Арне Шишкарь улыбнулся, показав щербину на месте одного из верхних зубов:
— Мне за это не платят.
— А ты парень не промах, — Йохан хмыкнул и вытащил из кошеля серебряный талер.
Гевернец сделал все как надо: уселся на место углежога через мгновение после того, как тот поднялся, и принялся что-то объяснять братьям Прозревшего Франца. То, что Арне говорил короткими фразами, косноязычно и путано, пошло только на пользу, ведь лжецы обычно изъясняются совсем иначе. Монахи проглотили наживку, это Йохан понял по их физиономиям и облегченно вздохнул.
— Хорошая работа, — похвалил он, когда Шишкарь вернулся на место.
Миннезингер тем временем перестал мучить лютню, появившийся в зале хозяин громогласно объявил, что «на сегодня хватит, во имя Первой Искры», и собравшийся в «Красном петухе» люд принялся устраиваться на ночлег.
Укладывались прямо на лавках, скидывая сапоги и умещая их под голову, спихивая на пол вусмерть упившихся собутыльников. Шум потихоньку стихал, пламя в очаге более не ревело, лишь потрескивали угольки, и из углов неторопливо наползала тьма.
Швеппс и его новые приятели, затеявшие игру в карты, угомонились последними, Арне дрых без задних ног, да и завернувшийся в одеяло Йохан начал подремывать.
Спал он плохо, то и дело просыпался — казалось, из мрака к нему кто-то подкрадывается. Бормотал молитву и закрывал глаза, чтобы вскоре опять вскинуться — не на звук, не на движение, а не пойми на что…
Выехали рано, еще до рассвета, в густом, как сметана, тумане, но монахов в «Красном петухе» к этому моменту уже не было.
— Куда они делись, как думаешь? — спросил Йохан, когда постоялый двор исчез за белой пеленой.
— Топают в сторону Траунштейна, — буркнул в ответ Арне.
— Это вы о чем, Кнутище? — влез в разговор Швеппс, мучавшийся болью в башке и бурчанием в животе.
— О своем, — бросил Йохан. — Провернули одно дельце, пока ты развлекался.
Ринкель мрачно засопел, круглая физиономия его стала на диво подозрительной, но тут накатил очередной приступ головной боли, и уроженец дворянского рода углубился в свои ощущения.
Ехали неспешно, шагом, под копытами плескали лужи, оставшиеся от ночного дождя.
К восходу солнца туман рассеялся, и вскоре трое путников свернули с наезженного тракта на узкую тропу. Начались горы, пока больше похожие на обыкновенные холмы, но впереди, на юге, вздыбили к небесам серую щетину хребтов настоящие исполины.
Стали попадаться валуны, затем целые скалы, дубы и грабы уступили место березам и соснам.
— Стоп! — велел Арне, когда они добрались до развилки. Тропка делилась аж на три: правая убегала в густые заросли, центральная продолжала карабкаться вверх по каменистому склону, а левая пряталась в узкое ущелье, из которого доносилось лопотание ручейка.
Всадники натянули поводья, а гевернец опустился на колени и принялся изучать ничем не примечательный кусок земли.
— Тут проезжали. Тяжелый конь, — сказал он после паузы.
— Этого еще не хватало, — пробормотал Йохан, а Швеппс помянул матушку Разрушителя и вытянул из ножен клинок.
Арне оглянулся, и Кнут кивнул ему — двинули, мол, дальше, только осторожнее, без суеты. Гевернец поднялся и зашагал по левой тропке, легко и совершенно бесшумно, точно подкрадывающийся к птице кот.
За ним последовали всадники.
Они миновали ущелье, и тут слуха Йохана достигли выкрики и негромкий лязг — впереди, за поворотом тропы, кто-то сражался. Услышавший звуки боя Арне насторожился, а на бледном доселе лице Швеппса обнаружился румянец, глаза зажглись боевым азартом.
— Давай вмешаемся! — предложил он, возбужденно сопя.
— Для начала глянем, что там, — осадил приятеля Йохан и торопливо спрыгнул с седла.
Ринкель остался на месте, а Кнут вслед за Арне сделал пару дюжин шагов и выглянул из-за округлого валуна размером с дом. Разглядев, что именно творится на окруженной соснами поляне, он изумленно присвистнул и вытаращил глаза.
Конный рыцарь в тяжелом доспехе, в каком только на турнирах красоваться, сражался с тремя оборванцами, вооруженными лишь дубинами. Двуручный меч летал с такой легкостью, словно был из соломы, из-под опущенного забрала доносилось нечто, похожее на молитвы, но нападавшие не лезли на рожон, они ждали, когда всадник устанет, чтобы взять его тепленьким.
— Местные, — сказал Арне. — Зачем он сюда полез?
Все было понятно — гевернские разбойнички взяли в оборот растерявшего где-то всех оруженосцев со слугами рыцаря-одиночку, неведомо зачем забравшегося в горы. Хотя почему неведомо? Если эта тропа ведет к Красным Скалам и лежащему за ними Каменному Мосту…
Неужели и этот тип с султаном на шлеме едет к Симферийскому Оракулу?
Йохан заскрипел зубами — похоже, когда они доберутся до цели, там будет ждать целая толпа: герцог Генрих Медведь со свитой, табор цыган, кагал еврейских ростовщиков и орава бродячих жонглеров.
Мелькнула мысль, что разумнее всего будет не лезть, выждать, когда разбойнички покончат с рыцарем и уберутся прочь. Вот они точно явились сюда не из-за Оракула, а ради хорошей лошади, доспехов, а также вещей, что могут быть в седельных сумках…
Но тут один из оборванцев саданул дубиной по рыцарскому шлему Так, что Йохан вспомнил о храмовых колоколах.
— Во имя Хранителя! Я погибаю! — фальцетом возопил рыцарь, и тут со стороны ущелья донесся топот копыт.
Швеппс не выдержал и ринулся в схватку.
Йохан и Арне едва успели отскочить в сторону, причем Кнут рявкнул в спину приятелю: «Придурок!». А Ринкель, размахивая мечом, выметнулся на поляну и полоснул наименее расторопного из разбойников. Стоптал конем второго, а третий, замешкавшись, угодил под двуручное страшилище в руках рыцаря.
Землю «украсили» три свежих трупа.
— Благодарю вас, мой спаситель, во имя Прозревшего Микела, покровителя воинов! Без вас я сгинул бы в этих местах! — заявил рыцарь, салютуя Швеппсу, после чего с лязгом и грохотом упал с коня.
— Не было печали — демоны примчали, — заметил Йохан. — Сходи, Арне, за моей кобылой…
Гевернец отправился назад по тропе, а Кнут зашагал туда, где спешившийся Ринкель суетился вокруг спасенного вояки. Ловко стащил с него шлем, и обнажилось бледное, изможденное лицо с козлиной бородой, обрамленное кольчужным капюшоном.
— И что будем с ним делать? — спросил Йохан, когда Арне присоединился к спутникам.
— Хм, сожри меня демоны, поможем: я знаю, что делать при ударах по голове… — круглая физиономия Швеппса отражала растерянность. — Так, где у меня вода?
Сняв с пояса фляжку, он плеснул в физиономию рыцаря, а затем похлопал того по щекам.
— О… я… — веки затрепетали и поднялись, обнажая глаза, ярко-зеленые и совершенно безумные. — О, мой славный спаситель, клянусь Прозревшим Георгом! И его добрые, осиянные благодатью небесной друзья! Как я счастлив, что повстречал вас на этой опасной тропе!
По мнению Йохана, приятели никак не выглядели «добрыми, осиянными благодатью».
Похоже, столкнулись с сумасшедшим.
— Как вышло, что вы оказались здесь в одиночестве? — спросил Йохан.
— Увы! Увы мне! — фальцетом запричитал рыцарь. — На оруженосца моего, кой оказался слаб верой, Разрушитель наслал недуг, и тот остался в Берхтесгадене! Помог лишь облачиться в доспехи, а далее я, Мартин фон Хекленбург цу Вальдзее фон Шверзенкопф, двинулся один!
Имя у благородного обладателя козлиной бороды было не короче его меча.
— Но герб Черного Орла заставляет трепетать врагов, а слава моя бежит впереди моего коня! — продолжал хвастаться рыцарь, и глаза его истово сверкали. — Сейчас я встану, помолюсь и двинусь далее к той цели, которую в великой благости своей указали мне Небеса!
Изображенная на щите Мартина фон Хекленбурга птица, на взгляд Йохана, более напоминала ощипанную ворону с вызолоченными когтями и клювом, но Швеппс глядел на нее с уважением.
Благородный рыцарь попытался встать, но руки его подломились, а на лице выступила испарина.
— Не выходит… — растерянно пробормотал он. — Силы оставили меня? Невозможно, клянусь всеми Пророками!
— А теперь ты знаешь, что делать? — зло спросил Йохан, глядя на Швеппса. — Какого демона ты полез в эту историю? Мы не можем бросить этого юродивого просто так и тащить с собой тоже не можем!
Ответить побагровевший Ринкель не успел.
— Мир вам! — прозвучало с той стороны, откуда они приехали, и двое приятелей обернулись.
Йохан опустил ладонь на рукоять меча, а в лапке Арне возник метательный нож.
В том месте, где тропа выводила на поляну, стояли двое монахов в серых рясах ордена Прозревшего Франца, и Кнут готов был поклясться, что именно этих типов видел вчера в «Красном петухе».
Так что, гевернец лгал? Он не отправил братьев по ложной дороге?
В том месте, где тропа выводила на поляну, стояли двое монахов в серых рясах ордена Прозревшего Франца, и Кнут готов был поклясться, что именно этих типов видел вчера в «Красном петухе».
Так что, гевернец лгал? Он не отправил братьев по ложной дороге?
Быстрый взгляд в сторону Арне уверил Йохана, что это не так — Шишкарь выглядел как громом пораженный. Так какой же демон притащил сюда монахов, как они оказались на верном пути вместо того, чтобы благополучно утопать в сторону Траунштейна?
— Рады видеть тебя здесь, сын мой, — сказал старший из монахов, смуглый и гладко выбритый, с седыми волосами, и приветливо кивнул Арне. — Мы немного сбились с указанного тобой пути… но, я вижу, не зря, ибо Хранитель направил нас туда, где есть нужда в умелых врачевателях. Мы же с братом Отто немного смыслим в лекарском деле, так что пустите нас к сему раненому рыцарю…
— Конечно, прозревшие отцы, — Йохан изобразил улыбку. — Вы прибыли крайне вовремя.
«Сбились с пути! Ничего себе!» — подумал он.
Монахи занялись Мартином фон Хекленбургом, и вскоре тот не только поднялся на ноги, а даже сумел взгромоздиться в седло. Шлем, правда, напяливать не стал, повесил на крюк у седла, а на таком же с другой стороны разместил щит с Черным Орлом.
— Благодарю вас всех! — громогласно объявил рыцарь, улыбаясь редкозубо и немного безумно. — Теперь я полон сил и готов продолжить путь, указанный мне Небесами! Пусть Прозревший Георг и Прозревший Микел укрепят десницу мою, а Пророки — воспламенят веру!
Тут Йохан решил, что пора слегка прояснить ситуацию.
— Если ваша дорога лежит к Красным Скалам, то нам по пути, — сказал он. — И цель у нас, я думаю, одна.
Швеппс выпучил глаза; Арне, успевший обшарить карманы убитых разбойников, недоуменно нахмурился.
— Как? Невозможно! — вскричал Мартин фон Хекленбург. — Я избран… двадцать поколений благородных предков… чистота веры, украшенная рвением… а вы, вы… как сие возможно?
— Очень просто, — вмешался старший монах. — Хранитель избирает людей, не глядя на герб и знатность. Как сказано в Книге Рока: «Всякий да сядет одесную Меня, когда придет День».
Потянувшийся было к мечу рыцарь стыдливо отдернул руку.
— Воистину так! — пылко сказал он. — Разрушитель возжег гнев и ревность в душе моей, о чем я скорблю. Ежели все мы движемся к одной цели, то пойдем далее вместе, ибо цель сего благочестивого паломничества все равно откроется лишь одному. Отринем рознь, друзья!
Монахи заулыбались и дружно закивали.
Йохан посмотрел на Швеппса, перевел взгляд на Арне, скрипнул зубами и произнес:
— Хорошо, я согласен.
Пока он не видел возможности без крови избавиться от незваных попутчиков.
Дальше двигались большой, хотя и не совсем дружной компанией.
Рыцарь Мартин фон Хекленбург беспрерывно болтал, рассказывал невероятные байки о своих подвигах, как бранных, так и духовных, и призывал в свидетели чуть ли не всех Прозревших разом. Ринкель, потрясенный тем, что встретил трепача посильнее себя, завистливо молчал.
Монахи шагали молча, лишь иногда затягивали молитву, по обычаю своего ордена в полный голос.
Арне зорко следил за ними.
Йохан поглядывал по сторонам и наблюдал за спутниками — на всякий случай, чтобы никто не выкинул какого фортеля.
До Красных Скал добрались к закату.
Три каменных исполина, похожих на окровавленные зубы, торчали посреди поросшего травой плато, и хорошо различалась тропа, уводящая дальше и выше, туда, где нет деревьев, а только валуны, снег и холодный ветер.
— Возблагодарим же Хранителя, указавшего нам верный путь в пустыне! — объявил Мартин фон Хекленбург, и Арне посмотрел на рыцаря с удивлением: как любой гевернец, он понимал все буквально.
— Возблагодарим, — согласился старший из монахов, откликавшийся на имя брата Дитмара, — и остановимся тут на ночлег, ибо двигаться далее в ночной тьме просто опасно. Как сказано в Книге Злого Пророка: «Всякий, кто окунается во мрак, рискует не телом своим, а душою».
— Разумные слова, клянусь посохом Прозревшего Петера, — сказал Йохан, слезая с коня. — Ринкель, мы с тобой за дровами…
Арне он отправил за водой к ближайшему источнику, монахам велел заниматься провизией, а рыцаря, не раз, похоже, крепко получавшего по голове, приставил к лошадям. Вскоре стреноженные кони щипали траву, весело пылал костер, булькавший над ним котелок источал запах каши с салом, и брат Отто деловито помешивал варево длинной ложкой.
Они помолились, поужинали, и к этому времени стемнело окончательно. На небе высыпала неимоверная прорва ярких звезд, из-за горизонта выползла ущербная луна, и начало холодать.
Здесь, в горах, лето не имело той силы, что внизу.
— Швеппс, первую половину ты на страже, вторую — я, — распорядился Йохан, не обратив внимания на то, что Мартин фон Хекленбург громогласно обещал «беречь покой и сон доблестных спутников».
— Хорошо, Кнутище, — уныло отозвался Ринкель и перешел на шепот: — А что с ними со всеми будем делать? Желание-то исполняют одно, а нас вон какая орава, сожри ее демоны. На всех не хватит!
— Завтра, все завтра, — ответил Йохан.
На самом деле он еще не решил окончательно, как поступить с навязавшимися спутниками. Самый простой вариант — попросить Арне увести их в сторону, поводить по горам пару деньков, а самим за это время добраться до Оракула и сделать там все дела.
Или можно…
От размышлений отвлек гевернец, подергавший Йохана за рукав.
— Что такое? — спросил уроженец Ринбурга.
— Разговор есть. Отойдем?
Йохан поднялся и вслед за Арне зашагал прочь от спутников, в холодную темноту. Остановились там, куда не падал свет от костра, а когда Шишкарь повернулся, стало видно, что глаза его возбужденно блестят.
— Чего ты хотел? — спросил Йохан.
— Знать, куда мы идем, — гевернец облизнул губы.
— Зачем? Я тебе плачу за работу и плачу честно. Мы ударили по рукам.
Арне нахмурился, и Йохан вспомнил, что гевернцы не только понимают все буквально, а еще и отличаются невероятным упрямством — блажь из головы местного уроженца можно выбить лишь моргенштерном. Может быть, и вправду наплести парню что-нибудь про пещеру с сокровищами, оставшимися со времен Зигфрида или императора Карла Великого?
— Хочу знать, — повторил Арне. — Я…
Фразу до конца он не довел, резко повернулся и глянул в ту сторону, откуда они пришли. Йохан решил было, что это обманный маневр, но в следующий момент и сам уловил шум шагов.
Кто-то двигался по тропе, приближался к месту стоянки.
— Не спешите хвататься за оружие, путники! — донесся из тьмы мощный голос. — Ибо оно вам, во-первых, не нужно, а во-вторых, в оный час не поможет, и порукой тому мое слово!
Возившийся с доспехами Мартин фон Хекленбург, вопреки призыву, схватился за двуручник, улегшиеся уже монахи вскинули головы, а Ринкель поднял взгляд от огня.
— Кого еще Разрушитель принес? — буркнул Йохан, и они поспешили к костру.
В круг света вступил невысокий, но широкоплечий мужчина с коротко подстриженной черной бородой. Сверкнули, отражая пламя, большие светлые глаза, бледное лицо украсила чуточку надменная улыбка, а руки с длинными тонкими пальцами вцепились в широкий ремень.
— Кто ты, во имя Небес? — вопросил рыцарь, воинственно топорща козлиную бороду.
— Легко догадаться, — ответил ночной гость.
Йохан привык с первого взгляда определять, чем занимается тот или иной человек, а тут, к собственному удивлению, не сумел: одет небедно, но оружия нет вообще, и идет пешком, за плечами — небольшой мешок, и еще почему-то кажется, что этот тип опасен, как ядовитая змея…
Неужели?..
— Мы видим перед собой мага? — спросил брат Дитмар, оказавшийся самым догадливым.
— Воистину так, — чернобородый поклонился. — В Верхней Локсии я известен как Рудольф Белый.
Йохан поежился, подумал, что только колдуна в их разношерстной компании и не хватало. Этого не проведешь, не отправишь по ложной тропе, и как бы он сам не оставил их с носом.
Тем временем Рудольф, не дожидаясь приглашения, подошел к костру.
— Цель моего странствия та же, что и у вас, — заявил он, сбрасывая мешок. — На всех вас я вижу отметины Судьбы, оставленные той силой, которая проявляет себя в нашем мире как Симферийский Оракул. Она привела вас сюда, дабы использовать в своих целях, и привела, употребляя хитрость, обман и то, что простые смертные именуют случайными обстоятельствами…
— А вы много знаете об Оракуле? — ревниво спросил Мартин фон Хекленбург.
— Достаточно. На его изучение я потратил более двадцати лет.
Йохан вспомнил, как пытался избавиться от монахов, как вмешательство Швеппса в схватку привело к тому, что в их компании оказался рыцарь, и невольно поежился: все они считали, что приехали в горы Геверна по собственной воле, но, похоже, каждого приволокли сюда, точно козу на веревке, и ничего удивительного, если приволокли на заклание…