— Нет, Луис, ты первый. Честно говоря, я и не знаю, как реагировать на твое признание. Очень странные ощущения, я даже не уверена, что мне это нравится.
— Понятно.
Любовь и творчество, — задумчиво произнесла Прис. — Ты понимаешь, мы дали жизнь Стэнтону и Линкольну, а любовь и рождение всегда тесно связаны, не правда ли? Ведь это прекрасно— давать жизнь кому-то, Луис! И если ты любишь меня, ты должен стремиться к тому же, что и я. Разве не так?
— Думаю, да.
— Ведь мы почти как боги, — сказала Прис. — В том, что мы делаем, в нашем великом открытии. Стэнтон и Линкольн! И в то же время, давая им жизнь, мы исчерпываем себя… Ты не чувствуешь себя опустошенным, Луис?
— Нет. Какого черта?
— Наверное оттого, что мы такие разные. Для тебя все это не столь важно, как для меня. Посмотри, ведь прийти сюда — было твое минутное желание, и ты подчинился ему. В настоящий момент Мори и Боб, и твой отец, и Стэнтон — они все в «МАСА» с Линкольном, а тебе этого не надо. Тебе нужно было прийти сюда выпить. — Прис говорила мягко, в ее улыбке сквозило понимание.
— Ну, пожалуй, — согласился я.
— Я, наверное, наскучила тебе, да? Мне почему-то кажется, что я тебе вовсе не интересна. Ты занят самим собой.
— Может, ты и права.
— Почему тогда ты сказал, что тебе все интересно про меня? Зачем ты говорил, что мог бы влюбиться, если б не боялся?
— Не знаю.
— Неужели ты никогда не пробовал заглянуть в себя и выяснить, что к чему? Я, например, всегда анализирую свои поступки.
— Прис, включи на минутку здравый смысл, — попытался объяснить ей я. — Ты всего-навсего человек, такая же, как все, не лучше, не хуже. Тысячи американцев попадают в клиники с диагнозом «шизофрения», многие и сейчас в них. Перед Актом Мак-Хестона все равны. Я не спорю, ты привлекательная девушка, но есть и покрасивее среди киношных старлеток, особенно из итальянок или шведок. А твой ум…
— Ты себя пытаешься убедить?
— То есть?
— Ты одновременно идеализируешь меня и не хочешь в этом признаваться, — спокойно пояснила она.
Я оттолкнул свой стакан. Алкоголь жег мои разбитые губы.
— Поехали обратно в «МАСА».
Я сказала что-то не так? — на мгновение она вынырнула из своей непоколебимости. Казалось, она подыскивает какие-то новые слова, лучше, правильнее. — Я хотела сказать, что ты амбивалентен по отношению ко мне.
Но мне расхотелось слушать все это.
— Давай, допивай свое пиво и поехали.
Когда мы выходили из бара, она сказала с сожалением:
— Я опять сделала тебе больно.
— Нет.
— Я стараюсь быть хорошей с тобой, Луис. Но так уж получается: я всегда раздражаю людей, когда специально подлаживаюсь к ним и говорю то, что, якобы, надо… Мне нельзя изменять самой себе. Каждый раз, когда я пытаюсь действовать в соответствии с правилами приличия, все получается плохо. Схема не срабатывает. — Прис говорила извиняющимся тоном, как будто это была моя идея.
— Послушай, — заговорил я, когда наша машина уже влилась в уличный поток, — сейчас мы вернемся и пересмотрим наш постулат о том, что все делается только ради Сэма Барроуза, хорошо?
— Нет, — быстро ответила Прис. — Это только мое дело, и принимать решение могу только я.
Я похлопал ее по плечу.
— Ты знаешь, я теперь гораздо лучше тебя понимаю и надеюсь, у нас установятся хорошие здоровые отношения.
— Может быть, — ответила Прис, проигнорировав оттенок сарказма в моих словах. Она улыбнулась: —Я очень надеюсь на это, Луис. Люди должны понимать друг друга.
В офисе «МАСА» нас встретил возбужденный Мори.
— Где вы были так долго? — набросился он, потрясая клочком бумаги. — Я послал телеграмму Сэму Барроузу, вот смотри!
И он пихнул мне в руки свою бумаженцию. Я с трудом развернул ее и прочитал:
Рекомендуем вылетать сюда немедленно. Невероятный успех симулякра Линкольна. Необходимо ваше решение. Ждем вас для первого освидетельствования как договаривались по телефону. Превосходит все ожидания. Надеемся получить ответ в течение дня.
Мори Рок, Объединение «МАСА»— Ну и что, он уже ответил? — спросил я.
— Нет еще, но мы сейчас как раз звоним ему.
Тут раздался какой-то шум, и нетвердой походкой вошел Боб Банд. — Он обратился ко мне:
— Мистер Линкольн просит передать вам его сожаления но поводу случившегося и интересуется вашим здоровьем.
— Сообщи, что со мной все в порядке, — ответил я и, подумав, добавил, — поблагодари его от моего имени.
— Хорошо. — Дверь офиса захлопнулась за Банди. Я обратился к Мори:
— Должен признать, это действительно находка. Я был неправ.
— Благодарить Линкольна — напрасный труд, — заметила Прис.
Возбужденно попыхивая своей «Кориной», Мори заявил:
— Нас ждет куча дел. Теперь я уверен, Барроуз заинтересовался нами. Но вот о чем нам надо подумать… — он понизил голос, — такой человек, как он, способен просто смести нас со своею пути. Ты не думал об этом, дружище?
— Запросто, — ответил я. Мне и в самом деле приходили в голову подобные мысли.
— Тем более что за свою карьеру он миллион раз уже проделывал такие штуки с мелкими партнерами, — добавил Мори. — Все мы четверо должны сплотиться и быть начеку, даже пятеро, если считать Боба Банда. Правильно?
Он оглянулся на Прис и меня с отцом.
— Мори, может, тебе лучше предложить симулякра Федеральному Правительству? — При этом отец робко взглянул на меня и добавил: — Hab' ich nicht Recht, mein Sohn?[12]
— Мы уже связались с Барроузом, — ответил я, — и, судя по всему, он успел выехать.
— Мы можем отказать ему, даже если он приедет, — попытался успокоить нас Мори. — Если почувствуем, что этот вопрос следует решать в Вашингтоне.
— А ты спроси у Линкольна, — предложил я.
— Что? — взвилась Прис, — Луис, ради бога!
— Я сказал то, что думаю: посоветуйся с Линкольном.
— Да что какой-то провинциальный политик из прошлого века может знать о Сэме К. Барроузе? — возмутилась Прис.
Я ответил как можно спокойнее:
— Полегче, Прис, ей-богу…
Давайте не будем ссориться, — поспешно вмешался Мори. — У каждого из нас есть право высказаться. Лично я думаю, нам стоит показать нашего Линкольна Барроузу. А если в силу каких- то невероятных причин…
Он прервался, потому что затрезвонил телефон. Мори быстро шагнул к нему и снял трубку:
— «Объединение МАСА». Мори Рок слушает.
Ну вот, — подумал я. — Жребий брошен.
— Да, сэр, — говорил Рок в трубку, — Мы встретим вас в аэропорту Бойсе. Да, мы найдем вас там.
Лицо его покраснело. Он подмигнул мне.
— А где Стэнтон? — спросил я у отца.
— Что, mein Sohn?[13]
— Где симулякр Стэнтона, я что-то его не вижу.
Мне припомнилась враждебность Стэнтона к Линкольну, и я, встревожившись, бросился к Прис. Она стояла возле отца, стараясь расслышать телефонный разговор.
— Где Стэнтон? — почти крикнул я ей.
— Не знаю. Банди оставил его где-то. Наверное, внизу, в мастерской.
— Одну минуту, — Мори отвел трубку в сторону и сообщил: — Стэнтон в Сиэтле. С Барроузом.
Выражение лица у него при этом было довольно странное.
— О нет! — воскликнула Прис.
— Вчера вечером он сел на междугородный экспресс, — пояснил Мори. — Утром добрался до Сиэтла, сейчас осматривает городские достопримечательности. Барроуз говорит, у них была долгая беседа.
Он накрыл трубку рукой и сообщил:
— Он еще не получил нашу телеграмму, и сейчас интересуется главным образом Стэнтоном. Сказать ему про Линкольна?
— Да лучше бы сказать, — ответил я. — Он ведь все равно получит нашу телеграмму.
— Мистер Барроуз, — проговорил Мори в трубку, — мы только что отправили вам телеграмму. Да, у нас имеется рабочая модель Линкольна, и он невероятно хорош. Даже лучше Стэнтона.
Он бросил тревожный взгляд на меня и спросил:
— Сэр, Стэнтон будет вас сопровождать в самолете? Мы хотели бы вернуть его обратно.
Молчание, затем Мори снова отвел трубку в сторону:
— По словам Барроуза, Стэнтон предполагает остаться еще на день-два и осмотреть город. Он собирается постричься и сходить в библиотеку. А если город ему понравится, то, возможно, открыть там юридическую контору и осесть навсегда.
— Боже праведный! — воскликнула Прис, стиснув руки. — 'Пусть Барроуз уговорит его вернуться сюда!
Мори обратился к телефонной трубке:
— А не могли бы вы убедить его поехать с вами, мистер Барроуз?
Снова молчание.
— Его нет, — сообщил нам Мори, на этот раз даже не накрывая трубку. — Он попрощался с Барроузом и ушел.
Он хмурился и выглядел крайне расстроенным.
— Так или иначе, разговор надо заканчивать, — напомнил я.
— Ты прав. — Мори собрался с духом и снова заговорил в
трубку. — Ну ладно, на самом деле я уверен, что с этой чертовой машиной все будет в порядке. У него ведь есть деньги, не так ли?
Молчание.
— Ага, и вы еще дали ему двадцать долларов, хорошо. Ну, посмотрим. Вы знаете, симулякр Линкольна получился намного убедительнее. Да, сэр. Всего доброго.
Он повесил трубку и рухнул на стул. Мори сидел, не двигаясь — взгляд был направлен в одну точку, губы шевелились.
— Я даже не заметил, как он ушел. Вы думаете, это он из- за Линкольна? Может, и так, у него невыносимый характер.
— Что толку плакать о пролитом молоке, — заметил я.
— Ты прав, — согласился Мори, кусая губы. — А ведь у него новенькая батарейка, на шесть месяцев! Возможно, мы его не увидим до следующего года. Бог ты мой, в него вбуханы тысячи долларов! А что, если Барроуз обманывает нас? А ну как он запер нашего симулякра где-нибудь в подвале?
— В таком случае Барроуз остался бы в Сиэтле, — возразила Прис. — Не расстраивайся, может, все и к лучшему. Как знать, возможно, он и не захотел бы приезжать сюда, если бы не Стэнтон. Если б он не увидел воочию симулякра, не поговорил с ним, то мог бы и не откликнуться на телеграмму. Опять же, хорошо, что Стэнтон сбежал. Иначе Барроуз действительно мог бы заманить его в западню и вывести нас из игры. Не согласен?
— Да, ты права, — мрачно кивнул Мори.
Тут в разговор вступил мой отец.
— Но ведь мистер Барроуз уважаемый человек, разве не так? Человек, которого волнуют социальные нужды людей. Мой сын показывал мне его письмо по поводу жилого комплекса для малообеспеченных граждан, которых он опекает.
Мори снова кивнул, еще более мрачно. Прис, похлопав по руке моего отца, сказала:
— Да, Джереми, это человек с развитым чувством гражданского долга. Я уверена, он вам понравится.
Отец улыбнулся девушке, а затем повернулся ко мне:
— Мне кажется, все складывается как нельзя более хорошо, nicht wahr?[14]
И мы все дружно кивнули со смешанным чувством страха и обреченности.
В этот момент дверь отворилась и вошел Боб Банди со сложенным листком бумаги в руке. Это была записка от Линкольна. Боб передал ее мне, и я прочитал:
Мистеру Розену.
Дорогой сэр, пишу, чтоб справиться о Вашем здоровье. Надеюсь, Вы уже поправились.
Искренне Ваш, А. Линкольн.Записка действительно дышала искренностью и сочувствием.
— Пожалуй, пойду поблагодарю его, — сказал я Мори.
— Валяй, — согласился он.
Глава 9
Мы стояли на холодном ветру у главного входа в аэропорт, поджидая рейс из Сиэтла, и я задал себе вопрос: «Каков он? Чем он так отличается от остальных людей?»
«Боинг-900» приземлился и мягко покатился по взлетно-посадочной полосе. Подали трап. С двух концов отворились двери, и стюардессы стали помогать выходить пассажирам, а служащие авиакомпании внизу встречали их, чтоб предупредить случайные падения. Тем временем вокруг засновали погрузчики для багажа, похожие на больших жуков, подъехал, сигналя красными мигалками, автобус «Стандарт Стэйшн».
Пассажиры всех рангов суетливо спускались по трапам и спешили в объятья друзей и родственников — тех, которые были допущены на летное иоле.
Рядом со мной беспокоился Мори:
— Давай тоже выйдем поприветствовать его.
Они с Прис и впрямь поспешили к самолету, а мне ничего не оставалось делать, как потащиться вслед. Служащий в синей униформе пытался остановить нас, но Мори и Прис проигнорировали его, я — соответственно, тоже, так что скоро мы подошли к подножию трапа для первого класса. Там мы остановились в ожидании, наблюдая, как один за другим спускаются пассажиры— более или менее преуспевающие бизнесмены. Череда непроницаемых лиц, разбавленная редкими улыбками. Некоторые выглядели уставшими.
— Вот он, — сказал Мори.
По трапу, улыбаясь, спускался стройный мужчина в сером костюме, легкое пальто перекинуто через руку. Разглядев его поближе, я поразился, насколько хорошо, прямо-таки вызывающе безупречно, сидит на нем костюм. Несомненно, шит на заказ в Англии или Гонконге, решил я про себя. Расслабленная походка, очки без оправы с зеленоватыми стеклами, волосы, как и на (фотографиях, стрижены совсем коротко, на армейский манер. Его сопровождала приятная дама с папочкой под мышкой. Яузнал старую знакомую — Колин Нилд. Но это было еще не все.
— Да их трое, — заметила Прис.
Действительно, с ними прилетел еще один мужчина — низенький краснолицый крепыш в плохо сшитом коричневом костюме. То ли он был слишком мал ростом, то ли костюм велик — но рукава и штанины казались слишком длинными, как, впрочем, и прямые черные волосы, обрамлявшие его куполообразный череп. Еще мне запомнился нос «а'ля доктор Айболит» и булавка в галстуке. Все это, а также его семенящая походка говорили, что перед нами поверенный мистера Барроуза. Манеры этого человека заставляли вспомнить адвоката в суде или тренера бейсбольной команды, выступающего с протестом на поле. Странное дело, подумалось мне, насколько похожа манера выражать протест у людей различных профессий: выпрямляешься и идешь, размахивая руками. Даже говорить необязательно.
Наш экземпляр, тем не менее, сиял и что-то оживленно говорил на ходу Колин Нилд. Свой парень в доску, неугомонный и с большим запасом энергии — именно таким и должен быть адвокат Сэма Барроуза. Колин, как и прежде, была одета в тяжелое темно-синее пальто, смахивающее на одеяло. Однако на этот раз ее наряд оживляли некоторые изыски, как то: шляпка, перчатки и изящная кожаная сумочка. Она прислушивалась к своему собеседнику, который обильно жестикулировал, как вошедший в раж декоратор или прораб бригады строителей. Мне он чем-то понравился, и я почувствовал, как напряжение внутри немного ослабло, а вместо него появилась уверенность, что мы с ним поладим.
Барроуз сходил с трапа, внимательно глядя себе под ноги, глаза спрятаны за темными очками. Он также слушал, что говорит адвокат. Наконец он ступил на летное поле, и Мори тут же поспешил навстречу:
— Мистер Барроуз!
Тот отступил на шаг, чтоб дать дорогу следовавшим за ним людям, легко и гибко обернулся в нашу сторону и протянул руку.
— Мистер Рок?
— Да, сэр. — Мори с энтузиазмом пожал протянутую руку.
Они составили центральное ядро композиции, вокруг которого сгрудились все остальные — адвокат, секретарша и мы с Прис.
— Это Прис Фраунциммер и мой компаньон Луис Розен, — представил нас Мори.
— Счастлив познакомиться, — пожал руку и мне Барроуз. — А это моя секретарша, миссис Нилд, и мистер Бланк, адвокат.
Общий обмен рукопожатиями.
— Довольно холодно на поле, не правда ли? — Барроуз заторопился ко входу в здание.
Он шел так быстро, что нам всем пришлось чуть ли не галопировать за ним. Мне почему-то представилось стадо крупного рогатого скота. Хуже всех приходилось мистеру Бланку, его короткие ножки двигались, как ускоренные кадры в старом кино. Но это, похоже, не испортило ему настроения, он продолжал излучать благодушие.
— Бойсе, — огляделся он. — Бойсе, штат Айдахо. Интересно, что они еще придумают?
Колин Нилд, догнав меня, улыбнулась как старому знакомому.
— Рада снова видеть вас, мистер Розен. Ваш Стэнтон просто очаровал нас.
— Фантастическая конструкция, — подтвердил мистер Бланк и тепло улыбнулся мне. — Мы подумали, он из Службы внутренних доходов.
Мори и Барроуз первыми вошли в здание, следом Прис, а за ними — наша троица.
Миновав терминал, мы вышли с противоположной стороны. Барроуз и Мори к тому времени уже загружались в лимузин, водитель в униформе предупредительно придерживал дверцу.
А багаж? — поинтересовался я у миссис Нилд.
— Никакого багажа. У нас не так уж много времени, мы планируем сегодня же ночью вылететь обратно. Если придется задержаться, купим все необходимое прямо здесь.
Это впечатлило меня, и я в ответ промычал что-то невразумительное. Наконец мы тоже разместились в лимузине и водитель тронулся с места. Скоро мы уже катили по шоссе, соединяющем аэропорт с Бойсе.
— Не представляю, как Стэнтон может открыть адвокатскую контору в Сиэтле, — допытывался Мори у Барроуза. — У него же нет лицензии юриста в Вашингтоне.
— Думаю, в ближайшие дни вы все увидите. — Барроуз предложил мне и Мори сигареты из своего портсигара.
Меня поразила одна черта в Сэме Барроузе: он умел так держаться, что его серый костюм выглядел естественным покровом, как мех у животного, а вовсе не творением английского портного. Я хочу сказать — он смотрелся совершенно органично, как зубы или ногти — просто часть его тела. То же самое относилось и к галстуку, туфлям, портсигару. Барроуз просто не замечал их, нимало не заботясь о своей внешности.