— Леня, а ты что скажешь? Как тебе пьеса?
Тот пожал плечами.
— Не знаю… нормальная.
У Барановского был такой вид, как будто он, по меньшей мере, Щепкин, а пьеса, в которой ему предлагают сыграть главную роль, заслуживает лишь того, чтобы висеть на гвозде в ватерклозете. Тем более удивительным для Шилова было поведение режиссера. Васильев проявил совершенно неожиданную для Никиты мягкость и принялся уговаривать Самохину и Барановского.
— Может быть, у вас все-таки найдется время для того, чтобы еще раз прочитать пьесу и определиться?
Почувствовав такое отношение к себе, актеры заартачились.
— У меня уже есть более интересные предложения, — сказал Барановский.
— Я тоже пока не решила, — добавила Самохина.
Никита наклонился к Васильеву и шепнул ему на ухо:
— Она не пойдет. Я совершенно не представляю ее в главной роли.
— Да погоди ты, — оборвал его Васильев. — И все-таки, Наташа, Леня, давайте еще раз попробуем вторую сцену из первого акта.
Барановский с видимым усилием согласился, а Самохина собрала свои вещи и стала спускаться со сцены.
— Юрий Петрович, я должна с сожалением заявить вам, что у меня совершенно нет времени. Пьеса, конечно, очень талантливая, я как-нибудь на досуге еще раз прочитаю ее. Но насчет постановки у меня существуют большие сомнения. Во-первых, это отнимет у меня много времени и сил, а во-вторых, я не хотела бы бесплатно делать то, за что в других местах можно получить хорошие деньги.
— Но мы можем решить все наши финансовые вопросы. К тому же, наш юный драматург только что признался мне в том, что вы именно та актриса, которую он мечтал получить в своей первой пьесе.
Самохина с интересом посмотрела на Шилова и широко улыбнулась. Никита попытался возразить Васильеву, но было уже поздно.
— Вот как? Это очень мило с вашей стороны, — промолвила Самохина. — Приятно видеть, что тобой интересуются молодые драматурги.
— Да, я… э… я просто восхищен вами, — насилу выдавил из себя Шилов.
Глаза Самохиной загорелись. Похоже, что ей давно никто не говорил комплиментов.
— Какая душечка, — проворковала она и обратилась к Васильеву: — Юрий Петрович, где вы нашли этого талантливого мальчика?
— Наташа, вы же знаете, что ради вас я готов на все. Когда мне ждать ответа?
Сделав эффектную паузу, Самохина неопределенно махнула рукой.
— Пока не знаю. Хотя нет, погодите… У меня появилась одна мысль. Сегодня у меня дома соберутся друзья. Приходите ко мне. Можете взять с собой этого талантливого мальчика, — она бросила многозначительный взгляд на Никиту. — Ты кто — мальчик или мужчина?
Никита растерянно хлопал глазами. Прежде ему никогда не приходилось встречаться с такой непосредственностью.
— В каком-то смысле я и то, и другое…
Но Самохина даже не услышала его ответа. Похоже, что для нее был важен сам вопрос.
— Ладно, не имеет значения, — махнула она рукой. — Приходите.
— Обязательно придем, — сказал Васильев с несвойственным ему энтузиазмом.
Повернувшись к Шилову, он незаметно мигнул ему. Но Никита покачал головой.
— К сожалению, я не могу.
— Почему? — немедленно спросила у него Самохина.
— Наверное, сегодня вечером я уеду в Питер, у меня есть срочные дела.
— Разве могут быть срочные дела у человека, которого я приглашаю к себе домой? — искренне изумилась Самохина.
— Нет, нет, он никуда не поедет, — ответил за Никиту Васильев. — Мы обязательно придем вместе.
— Вот и отлично, — бросила Самохина, протягивая Васильеву руку.
Тот церемонно поклонился и поцеловал ей ладонь.
— Пока, увидимся вечером. Юрий Петрович, проводите меня.
Никита погрузился в горестные раздумья, а Самохина, взяв Васильева под руку, прошествовала к выходу.
Через пару минут после того, как они ушли, к Никите подсел Сергей.
— Привет, — весело сказал он, — как дела?
— А, это ты, — Никита махнул рукой. — Дерьмо.
— Что стряслось?
— Васильев хочет взять на роль Самохину.
— И что в этом такого?
— Да ей уже лет восемьдесят, давно на пенсию пора. А Васильев хочет, чтобы она играла мою мать в молодости.
— Старик, ты неправ, — засмеялся Лисичкин, — я ее только что видел в вестибюле. Ей наверняка лет тридцать восемь, не больше.
— А по-твоему, этого мало? — проворчал Никита. — К тому же, она сама не хочет играть эту роль. А Васильев упрашивает, бегает вокруг нее на задних лапках.
Сергей как-то странно засмеялся.
— Спешу тебя успокоить, Никита. Она будет играть в этой пьесе.
— Почему ты так думаешь?
— Я был свидетелем ее разговора с Васильевым. Знаешь, что она ему сказала? «Мне позарез нужна роль в этой пьесе. Если ты отдашь ее какой-нибудь другой актрисе, я тебе яйца оторву».
— Не может быть, — искренне изумился Никита. — Она ведь только что, при мне, сказала, что у нее есть более выгодные предложения, и что эта роль ее не устраивает.
— Тут все просто, как пять пальцев. Ни одна уважающая себя актриса, тем более с таким именем, как у Самохиной, не опустится так низко, чтобы немедленно броситься на первую попавшуюся роль.
— Но ведь она давно не играла.
— Это не имеет никакого значения. Ей нужна эта роль, и она вцепится в нее мертвой хваткой, вот посмотришь. Для нее это единственная возможность вернуться на сцену и попробовать снова возбудить интерес к себе.
— Сегодня вечером она пригласила нас с Васильевым к себе домой, у нее там собираются какие-то друзья. Я хотел отказаться, но…
— Да ты что, с ума сошел? Тебе обязательно надо этим воспользоваться. Ей нужно внимание, понимаешь? Ведь она актриса. Представь себя на ее месте. Тебя вызвали в театр, всучили текст и говорят. «Нам нужно, чтобы вы сыграли главную роль». Так неинтересно. Нужно обставить все это, превратить в маленький спектакль.
— Мне страшно не хочется идти туда, — признался Никита. — Такое ощущение, что меня хотят купить.
— А ты и приехал сюда для того, чтобы подороже продаться, — убежденно сказал Лисичкин. — Сейчас все только этим и занимаются. Ну, хочешь, я схожу с тобой?
— Сделай отдолжение, — с облегчением выдохнул Никита. — Я не люблю этих шумных сборищ.
Самохина жила на Новом Арбате. В этот вечер ее просторная квартира была полна гостей. Как только Никита впервые перешагнул порог, у него появилось ощущение, как будто раньше он уже был здесь. Снова какие-то малопонятные личности в пиджаках с блестками вели разговоры о вечном мужском одиночестве и неустроенности, кто-то усиленно налегал на выпивку и закуску, долгие споры о последних театральных постановках сменялись грохотом музыки и танцами.
Возле Самохиной вертелся какой-то длинноволосый красавчик, а она благосклонно принимала его ухаживания.
Увидев Васильева, Никиту и Сергея, она с улыбкой махнула им рукой. Прежде чем направиться к ней, Никита обратился к режиссеру.
— Юрий Петрович, и все-таки я считаю, что вы ошибаетесь, когда хотите предложить ей главную женскую роль. Я-то вижу, что она совершенно не подходит.
Васильев посмотрел на него с явно выраженным недовольством.
— Никита…
— Я знаю, что вы сейчас скажете, Юрий Петрович. Ты, мол, начинающий драматург, у тебя первая пьеса, первая постановка, ты ничего не понимаешь. Но я-то вижу, что она не годится.
Васильев тяжело вздохнул и покачал головой.
— Опять ты начинаешь, Никита. Пойми, я не только режиссер в своем театре. Меня, конечно, интересует художественный уровень постановки, но в данном случае не это является главным. Я еще в каком-то смысле и продюсер. И мне нужно, чтобы спектакль был замечен. В конце концов, мне нужно просто продавать билеты, иначе наш спонсор даст нам пинка под зад. Это грубо, да, но сейчас нужно заботиться и о таких элементарных материях. Все диктуется рынком, спросом, конъюнктурой.
— Но какое отношение к этому имеет Самохина?
— Самое прямое. Публике нужно имя, нужен скандал. Самохина — это как раз то имя, как раз тот скандал, который способен в первую очередь вызвать интерес к нашему спектаклю. Люди знают, что раньше она была звездой, потом в ее жизни был трудный период, и теперь, когда они опять увидят ее имя на афишах, у них появится вопрос — какая же она теперь? Ведь люди не будут ходить на этот спектакль целый сезон, если не почувствуют привкус чего-то особенного.
— Я знаю, но…
— Да погоди ты, выслушай меня до конца. Вот она — то, что нам нужно. На нее люди пойдут. Сейчас мне даже наплевать на свои собственные творческие амбиции, хотя я вижу, что она еще может играть.
Лисичкин, который стоял рядом с Никитой, попробовал вмешаться в разговор.
— Юрий Петрович, он просто нервничает.
Васильев с легким презрением посмотрел на Сергея, взял Шилова под локоть и отвел в сторону.
— Чепуха какая-то! — горячился Шилов. Вовсе я не нервничаю.
— Правильно, нечего нервничать. Успокойся, все будет нормально.
— Юрий Петрович, ведь она уже несколько лет нигде не играла, эпизодические роли не в счет. Она завалит нам спектакль.
И снова к ним подошел Сергей Лисичкин, уже с бокалом шампанского в руках. Васильев тут же поторопился уйти.
— Мне здесь нужно кое с кем переговорить. Вы, ребята, отдыхайте. Поговорите с людьми. Вон Игорь Костолевский.
Хлопнув Никиту по плечу, он ушел. Шилов скривился. Его не радовало ни спокойствие Васильева, ни само пребывание на сегодняшнем вечере среди самых разнообразных знаменитостей.
Васильев тем временем подошел к хозяйке дома. Она была уже слегка навеселе и бросилась на шею режиссеру.
— Юра, здравствуй! Ты мальчишку куда подевал?
— Он где-то там, — Васильев неопределенно махнул рукой. — Лучше поговорим о делах.
— Э, нет, — засмеялась Самохина, — ты у меня в гостях, и никаких дел. Все завтра.
Никита по своему обыкновению искал место, где можно было бы уединиться. Открыв первую попавшуюся дверь, он увидел пустую комнату и телефон на столе. Ни минуты не раздумывая, он принялся звонить Насте.
Гудки, гудки, гудки…
«Возьми же трубку, куда ты пропала?»
Никите очень хотелось поговорить с ней. Ему не нравилось на этой тусовке, где все говорят о какой-то ерунде, прикидываются лучше, чем они есть на самом деле. Впрочем, могло быть и наоборот, но Никиту это не особенно волновало. Сейчас он особенно остро чувствовал, как соскучился по Анастасии.
Он не успел положить трубку, как дверь комнаты неожиданно распахнулась, и туда, небрежно помахивая сумочкой, вошла Самохина. Сейчас на ней было одето вечернее платье с двумя немыслимыми разрезами — сверху и снизу. Никита машинально отметил про себя, что она выглядит еще вполне соблазнительно. Большой бюст, стройные ноги…
Наталья присела рядом с ним на постель.
— Я так и думала, что ты здесь, — она искоса глянула на Никиту, который по-прежнему держал руку на телефоне, и едва заметно улыбнулась.
Едва он встал, чтобы уйти, как она подняла ногу и преградила ему путь.
— Нет, нет, не уходи, я хотела с тобой поговорить.
Самохина достала из сумки маленькую коробочку с мелко нарезанной соломкой и стала сворачивать сигарету.
— Хочешь? — предложила она.
— А что это?
— Травка. Люблю иногда забить косячок.
Никита решительно покачал головой.
— Нет, благодарю. Я не люблю наркотики.
— Но ты же не осуждаешь меня? Я вовсе не наркоманка. Курю только от случая к случаю, чтобы снять стресс.
— Нет, конечно, не осуждаю, — пожал плечами Шилов. — Я тоже в школе курил.
Самохина посмотрела на него с изумлением.
— Ты курил уже в школе? Это любопытно.
Она протянула ему зажигалку.
— Поухаживай за мной.
— Конечно.
Он дал ей прикурить, и она с наслаждением затянулась. После первой затяжки Самохина закатила глаза и блаженно протянула:
— Как здорово… Тебя как зовут?
— Никита.
— Знаешь, Никита, это перст судьбы.
— Что вы имеете в виду?
— Давай будем на «ты». Знаешь, как только я прочитала твою пьесу, мне было уже ясно — у меня есть какая-то необъяснимая внутренняя связь с этой ролью, а Юра просто молодец, что предложил ее мне. Знаешь, он прекрасный режиссер, и я очень рада, что Юра верит в меня.
— Говоря откровенно, я очень плохо знаю театральный мир Москвы.
— А ты, кажется, из Питера?
— Да.
— Тогда все понятно. Нет, я, определенно, должна сыграть эту роль. Может, ты все-таки сделаешь пару затяжек?
Сам не зная, почему, Никита согласился. Он сделал глубокую затяжку и закашлялся. Самохина посмотрела на него со снисходительной улыбкой.
— Я… — внезапно понизившимся голосом сказал Никита, — я вот думал… о том, что эта роль годится только для тебя…
Он обалдевшим взглядом смотрел на ее возбужденно вздымающуюся грудь. Сделав еще одну затяжку, Никита передал сигарету Наталье. Она приблизилась к нему так, что ее губы едва не касались его лица.
— Я просто создана для этой роли… — ее рука скользнула ему между ног и нащупала твердеющую плоть. — Она такая правдивая… У нас с тобой все может очень хорошо получиться.
Наверное, Никита не смог бы сопротивляться, однако в этот момент дверь комнаты распахнулась, и на пороге показалось удивленное лицо Сергея Лисичкина.
— Никита, я могу попросить тебя на минуту?
Шилов невнятно пробормотал слова извинения и вышел в коридор. В ответ Самохина лишь сверкнула глазами.
— Ты что здесь делал? — спросил Лисичкин, когда они вышли в коридор.
— Насте звонил. Ты вовремя появился.
— По-моему, она положила на тебя глаз.
— Не знаю… — Никита решил сменить тему разговора. — Тебе здесь нравится?
— Да! — с напускной веселостью воскликнул Сергей. — Все классно. Я думаю, что наш спектакль ждет неминуемый успех.
— Наш спектакль… — медленно повторил Никита. — Да, наверное, ты прав. Пожалуй, я пойду отсюда.
— Ты что, с ума сошел? Отличная тусовка.
Сергей сочувственно, может быть, чуточку излишне, заглянул ему в лицо.
— А почему ты так расстроился? У нас же все нормально. Она, — тут последовал взмах в сторону двери, — играет в твоей пьесе. Это уже начало.
— Сергей, по-моему, ты пытаешься забежать впереди паровоза. Постановка почти на нуле, никакой определенности. Васильев ведет себя очень странно. И вообще, еще ничего не известно.
— Да я никуда не забегаю. Не хочу опережать события, но вижу, как удачно все складывается.
Очевидно, под влиянием выпитого, Лисичкин был возбужден и непрерывно размахивал руками.
— А Васильев? Какой человек! Какая величина! Вообще-то, такие, как он, таких, как я, не любят. Он мне об этом сказал прямо, помнишь? «Ты знаешь, мальчик, я тебе главную роль не дам». Мне это очень понравилось, я даже завелся. Он прямо сказал, в лоб. А тебе это не нравится?
У Никиты стало отчаянно ломить в висках. Он принялся тереть лоб руками.
— Да ты расстроен, — сказал Сергей.
Шилов покачал головой.
— Нет, все нормально.
— Но я же тебя знаю, старик, ты расстроен, — Сергей положил руку ему на плечо и, горячо дыша в ухо, заговорил: — Все нормально, у тебя все будет хорошо. Не расстраивайся. Никита, ты такой парень… такой парень… Я просто рад, что мы вместе. И мы всегда будем вместе, несмотря ни на что. Мы всегда будем вместе, и я всегда буду тебе помогать.
— Ладно, Серега, — тихо проговорил Никита и поднял голову.
Их взгляды встретились. Сергей медленно приблизил свои губы к губам Никиты и совсем не по-мужски поцеловал его.
Никита не ответил на этот поцелуй, но и не отшатнулся. Все закончилось спустя несколько мгновений. Вначале Никита почувствовал некоторую брезгливость, но потом и это ощущение исчезло. Скорее, он испытывал сожаление.
Сергею все стало понятно без слов. Он увидел растерянную улыбку на лице друга и отвел глаза.
— Да… бывает… — грустно усмехнулся он. — Даже самому не верится.
Неосознанным движением Никита вытер губы и чертыхнулся.
— А я думал — что они на тебя так странно смотрят? Извини, Серега, но ты даже момент выбрал неподходящий…
— Это ты меня извини.
Сергей, понуро опустив голову, поплелся по коридору. Никита еще некоторое время стоял у стены, не совсем осознавая, что произошло. Потом он вышел в гостиную, где под негромкую музыку танцевало несколько пар. Увидев на маленьком столике в углу комнаты несколько откупоренных бутылок, Никита без всяких сомнений направился туда. Ему сейчас хотелось напиться.
Он налил полстакана водки и залпом проглотил. Наконец-то ему удалось избавиться от неприятного ощущения — ему казалось, что он осквернил свой рот. После сигареты с анашой и водки он окончательно потерял ощущение реальности и очумело посмотрел вокруг.
В центре комнаты танцевала Самохина. Ее партнером был высокий широкоплечий молодой человек, который с обожанием прижимал ее к себе.
Перехватив взгляд Никиты, она на мгновение замерла, а потом, не скрывая своих намерений, зазывно повела головой. Никита, поддавшись гипнотическому воздействию ее глаз, медленно зашагал навстречу.
Она тут же оставила своего партнера и обняла Шилова. Для приличия они еще несколько минут танцевали, не сводя глаз друг с друга, но вскоре ее рука скользнула ему под рубашку.
Это прикосновение показалось ему таким горячим, что он уже не мог сдерживаться. Ни на кого не обращая внимания, ни о чем не думая, не заботясь о приличиях, Шилов стал покрывать ее лицо поцелуями.
Не прошло и минуты, как они оказались в пустой темной спальне. Затяжной поцелуй начался у двери и закончился на постели. Никита уже почти стащил с ее талии платье, но она внезапно отшатнулась и стала торопливо приводить себя в порядок.