Здесь было пронзительно хорошо. Призрачные слои облака перемешивались вокруг, лаская мне руки и лицо бархатными, чуть влажными прикосновениями, а я неподвижно висел среди них, погруженный в блаженство. Поддавшись влиянию располагающей обстановки, я непроизвольно подумал о женщине, и женщина немедленно материализовалась из окружающего пространства. Она была чертовски молода и изумительно красива — такие не попадались мне даже в «Плэйбое». На женщине не было никакой одежды, кроме невесомых и абсолютно прозрачных тканей на плечах и бедрах. На правом предплечье у нее мягко мерцал вытатуированный апельсин.
— Хай, Корнфлауэр, — промурлыкала она таким голоском, что у меня внутри все перевернулось. — Знаешь, давно хочу сделать тебе одну вещь...
Она неторопливо приблизилась ко мне, опустилась на колени и дернула книзу молнию моих потертых джинсов.
Вот тут-то все и началось!
Ничего столь же восхитительного я еще ни разу не испытывал. Когда богиня, наконец, сжалилась надо мной и, последний раз поцеловав, растворилась в облаке, я понял, что те жалкие забавы, которыми я время от времени занимался с малознакомыми девицами, на самом деле не стоили даже потраченной энергии.
Не помню, каким образом я снова оказался на кухне. Сердце тяжко и быстро билось о ребра, голова была отвратительно ясной, ноги дрожали от перенапряжения. Фредди сидел за столом, подперев голову рукой и с любопытством наблюдая за мной.
— Живой? — поинтересовался он, когда я сумел издать какое-то блеянье и затряс головой. — Сколько раз успел?
— Че... Четыре... — Я с трудом отдышался.
— Медленно работаешь! — криво ухмыльнулся Фредди. — Я обернулся пять раз. Как она была собой, ничего?
— Не то слово! — я потер пылающую скулу, на которой, по всем признакам, набухал засос. — Таких больше не делают. Жалко, я не успел телефончик... Ну, а твоя как?
— А у меня, — вздохнул Фредди, — была Маринка.
Маринка была девушкой Арсена, и мы не стали развивать эту скользкую тему.
— Знаешь, чего? — произнес Фредди после долгой паузы, глядя мимо меня. — Я думаю, нужно попробовать еще раз.
— Если пробовать слишком часто, можно допробоваться! — снова вылез из моего подсознания Старый Мудрый Гном. — Хватит на сегодня. Это же наркотик, неужели до тебя еще не дошло? Хочешь подохнуть под забором вместе со своим Мао?
— Да ну на фиг, наркотик, — отмахнулся Фредди. — А даже если и наркотик, ну и что с того? Ты когда-нибудь имел такую женщину? А заимеешь когда-нибудь? А подобный кайф тебе когда-нибудь снился? В конце концов, мы же не иглой в вену тычем...
Я неопределенно пожал плечами.
— Ладно, как знаешь, — сказал Фредди, взяв со стола бокал и наполнив его коктейлем из миксера.
Только что пережитое наслаждение ощущалось так явственно, что коллеге не пришлось долго меня упрашивать. Едва он, щедро отхлебнув оранжевой дури, опустился на табуретку, я принял у него из рук бокал и прикончил остатки.
— Ничего не происходит, — разочарованно сказал Фредди.
Действительно, хотя мы увеличили дозу, вокруг и внутри нас абсолютно ничего не менялось, лишь прыгали на периферии сознания апельсиновые искры. На мгновение мелькнуло и исчезло ощущение удушья, гораздо более слабое, чем в первый раз. Затем возникло едва уловимое чувство легкости, и на этом все закончилось.
— Не действует, — прокомментировал я.
— Наступила адаптация организма, — предположил Фредди.
— Выдохся, — отрезал я.
Я повернул голову и сообразил, что все наши гипотезы оказались ложными.
— Обо, когда мы в последний раз посещали магазин видеотехники?
Посреди кухни на элегантных никелированных подставках стояли два роскошных телевизора в черных полимерных корпусах. Кроме того, напротив них возникли два низких мягких кресла. Я упал в одно из них, — насколько я успел заметить, Фредди занял второе, — и экраны телевизоров осветились изнутри призрачным фиолетовым свечением.
По-видимому, это была какая-то новая модель: экран телевизора создавал странный стереоскопический эффект присутствия — казалось, что смотришь в бесконечный черный колодец, составленный из бесчисленного количества параллельных слепых зеркал, в котором шевелится что-то огромное и темное, ужасное и вместе с тем неудержимо влекущее. Оттуда, из этого сверхъестественного колодца, веяло предвкушением такого острого и потрясающего наслаждения, по сравнению с которым все, что я пережил несколько минут назад, казалось невинными детскими шалостями.
— Мидянин, ты плывешь? — вполголоса поинтересовался Фредди.
— Плыву.
— Поплыли вместе.
— Поплыли. Только не брызгайся.
Постепенно горизонт экрана моего телевизора все больше и больше раздавался вширь, пока, наконец, экран не стал для меня единственной реальностью. Я оказался посреди густой чернильной тьмы, в которой не было ни верха, ни низа, ни каких-либо звуков. Под моими ногами разворачивался необозримый океан нирваны, наполненный звездами. Судя по всему, я бесконечно медленно падал в умопомрачительную бездну Вселенной, и это было настолько восхитительно, что у меня захватило дух. Мимо неторопливо проплывали гигантские раскаленные светила, обломки астероидов и длинные шлейфы серебристой космической пыли. В абсолютной тишине, окружавшей меня со всех сторон, чувствовались приятная гулкость и глубина; это была превосходная объемная тишина, способствовавшая максимальному расслаблению и успокоению нервов, расстроенных в душной и узкой старой реальности. Во мраке вокруг меня по-прежнему непрерывно шевелилось и дышало нечто огромное, вызывавшее одновременно и ужас, и восторг, и священный трепет.
Какой-то неестественный квадрофонический голос вкрадчиво шептал у меня над ухом. Я не смог заметить, в какой момент он возник, и решил, что он был всегда:
— ...И вот это гигантское пушечное жерло, наполненное чугунными ядрами, вынырнуло из облаков и бомбардировало испанскую эскадру. Точность попаданий оказалась невероятной. Флагманский фрегат и транспортные галеоны были потоплены за считанные минуты. Три тысячи человек канули в морской пучине... Расстреляв боезапас, пушечное жерло потеряло устойчивость в воздухе, маховики остановились, и адская машина рухнула в океан. В тот же день изобретатель Бенуцци бесследно исчез, и вместе с ним исчезли все чертежи; впрочем, в камине его дома был обнаружена большая куча деструктуризированного пепла с торчащим из нее краешком пергамента, на котором некогда были сделаны рабочие наброски жерла. Утверждают, что в этом деле замешаны священная инквизиция и тайный Союз Семи Мудрецов... Все дальнейшие попытки воспроизвести боевую машину не имели успеха, однако до сих пор где-то в тропосфере вращается до отказа набитое чугунной смертью второе пушечное жерло, так и не задействованное при атаке испанской эскадры. Кого и когда оно атакует в следующий раз — неизвестно... Это один из самых зловещих и мрачных эпизодов в истории мирового судоходства. Однако история воздухоплавания хранит немало своих леденящих душу тайн. 15 сентября 1947 года пилоты американского истребителя, совершавшего тренировочный полет над тихим океаном, сообщили о загадочных и зловещих явлениях, происходящих на борту самолета...
Краем глаза я заметил группу светящихся точек, перемещающихся навстречу вращению звездной массы, и отвлекся от необычной лекции о мировых катастрофах. Одна из точек приблизилась, увеличилась, превратившись в расширяющееся световое пятно, и я увидел, что это устье гигантского туманного коридора, залитого слабым галогеновым мерцанием. Стенки коридора образовывал бурлящий вихрь прозрачной плазмы. Уже привычным усилием воли я направил свое тело в центр вихря, и в тот момент, когда я оказался в коридоре, на меня со всех сторон, снаружи и изнутри, обрушился водопад умопомрачительных ощущений. У меня словно появилось несколько десятков новых органов чувств. Я осязал неистовую пляску электромагнитных напряжений, я любовался великим буйством космических красок, расположенных выше и ниже различимого человеческим глазом спектра, я слышал ни с чем не сравнимую симфонию температур, я ощущал тонкую вибрацию силовых полей звезд. Параллельным курсом рядом со мной мчались какие-то замысловатые, нейтрально настроенные объекты, не поддающиеся описанию. С точки зрения трехмерного инвалида, каким был я сам вечность тому назад, они походили на огромные плотоядные цветы с фиолетовыми бутонами, напоминавшими жадно раскрытые, вывернутые наружу губы. От несуществующих, вращающихся в разных плоскостях пространственных осей коридора отделялись и устремлялись следом за мной оранжевые плазменные шары, радужные драконы, раскрашенные силами собственного внутреннего натяжения, синие, желтые и красные птицы, похожие на женщин, лошадей и скорпионов одновременно. Визуальное столкновение с каждым новым объектом вызывало во мне очередной взрыв экстаза. Я ощущал себя уже где-то за гранью блаженства, однако мое наслаждение стремительно возрастало с каждой секундой.
Казалось, безумию плазменного смерча не будет конца. Но через миллионы лет головокружительного полета я внезапно ощутил, что тоннель вот-вот оборвется. Впереди снова была гулкая чернота, и там, в глубине этой черноты, снова шевелилось что-то огромное и ужасное, выбравшееся из зеркального колодца. Почему-то у меня в голове возник образ гигантской разинутой пасти. Я увидел, как падаю в эту чудовищную искаженную пасть, как сила инерции распарывает меня о широкие лезвия оранжевых обоюдоострых зубов, как я окровавленными лохмотьями сыплюсь прямо в содрогающуюся от вожделения глотку и как с отвратительным чавкающим звуком смыкаются надо мной тяжелые челюсти гигантского хищника.
Потом я понял, что вижу перед собой перекошенное лицо Фредди.
— Хочешь водички? — хрипло спросил он.
Жадно осушив предложенный стакан до дна, я тяжело поднялся с пола и с трудом утвердился на табуретке. Несколько минут мы с коллегой сидели молча на противоположных концах стола, оглушенные и полураздавленные. Наконец Фредди нарушил молчание:
— Ты тоже был в Коридоре?..
Я сумел кивнуть.
— Корнфлауэр, но это же грандиозно...
Я молчал, и поэтому он продолжил:
— Ты понял, что это было? Ощущения в шести измерениях! По сравнению с этим наш мир тусклый и плоский, как камбала. Наверное, ни один человек на Земле еще не испытывал такого...
— Сомневаюсь, — шевельнул сухими губами я. — ЛСД...
— Пошел ты со своим ЛСД! — вспыхнул Фредди. — Врубись наконец, что оранжевое — никакой не наркотик! Назови мне хотя бы один психоделик, который вызывал бы у разных людей одинаковые галлюцинации!
Поскольку я никогда не был специалистом по наркотическим препаратам, мне пришлось симулировать отступление:
— Ну, допустим. Тогда что же это, по-твоему?
— Дверь, — убежденно проговорил Фредди. Он выбрался из-за стола, вышел в коридор и прежде, чем исчезнуть в туалете, обернулся и повторил: — Дверь, Корнфлауэр. Дверь в астрал, в иные миры, в подсознание — я точно не знаю...
— Ну, хорошо, — сказал я ему вслед. — Что же мы будем делать с этой дверью дальше?
— Как что? — бодро отозвался из своей кабинки Фредди. — Открывать снова, конечно! Я непременно должен узнать, что там, в конце тоннеля.
Я вспомнил разинутую апельсиновую пасть, и мне стало не по себе.
— Хватит! — отрезал я, повышая голос, чтобы меня было слышно за журчанием воды. — Откуда мы знаем, что там за дурь была у Мао в пакетике? Может, этот коктейль разрушает клетки головного мозга, и оттого как раз и происходят эти шестимерные видения?
— Брось, — сказал Фредди. — Я не откажусь от такого кайфа, даже если он сократит мою жизнь втрое. Ты заметил, что наслаждение нарастает поэтапно? В первый раз это была женщина, во второй — нечто гораздо более крутое. У меня просто все немеет, когда я представляю, что может находиться на следующей ступени.
Во мне тоже все обрывалось при мысли о третьей ступени, но совершенно по другой причине.
Положив голову на руки, я глубоко задумался. Мне ни в коем случае нельзя было дать Фредди дойти до смертельной сверхдозы. Вылить чертову смесь в канализацию? Пожалуй, в сложившейся ситуации такой выход был наилучшим, и мне до сих пор неясно, почему я им не воспользовался. Наверное, коктейль в самом деле разрушил у меня в голове слишком много соображательных клеток. А может, подействовала вполне реальная угроза тяжких телесных повреждений со стороны коллеги, обманутого в ожиданиях. Как бы то ни было, я не стал выливать жуткий напиток в раковину, а коварно решил пересластить его. Мне совершенно некстати припомнился эпизод из прошлого: один раз за обедом я положил себе в чай пять ложечек сахара (в раннем детстве я обожал сладкое), а потом, задумавшись, еще пять ложечек, в результате чего после пары солидных глотков меня вывернуло наизнанку. Сейчас, конечно, это звучит глупо, но там, в кухне, я был абсолютно уверен, что аналогичные манипуляции с похмельным эликсиром заставят моего приятеля аналогичным образом проблеваться. Оглушенный адским зельем, я рассуждал и действовал, как лунатик. В последний момент мой ангел-хранитель надоумил меня отлить немного чистого коктейля и спрятать его в холодильник про запас, после чего я опрокинул в пластмассовый стакан сахарницу и нажал на кнопку миксера. Выбравшийся из туалета взъерошенный Фредди застал меня за энергичным перемешиванием оранжевой бурды.
— Это правильно, — одобрил он. — Не стоит давать ему выпадать в осадок... Постой-ка, ты ничего туда не добавлял?
— Нет, — сказал я. — Ты еще не передумал окончательно обожраться этой гадостью?
— Знаешь, Корнфлауэр, — благоговейно проговорил Фредди, — после второго раза я начал понемногу понимать, в чем смысл жизни. Мне нужно сделать еще пару глотков, чтобы понять это окончательно.
— Таким способом ты доберешься до смысла жизни за пять минут до смерти! — завопил я.
— Не сокращайся, Мидянин, — снисходительно усмехнулся Фредди. — Все будет в полном порядке.
Он забрал у меня миксер, бодро подмигнул и отхлебнул прямо через край.
Через несколько мгновений его кадык судорожно дернулся, словно он проглотил что-то острое. Фредди выпучил глаза, как удавленник, на его лице и шее багрово-фиолетовыми канатами вздулись вены, пальцы внезапно скрючила мучительная судорога. Я не на шутку перепугался и отъехал вместе с табуреткой поближе к двери. С Фредди происходило что-то ужасное, какие-то безумные невидимые силы уродовали и рвали изнутри его тело. Искаженное ужасом и яростью лицо моего приятеля начало сползать по черепу, словно восковая маска по горячей бронзовой форме. Из глубины груди Фредди раздавались леденящие кровь клокочущие и перекатывающиеся звуки, с его посиневших, искривленных болью губ срывалось змеиное шипение. Коллега болезненно моргнул, и когда он снова открыл глаза, я увидел, что они прибрели ярко-оранжевый цвет.
Мама! Мне показалось, что я схожу с ума. Наверное, так оно и было. Существо, с которым я находился на кухне, перестало быть Фредди. Мой коллега стремительно видоизменялся, словно персонаж Миядзаки, и спустя минуту передо мной, сгорбившись, словно Чужой, стояло омерзительное ящероподобное чудовище с кривой пастью, множеством извивавшихся отростков-щупалец и цепью оранжевых глаз разного размера, опоясывавших чешуйчатое осклизлое тело на уровне груди.
— Чертов урод! — пророкотало чудовище вибрирующим басом, больно стиснув меня скользкими от слизи щупальцами и оторвав от пола. — Чего ты намешал в коктейль, падла?!
В тот момент я мог бы поспорить с ним насчет того, кто из нас больший урод, но благоразумно решил этого не делать.
— Сахару! — пискнул я, сообразив, наконец, что все еще жив и даже каким-то образом умудряюсь дышать. — Я хотел, чтобы того... Я не хотел!
— Бестолочь! — взревел спрут Фредди, от отчаяния разжав свою стальную хватку.
Я упал на пол, перекатился, как ниндзя, и вжался в стену, обхватив руками ушибленное колено. По-видимому, мое сообщение окончательно выбило коллегу из колеи. Он поднял к потолку заостренную безглазую морду и пронзительно взвыл. Его щупальца нервно заметались по кухне, обрушивая со стен полки и расшвыривая во все стороны пустые бутылки, из которых мы выпустили коварного джинна. Одним из змеящихся отростков Фредди зацепил торчавший из розетки провод миксера и перевернул агрегат вместе с пластмассовым стаканом, залив оранжевым коктейлем весь стол. Укрывшись за табуреткой, я с трудом отбил ею несколько случайных хлестких ударов, и тут меня посетила новая мысль.
— Обо, сохраняй спокойствие! — заорал я. — У меня осталось еще немного жмури без сахара!
Почему-то мне пришло в голову, что глоток чистого коктейля может вернуть моего коллегу в исходное состояние. Несомненно, данная идея заняла достойное место в длинном ряду глупостей, посетивших мою голову в то утро. Однако Фредди вцепился в эту мысль, как утопающий в горло спасателя.
— Дай сюда! — прорычал он, хищно нависая надо мной.
Я поспешно бросился к холодильнику и сунул монстру чашку с зельем. Он принял лекарство одним из щупалец, бережно взболтнул, выплеснул в свою бездонную глотку и замер, ожидая результатов.
Результаты были сногсшибательными.
Фредди заревел бешено и протяжно. Затрещали суставы, во все стороны полетели мутные оранжевые брызги — процесс адских метаморфоз возобновился с утроенной силой. Похоже, мой ангел-хранитель просто неудачно пошутил.
Вытянув шею, я с изумлением следил за тем, как тело Фредди закипает отвратительной пенящейся слизью грязно-апельсинового оттенка. Бурлящая, вспухающая огромными пузырями чешуя чудовища стекала по костям, будто расплавленная резина. Безглазая морда начала менять свою форму и втягиваться в плечи.
— Корнфла!.. — лязгнули треугольные челюсти, сливаясь воедино.