я скривилась и погрузилась в изучение меню. Позже, когда заказ был уже сделан, огляделась и скривилась снова. Очень хотелось сказать Дану, что сейчас не время и не место, но ресторан, ввиду его статуса и дороговизны, был практически пуст. Подслушать наш разговор не могли, а значит, и повода просить об отсрочке не имелось.
Тем не менее я всё равно хотела от неприятного разговора улизнуть и даже открыла рот, чтобы выдать невесть какой аргумент, но герцог Кернский это желание перебил. Он накрыл мою ладонь своею и пристально уставился в глаза. В итоге…
— Ладно, — пригубив поданное в качестве аперитива вино, выдохнула я. Огляделась ещё раз и принялась делиться деталями своего не слишком приглядного прошлого.
Говорить о взломах, кражах и аферах оказалось довольно сложно. Увы, но, несмотря на то, что возможности жить честно тогда не было, совесть всё равно ворочалась и кусала. Тот факт, что Ласт, зная мою натуру, старался выбирать в качестве жертв людей непорядочных, тоже не успокаивал. Ну разве что чуть-чуть.
Зато взгляд и исходившие от герцога Кернского эмоции действовали благотворно. Любимый мужчина не осуждал и, как ни странно, не жалел. Последнее было даже важнее первого — просто уж чего, а жалости сейчас не хотелось. Да, моя юность была далека от благополучия, но что с того?
Я рассказывала медленно, часто делала паузы и почти всегда опускала имена и названия городов. Невольно вспоминала такие подробности, которые, казалось, давно позабыла, и непроизвольно в такие моменты ёжилась.
Замолчала, когда официант принёс заказ, а позже, едва с обедом было покончено, а мы вновь перешли на вино, продолжила. И в какой-то момент начала испытывать… странное облегчение.
Угу, именно так. Именно странное! Просто до этого разговора даже не подозревала, что воспоминания о кочевой жизни с Ластом всерьёз меня тяготят. Проступившие на глазах слёзы тоже неожиданностью стали, однако расклеиться всерьёз я не смогла.
Просто слишком хорошо сознавала: да, я была очень не права в своём прошлом, но кроме прошлого у меня есть будущее, которое я могу построить совершенно иначе. Впрочем, почему «могу»? Уже строю!
Не уверена, но кажется, Дантос этот невысказанный вывод уловил и одобрил. По крайней мере, грустить из-за моего прошлого их светлость точно не собирался. Подтверждением тому — финал разговора. Едва я закончила, блондинчик поймал мою руку, крепко сжал пальчики и сказал:
— Аферисточка моя!
В его тоне и взгляде было столько тепла, что снова возникло желание разрыдаться, но я сдержалась. Вместо этого гордо вздёрнула подбородок и заявила:
— А ты тиран!
Дантос улыбнулся и спорить не стал. Голословное, по его мнению, обвинение аукнулось мне лишь ночью, когда герцог Кернский, вооружившись принципом «Обидели незаслуженно? Ну так пойди и заслужи!», принялся… ну собственно тиранить.