– Я думал, это один из последних советских мифов.
– Нет. Доллары были изготовлены. Почти как настоящие. Сотенные купюры и пятидесятки.
– Почти настоящие? – удивился Бондарев. – Неужели Советский Союз не мог сделать идеальную подделку?
– Конечно же, мог. Но в том и заключался фокус, что в купюры были введены два отклонения от нормы, которые можно выявить лишь при серьезном исследовании, подобная аппаратура имеется только в центральных банках каждого штата. К примеру, на всю Москву одна такая установка есть в Центробанке. В случае конфликта со Штатами наличку предстояло вбросить в оборот. И всю торговлю моментально бы парализовало. Все бы знали, что имеют хождение фальшивые доллары, но не могли бы их определить, а значит, и быстро вывести из оборота.
Бондарев вертел в пальцах незажженную сигарету.
– Неплохо. Что касается провокаций, КГБ всегда был на высоте. Что стало с этой партией фальшивых денег?
– Их как раз тогда готовили к уничтожению. Какой-то умник решил сдать добрую половину секретов нашей разведки американцам, среди них и информацию по финансовым провокациям. Мне удалось договориться, чтобы для выкупа заложников выделили четыре миллиона. Остальное сгорело в топке котельной. Теперь ты знаешь, что за расписки ты вырвал из рук Хайновского.
– Откуда они у него появились?
– Точно не знаю. Скорее всего выкупил у афганцев. Он на них и рассчитывал. Собирался сбросить их западному правосудию, если бы его арестовали.
– Как скоро Хайновского арестуют?
– Теперь, когда подстраховаться ему нечем, в течение двух недель. Нельзя отпугнуть инвесторов. Пусть сперва подпишут бумаги, а уж потом займемся справедливостью.
– Цвет лица у тебя нездоровый, – внезапно сказал Клим.
– Не знаю, некогда рассматривать себя в зеркале.
– И на рыбалку отправиться тебе некогда. Потому ты и стал зеленый, как бакс, – засмеялся Бондарев.
– В самом деле? – забеспокоился президент.
– И спина у тебя белая. – Бондарев поднялся. – Если после ареста Хайновского ты не пригласишь меня на рыбалку, считай, между нами все кончено.
– Сейчас подъедет машина.
– Я уж как-нибудь преодолею пятьсот метров пешком, – Клим Владимирович крепко пожал руку другу детства и легко сбежал по ступенькам.
У самого поворота дорожки он обернулся и махнул рукой, наперед зная, что его провожают взглядом.
Милиционеры у шлагбаума переглянулись, никто из них не мог припомнить случая, чтобы гости Самого покидали территорию пешком.
– Надо пропуск на выход у него спросить, – напомнил младший дежурный своему старшему напарнику.
Тот пожал плечами.
– Зачем?
– Положено.
– А ты пропуск у него на вход брал? Тоже ведь положено.
Молодой милиционер растерялся. Бондарев попал на территорию вопреки инструкциям, без пропуска. Карты тогда спутал своим внезапным появлением помощник.
– Пусть идет, не стоит связываться, – пробурчал милиционер, поднимая шлагбаум.
Бондарев устроился за рулем своей машины. Теперь все ему стало ясно. Ситуация с арестом Хайновского сделалась прозрачной, как утренний горный воздух. Десятки журналистов на телевидении, в газетах ломали головы, строили версии, почему Хайновский так спокойно относится к слухам о близком и неминуемом аресте, пытались объяснить, почему прокуратура тянет с выдачей ордера. Все оказалось просто и буднично. Три пожелтевшие бумажки с подписями теперешнего президента позволяли олигарху вести себя нагло, высказываться о слабой власти.
«Пятьсот пятьдесят килограммов героина, – подумал Бондарев, – четыре миллиона, заплаченные террористам. Обвинения серьезные. Но если на другую чашу весов поставить четыре спасенные жизни, то они и перевесят. К тому же доллары фальшивые, а почти все наркотики были изъяты. Что ж, и я присоединился к хорошему делу».
Дома он сел за компьютер, зашел на сайты главных швейцарских газет. В двух из них оказались статьи с броскими заголовками о странной расправе над байкерами в горах. Журналисты подозревали бритоголовых, ненавидевших всех иностранцев. Полиция отрицала причастность к этому происшествию самого Хайновского и его охраны, ведь швейцарский бизнесмен по фамилии Цирюльник утверждал, что до самого отлета опальный олигарх и его охрана были у него на виду.
«Лада, с ней стоит встретиться», – решил Бондарев.
Глава 9
Дверной звонок прозвучал требовательно, но в то же время вполне миролюбиво. Так может звонить старый друг, которому позволено приходить в любое время дня и ночи, или любовник. Лада Сельникова не ждала сейчас никого, она даже специально не отвечала на телефонные звонки. Можно было остаться сидеть, пусть гость постоит перед дверью и уберется восвояси. Но все же любопытство взяло верх, да и могло оказаться, что появится таинственный мистер Икс с корабля. Сельникова чутко улавливала в мужских голосах определенные интонации. Клим Бондарев говорил с ней как человек, решившийся еще на одну встречу.
Но Лада никак не ожидала увидеть на пороге своей квартиры Хайновского. Первым ее желанием было захлопнуть дверь перед самым носом, но мужчина успел вставить между дверью и косяком ботинок.
В руках у гостя был пакет, в подъезд он поднялся без охраны. Такой чести Лада не удостаивалась даже в те времена, когда Хайновский при каждой встрече объяснялся ей в любви.
– Я думала, ты в Швейцарии.
– Я вернулся. Ты чего-то боишься?
– Заходи, – Лада пропустила его в квартиру и прислонилась к дверце шкафа, как бы давая понять, что еще раздумывает, приглашать Хайновского в комнату или нет.
– Это тебе, – он подал букет, оформленный со вкусом, такой на улице с ходу не купишь.
– Спасибо.
Михаил Изидорович сбросил ботинки.
– Можно, я по-домашнему, в носках?
– Обычно сначала спрашивают, а потом делают. Тапочек я тебе не дам, потому что их нет.
– Кое-что у тебя изменилось, – вздохнул Хайновский, оглядываясь по сторонам.
– Например?
– Моя фотография исчезла из-за стекла.
– Тебя волнуют подобные вещи? Я выбросила ее сразу после взрыва.
Лада сняла с букета бумажную упаковку и отправилась на кухню.
Хайновский терпеливо ждал, когда она вернется.
– Красивые. – Олигарх самодовольно любовался цветами в цилиндрической стеклянной вазе.
– Дорогие, – с издевкой произнесла женщина.
– Это радует, – рассмеялся Михаил Изидорович, – когда в доме у одинокой женщины не водится поношенных мужских тапочек.
– Думаешь, что у меня никого нет, кроме тебя?
– Я не о том. Ступаю по ковру и испытываю такое чувство, словно я иду по траве босиком.
– Тебя никто не заставлял снимать ботинки.
– Мы снова на «ты», – восхитился Хайновский, без приглашения усаживаясь в кресло.
Женщина села напротив него – на подлокотник соседнего кресла, будто давала понять, что долго говорить с бывшим любовником не собирается.
– Увидел тебя на корабле, вспомнил о прошлом и решил, что ничего лучшего в моей жизни не было.
«Врешь», – говорили глаза Лады.
– Расстались мы не очень хорошо, – вздохнул Михаил Изидорович.
– Тогда ты называл это «расстаться, как интеллигентные люди». Отбрось любезности, ты приехал не комплименты мне говорить.
– Ты зря держишь на меня обиду.
– Я благодарна тебе за многое, ты научил меня лучше разбираться в людях. На своем примере.
– Мы друзья? – прищурился Хайновский.
– Нет, эту стадию отношений мы давно миновали.
– Но мы и не враги. К врагам в гости я не хожу, хотя они иногда наведываются на мои праздники незваными.
– Достойный ответ.
– Начистоту так начистоту. На теплоходе ты была с мужчиной. Это меня и разозлило.
– Ревнуешь? У меня к тебе претензии посерьезней – ты спокойно мог убить меня.
Хайновский улыбнулся так самодовольно, что сомнений не оставалось, он и в мыслях не допускает, будто кто-то может быть лучше его.
– Кто он?
– Один из твоих гостей, тебе лучше знать, кого приглашаешь.
– В том-то и дело, дорогая, никто его не звал, и ты единственная, с кем он общался.
– Куда смотрела твоя охрана?
– Что ты можешь сказать о нем? О чем он тебя просил?
Лада колебалась, то ли сразу выгнать Хайновского, то ли отделаться парой обтекаемых фраз. Ей захотелось позлить олигарха.
– Танцевали вместе, он, кстати, очень хорошо танцует, лучше тебя.
Хайновский кивнул.
– Я и не претендую.
– Он моложе, сильнее, лучше сложен.
– Ты что, Лада, не понимаешь, тебя использовали, как последнюю…
– Последнюю кого? – переспросила женщина. – Ты хотел сказать «шлюху, проститутку»?
– Зачем ты так. Тебя использовали, чтобы подобраться ко мне, а ты подыграла. Кто он?
– Понятия не имею.
– Где его можно найти?
– Вопрос не по адресу.
– Ты не из тех женщин, которые станут разговаривать с мужчиной, не узнав его имени.
– Назваться можно кем угодно. Он назвался мистером Икс, и меня это устроило.
Олигарх верил в волшебную силу денег.
– Я не имею права требовать от тебя объяснений. Ты свободная женщина, можешь поступать, как хочешь, но если твой мистер Икс появится вновь, а в этом я не сомневаюсь, постарайся задержать его и сообщи мне. Вот деньги. Только не отказывайся сразу, подумай.
– Ты мерзкий тип.
– Что поделаешь, если в бизнесе везет только работящим мерзавцам.
Лада не притронулась к деньгам. Пять тысяч долларов лежали на журнальном столике.
– Этого хватит на хороший отдых, а ты сейчас нуждаешься в деньгах. Я знаю. – Хайновский подсунул под резинку, которой были перетянуты банкноты, визитную карточку. – Я часто меняю номера мобильных телефонов. Позвони, буду рад услышать твой голос.
– Забери.
Хайновский еще раз подумал о волшебной силе денег. Он медленно отвел от них руку, поднялся и послал Ладе воздушный поцелуй.
– Если ты хотела выбросить их в окно или швырнуть мне в лицо, то считай, уже сделала это. Ты и так испепеляешь меня взглядом. Мне, в самом деле, стыдно за прошлое. Я не сумел отплатить тебе добром за добро. – Михаил Изидорович приложил руку к сердцу, сунул ноги в ботинки и быстро покинул квартиру.
Лада с отвращением посмотрела на влажный след ноги, оставленный Хайновским в коридоре, брезгливо поджала губы и поняла, в какой именно момент ее любовь к Хайновскому закончилась. Это произошло до того, как они переругались после поездки на корабле, до того, как прогремел взрыв в загородном доме, еще до того, как они сказали друг другу, что расстаются.
Они сидели в ресторане в отдельном кабинете. Белоснежная скатерть, безукоризненно вышколенная обслуга, стильная посуда. Хайновский что-то рассказывал о себе и Цирюльнике, о своей прошлой жизни, о том, как зарабатывал деньги в советские времена, сочиняя диссертации всем, желающим за это заплатить. И непонятно с чего вдруг она сказала:
– Михаил, я до сих пор не могу решить, люблю тебя или нет?
Он засмеялся и ответил:
– Есть верный способ проверить.
– Какой? – спросила женщина.
– Если ты сможешь, не испытывая брезгливости, постирать мои белье и носки руками, значит, любишь.
Даже сейчас от этого воспоминания Ладу передернуло. Было в той фразе что-то патологическое и в то же время правдивое. Правда далеко не всегда чиста и красива. Наверное, точно так же хирург смотрит на людей. Нормальный мужчина видит в женском теле источник красоты и удовольствия, а хирург видит глубже. За округлыми линиями живота ему мерещатся извилины кишок. Хирург знает больше и видит больше, но этим он и ущербен. Есть вещи, о которых лучше не думать, которых лучше не знать.
«Деньги, – усмехнулась женщина, – глупо их выбрасывать в мусоропровод или в окно, Михаил прав, но и притронуться к ним рука не поднимается».
Лада прикрыла их газетой – пусть лежат до лучших или худших времен.
Лада была из разряда самодостаточных женщин. Она бы удавилась с тоски, доведись ей постоянно находиться на содержании у богатого мужчины. На жизнь она зарабатывала сама. Конечно, не столько, чтобы удовлетворить все свои прихоти, но достаточно, чтобы не умереть с голода и не ходить в дешевых шмотках.
Короткий визит Хайновского растравил ей душу не тем, что захотелось вернуться в прошлое. Ей казалось, будто она вела себя сейчас неправильно, чего-то недоговорила.
Лежа в постели, женщина в мыслях возвращалась к разговору, спорила с Михаилом, пыталась объяснить вещи, недоступные его пониманию, и знала, что никогда не решится заговорить с ним об этих вещах.
«И я, и он произносили слова "дружба, любовь, милая, дорогой…". Вначале казалось, что мы вкладываем в них одинаковый смысл, но оказалось, каждый обманывает другого. – И тут же Ладе вспомнился мужчина, подошедший к ней на корабле. – Мы говорили совсем мало, но иногда вообще не надо слов, чтобы понять, близок тебе по духу человек или нет, ты как-то сразу чувствуешь, что он не сделает тебе ничего плохого. Почему-то мне кажется, мы еще обязательно увидимся», – подумала Лада и улыбнулась, остро ощутив, что лежит одна на широкой двуспальной кровати. Она с грустью закрыла глаза и погрузилась в сон.
Утром сентиментальные мысли обычно в голову не приходят. Человек спешит и думает лишь о делах. Душ, завтрак, наведение марафета, выбор наряда – все это заняло ровно час. Будь у нее два часа, и их бы оказалось мало.
Машина, до безобразия прогревшаяся на солнце, встретила свою хозяйку духотой. Сельникова даже ойкнула, когда коснулась голой ногой обжигающе горячего сиденья.
«Все-таки зря я не надела брючный костюм. В нем жарковато, но для деловой встречи он более подходит, чем короткая юбка».
На выезде, уже ближе к улице, Лада пугливо вжала голову в плечи и крепче ухватилась за руль. Мальчишки десяти-двенадцати лет гонялись за испуганной грязной крысой, пытаясь досками от ящиков припечатать ее к асфальту. Близко подходить к крысе они боялись, потому каждый раз промахивались. Крыса метнулась к высокому бордюру проезда, не успела на него вскочить и помчалась к другому, такому же высокому. Наконец одному из мальчишек удалось поддеть ее доской. Крыса откатилась на середину проезда, вскочила и метнулась под колеса машины.
Лада в ужасе нажала на тормоза, машина дернулась, и женщина больно ударилась грудью о руль. Она сидела бледная, не зная, что делать.
– Зря остановились. Давить ее надо было, тетенька, – услышала она голос ангелоподобного мальчишки – голова в кудряшках, голубые глаза.
– Что с ней? – спросила Лада.
– С крысой? – мальчишка не мог понять, чего это тетенька беспокоится о судьбе крысы.
– Под машиной сидит. Хотите, я ее досочкой выковыряю.
Паренек попробовал достать крысу доской. Лада несколько раз надавила на педаль газа. Испуганная крыса выбежала из-под машины, и женщина, не теряя времени, вывернула на улицу.
«Если ее не догонят, – загадала Лада, – значит, мне сегодня повезет. Убьют – значит, не повезет».
Мальчишки гнались за крысой, кричали и размахивали досками. Сзади посигналили. Лада так и не досмотрела, что же случилось с крысой. Попадаешь в общий поток – будь добра вести себя как все. Нетерпеливый водитель обогнал ее, успев бросить в открытое окно: «Дура! На дорогу смотри!»
Лада привыкла к тому, что мужчины в большинстве своем вежливы, когда ходят пешком, но стоит им сесть за руль, галантность тут же улетучивается.
– Сам дурак, – тихо произнесла она, постаравшись отстать от хама.
Из-за этого пришлось затормозить у светофора, мигнувшего желтым. Не успела проскочить. Лада почувствовала себя неуютно. Ощутив на себе чужой взгляд, повернула голову. Рядом с ней слева стоял потрепанный внедорожник, за рулем сидел тот самый мистер Икс, только на этот раз его глаза прикрывали черные очки. Бондарев поприветствовал женщину, оторвав руку от руля и чуть заметно кивнул.
В случайные встречи Лада не верила, как не верила и в то, что мистер Икс влюбился в нее и поэтому ищет возможности объясниться в чувствах. Женщина сдержанно кивнула. Бондарев жестом показал ей, что желательно стать где-нибудь поблизости и переговорить. Лада продемонстрировала ему циферблат часов, мол, нет времени. Клим поднял два пальца, мол, меня устроит и пара минут, а потом указал на саму Ладу, значит, разговор был в ее интересах.
Сигнал светофора сменился, и Лада, уже трогаясь, крикнула:
– Хорошо, езжайте вперед!
Внедорожник выехал на ту же полосу, что и машина Лады. Клим включил правый поворот, женщина тут же заметила в зеркальце заднего вида джип. Мало ли какие машины ездят по городу, но лицо водителя Ладе не понравилось, злое и решительное. Она перевела взгляд на пассажира рядом с шофером и узнала начальника охраны Хайновского – Николая Порфирьева.
– Этого и следовало ожидать, – выдохнула она, – Хайновский не рассчитывал, что я позвоню ему сама, лишь только мистер Икс объявится. Он посчитал, что надежнее следить за мной, – и не ошибся.
Женщина попыталась жестами показать Бондареву, что им обоим угрожает опасность, но Клим в это время выбирал место для парковки. Лада попыталась преградить дорогу джипу, но тот с легкостью объехал ее, даже не сбросив скорости. Тогда женщина вдавила клаксон. Клим боковым зрением уже заметил джип, пытающийся прижать его к бордюру. Он резко сдал назад и свернул в боковую улицу, моментально затормозил, понимая, что следует отвлечь погоню, иначе Порфирьев, упустив его, переключит внимание на женщину.
Он словно дразнил преследователей, то прибавляя газ, то сбрасывая его до минимума. Начальник охраны Хайновского длинно выматерился. С прошлого вечера его люди прослушивали телефон Лады, но та никуда так и не позвонила, да и сама на звонки не отвечала. Приходилось проверять номер за номером – ни одного подозрительного не оказалось, все старые знакомые.