– Ну ты даешь, – искренне восхитился Бондарев. – Ты это все на энергетическом уровне определил?
– Это он по запаху и звуку определил, – вмешался Гром. – Легко идет спутник наш секретный, значит, без поклажи. И смазкой ружейной несет от него, а не порохом горелым. Значит, не стрелял еще сегодня. В лесу все искусственные запахи далеко разносятся, дальше, чем дым.
– Здесь же не Лес.
– В любом лесу, – уточнил егерь.
– То есть ты тоже в курсе, что за нами следят, но тебя это не беспокоит?
– А чего беспокоиться? Погонщики ваши Хозяина засекли, так что в заросли не пойдут. Вы с нами. Остается егерь одинокий, встречаются и такие. Но его опасаться не резон. Пусть идет, пока по пути.
– Разве бывают егеря с грязной аурой?
– Это к Сиплому, – Гром махнул рукой. – По мне, все это чушь собачья. Энергии, ауры, биополя… фантазии все. Вот в заклинания верю, научно объясни мое явление, понятное, а в энергию… не очень. Она имеется, это факт, да только не дано нам ее улавливать и сортировать без приборов. Не верю я в это шаманство и битвы экстрасенсов.
– Еще скажи, что в лешего не веришь, – буркнул Сиплый.
– А это здесь на какую полку?
– Его темная часть – как раз энергия, которую, по-твоему, не уловить без приборов.
– Вот именно – без приборов не уловить. И как же ты тогда можешь утверждать, что его темная часть – это энергия?
– Но ведь ее видно!
– Ты, что ль, видел? Детектор ходячий!
– Вот так они вечно, – вдруг проронил, обернувшись, Корень. – Как ботаник-ядерщик с ведуном. Один все по формулам разобрать хочет, а другой на мистику все списывает.
– Ботаник-ядерщик? – майор коротко рассмеялся. – Это сильно.
– Я и научно могу объяснить, – Сиплый кивнул Бондареву, как бы призывая его в свидетели. – Но это все равно будет только гипотеза. И какая разница?
Спор егерей, оказавшихся еще более странными людьми, чем всегда предполагал майор, прервался сам собой. Группа вышла к реке, к относительно сохранному, увитому ползучей растительностью мосту. Егеря и Артем ступили на гнилые доски мостика, а Бондарев вдруг остановился. Нет, он не испугался, что доски не выдержат его веса. Его вдруг словно что-то придавило, какая-то тяжесть навалилась на плечи и заставила замереть на месте. Денис понимал, что груз этот воображаемый, но сделать следующий шаг не мог. Да и не пытался. Острое ощущение, что этот мостик ему хорошо знаком, буквально пришпилило Бондарева к месту. «Ложная память» будто бы старалась переплюнуть достижения своей соперницы – «ложной забывчивости».
Денис поднял взгляд и уставился на противоположный берег. Ему казалось, что он узнает каждую кочку, каждый камешек на дороге, каждое деревце, растущее вблизи моста. А еще он узнавал стоящую на том берегу женщину. Красивую зеленоглазую шатенку в расшитом славянскими узорами длинном домотканом платье. Как ее зовут, где и при каких обстоятельствах Бондарев мог с ней общаться, в памяти не было. Но узнавание было. И еще какое.
«Ничего себе отдача! – мелькнула мысль. – Что опять за мозговые выкрутасы?! Компенсация за то, что не узнал собственную жену?»
– Не в себя гляди, мир постигай, – негромко сказал Сиплый и подтолкнул Бондарева в спину. – Все, что люди дурного тебе сделали, добром вернется. Откройся только, не вари в себе, ты ж не кастрюля. Ступай, служивый, не стой, впереди найдешь, что ищешь.
Бондарев почувствовал, что его немного отпустило, и все-таки сумел сделать шаг на мостик. Второй шаг дался тоже непросто, зато дальше пошло, как по маслу. На другой берег он перебрался быстро, больше не зависая. Егеря и Артем к тому моменту успели поздороваться с женщиной и даже перекинулись с ней парой фраз.
– Да-а, – смерив взглядом Бондарева, протянула женщина вместо приветствия. – Случай непростой. Эскулапы постарались так, что даже Лесу за один раз не справиться. А мне так и вовсе неделю колдовать придется.
– Вы о чем, сударыня? – Денис уставился на женщину с неподдельным интересом.
– О ваших проблемах, сударь, – женщина улыбнулась.
От ее улыбки Бондареву снова стало не по себе. Ощущение, что перед ним близкая знакомая, усилилось, но ничего конкретного Денис так и не вспомнил, и это несоответствие опять крепко ударило по психике. Майор едва удержался от нового превращения в столб.
– Ой, вы не уходите от нас! – женщина плавно взмахнула рукой, будто бы снимая паутину, повисшую перед лицом у Бондарева. – Легче?
– Да, – майору действительно стало легче. – Что происходит?
– Это вы мне скажите, – женщина вновь улыбнулась, теперь с сочувствием. – Я никак не могу подобрать к вам ключи. Кто вас так запер, сударь? Ваш разум, словно банковский сейф, закрыт на кодовый замок, а ваше тело… удивительно… будто бы экранировано. Сквозь него вообще не проходит энергия.
Женщина перевела взгляд на Сиплого, который по-прежнему маячил у Бондарева за спиной. Денис чуть повернул голову и боковым зрением уловил движение Сиплого. Тот кивнул, как бы соглашаясь с выводами ясновидящей.
– А… должна? – Бондарев мало что понял, поэтому лучшего вопроса не придумал.
– Энергия лесной гармонии не знает преград, – тоном экскурсовода по ботаническому саду сказала прекрасная незнакомка. – Взгляните вокруг повнимательнее, и вы увидите, что даже здесь, вдалеке от Леса, она пронизывает все сущее. Взять, к примеру, вашего юного спутника. Энергия вьется вокруг него вихрем, проходит насквозь, взмывает над ним фонтаном, опадает и снова кружит. В этом мальчике так много способностей! Жаль, что ему не удастся развить все, что в нем заложено. На это не хватит и самой долгой жизни.
– А мне, значит, гармония не грозит?
– Она и не умеет «грозить», – женщина протянула Бондареву руку. – Вас энергия лесной гармонии просто игнорирует, и я пока не знаю, в чем тут дело. Догадываюсь, но чтобы точно сказать, надо получше вас изучить, сударь. Вы ведь позволите? Хотя бы из чистого любопытства, ведь это редкий случай. Возможно, уникальный. Василиса.
– Очень приятно, – майор пожал ей руку. – Денис.
Котов описал внешность Василисы достаточно правдиво. Расхождений было не больше, чем в случае с Громом. Но одно дело словесный портрет, и совсем другое – реальная внешность, увиденная собственными глазами. И «третье дело» – тот факт, что Бондарев «узнавал» Василису. Да, это снова было расстройство, ведь узнавание относилось лишь к внешности, а так быть не должно, но ведь какая-то причина этому имелась! В первом случае работал поставленный «эскулапами» блок, и Василиса это подтвердила, а что работало сейчас? Обратная сторона той же медали? Откат? А так бывает? Чтобы сразу два противоположных расстройства засели в одном разуме, не перебор? Даже в целях сохранения самой страшной тайны, не многовато ли замков на сейфе?
Майор поймал себя на том, что мыслей в голове много, мечутся они быстро, но толку от всего этого мало. Происходило опять что-то странное. Это, пожалуй, единственное, что Бондарев мог сказать с полной уверенностью.
– А почему вы так смотрите, Денис? – в красивых зеленых глазах у Василисы блеснула лукавинка.
– Как я смотрю? – Бондарев неожиданно для себя смутился.
– Словно хотите что-то сказать или спросить.
– Я… просто… мне о вас рассказывали, и я… представлял вас…
– Несколько иначе? – помогла ему женщина.
– Да, но… когда увидел… – Денис собрался. – Мы с вами раньше не встречались?
– Ах, вот в чем дело!
Василиса так и не выпустила руку майора, а потому Бондарев уловил телесную реакцию на вопрос раньше, чем получил словесный ответ. Женщина на долю секунды сжала руку чуть сильнее. Что это было? Невольная реакция на то, что Денис попытался влезть в ее прошлое? Многие выжившие этого не любили. Или это было подтверждение и одновременно предупреждение: «Да, встречались, но говорить об этом не следует»? Или же Василиса намекала, что Бондарев вызвал у нее особый интерес и она ответит на любые вопросы, но чуть позже, в приватной обстановке?
– Нет, не встречались, – уверенно сказала Василиса.
– Простите, – Денис отвел взгляд.
– Ничего страшного. Меня многие об этом спрашивают. Может быть, потому, что я…
– Ведьма, – вставил Сиплый, ревниво косясь на Василису. – Всех с первого взгляда привораживаешь ради развлечения. Когда только надоест?
– Я тоже тебя люблю, мужичок-лесовичок, – женщина взлохматила Сиплому косматую макушку. – Добро пожаловать, братья и гости. Проходите в дом.
Василиса вновь улыбнулась, теперь приветливо и сразу всем, сделала шаг в сторону и махнула рукой, словно и впрямь приглашала войти в дом, на пороге которого стояла. Но лично Бондарев никакого дома не видел. В глубине прибрежных зарослей что-то темнело, возможно, как раз дом, но до него было полсотни шагов, не меньше. Сомнения майора разделил только Артем, он тоже замешкался, не понимая, как ему реагировать – улыбнуться странной шутке или двинуться в указанном Василисой направлении. Остальные «прошли» к зарослям, аккуратно их раздвинули и скрылись в лесном полумраке.
– Какой-то день Франции в России, – пробормотал себе под нос Бондарев. – К дежавю еще и се ля ви. Что в переводе: ох, уж эта странная жизнь на лоне природы.
– Не более странная, чем городская, – Василиса частично расслышала его реплику. – Называть домом тесную квартирку в двадцатиэтажном муравейнике тоже странно.
– В моем муравейнике было только шестнадцать этажей, – майор кивнул. – Но согласен. В вашем доме просторнее. И прихожая вон какая, и ванная… – Денис кивком указал на мост и реку.
– Гостиная тоже хороша. Проходите, мальчики, проходите.
Гостиная оказалась огромным естественным навесом, сплетенным из ветвей деревьев. Ветки и листва образовали плотную крышу, сквозь которую влага не просачивалась даже в самый сильный дождь. Стенами «гостиной» служили кусты, обвитые плющом и хмелем. Мебель была плетеная, но уже не живая, обычная, из ивняка, и было ее тут порядком. Кресла-качалки, диванчики, сундуки, корзины, столики, какие-то этажерки… До Бондарева не сразу дошло, что вся эта мебель свежая, недавно изготовленная и, скорее всего, предназначена для продажи или обмена. Кто ее сделал, было непонятно, но вряд ли Василиса. Чтобы плести такие серьезные предметы, требовалась мужская сила. Подтвердила догадку сама хозяйка зеленого дома. Она жестом предложила пройти к дальнему краю гостиной-поляны, где мебель не имела первозданного вида и была расставлена в понятном порядке. Там же, у дальнего края, темнела бревенчатая стена нормального деревенского дома. Что это было в понимании Василисы? «Зимняя комната»?
Поначалу Бондарев решил, что для уюта в этой зеленой гостиной не хватает очага, но ближе к месту понял, что ошибается. Очаг имелся. Бревенчатая стена была не единственной стеной гостиной. Справа от зоны столика и гостевых кресел высилась колоритная композиция из неотесанных камней, что-то вроде грубой пирамиды с высоченной, выше кроны-потолка, трубой на верхушке. При ближайшем рассмотрении эта пирамида и оказалась очагом, только погасшим. Но стоило Василисе приблизиться, в очаге вспыхнул огонь. Без видимых причин, будто бы сам по себе.
Фокус был очень эффектный, но оценил его лишь Артем. Он изумленно вытаращился на огонь и похлопал глазами. Гром и Корень больше глазели на хлеб, чай и яблочный джем в глиняной миске на столе, а Сиплый переводил недовольный взгляд с Дениса на Василису. В чем он вдруг заподозрил хозяйку и гостя, было неведомо. Наблюдал, как забурлила вдруг между ними «энергия»? Так ведь Бондарев на внешнюю энергию не реагировал, своего добра было в несколько слоев. Как вариант, Василиса незаметно пыталась пробиться в сейфовые недра разума Дениса, и эта ее настойчивость воспринималась Сиплым как особый женский интерес?
«Что ж, тогда пускай побычится немного, поревнует, это полезно, – подумалось Денису. – Расстроенные люди удобнее в наблюдении. А еще лучше, когда контроль теряют. Глядишь, и ляпнет что-нибудь от расстройства, Отелло. Хотя этот вряд ли проколется. Он ведь не как мужик ревнует, а как экстрасенс-конкурент… или как там у них это называется… ведьмак, ведун? Короче, профессиональная это ревность, а не любовная».
Егеря и гости расположились за столом, Василиса налила всем чай в глиняные кружки и заняла место напротив Бондарева, как бы подчеркивая, что и впрямь имеет к майору особый интерес. Но задавать вопросы она не спешила. Наблюдала и будто бы ждала подходящего момента. Или ждала, когда Денис выпьет зелья, которое поможет хозяйке наладить с гостем более тесный контакт?
Бондарев пригубил чай. Букет у напитка был богатый, приятный. От одного только запаха становилось спокойно и уютно. Майор сделал вид, что расслабился и готов поговорить доверительно, откровенно.
– Будь собой, Денис, – Василиса вдруг положила руку поверх руки Бондарева. – Знаю, это непросто, но иначе нельзя. Иначе ты не разберешься в своих проблемах, поверь.
– Верю, только зачем ты это говоришь? – тоже легко переходя на «ты», спросил Денис. – У меня нет особых проблем.
– Есть, – спокойно возразила Василиса. – Ты знаешь, что есть. Ты просто давно стал с ними единым целым и перестал их замечать.
– Или не знал до вчерашнего дня, что они есть, – вставил Сиплый.
– Скорее так, – Бондарев кивнул егерю.
– Хорошо, – Василиса убрала руку. – Расскажи, что ты обо мне слышал?
Переход был неожиданный, но Бондарев был к нему готов. Не касаясь основных деталей устроенной провокаторами авантюры, он почти дословно пересказал эпизод якобы с участием Василисы и Котова и обвел взглядом егерей и хозяйку, изучая их реакцию.
Гром молчал, задумчиво глядя в очаг, Корень реагировал живо – морщился и хмыкал, прокручивая в мыслях услышанное, а Сиплый хмурился и крутил глиняную кружку на столе. Василиса же смотрела на Бондарева. Внимательно смотрела, будто бы дочитывала запоздавшую строку субтитров у него в глазах.
– Тот, кто это рассказал, не лесной человек, – сделала вывод женщина. – Он знает о нас много, но в то же время не знает ничего. Ты ему поверил?
– Примерно на четверть. Я ведь контрразведчик. Некоторые детали совпали с моими данными. Имена, словесные портреты, состав вашей местной общины, отдельные детали быта, ориентиры… он указал почти верно. И в то, что вас мог заинтересовать особо сильный артефакт, я тоже поверил.
– Но теперь ты понимаешь, что рассказчик солгал и у нас нет твоего артефакта?
– Это я понял давно.
– Хорошо, – Василиса улыбнулась. – Гром, а ты, оказывается, меня похитил. С какой целью, позволь узнать?
– Очень надо тебя похищать, – Гром усмехнулся и подвинул кружку. – Еще налей, будь добра.
– Фантазия у шпиона так себе, историю выдумал банальную, – вновь вмешался Сиплый. – Любовь, морковь, разлука и шелуха от лука. Нахватался по верхам нашей жизни, да и состряпал на скорую руку эпизод из дамского романа.
– А мы-то с ним, как со своим, не трогали, не прогоняли, – сказал Корень. – Это все ты, Гром, добрый такой. Пусть осмотрится новичок! Твои слова? Сиплый сразу предупреждал, плохая у него аура, гнать надо в шею. Ты не дал!
– Ну, и что с того? – Гром пожал плечами. – Что стряслось-то? В протокол нас записали? Да кто знает, какие еще байки о нас рассказывают и в какие книги записывают? А прогнать… если бы Лес захотел, его и без нас прогнали бы. Нашлось бы кому это сделать. Так ведь нет, три дня шпион вокруг нас крутился. И сегодня до самой речки за нами шел. И никаких к нему претензий у Леса. А ведь Хозяин неподалеку был. Мог бы запросто поломать шпиона, будь на то воля Леса. Не странно ли?
– Так это Котов был? – удивленно спросил Артем. – Который в семидесяти шагах от нас шел, с автоматом чищеным? Как он мог тут оказаться, он же за решеткой сидит, в Волчанске! Товарищ майор, разве нет?
– Меня этот момент тоже интригует, – проронил Бондарев.
– Интересно было бы взглянуть, – заявила Василиса. – Слышала в Крае о людях с низкой гармонией, но сама не встречала пока.
– Уверена? – Сиплый взглянул на нее искоса. – А в романе своем этот шпион убедительно описал ваши шуры-муры.
– Скажи еще, что это и правда Гамаюн, – брезгливо отмахнулась Василиса.
– Типун тебе на язык, – Сиплый сплюнул через плечо. – Но энергия у него плохая.
– То есть ты допускаешь такой вариант?
– Нет, но… – Сиплый вдруг поежился, как от сквозняка. – Если тот новичок сейчас в Волчанске… приходится и такое допускать.
– А кто на самом деле Гамаюн? – спросил Бондарев.
На какое-то время повисла тишина. Майор решил, что егеря решили проигнорировать его вопрос, но ему все-таки ответили, пусть и нехотя. Ответил Гром:
– Низкой гармонии человек. Отщепенец. Знание имеет великое, но только во вред его использует.
– Что ж вы его… не перевоспитаете?
– Мы его… – Гром вздохнул, – пытались уговорить. Да без толку все. Своя у него правда, темная.
– А Лес почему не вмешивается?
– Лес… – Гром почесал макушку и взглядом переадресовал вопрос Василисе.
– Низкая гармония – это все равно гармония, – сказала женщина. – И добра, и зла в мире поровну. Людям это не по нутру, но тут уж… не нам решать.
– Не понимаю, – ожил молчавший до сих пор Артем. – Почему она низкая? И почему людям не подходит?
– «Низкая» – это условно говоря, чтобы понятнее было, – ответил Сиплый. – А людям почему не подходит… это просто объяснить. Вон там, в реке, все тоже в гармонии, но ведь человек не может жить под водой. Верно?
– Ну, да.
– Вот тебе и ответ.
– Но Гамаюн-то – человек, а не рыба или амфибия какая-нибудь. Чем его гармония отличается от вашей? Мутациями? Или чем? Радиоактивный он, что ли?
– Подлостью, – хлестко, как бичом ударил, ответил Гром.
– В подлости тоже есть гармония? – удивился Артем. – Я правильно вас понял?
– Эх, Артемка, будь все на свете, как дважды два… разве дошли бы мы до жизни такой? – Гром вновь поднял взгляд на Василису. Теперь у него в глазах было полно тоски. – Ты чаю-то нальешь?