— Не надо мне никакой Анны! — буркнул Зудов.
— Да не будет её! — воодушевлённо воскликнул Ростислав. Там уже на «узи» проверяли — мальчик! Яйца даже прослушивались! А вы посидите, сейчас…Хотите самогона? Можете уже записать: Герасимов, как я сказал, Бронислав Святославович…Сейчас Мстислав выйдет…
У Зудова от всех этих «Слав» уже голова закружилась. Тем не менее, он достал лист бумаги, ручку, записал "Герасимов Бронислав Святославович", потом вытащил две тысячи рублей и протянул Ростиславу.
— На…получишь ещё три, когда родится, или сходишь и сообщишь мне ещё кого-нибудь. Только мальчика!!
— Ой, а у нас почему-то сейчас одни девочки! — вдруг вспомнил Ростислав, немедленно пряча деньги. — Да вы не волнуйтесь! Сейчас родится. Говорю — там уже яйца прослушивались!
— Как это — одни девочки! — возмутился Зудов. — Ты что — издеваешься?!..
— Да нет, ну бывает так… — засуетился Ростислав. — Сейчас вообще мало рожают, а если уж рожают, то…девочки! Парней совсем стало мало! — сокрушённо сказал он.
— Мало? — удивился Зудов. — А тебе-то что? Ты что — педераст?…
— Да нет, что вы!.. — возмутился Ростислав. — Только больно эти бабы достали! А однополо я это…только с братом, с Мстиславом спал. Но это же не в счёт — брат! Ну, в тринадцать лет меня этот…Левон Геворкиевич Петросян отоварил в эту…ну, в попу. И вы знаете — мне даже понравилось! Нет, я не пидор, у меня даже невеста есть…Ярослава, но она до свадьбы тоже даёт это…ну, только в попу. А с парнями-то даже сподручней, чем с тёлками, они так достали, и рождаются одни эти…как в анекдоте — уроды двупопые…
— Надо тебя с моим начальником познакомить, — вдруг зачем-то сказал Зудов. — Он как раз любит парней.
— Да? — с надеждой спросил Ростислав. — А он это…в попу может пихнуть? А то мне даже понравилось после Левона Геворкиеча, не подумайте только, что я — пидор…
— Да мне всё равно, — зевнув, сказал Зудов. — Хоть ты будь лесбиянец.
— Ой, что вы такое говорите!.. — издал смешок Ростислав. — Самогон-то будете? Сейчас уже должна родить…А то я поссорился с Сашей, он-то хочет, чтобы я его, а я хочу — чтобы он. Мне больше нравится, когда меня это…в попу пихают. Это я после Левона Геворкиевича, я-то его задушил нечаянно, мы играли в садомазохизм…Ну, мне по молодости дали пять лет, отсидел три за хорошее поведение…Ну, меня там, на зоне-то все блатные это…в попу пихали. А что — а по-другому там не выживешь! А так тебе и сигареты, и чай, особенно, когда Звяга меня пользовал, он вообще меня любил, кончит мне внутрь, аж в самый желудок, скажет "Ништяк!", и тут же пачку сигарет подарит, и чая…
— Значит, ты — петух? — равнодушно спросил Зудов.
— Да, — честно ответил Ростислав. — У меня даже татуировка есть. Нет, вы не подумайте, что я — пидор там какой-то, у меня даже невеста есть…Я просто люблю, когда меня в попу пихают — люблю, и всё…Я даже кончать научился…Он кончает, и я кончаю…Пейте ж самогон-то!
Ростислав протянул Зудову уже налитый стакан. З. З. не раздумывая тут же выпил его залпом. У самогона был какой-то странный привкус.
— Это из чего самогон-то? — недоверчиво спросил он, прислушиваясь к ставшими вдруг явственно резкими крики роженицы.
— Да местный! — гордо произнёс Ростислав. — Из молока женского. Оно скисает, ну а я гоню…А что — плохой? Он же самый натуральный; мне вообще говорили, что если надрочить в него…
Зудову немедленно стало плохо, он встал, отошёл, обнаружил умывальник и тут же блеванул в него, вытошнив весь этот сцеженно-сдроченный самогон.
— Ой, что это с вами!.. — испугался Ростислав. — Вообще, к нему привычка нужна, особенно с малафейкой-то…Она просто для вкуса, но это, конечно, на любителя…Бабникам-то, конечно, лучше, наверное, с месячными…Или…со смазкой пиздячьей…
Зудов немедленно блеванул опять.
— Ой, что это с вами!
Зудов смачно высморкался, сел опять за стол, вытащил белый лист бумаги и в конце его написал: "Герасимов Бронислав Святославович".
— На-ка, подпишись за Герасимова, — приказным тоном сказал он Ростиславу.
— Как…что? Он же ещё не родился, и вообще — как я могу расписываться за младенца!
— Ты три штуки ещё хочешь? — осведомился Зудов.
— Понимаю, — осторожно сказал Ростислав и поставил неуёмно-размашистую подпись.
— Ну скоро она там!.. — нетерпеливо сказал Зудов. — Ой, мне ж нужно ему паспорт придумать!.. Ладно, со Свен Свенычем что-то решим…А вдруг — это туфта?… Не продумал, опять не продумал!!
Открылась дверь, вошёл другоё юноша в белом халате с потным лицом, абсолютно похожий на Ростислава. Тот заинтересованно посмотрел на него.
— Ну как, кто родился-то?…
— Мальчик, — грустно сказал Мстислав. — Мёртвый.
— Тьфу ты, ёб твою мать! Вот везёт! — почти крикнул Зудов, порывая листок с подписью Ростислава. Ростислав виновато развёл руками.
— Иди к своему Саше! — возмущённо приказал З. З. — Давай мне данные какого-нибудь живого!
— Да там же одни девочки…
— Хрен с ним, может и баба сгодится…Сейчас я узнаю.
Зудов щёлкнул себя по уху, и ему немедленно ответили "Алё".
— Свен Свенович, — как бы оправдываясь, проговорил Зудов, — представляете, ждал рождения мальчика, а он вылез мёртвым! А больше тут одни девочки! Может, нам девочка подойдёт? Хотя, паспортов-то у них ещё нет, это мы как-то не подумали!
— Слушай меня внимательно, Захар Захарович Зудов, — строго и как-то торжественно раздался голос Трутя. — Все эти мальчики, девочки…Вообще, это просто какой-то маразм! Ничего тебе доверить нельзя! Конечно, у них нету паспортов! Никитка мне это сразу сообщил. Но это не главное. Понимаешь, Зэ-Зэ, у нас какие-то дикие неурядицы с «Лунстроем». Я не понимаю, что у них там случилось! Задолжали нам кучу бабок — дивидентов — а на звонки вообще не отвечают! Так что ты дуй сюда, в фирму, тебя уже ждёт билет; документы и доверенность сдашь Никитке, и уже через два с половиной часа ты должен лететь на Луну!
— Как, что? А как же…труп, дело?
— Никитка займётся. Нет — ну, может ты на Луне кого-нибудь найдёшь. В звездолёте включишь «Хроник» — времени у нас нету никакого!
— Но… — испуганно пробормотал Зудов.
— Никаких «но»! Иначе уволю! Они должны нам почти два миллиона, надо на месте разобраться и вытрясти из них…
— На Луну… — обречённо проговорил Зудов.
— На Луну. В "Лунстрой"!
— А может…без "Хроника"? — с надеждой спросил Зудов.
— Фиг с два! Мы что, тебе просто так его вживляли? Без «Хроника» ты на полгода можешь зависнуть, а с «Хроником» ты уже сегодня же будешь мне докладывать. Так что я тебя жду! Сдашь бумаги, берёшь билет — и в космопорт!
— Я боюсь летать! — жалостливо воскликнул Зудов.
— Ничего, поспишь, я дам тебе снотворное! Всё; я всё сказал, обсуждений никаких не принимаю. Жду немедленно! Напишешь доверенность, подпишешься — и в «Лунстрой»! Шутка ли — два миллиона!!
— С кем это вы разговариваете и как? — спросил у З. З. оторопелый Ростислав.
— С начальником, — мрачно ответил Зудов. — Телефон у меня в голове. Блин, на Луну посылает, падла!!
— Да что вы!! — хором сказали Ростислав и Мстислав. — Как мы вам завидуем!
— Нашли чему завидовать, — замогильно сказал Зудов. — Не переживу я этого! Ах, этот долбанный "Лунстрой"!
— Ах, Луна, Луна… — мечтательно произнёс Ростислав, поглаживая попку Мстислава.
— Говна! — сказал Зудов. — Да пошло это всё!
Он сложил бумаги в свой кейс и нарочито громко щёлкнул замком.
"Ладно, придётся слетать, испробовать этот чёртов "Хроник"!"
— Ребята, — вдруг сказал он, обращаясь к Ростиславу и Мстиславу, которые стояли перед ним, обнявшись, — а может это ещё не конец?!!
14. АРИЭЛЬ МЕНЯ НЕ ПОДВЕДЁТ!
Зов звёзд возник вокруг, звеня в душе летящего среди них существа, закупоренного в золотистый, блестящий звездолёт. Этим существом, блаженно дремлющим в мягчайшем кресле, был Захар Захарович Зудов, направляющийся к новым приключениям своего предначертанного Пути, и он полулежал, поджав ноги и закрыв глаза, и как-то беззащитно, по-детски, посапывал, видя во сне груды золотых монет, которые падали на него с неба, словно манна. Тут раздался сигнальный гудок, от которого Зудов резко встрепенулся, и голос стюарда из многочисленных громкоговорителей, встроенных почти повсюду, произнёс:
— Доброго здоровья вам, пассажиры!..
Зудов, проснувшись и тут же с грустью поняв, где находится, услышал эту реплику, сказанную характерно безликим, механическим тоном, и подумал: "Робот, что ли…" А стюард продолжал:
— Вы сейчас находитесь внутри межпланетного лайнера "Ту-Ту-двадцать два", совершающего рейс к Луне, в российское лунное поселение Нижнелунск. Мы уже покинули притяжение Земли и оказались в безвоздушном пространстве, которое, собственно, и является главным наполнением, если можно так выразиться, всей нашей Вселенной. Да и не нашей — хи-хи, — гнусно хихикнул стюард, — тоже, если она только существует, ха-ха-хы. Температура воздуха за бортом — минус двести семьдесят три градуса по Цельсию, или ноль градусов по Кельвину — "абсолютный ноль", как говорится, ниже уже не бывает. В настоящее время мы взяли на себя смелость вас разбудить, поскольку до этого вы пребывали в состояние анабиоза и поэтому не испытывали дичайших перегрузок, от которых, кто-то из вас мог бы и…отъехать — а?!.. Коней, то бишь, двинуть, в ящик, это самое, сыграть, ху-ху-хэ…Да нет, не ссы…извините, это — просто космическая шутка. Всё у нас продумано до самой последней мелочёвки. Фирма «Ту-Ту» — это вам не "Хухры-мухры!!
— Вы сейчас находитесь внутри межпланетного лайнера "Ту-Ту-двадцать два", совершающего рейс к Луне, в российское лунное поселение Нижнелунск. Мы уже покинули притяжение Земли и оказались в безвоздушном пространстве, которое, собственно, и является главным наполнением, если можно так выразиться, всей нашей Вселенной. Да и не нашей — хи-хи, — гнусно хихикнул стюард, — тоже, если она только существует, ха-ха-хы. Температура воздуха за бортом — минус двести семьдесят три градуса по Цельсию, или ноль градусов по Кельвину — "абсолютный ноль", как говорится, ниже уже не бывает. В настоящее время мы взяли на себя смелость вас разбудить, поскольку до этого вы пребывали в состояние анабиоза и поэтому не испытывали дичайших перегрузок, от которых, кто-то из вас мог бы и…отъехать — а?!.. Коней, то бишь, двинуть, в ящик, это самое, сыграть, ху-ху-хэ…Да нет, не ссы…извините, это — просто космическая шутка. Всё у нас продумано до самой последней мелочёвки. Фирма «Ту-Ту» — это вам не "Хухры-мухры!!
"Ничего себе, шуточки!" — остолбенело подумал Зудов, зачем-то озираясь.
— Ну, а сейчас вы можете расслабиться, — весело продолжал стюард, — привести кресло в удобное для вас положение, а я вам пока расскажу о мерах безопасности в случае экстренной остановки корабля, кстати, он называется, «Огурчик» — все ведь наши лайнеры имеют свои собственные клички — а пилот его, астронавт первого класса Никита Сергеевич Звездюк. И он приветствует вас на борту!!! Кстати, всякие эти экстренные остановки и прочие чудовищные несчастья абсолютно исключены, в связи с исключительной надёжностью нашего великолепнейшего «Огурчика», который получился таковым благодаря совершенно запредельной гениальности фирмы «Ту-Ту», которая не устанет радоваться тому, что вы воспользовались именно её — нашими! — услугами, а не всякими «Хухрами-мухрами», хо-хо-хо…Простите, это вновь лёгкая космическая шутка…Тем не менее, я обязан поведать вам о том, что ваши личные скафандры расположены…
"Да пошёл ты! "- мысленно выпалил Зудов и тут же резко задремал: видимо, давало о себе знать снотворное, которое Зудов выпросил у Трутя перед поездкой в космопорт, несмотря на рассудительные предостережения Никитики, и бешеную дозу которого он принял сразу же, как только уселся в звездолётное кресло. Снотворное плюс ещё предусмотренный полётными правилами анабиоз сделали его голову мерзко тяжёлой и похожей по ощущениям на привинченную к шее массивную гирю, а сознание его было мутным, словно застоялая вода в заброшенном, заросшим ряской, пруду и каким-то эпилептично-сумеречным, как хмурое утро в будний ноябрьский день, пронизанное изморосью и предстоящей трудовой рутиной.
Где-то вдали зудовского слуха проносились бодрые объяснения неуемного стюарда о правильном поведении в открытом космосе; прищуренный взор З. З. сквозь застилавший его внутренний мозговой туман видел задорную девушку в экипажной униформе, совершающую показ поз, если, не дай Бог, «Огурчик» развалится на части и вас выбросит в вакуумную жуть, но сам Зудов сейчас почти совершенно не принимал никакого участия во внешнем мире и был бесконечно спокоен и умиротворён, — и даже какая-то наиприятнейшая эйфория пронизала каждый член его тела и души, как будто бы он вновь попал в рай материнской утробы, который не омрачали никакие обязанности и необходимая, уже привычная, но, оказывается, донельзя неприятная, активность, и откуда его не могли вытянуть никакими грехами и кесаревыми сечениями: всё тревожное, казалось, навечно осталось вовне, и ничто, как будто бы не могло его уже родить обратно в омерзительный мир деяний, выбора и решений.
"Божье — Богу…" — сладко прошептал Захар Захарович, и вот тут-то его голова буквально взорвалась от резкого окрика:
— Эй!! Зэ-Зэ!! Спишь?!.. Летишь?!..
— Что это? — опешил Зудов. — От…Откуда?…
— Кайфуешь, придурок… — продолжал противный голос внутри убаюканных зудовских мозгов. — Да, так мы и думали…Это Никитка тебя пожалел, добавил тебе твоего любимого триметилфентанила. Ладно, просыпайся, солдат капитала, потащился, пора и за дело!..
— Как это?… Как?!.. — почти захныкал Зудов. — Ведь я же…Ведь я же в космосе!.. В кос-мо-се!!! Это вы, Свен Свенович?… Я не понимаю, как такое возможно…
— А ты думал, мы тебя запустим в небо и оставим? Ты пока что ещё не в отпуске. Как возможно, как возможно…Фирма веников не вяжет, вот как возможно. Телефон, который мы тебе вживили, действует в пределах Солнечной системы. А в звездолёте вообще элементарно — ретранслятор, и всё в порядке. Усекаешь, работник? Ну что, не умер на взлёте?
— Ннн-нет…
— Слушай, кончай заикаться! Выпей кофе, или я уж не знаю чего…Давай, приходи в себя! — голос Трутя стал жёстким и воистину начальственным. — Даю тебе десять минут, и чтоб был, как огурчик! Да, знаю, знаю, что твой корабль называется «Огурчик». Сам билет заказывал. Нам с тобой надо ещё кое-что решить и проделать. Всё, конец связи. Десять минут!! Да отстань ты, Никитка, сейчас не до минетов!..
— Вот гад!.. — не удержавшись, вскричал Захар Захарович. Над ним зависла миловидная стюардесса.
— Вам плохо? Хотите анаши? Мы уже не на Земле, так что здесь разрешено…
Зудов задумчиво уставился на выпуклость её грудей.
— Мне взбодрится надо, — деловито сказал он. — Срочный рабочий вызов. Я сам это…бизнесмен. Приходится трудиться…даже здесь. Может, вы организуете кофе, или чего-нибудь такого взбадривающего?… А то я от вашего анабиоза…
— За чем же дело стало!.. — ухмыльнулась стюардесса, кладя руку себе на талию. — Кофе — это мигом. Но если вы хотите по-настоящему взбодриться…Повторяю, мы же не на Земле!
— Ну…и что вы можете мне предложить?
— Я думаю, таблеточка фенамина вместе с кофе даст вам такую бешеную работоспособность, о который вы и мечтать не смогли бы!
— Чего-чего?
— Положитесь на меня, — уверенно произнесла стюардесса. — Меня зовут Таня, и наша фирма «Ту-Ту» сделает для своего клиента абсолютно всё. Тем более, — она усмехнулась с лёгким, почти незаметным презрением, — для бизнесмена. Я сейчас! Кстати, как вы относитесь к уколам? Просто, если вам надо взбодриться сразу…
— Да, да, именно сразу! — рассеянно промолвил Зудов. — А вы что, хотите сделать мне укол? В…жопу?
— В вену, если сразу. Успокойтесь, это не больно и совершенно легально. Мы не на Земле!
— Это я уже уяснил, — раздражённо проговорил Зудов. — Так давайте же! Меня через пять минут уже шеф…
— Поняла! — отрезала Таня. — Сейчас!!
Она буквально упорхнула и почти сразу появилась вновь, вместе с чашкой кофе и шприцом на бархатной подушечке, которую она гордо выставила перед собой, словно это был орден умершего генерала, который торжественно несут за его гробом именно вот на такой подушечке.
— Засучите рукав, — деловито приказала она; Зудов спешно повиновался, надеясь, что успеет проделать эту процедуру раньше внедрения в его осоловелую башку Трутя.
Раз — вжик — игла легко впилась в вену Захара Захаровича и прозрачная жидкость переместилась внутрь его организма. Тут же наступил взрыв невыразимого наслаждения, как будто бы Зудов испытал одновременно сто оргазмов; он дёрнулся в бешеном припадке кайфа и чуть было не вылетел из собственных ботинок.
— Ну, и как вы себя чувствуете? — насмешливо спросила стюардесса.
— Я…Я… — заплетаясь промямлил Зудов, — я никогда не думал, что человеку может быть так хорошо…
— Может быть ещё лучше.
— Я…Я…Таня, я вас хочу…Вы говорили, что фирма для клиентов делает всё…
— То, что вы меня сейчас хотите, это справедливо, это — одно из действий фенамина. По крайней мере, он может так подействовать. А вообще, — с достоинством заявила стюардесса, — я — не проститутка.
Зудов поник.
— Но я — блядь. Так что, заканчиваете ваши дела, а там…В общем, посмотрим.
Она удалилась, нарочито вихляя задом. Захар Захарович взял чашку, и тут же внутри него раздался противный, неотвратимый голос:
— Пришёл в себя, чудик?…
От неожиданности Зудов чуть не выронил чашку, но расплескал немного кофе себе на брюки.
— Вы бы хоть предупреждали!.. Ну зачем я вам сейчас понадобился?… Инструкции получил, бумаги все подписал, Никитка за меня, я на Луне…
— А про «хроник» забыл, чудик?
Этого Зудов боялся больше всего.
— Свен Свенович, — умоляюще сказал он. — Ну зачем он мне?… Я и так всё сделаю. Всё равно с покойником мы не успеваем…У Никитки-то его нет…
— Никитка за один день всё устроит.
— Так тем более!.. Тогда — в чём же дело? Он всё устроит, дела наладятся, а я пока с «Лунстроем» всё решу…
— Слушай ты, — злобно проговорил Труть, — ты мне уже надоел. «Лунстрой» нам должен два миллиона. Два миллиона!! И они нужны мне сейчас! Откуда я знаю, сколько там Никитка провозится, хотя я ему и доверяю больше, чем тебе. Но ты подумай — пока ты долетишь, пока разберёшься, пока вернёшься, пройдёт почти три месяца. И это в лучшем случае!.. А с «хроником» ты уже завтра у меня будешь с деньгами. Ну — или без денег. Но завтра уже, понимаешь, завтра!! Что мы тебе, просто так его вживляли, что ли? Всё, мне надоело тебя увещевать. Я устал. Или немедленно включай «хроник», или считай себя уволенным. Со всеми вытекающими последствиями. Вернёшь аванс, деньги за билет на Луну…