— Да боюсь я его! — в сердцах воскликнул З. З.
— Дурак ты! — сказал ему Труть. — Если всё получится, ещё премию получишь, как первый испытавший. Да тебе цены не будет! Независимо ни от чего, на всю жизнь будешь обеспечен. В общем, ладно. Я всё сказал. Решай. Или «хроник», или увольнение. Знать тебя тогда не желаю — понял?!..
Зудов напряжённо замолчал.
— Ну?!..
— Как его хоть включать-то? — упавшим тоном спросил Захар Захарович.
— Молодец, — сказал Труть. — Иди в туалет и плотно закройся.
Зудов, слегка трясясь от страха и фенамина, встал со своего кресла и направился в задний отсек звездолёта.
— Вы уже? — крикнула ему откуда-то стюардесса Таня.
— Нет ещё, — грустно ответствовал ей Зудов, идя в туалет, как на расстрел. Ему даже хотелось крикнуть всем пассажирам "Прощайте, друзья"; он взглянул в иллюминатор, словно пытаясь зафиксировать в своей памяти зрелище реального проистекания времени, но не увидел ничего, кроме безумных звёздных скоплений, для которых вечность, очевидно, была столь же естественна, как для человека своевременная смерть в старости, или же оволосение лобка в период полового созревания.
Грустный Зудов вошёл в звездолётный туалет, закрыл за собой дверь и посмотрел в зеркало, увидев своё бледное лицо, покрытое потом. "А может, уволиться?… " — вдруг подумал он. "Вдруг я из-за этого «хроника» умру раньше времени, или ещё чего похуже…Но…деньги, слава, комфорт…А, ладно, кто не рискует!..»
— Я готов, Свен Свенович, — негромко произнёс он.
— Молодец, — немедленно отозвался Труть в его голове. Судя по его голосу, он почти торжествовал.
"И чему он так радуется?" — печально подумал Зудов.
— Снимай штаны.
— Снял.
— Засунь в жопу указательный палец, нащупай предохранитель, похожий на геморроидальную шишку.
— Знаю, знаю, она меня уже затрахала!
— Нащупал?
— Да.
— Вытащи его.
— Больно!..
— Тащи-тащи. Больше он зато беспокоить тебя не будет.
Зудов зацепил предохранитель двумя пальцами, дёрнул, и он оторвался. Зудов поднёс его к глазам и увидел небольшой шарик из неизвестного материала, весь в крови и в говне.
— Выброси его в унитаз и спусти воду.
— Да.
— Теперь нащупай в пупке кнопку, она под кожей, напоминает как будто второй пупок.
Зудов обследовал живот.
— Я одного не понимаю, — сказал он Трутю, — как вы всё это в меня засадили…Это ж целая операция! А я ничего не помню…
— Ты спал. Да, конечно, целая операция! И очень сложная. А ты решил, что всё это зря?
— Ладно, — попытался усмехнуться Захар Захарович, — надеюсь, что это даст какие-то плоды…Раз уж я позволил над собой такое проделать…Но я же стану богатым? Могучим? Миллионером?
— Мультимиллионером, — холодно сказал Труть. — Нажимай на эту подкожную кнопку. Жми, пока не раздастся щелчок. После этого она должна уйти внутрь тебя.
— Внутрь? — обескураженно спросил Зудов. — А…как же весь этот механизм выключать? Я же не всегда буду под этим…"хроником"?
— Ну конечно же, нет, — натужно рассмеялся Труть. — Как выключать, я тебе расскажу тогда, когда ты всё сделаешь. Не волнуйся, всё предусмотрено. Давай, нажимай, а то миллионы уплывут…
З. З. застыл в раздумиях, держа палец на кнопке рядом с пупком. Миллионы…Миллионы…Дворцы, бассейны, машины, власть…Хрясь! Он сам не заметил, как резко вдавил палец внутрь живота, и раздался характерный щелчок. Ничего не изменилось — просто теперь у него под кожей рядом с пупком ничего не было, и он неожиданно почувствовал откровенное облегчение, как будто вся задача его жизни была уже выполнена, и ему теперь предстояло только упиваться её безмерными плодами. Ему вдруг показалось, что он выиграл в лотерею рог изобилия, и кривая улыбка счастливого довольства перекосила его рот.
— Что ты замолчал? — обеспокоенно раздался голос Трутя. — Эй! Зэ-Зэ! Откликнись!
— Всё, — сказал Зудов.
— Что — всё? Ты нажал?
— Нажал.
— Щелчок?
— Был.
— Кнопка?
— Ушла. Рассосалась. Растворилась. Но я ничего не чувствую. И с вами разговариваю…В чём дело? Может, этот «хроник» не работает? Вроде ничего не изменилось…
В голове Зудова стало слышно, как Свен Свенович облегчённо вздохнул.
— Спасибо тебе, — сказал он. — Ты спас нашу фирму. Прости меня, Захар, но у меня не было другого выхода. «Хроник» начнёт действовать где-то через полчаса. И вот тогда…Прощай, дружище, мне пришлось тобой пожертвовать.
Холод гибели пронзил душу Зудова, словно ветер кладбищенского мрака.
— О…О чём вы? Что…Что вы имеете в виду?… Свен Свенович, ответьте мне! Что вы со мной сделали?!.. Что такое "хроник"?!..
— Что такое «хроник» никто в точности не знает, — серьёзно и сочувственно произнёс Труть. — Но одно известно точно: тот, кто активизировал его в себе, больше не принадлежит нашему миру, нашей реальности.
— То есть…я умру? Через полчаса умру?…
Труть помолчал.
— Нет, не так. Точнее, для нас ты, в общем, умрёшь. Точнее, не умрёшь, а просто исчезнешь. Растворишься. Ты выпадешь из реального течения времени и, соответственно, из нашей реальности. Можно считать, что тебя больше нет. И даже никогда не было. Это не смерть, это — переход, выпадение, всё. Ты более нам не принадлежишь.
— Куда же я денусь?! — отчаянно вскричал Зудов. — Если не умру, то…что со мной случится?…
— Не знаю, — грустно промолвил Труть. — И никто не знает. Есть какие-то теории…Ты можешь попасть в параллельный мир, или в несколько параллельных миров, можешь даже соприкасаться с реальным миром наполовину, или даже на две трети, а можешь вовсе не соприкасаться, но в любом случае, всё равно, это будет не реальный мир. То есть, для тебя-то он будет как раз более чем реальным, но…Можно сказать, что ты станешь сном, галлюцинацией, мечтой. Но и это всё только предположения. Понимаешь, я-то не верю во все эти теории. Одно я знаю: то, что с тобой случится, не будет смертью, но к нашей, нормальной реальности, это уже не будет иметь никакого отношения. Хотя, когда проводились опыты с хроником, иногда они вдруг возникали, но…Эх, не верю я во всё это! Вообще-то да, иногда возникали, с ними имели контакт, потом они опять исчезали…
— Кто «они»? Кто? Значит, я не первый?!
— Нет, — сказал Труть. — Ты — не первый. Но вас мало.
— А как-нибудь можно его выключить?! Вы же сказали, что можно, вы же…
— Нет, — сказал Труть, — выключить его нельзя. Я тебя обманул.
— Неужели никак нельзя вернуться?! — отчаянно воскликнул Зудов, всё ещё не веря, что это происходит с ним сейчас — здесь, в нормальном туалете нормального звездолёта, летящего к вполне реальной Луне.
— Вернуться вообще-то можно, — вдруг сообщил Труть, — но шансов почти нет.
— Как?!!!
— Ты не можешь выключить «хроник», но ты можешь его передать. Другому существу. Но оно должно быть из реального мира. И…оно должно захотеть его принять от тебя. Иначе ты его не передашь.
— Но как его передать, как?!.. Ведь он теперь…растворён во мне!..
— Не знаю, — сказал Труть. — Но ты будешь это знать. Если найдешь такое существо. Реальное. И если оно захочет.
— А…А хоть кто-нибудь вернулся? — с последней надеждой, тихо спросил Зудов.
— Нет, — жёстко ответил Труть.
— Но за что вы сделали это со мной, за что?!.. И почему?!..
— Извини, Захар Захарович, бизнес — жестокая вещь. Ты же подписал бумаги?
— Я? — вспомнил Зудов. — Доверенности Никитке…
— Это были не доверенности. Ты искал старика, искал покойника. И ты его нашёл. Это — ты. Завтра мы возьмём огромный кредит в банке и отошлём его на твоё имя, договор заключён, там стоит твоя подпись. Ну а ты…Тебя теперь не найдёт милиция всей Вселенной. Ещё раз тебе повторяю: прости, друг. Я не хотел. Но эта ситуация была слишком заманчива. Ведь ты даже не умер. Более того — ты существуешь. А вот где…
— Будь же проклят, старый педрила!.. — вскричал Зудов. — Клянусь, я вернусь, и яйца тебе оторву, и младенцу твоему недоёбаному…
— Желаю удачи, — надменно сказал Труть. — Конец связи.
Захар Захарович Зудов ошарашенно вышел из туалета и медленно направился к своему креслу. Он ничего не мог ни думать, ни воспринимать; его сознание словно совершенно зашкалило от только что полученных ужасных новых знаний и чудовищного коварства своего начальника, которое он просто не мог вместить в разум и душу, настолько это было чрезмерно и страшно. Или же всё это было просто жестокой шуткой? Ведь мир есть мир, Зудов есть Зудов, время есть время; есть жизнь и есть смерть, и больше ничего быть не может. Ничего. Ничего! Ничего!!!
Звездолёт продолжал лететь к Луне, и в его салоне было тихо, как в одиночной камере.
— Ты уже? — спросила стюардесса Таня, весело стоящая в проходе. — Сделал свои дела? Готов?
Звездолёт продолжал лететь к Луне, и в его салоне было тихо, как в одиночной камере.
— Ты уже? — спросила стюардесса Таня, весело стоящая в проходе. — Сделал свои дела? Готов?
Она призывно улыбнулась и игриво ущипнула себя за коричневый, морщинистый, волосатый сосок у себя на подбородке, прямо под нижней губой.
"Началось", — понял Зудов и потерял сознание, мягко падая на звездолётный пол.
15. НОВЫЕ ПАМПЕРСЫ, НОВАЯ ЖИЗНЬ
Захар Захарович очнулся и ощутил, что межпланетный лайнер, кажется, больше уже никуда не летит, а стоит, буквально не шелохнувшись, на некоей твёрдой поверхности, очевидно, прибыв туда, куда он изначально и направлялся.
"Где я? Что я? Кто я? Куда я? Что со мной? Кто со мной? Кто во мне? Что во мне? Я — во сне? Я — вовне?" — такие, примерно, мысли резким вихрем пронеслись внутри зудовского мозга.
Он еле-еле раскрыл свои небольшие глазки, слепленные характерным сонным выделением, и попробовал осмотреться. Люди сидели, люди стояли, люди застыли и почти не шевелились, — очевидно, прилёт в нужную точку назначения произошёл только что, или, по крайней мере, так казалось.
Зудов смачно потянулся и произвёл отчётливый выдох воздуха изо рта, — хы! — что должно было его взбодрить и привести его память в порядок, в котором она откровенно нуждалась, так же, как лицо в умывании, а мочевой пузырь — в опорожнении.
Но тут же резкий крик отчаянья диким немым кошмаром резанул изнутри ум З. З. "Хроник! Хроник! Где я? Что я? Кто я?!!!.. Чтоооооо я??!!!.."
Он вспомнил свой внутричерепной разговор со Свеном Свеновичем Трутём, ужас и боль его неожиданных откровений, страшную печаль ощущения выброшенности за борт мира, подбородковый, небритый сосок стюардессы. Или это всё было обычным сном, неприятными грёзами, глупыми космическими видениями, абсурдом, маразмом?… Рука потянулась к пупку — кнопки не было; он сжал ягодицы — предохранителя (в виде геморроидальной шишки) не было; он зашептал: "Алло! Алло! Отзовитесь! Свен Свенович! Никитка! "- ответа не было. Только холод страха и одиночества сковал льдом его чувства и мысли, и, казалось, не к кому было больше обратиться, и впереди его ожидали жуткие тайны, глобальный мрак и бесконечный огонь Неизведанного. Шея его ослабла; голова пусто свесилась вниз; глаза закрылись, словно не желая смотреть на внешнюю действительность и участвовать в её грядущих безобразиях; пальцы рук издали непроизвольный, тихий и жалобный "щёлк".
— Приветствую вас, дорогие господа!.. — вдруг вторгся бодрый голос стюарда в ужас зудовской реальности. — Итак, наш великолепный звездолёт «Огурчик» фирмы «Ту-ту» произвёл посадку на Луне в русском лунном поселении Нижнелунск, совсем, как мы вам и обещали!.. С мягкой посадкой вас, путешественники к Иным Мирам! Оставайтесь пока на своих местах, потом мы вас пригласим к выходу, где вас ждёт проверка ваших документов, идентицификация личностей, и прочая характерная штукотень, необходимая, когда прибываешь в новую страну, а уж тем более, на новую планету! Честь имею! Ждите дальнейших объявлений.
"Вона! — подумал Зудов. — А у меня сейчас, интересно, какая личность? Никакой? Пока всё идёт так, как и должно идти, но что-что, что-то в этом…А, может, всё нормально? И я выйду, увижу нормальную Луну, Нижнелунск, Лунстрой?… Но…связи-то нет!.. Или это временно…Ладно, сейчас всё выяснится!"
— Захар Захарович Зудов! — сказал вдруг другой голос, гораздо более визгливый, нежели уверенный, самодовольный бас стюарда. — Вас приглашают к выходу! "О-ох!" — только и вымыслилось в бедной головушке З. З.
Он не спеша встал, перекинул через плечо свою багажную сумку и грустно пошёл в переднюю часть звездолёта. Люди, стоящие, лежащие, сидящие, казались какими-то почти неживыми; словно частью некоего всеобщего мертвенного фона, таящего в себе, непонятные пока, но, очевидно, не сулящие в себе ничего приятного и хотя бы слегка положительного, безрадостные тайны.
Он прошёл мимо них, стараясь совершенно лишить их вида свой взор; наконец, он добрался до выхода, и его встретила недавняя стюардесса: она была уже без подбородкового соска, а одета она была в строгий мужской костюм с галстуком в горошек, совсем, как у Ленина.
— Сюда, пожалуйста, — пусто, официально проговорила она. Зудов попробовал ей подмигнуть, но она презрительно отвернулась.
— Куда — "сюда"? — машинально спросил Зудов.
— Куда-куда… — передразнила его стюардесса. — Сюда!
— Иди вперёд — не ошибёшься, — сказал откуда издали некий злобный баритон.
Тут же перед Зудовым открылся небольшой проход, куда еле-еле могло пролезть человеческое существо, но поскольку больше никаких путей не предвидилось, он, кряхтя, влез в этот узкий, крайне неудобный, вход и шумно вздохнул.
И тут же оказался в маленькой комнатке, более напоминающей бункер, в центре которой стоял массивный белый стол с огромным количеством бумаг, а за ним восседал толстый человек, одетый во всё жёлтое; на его голове даже был надет жёлтый котелок.
— Присаживайтесь. Фамилия, имя, отчество.
Зудов сел на трёхногий жёлтый табурет, и, неожиданно для самого себя, произнёс:
— Зудик Зиновий Зурабович.
— Ой ли! — лукаво проговорил человек в жёлтом. — А разве не Зинаида Захаровна?
— Вы что это!.. — возмутился Зудов. — Я…в некотором отношении…мужчина…Даже не транссексуал, не педераст…
— Вот именно, что в некотором отношении, — улыбнулся жёлтый тип. — Но это до поры до времени.
— То есть…как?!..
— А вот так. Идите-ка сюда. За мной.
Он встал, прошёл вперёд. Зудов машинально проследовал за ним.
В другом конце комнатки оказался выход, ещё более небольшой, чем вход. Там виднелась непролазная, пугающая темень.
— Сюда?… — опасливо спросил Зудов.
— Сюда, сюда. Не бойтесь; сделайте шаг.
— Ну, раз уж вы так просите…
З. З. изнатужился и втиснулся в этот донельзя узкий проход. Было мучительно темно; под ногами он ощутил сухую почву.
— Ну как вы себя ощущаете теперь, Зинаида Захаровна?…
— Да как вы смеете! — возмущённо воскликнул Зудов.
И тут, к своему стыду и полнейшей своей ошарашенности, он обнаружил у себя под горлом, там, где ей и следовало быть, наихарактернейшую женскую грудь. Пугливо сунув руку в штаны, он нашёл там…Нет, это просто бред какой-то!
— Нащупали пиздёнку-то, Зинаида Захаровна? — раздался сзади противный гнусавый баритон.
— Но…как это?!.. Что же это?!..
Зудову бешено захотелось плакать, или смеяться, или прыгать, или просто задушить этого жёлтого гада, но на самом деле, он был настолько обескуражен, что просто стоял, будто вдруг оживлённый столб, которому неожиданно дали душу, дух и самоосознание, и который абсолютно не знает, что ему со всем этим делать — так, наверное, чувствует себя квадрат, невесть каким образом превращённый в куб, или шар, вдруг постигший четвёртое измерение.
— Вы просто вступили на лунный грунт, — объяснял жёлтый мерзопакостник. — Не волнуйтесь, это действует на всех. Это же — Луна, это — её причуды. Каждый, ступающий на лунный грунт, меняет пол…
— Но…Вы могли бы меня предупредить! Вы…
— А что бы от этого изменилось? Не волнуйтесь, это не навсегда. Так, на какое-то время. Потом, правда, возможны рецидивы…Поэтому, мы все здесь ищем третий пол. Тот, кто его найдёт, станет Высшим Существом. Может быть, это будете вы, Зина Захаровна…
— Не называйте меня так!! — огрызнулся Зудов.
— Как угодно. Могу вас называть вообще нейтрально — «Зэ-Зэ». Вы, по-моему, к этому уже привыкли…
— Ты — Труть!!! — взвопил Зудов, бросаясь назад и желая вцепиться в горло этого лукавого, одетого в жёлтое, существа.
— Нет, увы, я — не Труть. Труть остался на Земле, и, очевидно, чувствует там себя весьма неплохо. А вы можете поблагодарить его…
— Да я…
— Садитесь, Зэ-Зэ. Нам есть о чём поговорить. Я вам кое-что расскажу, как новоприбывшему. Но вообще, тут — каждый за себя.
— Каждый за себя, — эхом раздался тоненький голосок стюардессы, лишённый любой эмоциональной окрашенности.
— Я всё понял, — сказал Зудов, пощипывая себя за сиськи. — «Хроник» в действии.
— Можете называть это и так. Как вам будет угодно!
— К дьяволу! — крикнул Зудов. — Ко всем, маленьким и нежным чертям! Рассказывайте, всё, что вы можете мне рассказать. Всё равно, каждый за себя.
— Вот это и есть единственная правда этого…если так можно выразиться…мироздания. Точнее даже так: у каждого свой Путь. Присаживайтесь. Времени у нас нет. Точнее, его, хоть отбавляй.
— Да уж, да, — мрачно сказал Зудов, продолжая пощипывать себя за сиськи, к своему неожиданному изумлению, гордо подумав, что они у него — молодые, красивые и ядрёные, и что ему как раз пригодятся нагло навязанные ему на Земле некоей девушкой прокладки.