– Так, комната у него приватизирована? – вдруг спросил Игорь Петрович, разливая по рюмкам водку, чтобы помянуть соседа.
– И ведь коллекция… – задумчиво произнесла Юлия Карловна, закуривая очередную папиросу.
Соседи переглянулись.
– Надо поискать документы, – сказал Вася, опрокидывая в себя рюмку водки. – И уже от этого плясать. Вообще Владимир Викторович мог оставить завещание?
– У наших людей это как-то не принято, – заметила Ольга.
– Я понимаю, что не принято, но сейчас все больше и больше народа завещания составляют! – воскликнул Вася.
– У тебя составлено? – посмотрел на него Игорь Петрович.
– У меня нет, но у меня и коллекций никаких нет. У меня жилья даже нет…
– Но есть литературные права, – заметила Юлия Карловна.
– Да мне по барабану, что мои родственники будут делать после моей смерти! – заорал Вася и грохнул кулаком по столу. – Вы меня сейчас допрашиваете, как моя бывшая, чтоб ей пусто было! И речь не обо мне, а о Владимире Викторовиче. Он мог составить завещание или не мог? Вы его знали гораздо лучше меня, так подумайте!
– Чего думать? Пошли смотреть, – сказал Игорь Петрович. – Все равно вещи нужно разбирать.
– Ты сейчас хочешь этим заниматься? – посмотрела на брата Ольга.
– Ты можешь не заниматься и идти спать, а у меня завтра выходной. Екатерина Афанасьевна? Юлия Карловна?
Ольга сказала, что к Владимиру Викторовичу не пойдет и отправится спать.
Но заснуть она не успела. Появился брат с обалдевшим видом.
– Оля, он комнату нам с тобой завещал, а коллекцию – Юлии Карловне и Святославу. И письмо там оставлено. Он извиняется перед Екатериной Афанасьевной, объясняя, что нам наследство нужнее и мы имеем больше шансов его получить в силу возраста. Хотя Екатерина Афанасьевна, наверное, нас всех переживет. Нас с тобой просит пустить в ту комнату Севу. Я вообще могу туда переехать и жить вместе с Севой… Оль, мне так жалко Владимира Викторовича!
Игорь Петрович закрыл лицо руками и зарыдал. Он так плакал только после смерти родителей.
В коридоре слышался шум. Ольга встала и выглянула. Юлия Карловна со Святославом переносили коллекцию к себе в комнату.
– Игорь, сходи за документами, – сказала Ольга брату.
Тот вскоре вернулся и вручил Ольге тоненькую папочку. Ольга просмотрела документы на приватизацию и завещание и положила их к другим документам их с братом маленькой семьи.
– Сходи завтра за Севой, – сказала она брату и снова легла. – Пусть пользуется всеми вещами Владимира Викторовича.
– Теми, что останутся к завтрашнему дню, – хмыкнул брат. – Там Екатерина Афанасьевна уже для себя что-то присмотрела. Вася взял одну кастрюлю.
Ольга махнула рукой.
Глава 18
Следующий день был очередным сумасшедшим днем в жизни участкового терапевта. Утренний прием, потом по адресам, то есть вверх и вниз по лестницам старых домов, где часто и днем темно и не видно разбитых ступенек. Даже если в доме был лифт (установленный в советские времена), Ольга не решалась им пользоваться. Эти лифты никогда не внушали ей доверия, и ей самой приходилось оказывать помощь людям, застрявшим в замкнутом душном пространстве.
После посещения больных на дому Ольга снова забежала в поликлинику и уже собиралась домой, но заглянула женщина из регистратуры и попросила принять платного пациента.
– Он тебе заплатит, сколько скажешь, – шепотом сообщила она. – Купишь торт на выходные. И брату бутылку. Это из дорогих домов.
Ольга вздохнула. Из дорогих домов в их поликлинику заглядывали нечасто, правда, если заглядывали, то требовали немедленного обслуживания. Отдать должное, платили. Некоторые требовали договор на платное обслуживание и чек. Некоторые ничего не требовали и опускали в карман халата столько, сколько сами считали нужным. Ольге всегда было стыдно принимать таких пациентов – перед очередью из старушек. Ведь к участковому терапевту не давали талонов, всегда была живая очередь. Поэтому Ольга уже давно попросила женщин из регистратуры говорить платным пациентам, что она их примет только в конце приема. Или пусть сидят в очереди.
Алексей вот так и пришел к концу приема…
Деньги были нужны – на похороны Владимира Викторовича, на оформление наследства, на жизнь, наконец. Зарплату опять задерживали. И опять неизвестно, что будет перед Новым годом. В прошлом году двадцатого декабря выплатили только часть аванса. Сказали: нет денег. У кого нет денег? Для кого? Чиновникам хватило, медикам – нет. А потом были долгие праздники. Получка вместо пятого числа «переехала» на середину января. Но чиновникам плевать на то, как живут люди, чиновникам от медицины в частности. Поэтому не принять богатого пациента Ольга не могла. Тем более все так делали. И все всё понимали.
Зашел мужчина лет тридцати пяти в хорошем костюме, при галстуке, в начищенных до блеска ботинках. В руках держал борсетку.
– На что жалуетесь? – спросила Ольга нейтральным тоном.
– Понос, – сказал мужчина.
– Нефть пьете? – совершенно невозмутимо спросила Ольга, уже подготовленная к поносам обеспеченных мужчин.
– Зачем? – удивленно посмотрел на нее пациент.
– Для подпитки соками Земли, энергией Земли. Вам лучше знать, – пожала плечами врач.
– А многие пьют? – не переставал удивляться посетитель.
– Все, кто приходит с поносом из обеспеченных жителей нашего района.
Такой, правда, был один, но Ольга не сомневалась, что нефть по утрам пил не один Алексей.
– Так что, если пьете, прекращайте. Или вы что-то другое потребляете? Газ сжиженный, мочу?
Мужчина сидел на стуле для пациентов и рассматривал Ольгу. Выглядела она усталой и измотанной, и сама это знала. Очень хотелось бы сходить к косметологу, на массаж лица и тела, но… Интересно, Алексей еще позвонит или нет?
– Вы хотите переехать в отдельную квартиру? – спросил мужчина.
Ольга в первый момент не поняла, о чем он спрашивает.
– Что?
– Я спрашиваю, вы хотите переехать в отдельную квартиру?
– Вы пришли на прием к терапевту, – напомнила Ольга. – Так что не тратьте зря ни свое, ни мое время. Про понос будем говорить или лучше к гастроэнтерологу сходите?
– Ну, не хотите, как хотите. – Мужчина встал, достал из кармана сто рублей и положил на стол.
Значит, вот на сколько он оценил ее потраченное время.
– Заберите деньги назад, – сказала Ольга.
– Это вам за…
– Заберите деньги назад, – жестко и громко повторила Ольга, не прикасаясь к купюре.
Он забрал и ушел. Ольга разрыдалась. Когда она уже умыла лицо в раковине и рассматривала в зеркале свои красные припухшие глаза, в дверь просунулась голова дамы из регистратуры.
– Оля, что с тобой?!
Дама ворвалась в кабинет, оглядела Ольгу и спросила:
– Приставал, что ли?
Ольга покачала головой.
– Пулей выскочил с жутко недовольной мордой, а когда пришел, шутил с нами, улыбался… Оля, что он тебе сказал?
– На наш дом, похоже, опять кто-то нацелился, – вздохнула Ольга.
– И он с этим пришел к тебе на прием?!
Ольга кивнула.
– Оля, боритесь! Если надо, ты вполне можешь собрать на митинг всех своих старушек. Они пойдут. Сама знаешь, сколько людей только у нас в районе пострадало от расселений и всех этих афер с недвижимостью.
Ольга на пару с дамой из регистратуры вспомнила расселение дома, в котором работала их старый ревматолог. Она жила с мужем, дочерью, зятем и внуком в большой двухкомнатной квартире. То есть комнаты были большими, с высокими потолками, а одна разделена на две, чтобы у внука получилась своя комната. Большая кухня, в отсеке которой стояла ванна, маленький коридор. И центр города. Перед самым расселением у бывшей коллеги умер муж. В приватизированной квартире остались прописаны она сама, дочь и внук, зять был прописан у своей матери. Новую квартиру дали в Колпино. Общая площадь оказалась даже на метр больше, но квартира – угловая, и по всему ее периметру идет лоджия, которая входит в общую площадь. Размер комнат получился несоизмеримо меньше, кухни тоже, потолки ниже, только коридор почему-то большой и широкий. Мебель под новую квартиру совсем не подходит, купить новую денег нет, далеко не все поместилось… На месте старого дома сейчас стоит новый, для новой буржуазии. Или аристократии. В общем, для быстро и неправедным путем разбогатевших проходимцев.
– А если признать ваш дом памятником архитектуры? – предложила дама из регистратуры. – Наверное, это несложно. Все-таки девятнадцатый век, хотя и переделанный внутри в советские времена. Или он автоматически в силу возраста является памятником архитектуры?
– По-моему, у нас чиновники делают все, что хотят. То вносят дома в какие-то списки, то вычеркивают.
– Значит, нужно добиться включения в такой список, из которого не вычеркнут!
– Ну не я же буду этим заниматься?!
– Почему? – спросила дама из регистратуры. – Оля, в нашей жизни за нас никто ничего не сделает!
– Почему? – спросила дама из регистратуры. – Оля, в нашей жизни за нас никто ничего не сделает!
– Если бы еще у меня была отдельная квартира…
– Оля, ты хочешь переехать в Кронштадт или Колпино или еще дальше, если город объединят с областью?
– Нет. И вообще я больше всего боюсь, что не получу ничего! Так у нас с Игорем есть комната, большая и светлая. Потолок не течет, квартира со всеми удобствами, соседи хорошие. Я, наверное, дура, но я не представляю жизни без соседей! Может, если бы у меня была своя семья…
Ольга вздохнула и опять подумала о ребенке. Скоро рожать будет уже поздно! И брат, может, пить прекратит, если племянник появится. Дама из регистратуры сказала, что многие жильцы старых питерских коммуналок после расселения продолжают общаться друг с другом, помогать и с ностальгической грустью вспоминают те времена, когда жили вместе. Конечно, соседи бывают разные, но бывают и такие, что почти родня.
– И Игорь сопьется, если мы будем жить в отдельной квартире. И умрет от тоски.
«Хотя для ребенка лучше бы отдельная квартира, – добавила про себя. – Но, с другой стороны, тут есть бабушки – Екатерина Афанасьевна, Юлия Карловна. Они помогут. Родственников-то нет!»
Ольга неоднократно слышала истории стариков, которые всю жизнь прожили в центре, знали всех людей из окрестных домов, знали каждый уголок, а потом были вынуждены перебраться в новостройку и умирали в одиночестве. И она сама не хотела в новостройку, пусть даже самую лучшую. Во-первых, она привыкла к родному району, во-вторых, в последнее время регулярно поступают сообщения о том, что то один, то другой новый дом рушится. А уж сколько в них недоделок… Их же дом стоит не первый век и дальше будет стоять! Главное – Ольга не хотела ничего менять, уезжать от коллег, старых пациентов, которых лечила много лет, из района, где родилась и выросла. Здесь все было привычным и родным. Да, поменялись магазины, поменялись кое-какие дома, но дух старого города еще не исчез. Не смогли его вытравить нувориши!
Да и вообще у них с братом теперь две комнаты.
– Оля, подумай, – говорила дама из регистратуры. – На самом деле нужно ваш дом срочно признать памятником архитектуры. Тогда все манипуляции с ним резко усложняются. Да вообще становятся невозможными!
– У нас вроде никто не жил из известных людей.
– А если в какой-нибудь архив съездить? В Интернете покопаться? У вас в квартире кто-то способен найти информацию в Интернете?
Ольга кивнула.
– Лепнина есть?
– И в квартирах, и снаружи вдоль карнизов. Правда, снаружи во многих местах обвалилась. Но потолок у нас замечательный… Я помню, как в детстве пыталась рассмотреть эти рисунки в деталях и рисовала в своем воображении ожившие картины…
– Я еще что-то про своды слышала… – задумчиво произнесла дама из регистратуры.
– Какие своды? – не поняла Ольга.
– Разные. Но это нужно точно выяснить. Посмотри внимательно на свой коридор, на лестницу… Соберитесь с соседями и обсудите этот вопрос! И не только вашей квартирой, а и других пригласите! Другие-то большие деньги вложили, им важнее, чтобы дом признали памятником архитектуры. И тогда ты в крайнем случае за гораздо большие деньги продашь свою комнату.
Ольга вздохнула.
– Я подумаю, – сказала она и наконец взяла свою сумку.
– В магазин?
Ольга кивнула и распрощалась до понедельника.
Глава 19
Нагруженная, как ишак, Ольга добралась до родного дома только часа через полтора и заметила перед ним несколько групп граждан, причем это были и мальчишки лет тринадцати-четырнадцати, и бабули неопределенного, но точно пенсионного возраста, и мужики, собутыльники ее брата.
Игорь Петрович оказался в их рядах и заметил сестру. Брат подошел вместе с одним из собутыльников, забрал у Ольги самую тяжелую сумку и на ее молчаливый вопрос сообщил, что сегодня с утра в их районе появилось привидение.
– Так они ж вроде бы ночью выходят, – заметила Ольга. – Или ночью вампиры?
– Воет, – сообщил Ольге один из собутыльников брата. – С утра. Все слышали.
Мужик сделал широкий жест рукой, охватывая и мальчишек, и бабок. Последние узнали Ольгу и подошли к компании.
– Ольга Петровна, вам уже рассказали? – спросили у нее, поглядывая на поддатых мужиков.
– Что именно происходит? – спросила Ольга.
Оказалось, что привидение впервые дало о себе знать уже после ухода Ольги на работу. Если ночью и выло, никто его не слышал. И утром не слышал. Днем слышали многие. Воет не постоянно, а с довольно большими перерывами. Один мальчик заявил, что воет на два голоса, а иногда на три. Воет глухим голосом, периодически вой переходит в стук.
– Мне тоже один раз показалось, что вой на два голоса. И стучат двое, – кивнул один из собутыльников Игоря Петровича. – То есть тут, наверное, два привидения. И их голоса напоминают наш вой и наш стук.
– Где оно воет? – спросила Ольга.
Несколько человек ткнули пальцами в землю, то есть в проезжую часть и тротуар, на котором и стояли граждане. Тыкали в разные места.
– Под землей?!
И бабки, и мужики, и подошедшие мальчишки кивнули.
– Разве привидения бывают под землей? – спросила Ольга.
– Ну а кто их знает-то?! – воскликнула одна из бабок. – Кто еще может выть?
– Ну, знаете ли, выть многие могут, – произнес один из местных алкашей. – И леший, и кикимора…
– У нас не лес и не болото! – рявкнула одна из бабок.
– Может, труба какая-то? – высказал предположение Игорь Петрович, никогда не друживший ни с какой техникой. В коммунальной квартире, как уже говорилось, все ремонтировал теперь покойный Владимир Викторович.
Но Ольга с братом согласилась. Могло что-то прорвать под проезжей частью и тротуаром? Вполне. В их районе все коммуникации старые. Повредиться что-то могло. От старости, от того, что подземные воды сделали свое черное дело…
– Если бы трубу прорвало, то у нас бы здесь или фонтан бил, или дыра образовалась, или просто вода бы разливалась, – сказал один из мальчишек и вспомнил, как на соседней улице пару раз фонтан из горячей воды бил выше крыш всех домов.
– Не факт, – покачал головой один из мужиков. – Но вообще лучше бы на поверхность что-то вылетело. Тогда бы чинить стали. А так никто ничего делать не будет.
– Дом может подмыть? – спросила Ольга. – Фундамент или…
– Да у нас все может! – хмыкнул Игорь Петрович. – И как назло, Саркисовича нет. Он – единственный, кто мог бы ремонтную бригаду организовать.
– Куда он делся? – спросила Ольга. – Ты к нему заходил?
– Заходил. По инстанциям поехал. Он вход хочет разбирать. Это правильно. Я сказал, что мы все подпишемся, если наши подписи потребуются. Пусть разбирает. А завтра суббота! Кто у нас в субботу работать-то будет? Значит, до понедельника у нас тут черт знает что будет под землей делаться. Оля, помнишь, как комиссии ходили после обвала лестницы? Тогда вроде говорили, что дом может сдвинуться из-за подземных вод. У нас же тут все на воде стоит. Одну трубу оторвать могло. Вот в ней и воет – в двух частях, а потом она обо что-то стукается. О сваю, например. У нас же сваи могут быть деревянные. Да должны быть деревянные! И стук тут напоминает стук дерева о металл.
– Да, сваи должны быть деревянные, дубовые, – кивнула одна из бабок. – Росси точно дубовые ставил. Я недавно читала.
– Где Росси, а где мы, – многозначительно произнес один из пьяненьких мужичков.
– В то время все ставили деревянные сваи, а не титановые! – рявкнул Игорь Петрович, никогда не имевший никакого отношения к строительству. – А потом трубы добавили металлические. Вот поэтому и слышится стук металла о дерево. Труба оборвалась и стучит по свае.
– Да уж, старые сваи не первый век уже стоят, – заметила одна из бабок. – По телевизору говорили, что они до сих пор в идеальном состоянии и крепче, чем металл.
– В идеальном состоянии, пока к ним реставраторы не лезут. А как полезут, опустят уровень воды, их закрывающий, – так конец и сваям, и дому.
«Так, может, тут тоже какие-нибудь «реставраторы» ведут подрывную деятельность?!» – подумала Ольга.
– Слушайте! – крикнул один из мальчишек. – Теперь здесь!
И парень отбежал немного в сторону от собравшейся компании.
Звук на самом деле несся из-под земли. Ольга не могла объяснить его природу. Что-то глухое, но вроде отдаленно напоминающее человеческий голос или даже голоса. Потом последовали удары – или то, что слышали люди, воспринималось как удары, причем на самом деле дерева о металл. И снова некое подобие голоса. Мужского, еще одного мужского и женского. Или нет?
Толпа молча слушала. Автомобилисты не останавливались. Вообще у этого дома движение никогда не было сильным. Да и звук мог привлечь внимание только пешеходов, оказавшихся рядом. Из машин на него, скорее всего, внимания не обращали.
– Каждый раз в разном месте, – покачала головой одна из бабок. – Что же это такое может быть?