– Конечно, Паша. Мне ничего не остается, кроме как пялиться на этот проклятый дом.
– Может быть, вас заменить?
Кириллин невесело усмехнулся:
– Кем? У меня хоть документы горного инженера. Если что, наряд отпустит. А кто-то другой по улице и шага не сделает. Так что если кому и нести тут службу, то мне. Не беспокойтесь, не сорвусь. Вам высказал, что на душе накипело, а так я в порядке.
– Это заметно. Ладно, Сережа, держитесь и верьте, князь найдет решение.
– Держусь и верю. Только знайте, поручик, меня все чаще посещает мысль, что государь наш, не говоря уже о его семье, кроме нас, никому и не нужен. Генералы повсюду формируют крупные силы для борьбы с красной заразой. В Омске находится штаб Западно-Сибирской добровольческой армии. А сколько верст от Омска до Екатеринбурга? Около восьмисот. Можно выслать сюда батальон или полк для освобождения императора и его семьи. Но ничего подобного мы не видим. А почему? Не потому ли, что командующий думает о том, что, разбив большевиков, сам сможет стать во главе государства? Зачем возвращать на трон Николая Второго, когда вполне реально сосредоточить всю полноту государственной власти в своих руках?! Это роковая ошибка, которая может поставить крест на всем белом движении. Но, увы, искус слишком велик.
– По-моему, вы несете чушь. Извините, конечно, Сергей.
– Да? А где же тогда специальные части наших доблестных генералов? Что-то я не слышал о том, чтобы в районе Екатеринбурга такие были замечены. А посему и приходят мысли крамольные, страшные. Зачем нужен император, когда самому можно занять трон?
– Не говорите глупостей.
– Я был бы счастлив, если бы мои слова оказались глупостью, поручик. Об этом тоже доложите князю.
– Все, Сергей Викторович?
– Так точно, Павел Михайлович!
– Проводите меня, посмотрите, пожалуйста, улицу, а потом ложитесь досыпать. Думаю, утром ваше настроение будет другим.
– Возможно. Извините, если наговорил лишнего.
– Ничего. У нас на хуторе, знаете ли, обстановка тоже далеко не праздничная.
– Не сомневаюсь.
Кириллин вышел на улицу, осмотрелся. Никого. Дождь загнал в будки даже собак. Он подал сигнал Соловьеву, и вскоре тот растворился во тьме.
К утру Соловьев прибыл на хутор Гаврилов. Две избы, сарай, амбар да участок, где раньше размещалась пасека. Вот и все.
Хутор был окружен болотистой местностью. Единственная лесная дорога тянулась от него по лесу двенадцать верст до окраины города. Узкая, после дождей тяжело проходимая.
Князь Покровский никогда не разместил бы здесь группу, не стал бы загонять ее в ловушку, если бы не одно обстоятельство, сводящее на нет этот недостаток места расположения хутора. Оно заключалось в том, что на север отсюда уходила гать, скрытая водой и зарослями. Она тянулась на несколько верст и выходила в чащу леса.
О ней знали только два человека: Авдей Гаврилович Горин и его сын Матвей, казачий подъесаул. Он скрывался от большевиков на хуторе с двумя своими товарищами, вахмистром Григорием Шатовым и урядником Семеном Верстовым. Казаки и мысли не допускали о том, чтобы служить новой власти. Поэтому они приняли группу бывших порученцев государя и попросили князя Покровского взять их к себе. Он не отказал.
Сегодня, 1 июля 1918 года, подъесаул Горин с вахмистром Верстовым с раннего утра были отправлены в дозор. Шатов же выполнял особое задание Покровского. Казаку следовало встретиться с бароном одного из многочисленных цыганских таборов, стоявших вокруг города, на предмет приобретения хороших лошадей.
Покровский выслушал доклад Соловьева, отодвинул от себя карту района.
– Значит, штабс-капитан Белый? Что это дает нам? Ничего. Захватить его мы не можем, выдадим себя и потеряем хорошую базу. Более того, за нами начнется охота. Хотя знает он наверняка немало.
Тут в дом вошел поручик Дольский, стоявший на часах, и доложил:
– Алексей Евгеньевич, возвращается разведка.
– В этом есть что-то удивительное?
– Казаки не одни, с ними третий всадник.
Покровский поднялся:
– Да? Это уже интересно.
– По виду, осанке и тому, как держится в седле, – офицер.
– Еще интереснее. Возвращайтесь на пост.
Дольский ушел.
Из соседней комнаты вышел капитан Фролов.
– Слышал, казаки кого-то в гости ведут?
– Это странно. Но послушаем объяснения Горина.
Казаки ввели в большую комнату мужчину лет тридцати пяти.
– Вот, ваше превосходительство, у Березовки человека встретили. По виду офицер…
Мужчина неожиданно воскликнул:
– Генерал-майор Покровский?
Казаки и Фролов переглянулись.
Князь внимательно посмотрел на гостя:
– Да, а вы, если не ошибаюсь, штабс-капитан Бартов? Служили в разведуправлении ставки в Могилеве?
– Капитан Бартов, князь.
– Так вы знакомы, ваше превосходительство? – спросил Горин.
– Да, подъесаул. Господа, прошу оставить нас с капитаном наедине.
Заместитель командира группы и казаки вышли во двор.
Покровский указал капитану на скамью у стола.
– Присаживайтесь…
– Николай, ваше превосходительство.
– Присаживайтесь, Николай.
Бартов сел на скамью.
– Какими судьбами здесь, капитан? – спросил Покровский.
– Думаю, такими же, как и вы, князь.
– Это не ответ, Николай.
– Вам могу открыться. Я – офицер разведотдела Западно-Сибирской армии, командую группой, в состав которой входят шесть офицеров. Задача: оценка обстановки на ближайших подступах к Екатеринбургу, определение пути скрытного проникновения или прорыва в город кавалерийского отряда с небольшим обозом. Цель: освобождение императора и его семьи.
Покровский оживился:
– Вот как? Значит, в штабе армии все-таки думают о том, как спасти государя?
– К сожалению, эту идею поддерживают не все. Есть генералы и старшие офицеры, считающие освобождение августейшей семьи делом бесполезным и напрасным. Кое-кто из них наверняка напрямую связан с большевиками. Посему задачу мне и командиру отряда ставил лично командующий, полковник Гришин.
– Алексей Николаевич?
– Он самый.
– Почему ваши офицеры допустили захват своего командира?
Капитан улыбнулся:
– Ваши казаки одеты в штатское, князь, но отличить их несложно. По тому, как они вели себя, мне стало понятно, что проводится разведка. Мы смотрели за ними. Моей группе необходима помощь надежных людей из местных. Поэтому я решил подставить себя, и не ошибся. Очень рад видеть вас здесь.
– Взаимно.
– Как я понимаю, вы еще не были в городе?
– Никак нет. Работали в окрестностях. Результаты пока не радуют. Если мелкие группы еще как-то могут просочиться в Екатеринбург, то отряду придется осуществлять прорыв.
– Каким маршрутом он передвигается, его состав, вооружение? Если вы не вправе отвечать на подобные вопросы, то я, естественно, не настаиваю на этом.
– Лично вам я отвечу. Отряд идет тем же путем, что и моя разведгруппа, от Омска в обход крупных населенных пунктов, включая Тюмень, до района села Березовка, что в двадцати верстах от Екатеринбурга. Его состав: три взвода и обозная команда. Всего восемьдесят человек. Много офицеров, имеющих боевой опыт. Командир – поручик Игнатьев Владимир Сергеевич. Вооружение штатное, по пулемету в каждом взводе, ручные гранаты, двойной комплект боеприпасов. В обозной команде три экипажа, четыре телеги, запасные лошади.
Покровский прошелся по комнате и проговорил:
– Что ж, силы вполне достаточные, чтобы прорваться в город, смести заслоны и заставы, уничтожить караул дома особого назначения. Когда отряд должен выйти в район села Березовка?
– Пятнадцатого или шестнадцатого июля. Сутки на отдых, планирование прорыва, подготовку. Потом выход к окраинам города и бой!
– Да, если противник не будет своевременно оповещен о подходе отряда.
– Большевики не знают о нахождении у города моей разведывательной группы и выдвижении специального отряда. Иначе я получил бы сигнал опасности от человека полковника Гришина, внедренного в руководство Уралсовета.
Покровский внимательно посмотрел на капитана:
– Вы имеете в виду штабс-капитана Белого?
На лице Бартова отразилось крайнее изумление.
– Но откуда вам, князь, это известно? Белый раскрыт, арестован?
Покровский улыбнулся:
– Успокойтесь, Николай, с ним все в порядке.
– Но тогда я не понимаю, как вы узнали, что он офицер разведки?
– А я и не знал этого.
– Как не знали? Ведь вы же назвали его.
– Я все вам объясню, Николай. – Князь растолковал капитану, как его наблюдатели вышли на Белого, и добавил: – Можно сказать, что все получилось случайно. Почему я подумал именно на него? Так, кроме штабс-капитана, никто из бывших офицеров не состоит на службе в руководстве местного совета.
– Логично. А я уж подумал, что Белый где-то допустил ошибку.
– Нет, напротив, он работает очень грамотно. Признаюсь, я рассматривал вариант его захвата. У вас установлена с ним связь?
– Сегодня к нему отправится мой офицер.
– Мы можем помочь в этом. У нас в Екатеринбурге организован пост наблюдения за домом Ипатьева, а Белый снимает комнату совсем рядом. Мы отработали схему проникновения в город. Мои офицеры постоянно связываются с наблюдателями, дабы иметь информацию о том, что происходит в доме особого назначения.
Капитан задумался, затем сказал:
– Буду вам весьма благодарен.
– Вы сейчас вернетесь к своей группе. С вами поедет поручик Соловьев. Как стемнеет, он проведет вашего офицера в город, сначала на конспиративную квартиру, затем, при необходимости, к дому старухи Арины.
– Еще раз благодарю.
– Пока не за что. Надеюсь, вы поделитесь со мной информацией, которой владеет ваш штабс-капитан Белый. Или на этот счет у вас строжайшие инструкции?
– Я волен действовать по обстановке. Глупо было бы не объединить наши усилия.
– Верно. Вместе мы сможем гораздо больше, чем поодиночке.
– Да, господин генерал-майор.
Покровский вызвал Соловьева и объяснил ему задачу.
Офицеры убыли.
Вскоре появился вахмистр Григорий Шатов.
Он зашел к Покровскому и доложил:
– Договорился я насчет лошадей.
– Вот как? И с кем же?
– С цыганским бароном Марко Бартаем.
– Хорошие кони?
– Ахалтекинцы отменные, но барон и цену запросил немалую.
– Сколько?
– Два фунта золота за шесть коней.
– Это не так уж и дорого. Когда договорились совершить сделку?
– Да Бартай готов хоть сейчас. Но может и подождать. Сказал, что будет здесь еще недели две. Мол, привози золото и забирай коней в любой день.
– Седла, упряжь?..
– Да, у цыгана все есть.
– Хорошо. У меня под кроватью саквояж с фамильными драгоценностями всех офицеров. Возьмите, сколько надо. Кони завтра же должны быть здесь!
– Слушаюсь!
– Смотрите, вахмистр, чтобы барон не обманул вас.
– Казаков цыгане не обманывают.
– Продумайте, как перегоните табун.
– По гати, тихо, спокойно, аккуратно и скрытно от большевиков.
– Согласен.
1 июля Голощекин направился в Москву. Через три дня он был принят в Кремле Свердловым.
Председатель ВЦИК указал Голощекину на диван, внимательно выслушал его доклад о состоянии дел в Уральской области, затем спросил:
– Как чувствуют себя Романовы? Надеюсь, с ними все в порядке?
– Да, Яков Михайлович. Я, собственно, и приехал по вопросу, связанному с царской семьей.
– Хотите знать, что руководство партии и государства намерено делать с Романовыми?
– Как поступить с ними нам в случае приближения белых к Екатеринбургу?
– Вы приехали весьма кстати. Я хотел уже вызывать вас в Москву. Дело, Филипп Исаевич, вот в чем. Владимир Ильич является сторонником открытого суда над Николаем, но сейчас ему не до этого. Другие же члены руководства, в том числе и ваш покорный слуга, искренне считают, что бывший царь является символом белого движения, звеном, объединяющим разрозненные армии наших классовых врагов. Чем раньше мы порвем его, тем быстрее наступит разлад в стане противника. Впрочем, у Троцкого тоже другое мнение. В Кремле нет единой позиции по дальнейшей судьбе царской семьи. А посему этот вопрос придется решать вам.
Голощекин взглянул на Свердлова:
– Мне?
– Не вам лично, а Уральскому совету.
– Без указания сверху?
Свердлов прошелся по кабинету, резко повернулся и спросил:
– Каких указаний вы ждете, товарищ Голощекин? Хотите получить прямой приказ об уничтожении бывшего царя и его семьи? Такого не будет. Напротив, вам в Уралсовет начнут поступать противоречивые директивы. То готовить семью к отправке в Москву, то усилить ее охрану и рассмотреть вопрос о перемещении в другое место. Вы не должны обращать на них никакого внимания. Вернувшись в Екатеринбург, соберите узкий состав совета и доведите до Белобородова, Якубовского, Войкова, Лукоянова, других товарищей, верных революции, что позиция Москвы такова: над Николаем планируется суд. Однако при ухудшении военной обстановки Уральский совет вправе самостоятельно решить судьбу Романовых. На деле сие означает, что вы, Филипп Исаевич, совместно со своими товарищами должны подготовиться к расстрелу бывшего императора, членов его семьи и даже тех лиц, которые их сопровождают.
Голощекин побледнел:
– Вы сказали «расстрел», Яков Михайлович?
– Да, Филипп Исаевич. Поводом для подобных экстренных действий Уралсовета должна стать угроза освобождения царской семьи наступающими частями белой армии. Никакого суда затевать не стоит. Продумайте, кому поручить это важное дело. О готовности вы должны сообщить телеграммой в Петроград, в Смольный, товарищу Зиновьеву. В тексте указать, что решение по суду – да-да, по суду! – в связи с новыми обстоятельствами не терпит отлагательств. Ждать вы больше не можете. Телеграмму передадут в Кремль, вы же немедленно соберете совет и вынесете приговор Романовым и членам их свиты. Он должен быть тут же приведен в исполнение. Тела надо вывезти из города и уничтожить или захоронить в таком месте, где найти их будет невозможно. – Свердлов впился взглядом в Голощекина: – Вы хорошо поняли меня, Филипп Исаевич?
– Да, но вы приказали послать телеграмму, как только все будет готово. Это весьма неопределенно.
Свердлов усмехнулся:
– Вам нужна точная дата?
– Желательно.
– Что ж, исходя из обстановки, белые могут подойти к Екатеринбургу где-то в двадцатых числах или немного позже. Значит, вы все готовите, затем связываетесь со мной по прямому проводу, и я сообщаю, когда отправить телеграмму. Так вас устроит, Филипп Исаевич?
– Да, Яков Михайлович, так устроит. Акцию мы подготовим, не сомневайтесь.
– А я и не сомневаюсь. Не выполните задание – сами пойдете под справедливый суд революционного трибунала.
– Я все понял, Яков Михайлович. Разрешите удалиться?
Председатель ВЦИК поднял руку:
– Нет. Я еще не закончил.
– Слушаю вас.
– По данным нашей разведки, к Екатеринбургу из Омска выслан кавалерийский отряд, который должен дойти до города ориентировочно числа пятнадцатого-шестнадцатого. Уже сейчас в районе Екатеринбурга действует разведывательная группа, которая, возможно, уже установила контакт с неким господином Белым, внедренным полковником Гришиным лично к вам, Филипп Исаевич.
– Что? – От неожиданности Голощекин приподнялся с дивана. – Белый – агент вражеской разведки?
Свердлов усмехнулся:
– Точно так, товарищ военный комиссар. Мне непонятно, чем занимается ваша местная ЧК, но дело не в этом, а в том, что белые реально планируют освобождение царской семьи.
– Я немедленно дам телеграмму товарищу Белобородову. Белый будет арестован. На поиски разведгруппы отправятся все силы, имеющиеся в распоряжении Уралсовета. Мы возьмем их.
– А вот этого, Филипп Исаевич, сейчас делать нельзя ни в коем случае.
– Но почему, Яков Михайлович?
– Вы не понимаете?
– Нет.
– Белый служит при вас?
– К сожалению.
– Почему же «к сожалению»? Напротив, это очень даже хорошо. Вам следует использовать этого агента для дезинформации разведывательной группы. Не уверен, что возле Екатеринбурга не сосредоточены неизвестные нам силы, добивающиеся освобождения Николая Второго. Через Белого вы можете ввести в заблуждение всех, кто хочет захватить дом особого назначения.
– А как же кавалерийский отряд?
– Это не ваша забота. Его маршрут известен. Отряд ждет достойный прием. К Екатеринбургу он не выйдет. Когда решится вопрос по семье, можете поохотиться за разведгруппой и арестовать Белого.
Голощекин достал платок, вытер вспотевший лоб и осведомился:
– Почему вы не сообщили о Белом, разведгруппе и отряде белых раньше?
– Потому что иначе вы наделали бы глупостей. Не обижайтесь, Филипп Исаевич, но Уральский совет может не все. У нас здесь гораздо больше возможностей. В конце концов, я же поставил вас в известность об угрозе.
– Да! Эту поездку в Москву я запомню надолго.
– Если проживете долго.
– Что вы имеете в виду, Яков Михайлович?
– То, что все мы смертны. Вопросы ко мне есть?
– Пожалуй, один.
– Слушаю.
– Отчет по акции по Николаю Романову высылать на ваше имя?
– Да.
– Наши действия не вызовут недовольства Владимира Ильича?
– Это вас должно меньше всего волновать. От вас требуется грамотно сыграть с Белым, скрытно подготовить акцию и осуществить ее. Мне очень не хотелось бы, чтобы вы допустили даже малейшую ошибку и сорвали акцию. Когда вы намерены вернуться в Екатеринбург?
– Немедленно, исходя из ситуации.
– Не торопитесь. Ведь у вас есть дела в Москве?
– Есть, куда же без них.
– Вот и решайте свои вопросы. Вернетесь, когда планировали раньше. Если на месте что-то будет неясно, связывайтесь. Чем могу – помогу.
– Да, Яков Михайлович.
– Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что наш разговор имеет строго конфиденциальный характер?