Хотя это звучит несколько упрощенно, но наше сознание имеет две функциональные части – старую и новую кору головного мозга. Старая кора расположена в задней области головы и на вершине спинного мозга, она отвечает за поведение и реакции, которые мы уже прошли и очень хорошо запомнили. При этом она действует быстро. Новая кора, расположенная в передней части головы, напротив, работает медленнее и осмысленнее. Вот почему при просмотре фильма ужасов мы можем лишь частично унять свой страх, повторяя себе, что это «всего лишь фильм». Старая кора не подозревает об этом и реагирует так, как если бы события происходили с нами в действительности.[139] У нас в буквальном смысле имеется двоякое мнение о многих вещах. Это объясняет, почему мы относимся к дроидам как к полноценным персонажам.[140] Особенно нам симпатичен R2-D2. В конце фильма «Звездные войны. Эпизод III: Месть ситхов» Бейл Органа приказывает стереть память С-ЗРО,[141] возможно, потому, что тот был свидетелем рождения детей Энакина и Падме и знал, что они выжили.
Но почему он не поступил так и с R2-D2? Скорее всего, он просто не думал, что тот может сообщить нечто важное. Или оттого, что зрителям сильно бы не понравился акт насилия, совершенный в отношении R2-D2? Ведь они в большинстве своем воспринимают дроидов наравне с людьми. Мы наделяем их сознанием, которое может накапливать и осознавать опыт.[142] Зрители обожали этого дроида и пришли бы в ужас, если бы того лишили памяти. R2-D2 похож на Тотошку, собачку Дороти Гейл из книги «Волшебник из страны Оз»,[143] – любимого бессловесного помощника. Одной из причин несомненной убедительности историй «Звездных войн» является тот факт, что во многих существах, населяющих мир, будь они человеческие создания, дроиды или инопланетяне, мы узнаем людей, с их поступками и мыслями. И как бы странно ни выглядели инопланетяне, они всегда физиологически напоминали человека.
Люди склонны взаимодействовать с компьютером или любыми другими устройствами таким же образом, каким они ведут себя с другими людьми. Эксперименты в области социальной психологии, проведенные с использованием компьютеров, показали, что люди отвечали корректору орфографических ошибок так, как если бы общались с реальным человеком.[144]
Почему наше нравственное сознание допускает кровопролития в армии роботов
Это говорит о том, что мы все же держим роботов (и инопланетян) на некотором расстоянии от себя. В то время как мы очеловечиваем их все больше, какая-то часть нашего сознания сопротивляется этому, понимая, что они не являются людьми. В «Войне клонов» полк сепаратистской армии состоит из дроидов.[145] Почему?
Джедаям и остальным хорошим людям приходится воевать. Зрителям может быть неприятно смотреть на джедаев, которые буднично льют кровь людей или инопланетных созданий, как это происходит, например, в «Войне клонов». Несмотря на то что боевые дроиды тоже проявляют тревогу и страх, зритель никогда не пытается что-либо о них узнать. И когда республиканская армия разбивает армию противника, психологическим ответом зрителей будет радость или даже смех, но только не ужас от вида смерти. Не переживать об убийстве дроидов для нас нормально.
Присваивание персонажу маски или приравнивание его к механизму успешно «расчеловечивает» его или ее. Например, когда человек стоит на вершине здания и собирается спрыгнуть, толпа более склонна к издевательствам над этим человеком, если ей сложно увидеть в нем конкретную личность, например из-за темноты или далекого расстояния.[146]
Это особенно справедливо в случае с дроидами, которые являются машинами, часто без мимики. Во Вселенной «Звездных войн» вряд ли можно найти дроида, неотличимого от живого существа, в отличие некоторых андроидов из других фильмов. Дроиды контрастируют и с репликантами из «Бегущего по лезвию»,[147] и с андроидами из фильма «Чужой», где человек и андроид визуально неотличимы друг от друга. И когда королева «Чужих» разрезает тело Бишопа напополам, публика реагирует так, как если бы увидела убийство реального человека.[148]
Солдаты и маски
Клоны-штурмовики и солдаты-штурмовики носят маски. Эти маски делают их похожими на дроидов[149] и полностью «расчеловечивают». Действительно, маске свойственен некий психологический эффект. Например, возникающее при этом чувство анонимности (так же как и в темноте или в солнцезащитных очках) делает людей более агрессивными, менее щедрыми, более склонными к обману.[150] Безликих штурмовиков, как и дроидов сепаратистской армии, психологически легче убивать и смотреть на процесс их убийства.
Скорее всего, так происходит потому, что мы испытываем определенные трудности в понимании эмоций и чувств у лиц, которые могут быть даже частично закрыты.[151] Если по чьему-то лицу нельзя определить, что тот страдает, намного проще вообще не думать о его страданиях. Это справедливо и для дроидов, которые выражают очень мало эмоций или не выражают их совсем. Когда же машины демонстрируют какие-то выражения чувств, люди реагируют на это, включая чувство сострадания при виде грустного робота.[152]
Зловещая долинаМасахиро Мори создал популярную теорию «зловещей долины».[153] Согласно этой теории, чем больше какое-либо создание напоминает человека, тем более оно нам симпатично. Единственное исключение – «долина» кривой на графике, объединяющая существ, которые выглядят достаточно реалистично, чтобы мы признали их человекоподобными, но в то же время омерзительны настолько, что это может нас напугать. Нас не больно-то интересуют какие-нибудь камни, нам нравится R2-D2, но персонажи в видеоиграх и во многих ранних анимационных фильмах часто выглядят как ожившие мертвецы. И такие персонажи попадают в эту «долину», в провал кривой, поэтому зрителям они нравятся меньше. Нормальные, здоровые люди находятся на вершине данной кривой, и публика любит их больше всего.
Несмотря на популярность данной теории, эмпирические доказательства ее верности представляются довольно спорными.[154] Одно исследование показало, что игрушечные роботы и изображение гуманоидов зрителям нравятся намного больше, чем реальные люди![155] Дальнейшие исследования показали, что реалистично выглядящие роботы нравятся не меньше, чем обыкновенные люди, и реалистичные движения робота не делают его менее привлекательным.[156]
Рис. 1. Теория зловещей долины Масахиро Мори
Мы заботимся об одних машинах и совершенно не переживаем о других
Создатели «Звездных войн» столкнулись с серьезной дизайнерской проблемой: как заставить публику любить и переживать за некоторых дроидов, а других воспринимать лишь как механизмы («расчеловеченых» солдат). Используя психологические приемы, «Звездные войны» влияют на то, насколько нас волнует тот или иной персонаж. Если он кажется чужеродным, носит маску или является машиной, то заботит нас значительно меньше. Когда же создание имеет больше человеческих психологических черт, то его судьба волнует нас намного больше.
Интересно было бы посмотреть, какую роль такие психологические эффекты будут играть в ближайшие десятилетия.
Фобии, связанные с механизмами: бойтесь машин!
Почему к машинам относятся так несправедливо? Несколько персонажей «Звездных войн» обращаются с роботами как с чувствующими созданиями. Предвзятость (негативное отношение к членам группы) и дискриминация (негативные действия, направленные против членов группы) появляются по многим причинам, одна из которых – страх. Фобия – это страх в такой степени, при которой он оказывает влияние на поступки отдельной личности. Неприятие по отношению к дроидам может вызвать определенное количество фобий:
• арифмофобию – боязнь чисел («Только не упоминай при мне нечетные числа!»);
• автоматофобию – боязнь автоматов или объектов, которые имитируют человеческие существа (например, игрушки, восковые фигуры, манекены, механические показатели);
• киберфобию, или логизмомемофобию, – боязнь компьютеров;
• электрофобию – боязнь электричества;
• гелленологофобию – боязнь сложной научной терминологии;
• гнозиофобию – боязнь знания или информации;
• кинетофобию – боязнь движения;
• механофобию – боязнь машин;
• металлофобию – боязнь металла;
• прософобию – боязнь прогресса;
• педиофобию – страх перед куклами;
• киберфобию, или логизмомемофобию, – боязнь компьютеров;
• электрофобию – боязнь электричества;
• гелленологофобию – боязнь сложной научной терминологии;
• гнозиофобию – боязнь знания или информации;
• кинетофобию – боязнь движения;
• механофобию – боязнь машин;
• металлофобию – боязнь металла;
• прософобию – боязнь прогресса;
• педиофобию – страх перед куклами;
• технофобию – боязнь техники.
6. Скорбь и маскулинность: Энакин-человек Билли Сэн Чжуань
Скорбь. Лишь одно это слово отражает широкий спектр эмоций, возникающих после потери любимого человека. У большинства людей чувство потери и горе проходят со временем при поддержке близких. Но некоторые люди переживают горе на более глубоком уровне. И когда происходящее вокруг представляется необычным, они забывают слова Мастера Йоды: «Смерть – естественная часть жизни».[158] Скорбь никуда не уходит. Напротив, она может привести к страху или злости.
Энакин Скайуокер переживает большое горе из-за тяжелой потери. Понимание структуры скорби и современный взгляд на проявление мужественности помогут определить, почему «избранный» превращается в Дарта Вейдера, грозного и безжалостного ситха. Некоторые психологические аспекты горя и мужественности также могут пролить свет на то, почему Дарт Вейдер жертвует собой ради спасения жизни своего сына Люка.
Горе и потеря
Горе – это глубокое эмоциональное переживание, вызванное потерей близкого друга или члена семьи. Эмоциональное переживание, также известное как тяжелая утрата,[159] включает множество признаков. Среди них можно увидеть глубокую грусть или тоску, трудно контролируемые мысли об обстоятельствах смерти или утраты.
Психологи, изучающие горе, создали модели, позволяющие понять механизм, согласно которому человеческие создания справляются с внезапной, неожиданной потерей любимого человека.
Стадии горя
Психиатр Елизабет Кюблер-Росс заметила, что люди, переживающие скорбь из-за смерти или потери, обычно проходят пять стадий: отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие.[160] И хотя сама Кюблер-Росс признавала, что это далеко не все, что чувствует в данном случае человек, ее модель стала настолько универсальной, что многие согласны с тем, что эти этапы происходят именно в таком порядке.[161] Несмотря на то, что каждый переживает горе по-своему, эта знаменитая модель является основой для понимания эмоциональных процессов, происходящих при потере.
1. Отрицание – мгновенная реакция, которая помогает смягчить шок от смерти или потери. Человек может говорить и вести себя так, будто его любимый человек все еще жив.
2. Гнев – также может входить в список эмоций, которые переживает человек, столкнувшийся с горем. Он может быть направлен против обстоятельств, которые привели к потере, против себя, окружающих или даже на самого погибшего человека.
3. Торг – это попытка заключить «сделку» с другими людьми или с высшими силами. Человек начинает зацикливаться на том, как можно было бы избежать смерти. Если этот человек является верующим, он или она могут делать какие-либо подношения высшим силам.
4. Депрессия – выражается в глубочайшем чувстве печали. В течение этой стадии человек может демонстрировать симптомы депрессивного состояния, такие как нежелание контактировать с другими, отсутствие аппетита (или, напротив, переедание), приступы плача.
5. Принятие – это спокойное понимание произошедшего и способность пережить это. Увы, не все, кто страдает от потери, достигают этой стадии.
Энакин Скайуокер проходит эти пять стадий, когда переживает похищение и гибель свой матери от рук таскенов,[162] и мы можем проследить его действия на каждой стадии. Он переживает отрицание, умоляя умирающую мать: «Не уходи, мама».[163] Он быстро переходит в стадию злости и начинает резать всех таскенов в их лагере. Позже, когда Падме приносит ему поесть, он произносит: «Однажды я стану самым могущественным из когда-либо живших джедаев», – чтобы быть способным защищать тех, кого любит.[164] К большому сожалению для Энакина и всех, кто встречался на его пути, он не достиг стадий депрессии или принятия. Вместо этого, он остается на стадии торга, которая однажды приводит его к императору Палпатину для спасения Падме.[165]
Направления горя
Во время других исследований были определены четыре «направления» скорби, которым могут следовать люди, переживающие чью-то смерть или другую тяжелейшую ситуацию.[166] В основе этих направлений находится принцип психологической устойчивости – естественный, процесс, который помогает людям приспосабливаться к сложностям.[167]
• Устойчивость. Люди, следующие данному паттерну горя, являются устойчивыми – они способны хорошо справляться с ситуацией и сохранять эмоциональную устойчивость на протяжении всех событий.
• Выздоровление. Некоторые люди, испытывающие психологические трудности и демонстрирующие депрессивные симптомы, возвращаются к своему нормальному состоянию после периода «заживления».
• Хроническая дисфункция. Однако не все могут добиться «заживления» так же быстро, как те, кто следует по направлению выздоровления. Хроническая дисфункция в повседневной жизни может привести к постоянной скорби и проблемам.
• Замедленное горе или травма. У людей, изначально не демонстрирующих признаков переживания, симптомы могут проявиться спустя несколько месяцев. Что касается травмы, посттравматическое стрессовое расстройство может не диагностироваться в течение шести или более месяцев с момента его получения.[168]
Энакин последовал по направлению хронической дисфункции. Его потеря влияет на него на протяжении всей жизни и руководит его действиями. Недостаток устойчивости не дает ему преодолеть гнев и боль. Боль, которую он переживает, в конце концов, обращает его на темную сторону – он становится Дартом Вейдером.
Данное исследование было направлено исключительно на выявление эмоциональных механизмов переживания потери. Последующие за ним исследования продвинулись дальше. Следующее расстройство, о котором мы хотим рассказать, включено в диагностическое руководство, используемое психологами, и называется стойкое комплексное расстройство, вызванное тяжелой утратой – СКРУ (persistent complex bereavement disorder – PCBD).[169] При СКРУ чувства, вызванные горем, длятся намного дольше, чем ожидается для процесса утраты. Несмотря на расширенные временные рамки, расстройство включает в себя те же симптомы, что и при утрате. Этот диагноз также ставится, если потеря имеет травматическую природу. Если травма приводит к посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР), человек может иметь симптомы и ПТСР, и СКРУ. В этом случае ПТСР является реакцией, направленной на избегание воспоминаний о травме, а СКРУ – наоборот, зацикленностью на потере.
Маскулинность
Мужчинам, переживающим скорбь, может быть свойственно явление, известное как нормативная мужская алекситимия – легкое состояние, при котором мужчины не способны выразить чувства словами. Оно вытекает из социальной психологии мужчин, которые отказываются демонстрировать свои эмоции на людях из-за боязни показаться слабыми или уязвимыми.[170] Вместо этого, чувства выражаются в «допустимых» для мужчин эмоциях, например, таких, как гнев.[171]
Нормативная мужская алекситимия – всего лишь небольшая вершина огромного айсберга маскулинности. Различают четыре основных части традиционной модели маскулинности (или мужественности).[172] Они представляют собой нормы тендерных ролей и относятся к традиционным, обусловленным культурой ожиданиям и не является оценкой того, каким должен быть мужчина. Мужчины обычно считаются более мужественными, если они поступают следующим образом:
• Избегают тех вещей, которые принято считать сугубо женскими. Традиционная модель мужественности предполагает, что между мужчинами и женщинами существует строгая дихотомия, и все, что так или иначе свойственно женщинам, не является мужественным.
• Представляют собой «столпы» силы и могущества, побеждают на всех соревнованиях.