13
– Ты знаешь, а мне нравится такая работа, – сказала я вечером третьего дня, развалившись в подушках на патио, – А реально работать весь сезон, а потом жить на заработанные деньги до следующего?
Он медленно затянулся и стряхнул пепел в маленькую металлическую пепельницу, которую стащил из ресторана, пока никто не видел. Пожал плечами, почесал покусанное комарами плечо.
– В принципе можно, если грамотно распределять средства.
– А ты почему работаешь в Таллинне охранником? – моё любопытство не унималось, и я вместе с ним.
– Кредит за учёбу выплачиваю, – он улыбнулся, предугадывая следующий вопрос.
– А на кого ты учился? – я хлопнула по ноге, на которую присел противный кровопийца, и потянулась за спреем от насекомых.
Разбрызгав по коже вонючую жидкость, я протянула баллончик Расмусу.
– Я учился на медбрата, – он распылил средство по спине и плечам, – И не делай такое удивлённое лицо.
– Ты – медбрат? – прошептала я, округлив глаза.
– Да. Хотел поступать дальше, на кардиохирурга, но не вышло.
– А почему? – снова спросила я, и осеклась, когда он рассмеялся.
– Агата, тебя надо было назвать «Почемучка».
Я поёжилась, сжала губы и процедила:
– Не хочешь, не отвечай. Я вообще ни о чём больше спрашивать не буду, – буркнула я, отвернувшись.
Он коротко фыркнул, замолчал ненадолго, а потом снова заговорил:
– Моя мама умерла пять лет назад, – тихо сказал он.
Я нервно дёрнулась и посмотрела на него, мысленно шлёпнув себя рукой по лбу за бестактность.
– Прости.
– Не извиняйся, ты не могла этого знать, – резко ответил он, – В общем, мама умерла и мне, вроде как, больше не для кого было учиться дальше. У неё было больное сердце.
– Ты надеялся, что станешь врачом и поможешь ей?
– Да, надеялся, – он докурил и затушил сигарету, сложил руки на согнутые колени и посмотрел в ночное небо над заливом, – Не судьба, видимо.
Я открыла рот, чтобы ещё раз выразить свои скупые соболезнования, но быстро его захлопнула. Наверное, не стоит.
– Ты совсем не куришь с тех пор, как мы приехали, – заметил он, когда я поморщилась от запаха дыма.
– А знаешь, не хочется, – я немного оживилась и посмотрела на него, – Наверное, это хороший повод бросить.
– Да, пожалуй, да, – он улыбнулся, не так открыто, как обычно, но всё же, – Забыл сказать – завтра у нас выходной. Я договорился с Пеэтером, хочу показать тебе остров.
– Серьёзно?
– Да. Тут есть очень красивые места.
– Это я уже поняла. А где мы возьмём машину?
– Агата, вот ты вроде бы брюнетка – он махнул рукой на мою голову с растрёпанными чёрными волосами, – А вопросы задаёшь иногда такие тупые, что я хочу узнать, не прячутся ли у тебя где—нибудь белые корни. В прокат возьмём, – вздохнул он с улыбкой.
– Когда ты ведёшь себя, как умник, ты меня бесишь, – огрызнулась я, – Нормальные у меня вопросы.
– Глупые.
– Нормальные.
– Глупые, утка—почемучка.
– Умник—грубиян, – я показала ему язык, и он снова рассмеялся.
– Утка—почемучка звучит оригинальнее.
– Иди ты, – буркнула я, потянувшись к телефону.
– Собрала лайки своим обедом? – подколол он.
– На самом деле, – я подняла голову от экрана и вздёрнула бровями, – Больше лайков и вопросов собрала фотография из самолёта.
– Это там, где моя рука видна? – он улыбнулся.
– Ага. Все хотят знать, кому она принадлежит.
– Давай создадим ещё большую интригу, – Расмус ехидно улыбнулся, – Иди сюда.
Раскинув руки, он подёргал бровями, как я совсем недавно. Я фыркнула и подползла к нему, устроившись на широкой груди с набитыми под ключицами крыльями.
– Давай телефон и устраивайся поудобнее, – он протянул ладонь, и я вложила в неё свой мобильник.
Моя макушка удачно вписалась в его подбородок. Обняв меня одной рукой – той, что была полностью покрыта чернилами, он вытянул вторую и на экране показалась я собственной персоной. Щёлкнул затвор, снимок готов.
– Дай посмотреть, – я потянулась к телефону и принялась разглядывать фотографию с лукавой улыбкой на губах.
Его лица не было видно, только губы и тёмная щетина. Моя кожа, казавшаяся мне до этого момента загоревшей за эти дни, казалась бледной на его фоне. Рука, обнимающая меня, получилась чёткой – можно было разглядеть практически все рисунки: часть черепа в розах на плече, большую птицу на предплечье, а также ту самую надпись «TRUST».
– Круто, Мистер Икс, – сказала я, выставляя фотографию, – Как подпишем?
– Не знаю, придумай сама что—нибудь, – промычал он у моего виска.
От его дыхания по коже поползли крошечные мурашки. Одной рукой он продолжал обнимать мой живот, а другую положил на плечо, пока я выдумывала незамысловатое название для снимка.
Его ладонь была горячей, обжигающей, и от контраста с прохладным вечерним воздухом я вся стала похожа на полиэтиленовый пакет с пупырышками. Мысли из головы куда—то разбежались, и я просто выставила фото, так и не подписав его.
– Замёрзла? – шепнул он, на этот раз его губы оказались на уровне моей щеки.
Я вздрогнула и отстранилась. Обернулась через плечо на него, криво улыбнулась.
– Да, немного. Во сколько завтра подъём?
– Можно поспать подольше, – задумчиво ответил он, прищуриваясь, – Выходной ведь.
– Хорошо. Тогда я спать, – быстро сказала я, подпрыгнула на ноги и вошла в номер.
Прикрыв за собой дверь, я бросила из темноты взгляд на его силуэт, снова потянувшийся к пачке сигарет. Судорожно вздохнула, и прикрыла пылающие щёки ладонями.
Мне одной кажется, что мы сближаемся? Или у вас тоже появилось такое ощущение?
14
Крошечный кроссовер Suzuki огненно—красного цвета – мой выбор. Машины, которые были в прокате можно описать только двумя словами: «малолитражки и малогабаритки» – в Европе не любят большие и неэкономичные машины. Из открытого настежь люка бил прохладный воздух, треплющий мои и без того спутанные волосы. Расмус вёл машину уверенно, лавируя по серпантину и круто сворачивая на резких поворотах перед обрывами, так, что я визжала от ужаса.
Я поняла магию этого греческого острова – песок и камни; сухая трава и яркие цветы; густые леса вдалеке; белые квадратные домишки на побережье. Шагнула к воде, прикрыв глаза и вслушиваясь в шелест волн, крики чаек и гул ветра, который словно насвистывал какую—то мелодию, отражаясь от скал, окружающих бухту и остров Киссамос.
Вдалеке стояла яхта с дайверами, так мне пояснил Расмус. Он спросил перед выходом из отеля, хотела бы я понырять с маской, но я отказалась – не моё, боюсь глубины.
– Красиво, правда? – послышался его голос из—за спины.
– Да, очень, – я не стала оборачиваться, просто улыбнулась и проследила глазами за набегающими к ногам волнами.
Чуть вздрогнула, когда вода коснулась разгорячённой кожи на щиколотках и тут же расслабилась от освежающей прохлады.
– Искупаемся, и обратно, как раз успеем к ужину, – тихо сказал он, – Ты, наверное, проголодалась?
– Есть немного.
– Агата, ты в порядке? Ты молчаливая весь день.
– Просто хорошо, – я прикрыла глаза и вдохнула морской воздух полной грудью, – Мне хорошо; так хорошо, что, кажется, я умру.
– Э, не стоит, – мягко сказал он, откинув мои волосы с лица, – Ты мне ещё пригодишься живая.
– Не над кем будет издеваться? – прищурилась я с улыбкой.
– Я любя, – он шутливо щёлкнул меня по носу и кивнул на воду, – Наперегонки?
Кивнув, я быстро стянула с себя свободное платье—футболку и бросила его прямо на песок. Поймала его любопытный взгляд, изучающий моё тело в одном купальнике, и мягко стукнула кулаком по плечу.
– Не пялься так открыто, это неприлично.
– Мне просто кажется, ты немного поправилась, – нахмурившись, сказал он, отклоняясь назад и смотря на мою задницу, – Да, определённо ты набрала пару лишних кило.
– Придурок, – прорычала я, – Я не поправилась. Я мало ем.
– Ты ешь, как слон, Агата, – он рассмеялся, и брызнул в меня водой, – Если бы не «Всё включено», то мы тратили бы всю зарплату на твой желудок.
– Как же ты меня бесишь, – я закатила глаза, махнула на него рукой и побежала в воду.
Обратно мы вернулись к тому моменту, когда все постояльцы почти разошлись. За нашим столом тоже никого не было, поэтому мы сидели вдвоём, уминая остатки еды со шведского стола.
– Пойдём на дискотеку? – спросил он, делая глоток вина из своего бокала.
– Пойдём на дискотеку? – спросил он, делая глоток вина из своего бокала.
Я пожала плечами. Дожевала пасту с морепродуктами, облизнула губы и усмехнулась, видя, как он проследил глазами за этим движением.
– Не хочу. Хочу в душ, я вся в песке и солёная после моря.
Он прокашлялся и сделал ещё один глоток, опустошая бокал одним махом. Посмотрел в окно за моей спиной, перевёл взгляд на меня – опять напряжённый и тяжёлый.
– Наелась?
– Да.
– Тогда пошли, провожу тебя, – он медленно поднялся из—за стола, и протянул мне руку, помогая встать.
Его пальцы сжали мои чуть сильнее, чем позволяют приличия; и задержали в своих чуть дольше, чем допускается простым жестом вежливости. Я не стала убирать свою руку из его ладони, впитывая эти ощущения – правильности и волнения. Какого—то наивного трепета – что он позволит себе дальше? И позволит ли?
Мы молча шли к нашему номеру, в котором жили, как соседи. Друзья, хорошие знакомые – не больше. Мы почти не касались друг друга специально, поэтому моя кожа медленно плавилась – с непривычки.
Он проводил меня до ступеньки, которая вела на патио. Медленно разжал пальцы, отпуская мою руку. Посмотрел из—под бровей, хмурый и задумчивый. Что—то пробормотал о том, что хотел зайти к парням, я только молча кивнула и понимающе улыбнулась. Скрылась в темноте пустой комнаты с двумя односпальными кроватями, оставив дверь приоткрытой – вдруг решит вернуться.
Стояла, глядя в одну точку и ожидая, что половицы скрипнут под его шагами. Потом плюнула и стянула платье через голову, бросив его на пол. Взяв с полки в шкафу вещами чистое нижнее бельё, я закрыла двери и пошла в ванную.
Успела только умыться и почистить зубы. Боковым зрением увидела его силуэт в проёме, вздрогнула от неожиданности и замерла.
Он посмотрел на меня голодными глазами, медленно выдохнул и шагнул навстречу. Места было мало для одного, а для двоих его не было вовсе – пришлось прижаться спиной к стеклянной стенке душевой.
Осторожное движение – его рука, приближающаяся к моему лицу. Пальцами погладил мой подбородок, нижнюю губу, подошёл вплотную и наклонился для первого поцелуя – странного, осторожного, долгожданного и сжимающего всё внутри.
– Агата, – прошептал у самых губ, посмотрел пристально в мои глаза и снова прикоснулся губами, – Ты понимаешь, что мы делаем?
– Нет, – честно ответила я полушёпотом, – А ты?
– Нет.
Я почувствовала его пальцы на своей шее. Он мягко потянул завязку бюстгальтера, обхватив другой рукой мою талию и сжав её до боли. Дёрнул вторую – между лопаток, и ткань медленно скользнула вниз. Посмотрел на меня, прикрыл глаза на секунду, и поцеловал – на этот раз смелее, проник языком в мой рот, погладил кончиком по нёбу, облизнул мои губы.
– Солёная, – сказал ухмыльнувшись, и поцеловал под ушком – особо чувствительное место, – Не обманула.
Я тихо ахнула, обхватила его плечи и потянула тонкий трикотаж вверх. Он поднял руки, позволил снять с него футболку и снова прижал меня к себе, покрывая короткими поцелуями мои ключицы и ниже, ниже, ниже…
Его рот оказался напротив моего соска, и он жадно всосал его, вырвав у меня короткий вскрик. Не отрываясь от моей груди, он обхватил ладонями мои бёдра, приподнял меня и понёс в комнату. Холодные простыни коснулись моей спины, он уложил меня на свою кровать; поднял голову и поцеловал в подбородок. Я судорожно втянула воздух сквозь зубы, притянула его голову к себе и поцеловала сама – жадно, покусывая его губы. Он застонал, когда я пробежала пальчиками по его животу, и спустилась ниже, ища шнурок на его шортах. Развязав его, я потянула шуршащую ткань вниз, а он просто следил за моими действиями, вытянувшись на руках. Когда мне удалось спустить остатки его одежды ниже, я провела рукой по его члену вверх, затем вниз, и сжала его в кулаке – какой большой и горячий.
Он сглотнул, следя за моей рукой, а потом поднял взгляд на меня.
– У меня нет презервативов, – прошептал он.
Мои глаза расширились, а потом я запрокинула голову и застонала, прикрыв глаза.
– Едрить твою налево, – сорвалось у меня, – Раньше не мог об этом сказать?
Расмус издал какой—то непонятный звук, и затрясся надо мной.
– Я пошутил, – сказал он, тихо смеясь. Наклонился, прикусил мочку и шепнул на ушко, – Дотянешься до тумбочки?
Я хотела поначалу высказать всё, что я думаю о его шуточках, но, когда смысл последней сказанной им фразы дошёл до меня, я изогнулась на кровати и потянулась к ночному столику. Он снова припал к моей груди, я застонала, борясь с непослушной ручкой на ящике.
– Обожаю эти звуки, – промычал он, дёргая завязки на нижней части моего купальника, – Ты даже не представляешь, как.
– Извращенец, – пробормотала я, нащупывая рукой заветную коробку, или обёртку из фольги – хоть что—то.
– Есть немного. Приподнимись, – скомандовал он, когда справился с тонкими бантиками на моём бикини.
Я послушно подняла бёдра, и ткань соскользнула с моего тела. На её месте сразу же оказалась его ладонь – горячая, осторожная, но настойчивая.
Коробка была найдена, я раскрыла её дрожащими пальцами, пока он исследовал внутреннюю поверхность моих бёдер и ещё одно чувствительное место, оказавшееся до неприличия влажным.
Разорвать фольгу сразу не получилось, потому что, когда я начала это делать, он медленно погрузил в меня палец, параллельно посасывая каждый сосок по очереди. Я вскрикнула, презерватив выпал из моих рук. С губ сорвалось матерное ругательство, я резко вытащила второй из пачки и разорвала обёртку зубами.
– Теперь ты приподнимись, – выдохнула я.
Расмус вытянулся на руках, улыбнулся и посмотрел на мои руки, которые быстрым движением раскатали латекс по его члену. Зашипел, сквозь стиснутые зубы, когда я сжала его у основания и, согнув ноги в коленях, направила к своему входу.
– Ты всегда командуешь в постели? – спросил он, не двигаясь дальше.
Я закусила губу и потёрлась о него, почувствовав, как все мышцы сводит от желания. Подняла голову, прикоснулась губами к его губам, лизнула в подбородок – прося. Он опустил взгляд и начал медленно входить в меня, направляемый моей рукой. Очень медленно. Мучительно медленно. Бесконечно медленно.
Вошёл до упора и замер, позволяя мне приспособиться. Я чувствовала тяжесть внутри, давление – слишком большой, непривычно. Зажмурилась, когда начал двигаться – бережно, аккуратно, словно я – хрустальная.
Скрестив ноги за его спиной, я обхватила его плечи руками. Он опёрся на локти, запустив пальцы в мои волосы и легонько сжал их, запрокинув мою голову. Прижался губами к шее, посасывая кожу в такт движениям своих бёдер. Прикусил, резко вышел и одним толчком заполнил меня до упора. Я вскрикнула, двинувшись ему навстречу и сжав ногами его бёдра. Он снова отстранился, резко толкнулся и прорычал мне в ухо.
– Чёрт, Агата. Прости.
Начал двигаться так дико, так быстро и проникать так глубоко, что я не смогла сдерживать крики. Накрыл мой рот своим, глотая каждый звук – и продолжал вбиваться в меня жадно и нетерпеливо. Мои ногти вонзились в его спину, я отчётливо почувствовала его кожу под ними и тёплые влажные следы – царапины. Он вскрикнул, толкнулся ещё два раза и задрожал всем телом, а потом гортанно простонал в мою шею.
– Я представлял, что продержусь дольше, – прошептал он виноватым голосом.
– Ну, ты продержался пару минут, а это не так плохо, – с улыбкой сказала я.
– Ты стала язвой, – он покачал головой, вышел из меня и выпрямился, – Дашь мне вторую попытку? – заломив бровь, спросил он.
– Может быть, – прошептала я, смотря на его силуэт, освещаемый лунным светом.
Он ушёл в ванную, чтобы выбросить использованный презерватив и привести себя в порядок, а я уставилась в потолок не моргая.
Ко мне никогда не прикасались так, как он. Меня никогда не целовали так, как он.
Когда его руки осторожно гладили моё тело, я растворялась. Таяла, плавилась, исчезала. Меня не сжигала похоть, я не хотела долгого и жёсткого секса.
Я просто хотела, чтобы он прикасался ко мне вечно.
Близость
15
Трели мобильника вырвали меня из полудрёмы. Я нащупала трубку под подушкой, открыла один глаз и ответила на звонок.
– Да, Тася.
– Колись, ты замутила со своим соседом, да? – без приветствий начала она.
– Ты поэтому звонишь мне в, – я взглянула на экран, – Полвосьмого утра?
– Я неделю жду твоих объяснений, – обиженно буркнула она, – Эти татуировки на этой сексуальной смуглой коже сводят меня с ума и кажутся мне знакомыми.
– Да, я замутила со своим соседом, – шепнула я в трубку, прислушиваясь к тишине в номере.