Ну вот, опять! Все ему мало! Неугомон!
Алешка на мое возражение замотал головой и горячо зашептал:
– Дим, мы самое главное не сделали. – И вдруг ляпнул: – История нам не простит!
Этот довод меня сразил. Ну, уж коли история нам не простит… Кто ж попрет против истории? Кто с ней станет ссориться?
И Лешка рассказал мне о своих соображениях и догадках, связанных с нефтью. Конечно, все это было сплошной фантазией. Все держалось, как на подпорках, на одних „а может“ и „наверное“, но какое-то зернышко истины в Лешкиных придумках несомненно могло быть.
Я малодушно согласился. Видя, что мне не хватает энтузиазма, Алешка сказал:
– Пошли к Королю. Сделаем проверку.
Король лежал на раскладушке в палатке и все листал книгу Дюма. Он дожидался комиссии, чтобы договориться о вознаграждении за найденный клад.
– Что случилось, друзья мои? – приветливо спросил он.
– Соскучились, – сказал Алешка. – Ваше Величество, вы не знаете, как переводится слово „шварц“?
– Во французском я не силен, но немецкий знаю неплохо. По-немецки „шварц“ значит „черный“. У них даже фамилия такая есть, очень распространенная. По-немецки Шварц примерно то же, что по-русски Чернов.
– Спасибо, до свидания, – и мы вылетели из палатки. – Убедился? – спросил Алешка.
Убедился. И теперь готов выполнять его задание.
И мы стали собираться в дорогу – потихоньку стащили лопатку, флягу с водой и кой-какие продукты – на всякий случай, потому что рассчитывали вернуться довольно скоро. Если геологи за один день сходили туда и обратно пешком, то на машине мы за два часа управимся.
Машину тоже Алешка достал. Вернее, обнаружил. Сопоставив мои слова о следах машины и присутствие террористов, он сделал правильный вывод, и за соседним холмом мы нашли открытый джип неизвестной марки.
Машину водить мы умели. Особенно по пустынным просторам, где нет дорог, встречного и попутного транспорта, дорожных знаков, пешеходов и инспекторов ГИБДД.
Забрав вещи, мы незаметно улизнули с базы и вскоре сидели в машине. Главно-дело, это со скоростями разобраться. Тут нам повезло: на рукоятке были нарисованы нужные цифры.
– Машину ты поведешь, – вдруг расщедрился Алешка. Или вообразил себя большим начальником.
Но оказалось – ни то, ни другое.
Он пояснил:
– Я самолет водил, а ты нет. Это несправедливо.
Все парень успевает, даже справедливость восстанавливать.
Машина завелась. Больше того, она поехала, покачиваясь на песках, как лодка на волнах.
Мы обогнули базу далеко стороной и вышли на следы геологов. Они были хорошо заметны на песке, особенно тогда, когда, устав нести трубы на плечах, они потащили их волоком. На песке четко виднелись волнистые полосы.
И довольно скоро мы остановились на ровном пространстве, кое-где заросшем полынью. По этому пространству, под легким ветерком, мчались шары перекати-поля и торчали на нем, издалека заметные, на некотором расстоянии друг от друга вкопанные в землю трубы – те самые вешки, которыми геологи ограничили свое драгоценное месторождение.
– Приступим? – спросил Алешка и вытащил из багажника лопатку.
…Возвращаясь на базу, машину мы прятать не стали, а въехали прямо в лагерь.
– Во дают! – сказал встретивший нас старшина. – Где взяли?
– В песках, – сказал Алешка.
– Там больше нет? Какого-нибудь „мерса“?
– Поищем, – пообещал Алешка.
К вечеру начались всякие события. Прилетел папин вертолет вместе с членами комиссии. Король показал им подземелье с волшебным камнем, тайник в нем, предоставил для ознакомления французские реликвии. Словом, неопровержимо доказал, что исторический клад обнаружен именно им – для того и сидел возле мавзолея, терпеливо ожидая компетентную группу. Комиссия признала подлинность находок, определила их примерную стоимость, составила необходимые протоколы и обращение в Министерство культуры Франции. И выдала Королю официальный документ, подтверждающий его право на часть стоимости клада.
– На компьютер хватит? – деловито спросил Алешка.
– На компьютерный класс хватит, – ответил председатель комиссии, – и еще на два останется.
– И на крышу, и на обувь, – радостно подтвердил Король, собираясь в обратный путь.
Но этим событием день не завершился. Папа отловил нас и заставил навести порядок в палатке и поставить еще одну раскладушку. Отобрал у Алешки самую лучшую банку, наполнил ее водой и поставил в нее здоровенные розы, которые привез с собой из города.
– Совещание будет проводить, – предположил Алешка. – Будет раздавать кнуты и пряники.
Но он не угадал. Когда в палатке стало чисто и уютно, папа выгнал нас наружу, чтобы эти чистота и уют сохранились „хотя бы до вечера“.
– Еще одна комиссия прилетит, – высказал Алешка другое предположение. – За верблюдом.
Но и в эту версию шикарные розы не укладывались.
Все разъяснилось к вечеру, когда над пустыней появился низко летящий знакомый до боли самолет – борт двенадцать – во главе с бравым дядей Сержем.
Самолет сел и подрулил прямо к Гере, который, флегматично жуя свою колючую жвачку, без всякого интереса смотрел на него. Гера за это время уже привык, что его родная пустыня не такая уж пустынная. В ней все время что-то летает, стреляет, взрывается. И валяется под ногами.
Дверца распахнулась, и в проеме появился сияющий дядя Серж.
– Главно-дело, – сказал он, – опять меня захватили.
– Террористы?! – взвизгнул Алешка.
– Но я отбился. Вот он, принимайте.
Дядя Серж сбросил трап и отступил в сторону. На его месте возникла немного испуганная женщина. В одной руке она держала большую сумку, а на другой руке у нее висела старая, до боли знакомая дубленка.
– Какая экзотика! – с восторгом сказала женщина. – Живой верблюд!
Папа помог ей спуститься по трапу и спросил:
– А шубу зачем привезла?
– Меня Алешка предупредил, что здесь по ночам „минус пятьдесят градусов ниже нуля“.
– Зато, – сказал Алешка, – мы поймали террористов и верблюда. Мы его домой возьмем, он мало ест.
Мама обошла всю базу, знакомясь с ее бытом и обитателями и восхищаясь всякой экзотикой. Алешка покатал ее на верблюде, а капитан Бессонов подарил маленькую черепашку.
– За шиворот заползла, – объяснил он, – когда я спал.
– Хорошо, что не тарантул, – шепнул мне Алешка.
В нашей палатке мама восхитилась розами („Какая прелесть!“), чистотой и порядком („Можете, когда хотите“) и стала выгружать из сумки продукты.
– Да, – спохватилась она, – я ведь вам арбуз привезла. Он в самолете остался. Леш, сбегай за ним. А чего это вы так сморщились?
Вечером мы все вместе сидели возле палатки, пили чай и рассказывали про все дела.
Алешка вдохновенно врал про наши подвиги, мама слушала и всему верила. Она уже привыкла. Но когда Алешка сказал, что научился водить самолет, она его тактично остановила:
– Всему должна быть мера, Алексей.
Пришлось на следующий день привести ей доказательства. Дядя Серж охотно согласился.
– Главно-дело, взлетает Леха слабо. Триммер все время забывает.
После полета мама вышла из самолета, покачиваясь, и с трудом сказала неподвижными губами:
– Лучше уж на верблюде. Без триммера.
– Отважная у вас мамаша, – похвалил нас дядя Серж.
В общем, мы еще несколько дней отдохнули в пустыне. Алешка наловил и показал маме всякую „гадость“ – змей, фаланг и скорпионов. А потом мы слетали на берег озера в настоящий оазис. Там были пальмы, цветы и ларек с холодным пивом.
А вечером, накануне отлета, усадили маму на дальний холм – созерцать настоящий сказочный мираж. На этот раз пустыня показала нам среднерусские пейзажи. Пригорок, по которому бродили пестрые коровы, заросший кустарником ручей вокруг пригорка и церковь с золотыми маковками.
И тут нам всем стало ясно – пора домой!
Глава XX МАЛЧИК СЕНЯ-ЖЕНЯ
По пути домой мы приземлились в городке Вейске – у папы опять нашлись срочные дела в местной милиции.
Но мы не скучали. С интересом и с мамой бродили по этому славному городку. Он был весь такой… глинобитный. Даже заборы вдоль узких улиц сложены из прожаренных на солнце глиняных кирпичей. Над заборами высились ветки деревьев, увешанные всякими фруктами, как елка игрушками. А за заборами грубыми голосами лаяли злые собаки. И у каждого двора стояли телеги на двух громадных колесах (арба называется), в которые были запряжены или терпеливый ушастый ослик, или высокомерный верблюд, вроде нашего Геры.
Перед обедом мама пошла на базар, купить арбуз или курицу, а мы пошли к папе, в милицию. Пока мы шли, придерживаясь теневой стороны улицы, Алешка сначала приставал к каждому встречному ослу и трепал их за уши, а потом начал веселиться насчет того, какой сюрприз мы приготовили дяде Шварцу.
– …Примчится к нему Гена, – хихикал Алешка: – „Вот вам, гражданин начальник, план-карта, вот вам координаты в пустыне – действуйте на благо нашей бандитской группировки!“ А в пустыне – такой сюрприз! Закачаешься – не встанешь!
Но сюрприз оказался не в пустыне, а прямо здесь, в маленьком Вейске. И не дядюшке Шварцу, а нам с Алешкой.
Когда мы подошли к зданию милиции, возле которого стояла все та же арба, крытая пестрым ковром, но без ослика и без верблюда, подъехала милицейская машина, и из нее вывели в наручниках бедного Гену. Мы, правда, не знали, что это именно он, но сразу догадались по описанию Шкорпиона. Папа, когда мы заманили Шкорпиона в подземную ловушку, очень подробно его допрашивал, особенно про его сообщников. И тот сообщил особые приметы этого Гены – такие оттопыренные уши, будто он все время к чему-то прислушивается. Чтобы ничего не пропустить.
И сразу, как мы его увидели, тут же догадались, кого задержали милиционеры: уши у Гены пылали на солнце, и казалось, что, входя в дверь, он обязательно за нее этими ушами зацепится.
Но фиг с ними, с этими ушами. Ведь рухнул весь наш мстительный план.
– Не слабо, – уныло уронил Алешка. – А мы-то старались… Теперь этот гад Шварц опять выкрутится. И не заграбастает свою долгожданную нефть…
– И свои награбленные денежки не потеряет, – так же уныло добавил я.
Мы посмотрели вслед Гене и, не заходя в милицию, печально побрели в свою глинобитную гостиницу.
Она расположилась на небольшой площади, окруженная фруктовыми деревьями, под которыми стояли зеленые скамейки. И можно было лакомиться дарами южной флоры, не вставая с места. Причем задаром. И зачем мама на рынок ходит?
Мама была уже дома – очень веселая и довольная: кроме арбуза и жареной курицы она купила Алешке новую бейсболку и футболку со скорпионом на груди – а то он очень „поистрепался“ в пустыне.
Алешка сначала довольно равнодушно стал примерять обновки, а потом, когда подошел к зеркалу, в глазах его вдруг загорелись хитрые огоньки. И я понял: он что-то придумал. Нашел, словом, выход.
Когда папа пришел пообедать, Алешка стал назойливо, как муха, выпытывать у него криминальные новости.
– Да дай ты отцу поесть! – рассердилась мама.
– Во время разговора пища лучше усваивается, – заявил Алешка.
– Кто это тебе сказал? – удивилась мама.
– Ты.
Мама примолкла и стала вспоминать: когда это она могла сказать Алешке такую глупость?
А тот, не теряя времени, налег на расспросы:
– …А он чего?
– А он ничего, – отвечал папа. – Его случайно задержали. Показался подозрительным, когда брал билет на самолет. Проверили – обнаружили у него пистолет. Допросили. Утверждает, что пистолет нашел и намеревался сдать его в милицию. Врет, конечно. – И тут папа спохватился: – А вам-то какое дело?
– Интересно все-таки, – убедительно пояснил Алешка. – У нас все-таки отец в милиции служит.
– Ну разве что, – согласился папа, занятый своими мыслями. И жесткой куриной ногой.
– А я не говорила, – вдруг сказала мама.
– Что не говорила? – Папа повернулся к ней.
– Про пищу. Я наоборот говорила: когда я ем, я глух и нем.
– Ну и что? – Папа уставился на с трудом обглоданную косточку, которую держал в руке. – Ах, да… Когда я ем… Этот, задержанный, тоже какой-то странный. Ест всякую гадость. – И папа опять посмотрел на коричневую косточку. – У него какую-то бумажку в кармане нашли. Так он ее выхватил и проглотил.
– Во дает! – восхитился Алешка.
– Я подозреваю, – сказал папа, – что он вез господину Шварцу какие-то важные сведения. Скорее всего – по нефти. И уничтожил их таким путем.
– И теперь они у него здесь, – Алешка хлопнул себя по животу.
– Думаю, вот здесь, – и папа щелкнул его в лоб. – Он наверняка эти сведения запомнил. – Тут он взглянул на часы: – Заболтался я с вами, меня машина ждет. В Джусалы надо съездить.
– Съешь еще курочки, – заботливо посоветовала мама. – Ехать-то далеко.
Папа вздохнул и отказался.
Тогда мама попросила:
– А ты меня с собой не возьмешь? Там, я слышала, музей какой-то интересный есть. – Нашу маму хлебом не корми – дай только по музеям и рынкам походить.
– Собирайся, – сказал папа. – Только побыстрее. Мне надо еще распорядиться, чтобы вечером задержанного Гену отправили в Аральск.
Когда они уехали, мы развалились на кроватях и чуть-чуть подремали.
В комнате было прохладно. На окнах – ставни и сетки от насекомых. На гладком холодном полу – полосатые солнечные лучи. Было тихо, только скреблась в старой маминой сумке наловленная Алешкой фауна. Да где-то в конце улицы ревел чем-то недовольный осел. Будто сигнализация у него сработала.
– Дим, – сказал вдруг Алешка. – Надо нам Гену выручать.
– Зачем? – Я даже сел на кровати от изумления.
– Чтобы Шварца проучить как следует. Зря мы, что ли, в пустыне мыкались? – И без всякого перехода спросил: – Ты не знаешь, чья там, у милиции, арба на колесах стоит? Под ковром которая?
– Откуда мне знать? Папа говорил, что кто-то ее у кого-то угнал. Милиция арбу нашла, а хозяин еще не пришел за ней.
– Пойдем посмотрим, а? – Он тоже сел на кровати и стал обуваться. – Может, пригодится.
– Покататься? – усмехнулся я.
– Мы Гене побег устроим, – спокойно ляпнул Алешка. Как ни в чем не бывало.
– Ага! – от души рассмеялся я. – Усадим его в телегу, сами впряжемся и помчим его по дорогам страны! А он будет покрикивать: „Цоб-цобе!“ А за нами будут мчаться милицейские машины с сиренами и мигалками.
Тут Алешка окатил меня таким ледяным взглядом, что мне даже холодно стало. Таким дураком я себя почувствовал. Да, где уж мне за Алешкиными мыслями угнаться – „дикими, но симпатичными“.
Я покорно обулся, Алешка зачем-то сунул в пластиковый пакет свою драную футболку и бейсболку с ломаным козырьком, которые мама не успела выбросить, и мы вышли на раскаленную улицу.
Арба стояла на своем месте. Рядом с высоким глиняным забором, за которым начиналась глухая степь. А кроме арбы, на площади ничего не было. Только валялись повсюду арбузные корки да пустые пивные банки и коробки от соков – будто их кто-то нарочно сюда натаскал и разбросал в художественном беспорядке. Это, наверное, всякие посетители в ожидании своей судьбы подкреплялись едой и напитками.
На крыльце милиции, вместо того чтобы убрать это безобразие, нахально дремал под горячим солнышком узкоглазый и усатый страж порядка. Чем-то похожий на капитана Бессонова.
Мы подошли к арбе и заглянули внутрь. Она была пуста, только валялись в ней сухие стебли кукурузы. И пустые пивные банки.
Алешка повертел головой, поморгал глазами и сказал непонятно, но веско:
– Годится.
Я не успел у него спросить: что и для чего годится, потому что тут как раз проснулся у дверей милиции усатый страж.
– Эй! Малчик! – крикнул он Алешке, не замечая меня за арбой. – Ходи скорей ко мне!
Алешка послушно подошел.
– Тебе какой имя будет? – спросил милиционер.
– Сеня, – зачем-то соврал Алешка.
– Какой хороший имя! – восхитился усач. – Который малчик Сеня зовут, он очень послушный. Нельзя к этой арба ходить. Ему другой человек хозяин. Хорошо понятно?
Алешка кивнул:
– Хорошо понятно. А туда-сюда ходить можно?
– Туда-сюда ходи. Арба не трогай. – И он снова задремал, довольный, что выполнил свой служебный долг.
Алешка махнул мне и скрылся за углом. Едва я догнал его, он выхватил у меня пакет, достал свои лохмотья и мгновенно переоделся. И снова дунул к арбе.
Усатый страж спал. И не обращал, естественно, на него никакого внимания. Только усы его шевелились от храпа. И губы пошлепывали.
Тогда Алешка взобрался на арбу и заорал:
– Цоб-цобе!
Страж вскинул голову.
– Эй! Малчик Сеня! Что тебе теперь говорить надо?
– А я не Сеня, – еще больше соврал Алешка. – Я теперь Женя. Мы близнецы.
Страж внимательно посмотрел на него и вздохнул:
– Совсем не похожи. – Покачал головой, даже языком поцокал: – У вас, наверное, папа-мама совсем разный.
– Когда как, – загадочно и дипломатично ответил Алешка, слезая с арбы.
Страж направил на него толстый палец, покачал им и строго сказал:
– Малчик Женя. Этот арба не трогай. Туда-сюда ходи. – И голова его бессильно упала на грудь.
…За углом Алешка снова переоделся, и мы пошли домой.
– Понял? – спросил он меня по дороге.
– Почти, – тоже дипломатично ответил я.
– Когда Гену будут сажать в машину, я их отвлеку – то Сеня, то Женя, – а ты его освободишь. Он удерет, доберется до ихнего логова и сообщит Шварцу то, что нам надо.
Просто – как жвачку развернуть! То Сеня, то Женя…
– Ты понимаешь, что это преступление? – грозно спросил я.
– Временное, – успокоил меня Алешка своей непостижимой логикой. – На пользу справедливости. И на вред жуликам. Во имя возмездия.
Да, вспомнил я кстати слова одного классика: не все, что справедливо, – законно. Но вслух ничего не сказал – что толку-то. К тому же мне самому очень хотелось наказать дядюшку Шварца. За все его подлые дела.
Глава XXI ПОБЕГ НА АРБЕ
– Слушай, Лех, – предложил я, – может, мы лучше подкоп сделаем под милицию, а? Безопасней. И никого не подставим…