Ученые пришли к такому объяснению. В каждом организме существуют свои собственные колебательные движения низкой частоты. Например, характерный колебательный контур — наша система кровообращения. Если период инфразвука совпадает или близок к периоду этих колебаний, то возникает резонанс. При этом амплитуда сердцебиений может увеличиваться настолько, что произойдет разрыв артерий. Если инфразвук интенсивен и неполностью совпадает по фазе, то кровообращение тормозится, останавливается сердце.
А вот вывод французских исследователей. Инфразвук вреден во всех случаях: слабый воздействует на внутреннее ухо и вызывает морскую болезнь, сильный заставляет вибрировать органы, приводя к их повреждению и даже остановке сердца. Колебания средней мощности вызывают расстройства органов пищеварения и мозга, сопровождающиеся обмороками и общей слабостью. Более того, инфразвук средней силы способен вызвать слепоту.
Экспериментальным путем французский профессор Гавро установил, что инфразвук с частотой 7 герц смертелен. А во время шторма, по Шулейкину, в море генерируется инфразвук с частотой 6 герц.
Установлено также, что влияние инфразвука распространяется далеко за пределы морского бассейна. Перед штормом в приморских районах увеличивается количество дорожных катастроф, больные чувствуют себя хуже. Наиболее чувствительны к инфразвуку люди, страдающие сердечно-сосудистыми заболеваниями. Среди них встречаются индивидуумы, способные воспринимать «голос моря» даже в нормальной обстановке.
Итак, научные факты говорят о том, что инфразвук способен вызвать различные расстройства, поселять в людях страх, ослеплять их и, наконец, убивать. И еще — двигаясь в воздухе со скоростью 1200 километров в час (330 метров в секунду) и 6000 километров в час (1650 метров в секунду) в воде, инфразвук на расстоянии в сотни километров ослабляется незначительно.
Если применить эти факты к кораблям и самолетам, то неудивительно, что некоторые из привиденных случаев произошли в спокойную погоду. Шторм мог бушевать за десятки и сотни миль от места катастрофы, но вызвать ее могла дошедшая сюда инфразвуковая волна.
При значительной амплитуде инфразвуковой волны экипаж может погибнуть практически мгновенно. К тому же причину смерти обнаружить невозможно — ведь она возникает либо от остановки сердца, либо от разрушения сосудов.
Когда интенсивность инфразвука меньше смертельной, на членов команды обрушивается волна беспричинного ужаса и страха. Такое состояние усиливается, если корпус и мачты начинают колебаться в резонанс с пришедшими инфразвуковыми волнами и превращаются во вторичный источник инфразвука. По-видимому, именно в такие моменты команда способна в панике покинуть судно. Недаром на многих таких судах обнаруживают сломанные мачты, в то время как синоптики сообщают об отсутствии в данном районе сильных ветров.
Таким образом, можно признать, что в природе существует локальный, а может быть, и глобальный геофизический фактор, связанный с метеорологическими условиями. Его губительное воздействие установлено, но сам он, к сожалению, пока изучен недостаточно. Нет сомнения в том, что характер «безмолвного убийцы» будет все-таки распознан до конца, а это позволит разработать рекомендации, как его заблаговременно обнаружить и избежать. К изучению этой проблемы подталкивает бесстрастная статистика: ежегодно в морях, не успев подать сигнал бедствия, исчезают несколько крупных судов. Возможно, причина их гибели — инфразвук.
Остается сказать о том, как тема «Летучего голландца» нашла отражение в литературе и искусстве. «Корабль-призрак» фигурирует в поэме В. Скотта «Рокеби», у Г. Гейне, Ф. Марриета, Г. Лонгфелло и Р. Киплинга, в опере Р. Вагнера, которая так и называется «Летучий голландец», и у других писателей, поэтов, художников и музыкантов.
ПЛАВУЧИЙ МУЗЕЙ, или ВОЗВРАЩЕНИЕ «МАРИ РОЗ
Среди таких кораблей, как каравеллы, галионы, бригантины, фрегаты и другие, следует упомянуть и карраки.
Этот тип судов был известен еще с XVI века. Карраками их называли голландцы и англичане, а португальцы — нао. Как и знаменитые испанские манильские галионы, карраки строили из отборного тикового дерева, которое покупали в Бирме и которое не боится червей. Но в отличие от галионов карраки — самые крупные из европейских судов, были очень устойчивыми в любой самый сильный шторм и считались непотопляемыми. Чаще всего их строили четырехпалубными, за что и называли «деревянными башнями». Такое судно могло взять на борт гораздо больший груз, чем, скажем, тот же галион. Многие карраки, захваченные у португальцев, такие, например, как каррак «Богородица» (водоизмещение 1600 тонн), служили потом англичанам. Строили они и свои собственные карраки. Одним из них было судно «Мари Роз». Его построили по личному указанию короля Генриха VIII в 1509 году. Это был огромный по тем временам четырехмачтовый корабль водоизмещением около 700 тонн, построенный, как говорится, по последнему слову техники. Его появление совершило революцию в судостроении.
Особенностью «Мари Роз» было то, что она предназначалась специально для ведения артиллерийского боя на море. Этой цели подчинялось и размещение орудий на нескольких специальных палубах в корпусе и в надстройках, и самое совершенное парусное вооружение, и мощный корпус, способный выдержать и отдачу собственных орудий, и попадание вражеских ядер. «Мари Роз» положила начало длинному ряду плавучих батарей английского флота, знаменитых линейных кораблей — славе и мощи Великобритании.
Колоссальное по тем временам сооружение, «Мари Роз» потрясала воображение современников, и образ ее был запечатлен на многих рисунках и гравюрах, начиная от ее первых выходов в море и кончая трагическим днем 19 июля 1545 года, когда корабль с экипажем в 700 человек лег на борт и в течение нескольких минут ушел на дно.
«Мари Роз» затонула на глазах у короля Англии Генриха VIII, прибывшего на проводы флота, и, как писали очевидцы, «вопль тонувшего экипажа корабля достиг ушей короля», несмотря на то что от места катастрофы его отделяло около двух километров.
Причина гибели «Мари Роз» осталась тайной для современников. По-видимому, ее залило водой через открытые орудийные порты нижней батарейной палубы. Почему они были открыты при маневрировании? Сэр Джавен Кэрью, командовавший находившимся рядом с «Мари Роз» судном, успел спросить в рупор своего племянника, вице-адмирала сэра Джорджа Кэрью, командира «Мари Роз», что, собственно, происходит с судном. Ответ капитана «Мари Роз» был краток: «Мой экипаж предпочитает командовать сам, а не исполнять команды других…» Зафиксированный в хрониках этот ответ сэра Джорджа Кэрью породил версию, что «Мари Роз» погубила или небрежность, или недисциплинированность, или обе причины сразу.
Следует сказать, что уже тогда к проблеме подъема затонувших судов и их груза относились вполне серьезно.
Подготовка к подъему «Мари Роз» началась немедленно после ее гибели, и весь ход спасательных работ был зафиксирован в письмах-отчетах.
Одно из писем содержало следующий перечень необходимого для подъема «Мари Роз» оборудования. Письмо заканчивалось так: «Я верю, что в понедельник или по крайней мере во вторник «Мари Роз» будет спасена — здесь есть все, что нужно для ее подъема…»
Но оторвать корабль от дна так и не удалось. Лишь в 1839 году водолазы наткнулись на «Мари Роз». Это были охотники за сувенирами, два брата из Кента, Джон и Черльз Дины: местные рыбаки попросили их осмотреть дно, где их сети цеплялись за какое-то препятствие.
Джон Дин погрузился в указанном месте и натолкнулся на выступающий из ила на полметра цилиндрический предмет. Поднятый братьями на поверхность предмет оказался бронзовой пушкой.
За два года работы на «Мари Роз» братья Дин сумели поднять 4 бронзовых, 11 железных пушек, 5 частей от казнозарядных орудий, много железных и каменных ядер, 8 боевых луков, якорь-кошку, стеклянные бутылки… Все это было аккуратнейшим образом описано и зарисовано, а затем продано с аукциона. Вплоть до нашего времени одно из орудий служило украшением пригородной железнодорожной станции, а грубо сколоченный орудийный станок был найден на складах военно-морской базы.
В 1840 году братья Дин окончательно прекратили работы на «Мари Роз», и корабль снова был забыт на многие десятилетия, а может быть, навсегда, если бы не энтузиазм военного историка Александра Макки, который обнаружил в архивах переписку братьев Дин с Адмиралтейством и подробную карту с местом их погружения и поиска.
Макки связался с работавшей в районе Портсмута американской научной экспедицией во главе с разработчиком гидроакустической поисковой аппаратуры Эджертоном и попросил прочесать гидролокатором предполагаемую зону.
Первый заход показал, что в указанном месте действительно есть аномалия в виде двух поднятий с депрессией между ними и что в грунте имеется инородное тело.
Тогда Макки прибегнул к самому простому и самому надежному методу. Он вооружился длинным прутом с полым заостренным наконечником и начал прощупывать грунт в районе аномалии. Вскоре прут уперся во что-то твердое, а при осмотре его на поверхности оказалось, что в полом наконечнике застрял кусок дерева. Лабораторный анализ показал возраст обломка: сотни лет. «…Скептики говорили, что это, возможно, остатки французской галеры того же времени, — вспоминал Макки, — но внутренний голос твердил мне — это «Мари Роз».
Пора было начинать раскопки.
Понимая, что подобную задачу самому не решить, Александр Макки обратился к общественности. За короткий срок ему удалось собрать около 20 тысяч фунтов стерлингов и организовать довольно пеструю по своему социальному составу, но работоспособную группу спортсменов-подводников. Так было положено начало Комитета по спасению «Мари Роз».
В 1969–1970 годах группа подводников Макки с помощью грунтотсоса отмыли разведочную траншею поперек указанной приборами аномалии. В 1970 году подводники наткнулись на первое доказательство того, что они на верном пути. Грунтотсос отмыл железную пушку времен правления династии Тюдоров. Эта старая пушка, подтвердив, что на дне лежит именно «Мари Роз», принесла Комитету по спасению корабля и людей и деньги: появились сотни добровольцев, желавших внести свой вклад в поддержку работ на затонувшем корабле, помочь Комитету деньгами, оборудованием, а кто и своим трудом. Работа ускорилась.
Английское правительство вынесло специальный закон об охране места гибели «Мари Роз».
За несколько лет свыше двухсот добровольцев совершили более 25 тысяч погружений на затонувший корабль и буквально вручную выгребли из его корпуса около тысячи тонн ила и глины вместе с содержащимися в них предметами.
Ряд находок был попросту уникален и заставил ученых другими глазами взглянуть на их представления о временах Тюдоров.
Были найдены сотни стрел (ранее по всей Англии стрел этой эпохи насчитывались единицы) и могучие боевые луки, согнуть которые было под силу лишь рослым, сильным людям. Это ставило под сомнение бытовавшее убеждение, что воины тех времен были слабосильны.
Обнаружились в значительном количестве довольно совершенные навигационные инструменты: самый древний из найденных до сих пор судовой компас, бронзовые циркули, масштабные линейки, транспортиры и пр. Все это доказывало, что искусство кораблевождения как таковое и уровень составления навигационных карт, в частности, были в те времена выше, чем предполагалось ранее.
Была найдена и раскопана каюта судового врача. Среди обнаруженных в ней предметов находился ореховый сундучок с медицинскими инструментами: два бронзовых шприца для инъекций, бинты, все необходимое для припарок, кувшинчик с протираниями, сохранивший отпечатки пальцев хирурга, пила для ампутаций — всего более полусотни предметов.
Кроме того, в руках реставраторов попадало все больше вещей личного обихода членов экипажа. Например, туалетный комплект, состоявший из трех гребешков в кожаном футляре и складного (на манер перочинного ножа) маникюрного набора, карманные (!) солнечные часы, деревянная игральная доска, кожаные обложки от книг, музыкальные инструменты и многое, многое другое — более 10 тысяч находок.
Сразу после подъема на поверхность каждый предмет укладывался в воздухонепроницаемый полиэтиленовый мешок и отправлялся к реставраторам: после нескольких сотен лет пребывания под водой прямая сушка на воздухе разрушает найденную вещь полностью.
Затем, на берегу, находки тщательно отмывались от песка, ила и глины, пропитывались консервирующими растворами, фотографировались, зарисовывались, измерялись и сушились самыми современными способами. «Мари Роз» оказалась настоящей машиной времени — ее палубы и трюмы перенесли почти неповрежденными через более чем четыре века подлинные вещи той далекой эпохи.
В июне 1982 года «Мари Роз» оторвали от дна. А уже в октябре поставили на баржу, которая и доставила останки к месту вечной стоянки в Портсмут, где судно превратили в плавучий музей.
ТРАУР В СТОКГОЛЬМЕ, или СУДЬБА КОРОЛЕВСКОГО ФРЕГАТА
Восемьдесят три года спустя после гибели «Мари Роз» аналогичная трагедия случилась с шведским фрегатом «Ваза». Сегодня кажется невероятным, но многие обстоятельства и подробности этих двух кораблекрушений до странности совпадают.
Фрегат был спущен на воду в конце 1627 года и назван «Ваза» в честь шведской королевской династии. Под стать названию ему была уготована и особая судьба.
В то время шел девятый год Тридцатилетней войны и шведский король Густав II Адольф мечтал о господстве на Балтийском море и захвате прибрежных земель в Померании и других территорий. Но для этого нужен был мощный военный флот. И король приказал заложить на стокгольмской верфи сразу четыре огромных корабля. Самым большим из них должен был быть «Ваза» — флагман королевского флота. Строительство поручили датчанину Гибертсону. Король пожелал, чтобы его корабли были самыми мощными и быстроходными в мире. Воля монарха, как известно, священна. После того как он лично одобрил чертежи и модель «Вазы», работа закипела.
По тому времени это был огромный корабль — водоизмещением больше 1300 тонн, длиной 53 метра, шириной 12 метров с высотой бортов в 14 метров. Он имел три палубы, построен из прочного дуба и по скорости должен был превосходить все известные тогда военные суда подобного типа. Команда «Вазы» состояла из 137 человек. Кроме того, на борту должны были находиться еще 300 солдат. Но помимо «содержания» судно выделялось и формой, а вернее сказать, отделкой. Над его «внешностью» трудились лучшие резчики по дереву. Внутри он поражал роскошью убранства кают и других помещений. На носу — позолоченная морда льва с разинутой пастью, на корме тоже позолоченные балконы и галереи с резными фигурами греческих и римских богов и мифологических героев. По бортам всевозможные орнаменты.
Словом, это был великолепный, эффектный корабль, несомненно представлявший собой грозную силу. Его вооружение состояло из 64 бронзовых орудий: пушек разного калибра и мортир, общим весом около 80 тонн. Стреляли они круглыми и цепными ядрами, ядрами с пиками, зажигательными бомбами и, как сегодня мы бы сказали, картечью, то есть зарядами из пуль и кусочков железа. Располагались орудия в три яруса по каждому борту. Чтобы обладать при таком количестве пушек надежной остойчивостью, кораблю следовало бы быть на два метра шире. Но своенравный король не внял доводам кораблестроителей, не пожелал изменить число орудий и тем самым уменьшить высоко расположенный центр тяжести. Дорого обошелся этот каприз монарха.
…И вот наступило 10 августа 1628 года, воскресенье, погода выдалась тихая и ясная, море в заливе было как стеклышко. «Ваза», полностью построенный и оснащенный, стоял у причала на набережной напротив королевского дворца. На корабль был погружен четырехмесячный запас продовольствия, в том числе 1200 бочек с пивом. Предстояло плавание к одному из островов Стокгольмского архипелага. Здесь, согласно королевской инструкции, фрегат должен был ожидать «дня и часа, которые мы изберем для того, чтобы поднять паруса и отправиться туда, куда мы сочтем необходимым».
А пока что полюбоваться красавцем фрегатом на набережной собралась огромная толпа жителей города. Всем хотелось проводить в первое плавание новый корабль. Прибыл сам король и поднялся на борт своего флагмана. Осмотрев его, он сошел на берег и приказал капитану Сефрингу Ханссену поднять якорь. На судне прозвучала команда: «Отдать швартовы» — и корабль со всеми поднятыми парусами отошел от причала и плавно двинулся в сторону острова Бекхольмен. Как полагалось по обычаю, корабль салютовал двумя залпами из всех своих орудий. На берегу ему ответили береговые батареи. Выстрелы, ликующие крики толпы, звуки музыки — все слилось в сплошной торжествующий гул. Над заливом от порохового дыма стояла густая завеса. Когда дым рассеялся, толпа ахнула. Все увидели, что корабль накренился на левый борт и его мачты вот-вот коснутся воды. Еще через мгновение судно стало уходить под воду. Никто ничего не мог понять. Как такое современное судно могло в один миг затонуть? А главное, в чем причина крушения? Хотя и налетел ветер, но не такой, чтобы опрокинуть плавучую громаду. И все же первопричина оказалась именно во внезапном порыве ветра. Он резко накренил судно, вода хлынула в открытые для производства салюта пушечные порты нижней палубы, находившиеся в одном метре от уровня воды. Как было записано в одном из документов того времени: «Судно затонуло буквально в течение нескольких минут, с поднятыми парусами, флагами на мачтах и всем, что было на борту». А на борту, как говорилось, находилось около пятисот человек. Из них 400 человек утонуло, в том числе и 30 придворных.