Когда начальство чего-то страстно желает, то с бюрократией проблем не возникает. Казалось, человек вообще без документов, даже фамилия его не известна, про себя ничего сообщить не может, никто его не знает, но раз надо, то надо. Профессор выписал бумагу о поступлении в госпиталь пациента Сергея Алексеевича, русского, православного, мещанина. Посыльный из штаба ее забрал и все оформили. Мне даже заявления не пришлось писать о добровольном вступлении в ряды вооруженных сил. Просто велели через неделю заехать снять швы и с попутной телегой доставили на место. Сунулся к полковнику, но не пустили. Сидевший на входе поручик узнал кто я такой, порылся в столе, сообщил, что меня ждали еще утром и я теперь кругом виноватый, после чего вызвал солдата и велел отвести меня в расположение бронеотряда. В последний момент сунул мне какие-то бумажки в руки и выпроводил.
Расположение бронеотряда оказалось большим сараем в котором находились обе грязных "Минервы", большой не то стол, не то верстак, пара чурбаков, кучка каких-то палок в углу и ворох старого сена на антресолях или как там это называется правильно. Выбрав чурбак повыше, подкатил его к столу и принялся изучать выданные бумаги. Первой и самой большой оказалась инструкция мне от полковника. Пропустив шапку и вступление, сразу перешел к пунктам. Мне предписывалось провести тщательнейшую инспекцию полученной техники, провести необходимые ремонт и обслуживание, следить в дальнейшем за ее состоянием, приступить к обучению направленных в состав отряда солдат., возглавить отряд до прибытия назначенного командира, затребовать и получить положенное необходимое снаряжение и довольствие и т. д. и т. п., всего два десятка пунктов из которых я понял, что отвечаю за все и все обязан. Ну это понятно, ремонтируй чем хочешь, требуй что хочешь, получи, что дадут и обучи непонятно кого. Интересно, где эти самые направленные солдаты и знают ли хотя бы что такое гайка, а то пришлют кого отдать не жалко. Так, а что у нас во вступлении написано? Вольноопределяющемуся Пациенту… чего?!! Это кто вообще? Весь охваченный недобрым предчувствием, я принялся просматривать остальные бумаги. Ага, это вроде мое удостоверение личности! Так, Пациент Сергей Алексеевич, вольноопределяющийся. Твою же мать. Писарь, видимо, увидев перед именем отчеством непонятное слово счел его фамилией, а поскольку своей настоящей фамилии я "не помню", то даже возразить не могу! Все, приплыл. Сарай огласился моими матюгами и стенаниями над горькой судьбинушкой.
Ладно, сколько ни стенай, а дело делать надо. Первым делом прошерстил ящики, висевшие снаружи. Копался я в них явно не первый. Кроме патронов и инструмента нашел только ветошь, по бочонку бензина и по банке масла. Кроме ящиков, снаружи висели еще и запаски на корме. Скатанный брезент, пристегнутый там же исчез. Ничего без присмотра оставить нельзя! Внутри броника на стенке рядом с пулеметом нашел небольшой ящичек с инструментами и масленкой. Это явно для пулемета. Еще один ящичек, точнее чемоданчик нашел под пассажирским сиденьем. То ли его не заметили, то ли вообще внутрь не лазили, но он был целый и заперт на небольшой висячий замок. Замок сдался практически сразу и моему взору предстал канцелярский набор. Весьма приличный.
— Кхм, есть кто живой?
Я выпрямился и увидел солдата в воротах.
— Есть. Чего тебе, боец?
— Бронеотряд здесь будет?
— Здесь и не будет, а уже есть.
— Нам бы вольноопределяющегося Пациента увидать.
— Уже видишь, а вы это кто? Сколько вас там?
С сомнением посмотрев на мой госпитальный прикид, солдат таки решил поверить мне на слово и доложил: Прибыли в распоряжение вольноопределяющегося Пациента для прохождения службы в бронеотряде. Двенадцать рядовых нас.
— Отлично! Располагайтесь. Тебя как зовут?
— Рядовой Клим Епифанов.
— Так вот, рядовой Клим Епифанов, временно назначаю тебя своим заместителем. Выставь караул, а то все неукраденное растащат, и организуй помывку броневиков. Только двигатель не мочите и вообще механизмы. Понятно?
— Так точно.
— Приступайте.
Солдаты разбежались по сараю, самый любопытный залез наверх зачем-то, а я сел к столу и принялся составлять на трофейной бумаге список нужного. Надо торопиться, раз уж личный состав появился, то его надо ставить на довольствие.
— Клим! Не знаешь, еще кого-нибудь пришлют или уже все прибыли?
— Да кто ж его знает? Начальство нам не докладывает.
Вот ведь засада. Ладно, количество пайков пока указывать не будем. Минут через двадцать я отправился к полковнику. Наверное это было неправильно, но другого начальства я пока что не знал и, надеюсь, не имел.
Поручик был на своем месте, но не сидел, а шустро перебирал бумаги и складывал некоторые в раскрытую папку.
— Чего тебе?
— Согласно приказа его высокоблагородия, составил список необходимого, только я пока не знаю сколько личного состава будет.
— Ладно, давай сюда. Доложу. Жди здесь пока.
Поручик, кинул в папку еще пару бумажек и прихватив мою писанину подошел к двери кабинета. Поправил форму, постучал.
— Позвольте, ваше высокоблагородие? — и зашел четко по уставу, умудряясь печать шаг совершенно беззвучно. Талант, однако!
К полковнику я попал через час. Тот, глядя в длиннющий список, ворчал и фыркал.
— Учиться тебе еще и учиться военному делу.
На самом деле пока что его недовольство вызывали только формулировки. Так уж повелось, что в армии предпочитают изъясняться стандартными фразами, а традиционные военно-бюрократические обороты здесь были приняты совсем другие. Вроде и все правильно написано, но глаз цепляется и мысль спотыкается.
— Бензина нет, спирт получишь, — сообщил он не поднимая глаза и чиркая в моем опусе. Тринадцать полных комплектов формы с кожанками, перчатками и прочими модными прибамбасами, вопреки моим опасениям, его не смутили. Уже неплохо.
— Ну, каски, я понимаю, а кирасы-то зачем? И так за броней сидеть будете.
— Ваше высокоблагородие, я исходил из того, что бронеотряд штука дорогая, требующая постоянной заботы и трат, а следовательно, необходимо выжать из него "Максимальную пользу. Поскольку сверху машины не прикрыты, я решил принять меры к недопущению выведения машин из строя простым хлопком шрапнели. Германцы наверняка сосредоточат на нас огонь артиллерии, а слабые места этих машин им прекрасно известны, — о, как! Потихоньку учусь изъясняться в местной стилистике.
— Что ж, разумно. с оружием-то ты что тут намудрил! "Маузеры", ручные пулеметы… ты в своем уме?
— Ваше высокоблагородие, так ведь винтовки в броневике мешаться будут, а без личного оружия солдату на войне нельзя! Пулеметы же нужны для повышения КПД броневиков. Зачем тратить моторесурс, время и горючее на доставку и защиту одного пулемета, если можно при тех же тратах обрушить на врага двойную огневую мощь?!
— Личное оружие у твоих солдат – пулемет! И почему ручных пулемета указано три, если машины только две?
— Обоз прикрывать.
— Что?! Ты белены объелся! Какой еще обоз?!
— Для полноценной боевой работы отряда постоянно нужны горючее и патроны, а "Минервы" и так перегружены броней.
— Ну, тут ты, пожалуй, прав, но охранять обоз пулеметов это баловство и расточительство. Пулемета выделю только два и никаких ""Маузеров"! Членам экипажей, так и быть, ""Наганы" дам, а обозники прекрасно обойдутся карабинами. Так, так, ошибок-то сколько, совсем ты грамоту забыл, как я вижу. Какие еще грузовики? Мечтатель ты, как я погляжу. Получишь три двуколки.
— Тогда хоть на рессорах дайте, ваше высокоблагородие, механику ведь возить иногда придется!
— Одной рессорной хватит. Не жадничай! — пресек мои возражения полковник.
— Есть не жадничать! Только мне тогда ездовые к этим повозкам нужны и фураж.
— Тфу ты! Знал бы заранее, что ты еврей, в жизни бы не связался!
— Я русский, ваше высокоблагордие.
— Русских с такими фамилиями не бывает. Выкрест небось.
— Так это не моя фамилия, а ваших писарей, — сразу заволновался я. Полковник, похоже, был немного антисемит и этот вопрос лучше закрыть сразу, чтобы осадочка не осталось, а то попадешь в немилость и будут за любую ерунду щучить.
— При чем тут писари?
Полковник уставился на меня в искреннем недоумении. Я спокойно изложил ему свою версию происхождения данной фамилии, но закончить не смог. Полковник, откинувшись в кресле хохотал так, что слышно было, наверное, даже немецких окопах. Отсмеявшись, он утирая слезы, матерно повосхищался ситуацией и продолжил работу со списком уже в приподнятом настроении, что положительно сказалось на его щедрости. Похоже, первый уровень битвы за ресурсы я прошел успешно. Осталось решить еще один вопрос.
— Ваше высокоблагородие, а командира нам когда назначат, а то в отряде одни рядовые. Даже ефрейтора нет.
— Ваше высокоблагородие, а командира нам когда назначат, а то в отряде одни рядовые. Даже ефрейтора нет.
— Да, непорядок, — полковник задумчиво постучал пальцами по стулу. — Офицера с соответствующими знаниями подберут в ближайшее время, но и это время солдат без начальства оставлять нельзя. Хм, ты же у нас герой? Вот и славно.
Полковник повернулся и потянул за обшитый бархатом шнурок. Тут же в двери появился поручик.
— Подготовьте представление о производстве вольноопределяющегося Пациента, хе-хе, в звание фельдфебеля, — и с победным видом повернулся ко мне. — Теперь ступай на склад и получи все, что надо. Хотя, постой. Поручик, сопроводите будущего фельдфебеля Пациента на склад и проследите чтобы эти крохоборы выдали все потребное и не подсунули негодного. Заодно просветите его о порядках, чтобы не бегал ко мне со всякой мелочью. Все, ступай, голубчик.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — проорали мы дуэтом и вышли за дверь. Ну что за мир! Напрягаешься тут, доброе дело людям делаешь, за Отечество радеешь, а тебя то пациентом обзовут, а то и вовсе голубчиком. Обидно.
Оказавшись за дверью, поручик сразу же уселся за свой стол и аккуратно переписал список набело. Занятно, вместо количества комплектов униформы, пайков и снаряжения написал "на весь состав отряда". К чему бы это? Поручик взял новую бумажку и накатал приказ о моем повышении, а потом еще и приказ о включении в состав отряда трех ездовых. Ага, стало быть довольствие и на них выдадут. Отлично!
Закончив писанину, поручик снова проник в кабинет. Через минуту он вышел с уже подписанными приказами.
— Пошли.
Я радостно выкатился за ним на улицу и тут он озадачил меня вопросом
— А где солдаты?
— Э-э-э… в расположении, обустраиваются.
— Ты все это со склада сам нести собрался, что ли? — поручик обозначил движение папки.
— Да я как-то не думал, что все так быстро получится.
— Эх, штатские… Это армия! Здесь все быстро делается. На чем до склада добираться ты, конечно, тоже не подумал? Зря! Нам в три места успеть надо.
— Так может на броневике поедем? Мы тут недалеко расположились.
— Ну вот, исправляешься. Показывай дорогу.
Я потопал к своем сараю. За спиной раздался осуждающий вздох и я тут же распрямился и дальше шагал с "Максимальной бравостью.
— Неплохо. Значит только сегодня обустраиваться начали? Совсем неплохо, — похвалил нас поручик, оглядывая сарай. Я и сам пораженно осматривался. Сарай сиял чистотой, у стенки стояли в новенькой пирамиде винтовки, ранцы и шинели аккуратной шеренгой висели на стене, а посередине влажно сияли германскими крестами чистенькие "Минервы".
— Первым делом перекрасить согласно уставу! — ткнул в крест офицер. — Нечего людей пугать. Краску в список внес? Нет? Дурак.
— Виноват, ваше благородие!
— Знаю, что виноват. Ладно, заводи свою машину.
Я запрыгнул в кресло и крикнул в боковую амбразуру: — Солдат, крути ручку спереди.
Солдат нерешительно подергал ручку.
— В другую сторону крути. Сильнее, быстрее!
Солдат пугливо хлопая на меня глазами крутил ручку со скоростью три оборота в минуту. Тут сбоку подскочил коренастый цыганистого вида мужик, оттолкнул рохлю и, сбив фуражку на затылок, несколькими мощными оборотами завел машину. Тут же выпрямился и восторженно уставился на тарахтящий и трясущийся броневик. За спиной у меня элегантно спрыгнул в кузов поручик.
— Шесть человек в машину, — скомандовал он. Первым влетел в броневик человек-стартер. Поручик, как когда-то Семен, сперва уселся на пассажирское сиденье, но уткнувшись взглядом в глухую стенку брони тут же вылез и встал за спинкой опершись на борт. За ним сгрудились солдаты. Все шестеро не поместились из опасений ужать их благородие и двое расположились на запаске, держась за край кормы. Двое из остающихся солдат открыли ворота и я тронулся в путь, следуя мудрым указаниям ИО командира. Тот явно получал удовольствие от поездки. Солдаты, похоже тоже считали это замечательным аттракционом и тихонько хихикали, когда кто-нибудь из встречных пугался "вражеского" броневика. Поручик себе хихиканья не позволял и лишь иронично улыбался в такие моменты. Я не сомневался, что имена пугливых будут в ближайшее время обсуждаться во всем полку.
Первым делом мы прибыли в конюшню. Поручика тут знали и общались на равных, несмотря на ощутимую разницу в званиях. Тот сразу же по секрету сообщил, что создание отряда находится под личным контролем генерала Н. О как! Неужто Сашенька сообщила отцу обо мне?
Как только лошади были выбраны, встал новый вопрос. Запасов упряжи на конюшне не держали. Поэтому с нами отправился конюх, который должен был вернуть уздечки обратно. Далее, по заверению поручика, мы прибыли в гараж. Почему так называли эту каретную мастерскую я не понял. По всем углам стояли телеги и прочий гужевой транспорт названий которого я не знал. Там, пока поручик беседовал с повелителем повозок, нам подкатили две крепкие двуколки и одну рессорную повозку, приволокли сбрую и даже помогли запрячь лошадей. К складу мы прибыли уже караваном. Там я застрял до вечера. Поручик опять давил личным вниманием генерала, а я попросил в первую очередь отпустить продовольствие. Склад из за нехватки помещений был общий.
— Отряд еще никакой еды не получал, люди с момента зачисления не ели, — на самом деле, я знал, что бойцы имели с собой какие-то припасы. Просто адъютант полковника или кто он там, весь день со мной возиться явно не станет, а продовольствие я хотел получить при нем. Прочее имущество вряд ли станут бракованное подсовывать, помня о внимании генерала и неизбежной инспекции вновь созданного отряда, а вот продовольствие могут и гнилое сунуть.
— Это хорошо, что ты о своих солдатах заботишься. Сразу видно, что Константин Эммануилович в тебе не ошибся и толк с тебя будет, — похвалил тот меня. — Алексей Львович, помните историю про геройского штатского, найденного охотниками? Этот тот самый герой. Будет служить теперь Отечеству в звании фельдфебеля на тех самых броневиках в захвате которых участвовал.
— Помню, помню, — отозвался начальник склада, с интересом меня разглядывая. — Служить – это правильно, это дело. Только почему в таком виде?
— Эту одежду мне подобрали в госпитале, ваше благородие. Положенное обмундирование буду получать сейчас.
— Да уж, в таком виде болтаться нельзя. Тем более фельдфебелю, а то солдаты совершенно порядок забудут.
Львович подозвал одного из суетящихся вокруг тыловиков и велел ему немедленно привести меня в надлежащий вид. Через полчаса я вышел в новой стоящей колом форме, со скрипящим ремнем.
— Ну вот, совсем другое дело! Сразу видно начальствующую фигуру, — оба офицера откровенно забавлялись моим видом. Поручик, дождавшись отправки продовольствия, напомнил складским о генеральском внимании толстым намеком и приказал мне доставить свою персону обратно. Похоже, он разделял мои опасения о качестве продуктов. Хороший он все-таки офицер, толковый. Не просто так его полковник при себе держал.
До вечера было сделано еще пять ходок. Обмундирование, оружие, патроны, лопаты и топоры, домкраты и ломы, пилы, брезент, два бинокля, машинное масло, мыло и куча других необходимых мелочей и немелочей. В конце вывозили спирт в бочках. Отправлять его раньше я побоялся. Без хозяйского присмотра это вещество имеет свойство стремительно испаряться.
Уже темнело, когда я уставший и довольный прикатил в ППД отряда. Скинул новую форму, которую один из солдат по команде Клима тут же уволок гладить, и сел ужинать. Блин, как же жрать охота, весь день голодный бегаю!
С утра поплескавшись в неизвестно где добытом бойцами ведре и порадовавшись добытой еще в госпитале зубной щетке, позавтракал и облачился в освеженный мундир. Ну вот, теперь совсем человеком себя ощущаю, можно и людьми знакомится. В отряде оказалось на удивление много пролетариев. Особенно повезло с Климом. Он попал в армию еще перед войной, иначе бы наверняка получил бронь. Завод его насосы производил, а с началом войны на военную продукцию перешел. Так что мне достался технически грамотный солдат с огромным опытом. Кроме него рабочими были Демчук (тот самый цыганистый заводила), Иванов, Клементьев и Сыпченко – почти сорокалетний мужик, долгое время отработавший на адмиралтейских верфях.
— Что же вы с такого серьезного предприятия ушли, да еще после стольких лет работы?
— Характерами не сошлись, — буркнул Сыпченко
— А когда это случилось?
— В девятьсот пятом…
— А-а-а, тогда многие не сошлись характерами. Некоторые – так и до смерти.
Относился к рабочим также и заторможенный рохля Огурцов. Он был маляром. Кроме того, мне прислали аж четырех настоящих пулеметчиков. Остальные были вполне обычными среднестатистическими солдатами.