Она повернулась к кухне, но ее муж запротестовал.
— Нет! Не заходи туда.
— Олег, если в доме есть йод и бинты, то скорее всего тут.
— Нет, я сказал.
Анин прижимал левую руку к груди, сквозь пальцы выступала кровь.
— Ольга, — сказал он. — Позже.
Донской глянул на револьвер в его правой руке.
— Патроны есть?
Помедлив, Анин ответил:
— Один.
Короткая пауза. Донской предложил:
— Отдай его пока мне. Лучше займись раной.
Они смотрели друг другу в глаза. Затем Анин отвел взгляд, посмотрел на окровавленную ладонь.
— Отдай пока мне, — настаивал Донской.
— Нет, — тихо ответил Анин, после чего будто встрепенулся. — Зачем? Там всего один патрон.
Донской промолчал, лицо его исказилось так, что он показался стариком.
Ольга Сурта прошла в нишу передней комнаты и вернулась с куском простыни.
— Приложи, — сказала она Анину. — Через пару минут я поищу в кухне…
— Тихо! — рявкнул Донской, вскинув руку.
Он стоял на пороге комнаты, чьи окна выходили на улицу. Объяснений не понадобилось — все услышали, что к хутору едет машина.
Они суетливо переместились к окнам фасада.
Между деревьев мелькнул синий автомобиль. Шум перепалки позволил расслышать гул двигателя в последний момент.
— Вересов! — выдохнул Анин.
Он радостно хлопнул Сурту по плечу. Ольга вымученно улыбнулась.
Олег Сурта заметил:
— Он ведь не знает, что с нами произошло.
Радость Анина улетучилась:
— Да, — согласился он.
— Нужно предупредить его, — сказала Ольга.
Синяя «ауди», вынырнув из леса, резко сбавила скорость. Вересов остановил машину на некотором расстоянии от джипа и микроавтобуса, он не стал подъезжать к ним вплотную.
— Ребята, ну что же вы, — Ольга уцепилась за руку мужа. — Крикните ему.
Сурта покачал головой:
— Он не услышит. Если услышит, не поймет, что ему говорят. Если б не закрытые окна…
— Так откройте окно, — выпалила Ольга.
Донской, стоявший практически вплотную к окну, обернулся:
— Не выдумывай, — процедил он. — Что за дерьмо вам лезет в голову?
Вересов не спешил, рассматривая дома, но было ясно, с секунды на секунду он выйдет из машины и направится к дому, где стоят джип и микроавтобус, в руках он держал ружье.
— Ему надо сказать про тварь, — произнес Анин, делая шаг к окну.
Донской не посторонился.
— Если ты откроешь окно, тварь может ворваться в дом. Стекло — хоть какое-то препятствие, и вы сможете подстрелить ее.
Анин протиснулся к окну.
— Надо сказать Вересову, — прошипел он, морщась от боли в располосованной груди.
Донской отпрянул в сторону.
— Кретины! — прошипел он. — Хотя бы отойдите, пусть кто-то один откроет, а ты, — он посмотрел на Сурту. — Держи окно под прицелом.
Анин уже возился со шпингалетом окна, заедавшим, туго идущим вверх — похоже, окна фасада не открывали давно. Анину было тяжело: левую руку он прижимал к повреждению, в правой держал револьвер, и ему помогла Ольга.
Донской попятился от окна. Он думал о том, что богомол вполне может притаиться в палисаднике, и его не заметишь, пока не высунешься из окна. Следом за ним отстранился Грожин.
Вересов вышел из Машины, на секунду остановился и сделал шаг.
Анин наконец распахнул окно.
Вересов услышал скрежет и остановился, дуло его ружья оказалось направлено на фасад дома.
— Дима! — закричал Анин. — Не подходи сюда! Вернись в машину!
— Закрывайте окно! — рявкнул Донской.
Сурта оттащил жену от Анина. Тот закрыл окно, задернул занавеску.
— Да отойди ты, — Донской, не удержавшись, потянул Анина на себя.
Анин вырвал руку, пытаясь увидеть, что делает Вересов. Мужчина по-прежнему стоял перед автомобилем.
Глава 5
1Он ожидал чего угодно, только не этого.
Увидев обе машины и «москвич» жителя Арсеньево, Дмитрий Вересов испытал облегчение: наконец-то он нашел их. Однако отсутствие людей, тишина, кажущееся запустение насторожили его.
Несмотря на спешку, он решил подстраховаться.
Одного из ребят, скорее всего девушку, кто-то убил. Более того. Вересов допускал мысль, что он знает не все, не все заметил. Их кто-то преследовал от самого Котлована, Вересов не задавался вопросом, кто это, хотя в глубине души осознавал, что вряд ли человек.
Незнание создавало множество опасений. Вересов заставил себя остановиться на некотором расстоянии. Все что угодно, Только не действовать сломя голову.
Он узнал голос Сергея Анина. Вспыхнувшая паника и удивление заставили его оцепенеть. Вересов слышал еще чей-то голос, требовавший закрыть окно.
Что Анин и сделал в конце концов.
Снова наступила тяжелая тишина, рождавшая ощущение, словно крик Анина — иллюзия.
Вересов ждал.
Нечто загнало молодых людей на хутор, в этот крайний дом. Нечто загнало их и теперь выжидало, притаившись.
Ничего не происходило.
Вересов вдруг почувствовал себя измученным. Жара пригибала его к земле своими сухими руками. Он поколебался и забрался в «ауди». Необходимо обдумать ситуацию.
Сергей Анин жив, живы и большинство из его компании. Однако они не рискуют выйти. И его не подпускают истеричными криками.
Кто же загнал их сюда?
Время шло. Вересову казалось, он ждет долго. Он понимал, что рано или поздно вынужден будет выйти из машины и направиться к дому, но что-то удерживало его в салоне. Он слышал в голосе Анина страх и… тревогу за него. Сергей ТРЕБОВАЛ, чтобы он не приближался к ним, более того, проси вернуться в машину.
Руки Вересова сжимали цевье ружья, они скользили, будто были вымазаны маслом.
Нет, он больше не может ждать! Именно неизвестность подтачивала его силы больше всего, а не жара, страх за собственную жизнь и жизнь молодых парней, за которыми он не уследил. Вересов заерзал на водительском сидении, настраиваясь на то, что сейчас двинется к дому. Он поудобнее перехватил ружье.
Открыл дверцу.
В заднее стекло «ауди» что-то ударилось.
Лишь ожидание чего-то подобного, чьей-то внезапной атаки позволило Вересову среагировать.
Мужчина обернулся, направив назад ружье.
На багажнике «ауди» оказалось какое-то существо, похожее на громадное насекомое. Заднее стекло, остановившее тварь, покрылось паутиной трещин. Треугольная голова насекомого тюкнула в ставшую непрозрачной преграду.
Вересов не поверил увиденному. Удивление стоило ему времени и это все решило.
Он спустил курок, когда насекомое взлетело вверх. Стекло вынесло полностью. Грохот выстрела заставил Вересова зажмуриться. Заднюю часть салона застлало пороховым дымом.
Вересов быстро перезарядил ружье.
Мелькнуло что-то сбоку.
Вересов еще держал под прицелом проем заднего окна.
Ветровое стекло затрещало, готовое вот-вот провалиться внутрь: тварь атаковала автомобиль спереди.
Вересов отпрянул между передних сидений, неловко направляя ружье в другую сторону. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза.
Краткое мгновение. Насекомое и человек. Расстояние — чуть больше полуметра.
Дуло ружья почти уперлось в стекло.
Насекомое подпрыгнуло, Вересов спустил курок. Казалось, от грохота у него расколется голова. Руки сами собой зарядили ружье. Мужчина чувствовал на лице множество точечных порезов — вонзившиеся в кожу осколки стекла. Один из них пронзил правое веко. Когда Вересов открыл глаза, один уже заливала кровь.
Чувствуя запах собственной подпаленной кожи, Вересов суматошно искал громадное насекомое, не зная, что делать: податься на заднее сидение, остаться впереди или вообще покинуть машину и бежать к дому.
2Анжела Маверик почувствовала тяжесть внизу живота, когда раздался первый выстрел, и едва не обмочилась.
Девушка по-прежнему вжималась в пол и слышала, как после предупредительного крика Анина Вересов вернулся в машину. Снова потянулись целые порции неизвестности, и Анжела ощутила, как ее тело выкручивает от нетерпения, страха и неудобного положения.
Ну что же он?
Она больше не могла. Остатки здравомыслия постепенно истончались, превращаясь в ничто. Если бы она могла хоть что-то сделать.
Маверик решила, что надо выглянуть в окошко, но не сделала этого. Она заставляла себя подняться с пола салона несколько минут, пока грохот выстрела буквально не подбросил ее.
Она увидела, как богомол завис над синим автомобилем, спикировал на ветровое стекло. И отскочил в сторону.
Второй выстрел.
Маверик осознала, что делает, лишь позже. В тот момент в голове была пустота. Время растянулось, текло медленно — медленно, как растаявшая смола по стволу дерева.
Богомол завис на машиной снова, распустив две пары крыльев.
Путь оказался свободен — тварь сосредоточилась на определенной жертве. Это не могла длиться даже минуту, но какие-то секунды были.
Маверик буквально прыгнула на дверцу. Откатила ее и вывалилась наружу. Ее как будто что-то вытолкнуло, некий сгусток обезумевших инстинктов, обостренных, обнажившихся до предела.
Девушка бросилась к калитке. Та была закрыта, и секунду Анжела боролась с ней. Теперь она пожалела, что покинула микроавтобус. Пожалела, но было поздно.
Наконец калитка распахнулась.
Маверик побежала к веранде. Все звуки исчезли, кроме одного — ей казалось, позади нечто рассекает воздух. Она едва не споткнулась. Веранда была открыта. Девушка вбежала туда и схватилась за ручку двери, ведущей внутрь дома.
3— За другими окнами надо смотреть, — бормотал Андрей Донской.
Никто как будто не слышал его — они смотрели на синюю «ауди», где находился Вересов, и тыльная сторона дома осталась без присмотра.
Когда богомол атаковал, они застыли, как изваяния, не в силах среагировать на происходящее, пока Ольга Сурта не выкрикнула:
— Анжела!
Они видели, как Маверик вбежала во двор и секунду спустя уже была на веранде.
Никто по-прежнему не двигался.
В дверь заколотили с обратной стороны.
— Откройте! — в голосе послышалось отчаяние.
— Крючок! — выпалила Ольга и бросилась к двери.
Ей пришлось оттолкнуть Грожина, стоявшего у нее на пути. Никто, кроме Донского, не пошевелился.
Анин не отводил взгляда от «ауди».
Ольга Сурта впустила Анжелу. Та растянулась на полу.
— Ружье! — выкрикнул Донской. — Почему она не взяла ружье?
Он взглянул в окно — ружье, принадлежавшее хозяину дома, находилось на том же месте — в нескольких метрах от крыльца. Донской бросился к двери.
— Не выходи! — завизжала Ольга.
Донской грубо отстранил ее, рука приподняла крючок.
— Стойте! — выкрикнул Сурта. — Богомол исчез. Его не видно.
Донской заколебался.
— Черт, — процедил он. — Ты уверен?
Короткая пауза.
— Да, — отозвался Сурта. — Нет его.
Донской отпустил крючок, отступил от двери. Ольга помогла Анжеле подняться. Ее била сильная дрожь. Девушку усадили на диван в соседней комнате рядом с кухней.
Донской и Грожин снова подошли к окнам фасада.
— Что с ним? — спросил Грожин после непродолжительной паузы.
Вересов оглядывался по сторонам, прилаживая руку ко лбу, щекам, подбородку. Один глаз у него был закрыт.
Анин мрачно пояснил:
— Его ранило осколками стекла. Когда он стрелял.
— Боже, — прошептала Ольга Сурта, подошедшая к ним сзади. — У него все лицо в крови.
Анин смотрел, не отводя взгляда, и чувствовал, как ему хочется дать волю слезам. У него дрожали руки и подбородок.
Вересов, которого он уважал, некий образец последовательности, рассудительности и самообладания, сейчас напоминал загнанного зверя, не знающего, с какой стороны его попытается ужалить змея. Лицо его было в мелких порезах — словно за одну ночь высыпали родимые пятна. Они кровоточили. Расстояние мешало рассмотреть выражение лица мужчины, но и без этого от прикрытого взгляда веяло жутью.
Он не выдержит так долго, подумал Анин. Если даже насекомое не атакует, Вересову придется быть в постоянном напряжении. В конце концов у богомола вряд ли окажется меньше терпения.
— Ребята, — прошептала Ольга Сурта. — Как ему помочь?
Донской глянул на нее.
— Как помочь ЕМУ? — переспросил он, на губах появилась презрительная ухмылка. — А кто поможет НАМ?
Ольга ответила ему таким же взглядом.
— Меня от тебя начинает тошнить.
Донской изменился в лице и растерялся, не зная, что сказать.
Анин набрал в легкие воздуха и закричал:
— Дима, уезжай! Быстрее уезжай!
Грожин отпрянул, закрывая уши руками.
— Прекрати! — Донской оттянул Анина, и крик захлебнулся. — Ты только привлекаешь эту тварь. Лучше следи за окном.
У Анина заблестели от слез глаза.
— Пусть уезжает, — твердил он.
— Ты за окном следи, говорю, раз у тебя оружие, — заметил Донской.
Олег Сурта произнес:
— Если Вересов сможет уйти, о нас узнают и придет помощь.
— Богомол вряд ли от него отстанет, — сказала Ольга.
— Тогда кто-нибудь из нас успел бы сесть в джип и попытаться вырваться отсюда.
Донской поджал губы.
— Ты даже не знаешь, где эта гадина: преследует «ауди» или затаилась здесь.
Сурта ничего не сказал, отведя взгляд — у него не было аргументов на то, чтобы возразить Донскому.
К ним подошла Анжела Маверик. Донской почувствовал движение сзади, обернулся и секунду-другую рассматривал девушку. Та еще только-только приходила в прежнее состояние: грудная клетка вздымалась, глаза, широко раскрытые, неуверенно следили за лицами одногруппников.
Донской произнес, обращаясь к Сурте:
— Хватит торчать всей кучей в одном месте. Тебе бы лучше занять позицию, чтобы ты видел входную дверь и окно кухни. Заодно сможешь контролировать заднее окно.
Сурта молчал, изучая Донского. Его взгляд мог выражать невысказанные вслух вопросы: почему именно он должен находиться в задней части дома или почему Донской командует?
Артем заметил его взгляд и добавил:
— Что? У тебя ведь ружье. Если имеешь что-то против, отдай его мне.
Сурта повернулся и пересек соседнюю комнату, Ольга последовала за ним.
Донской обратился к Анину:
— Ты, Сергей, стой здесь. Твое — эти два окна. Только умоляю, не кричи больше. Вересов уже понял, что дела у нас плохи, все остальное зависит от него. Хорошо?
Донской похлопал Анина по плечу. Тот сбросил его руку, по прежнему следя за «ауди» и человеком, сидящим в ней. Донской какое-то время рассматривал его затылок, чувствуя глухую бесконечную ненависть. В конце концов он сдержался и обратился к Грожину:
— У хозяина было ружье. Значит, есть и патроны. Давай-ка поищем.
Грожин тупо смотрел на него, и Донской направился для начала в кухоньку. Анжела Маверик последовала за ним. За ней — Грожин.
4— Нет тут ничего, — пробормотал Донской и выглянул из кухни.
Анжела Маверик продолжала возиться в захламленном углу возле печки. Грожин, мрачный, безмолвный, непонятный, как темная яма, разогнулся и посмотрел на Донского.
Олег Сурта, на время их поисков следивший за кухонным окном, посторонился, пропуская Донского. Тот встретился взглядом с Ольгой, обернулся к Грожину и Маверик.
— Если патроны есть, наверное, они в той нише. Хозяин там спал.
Маверик пробормотала:
— Сейчас, еще немного.
Донской смотрел в окно. Дом в соседнем дворе заставил вспомнить то, о чем он хотел спросить парней, прибежавших оттуда, спасшихся бегством, но оставивших одного из них.
Донской посмотрел на Грожина.
— Что произошло в соседнем доме?
Грожин смотрел на него, глаза казались бессмысленными.
— Как случилось, что Пиня погиб? — снова спросил Донской.
Грожин молчал, и Донской прошел к Анину. Из кухни вышла Маверик. Все прислушивались к их разговору.
— Объясни, — попросил Донской. — Как богомол пробрался в дом?
Какое-то время Анин молчал, и Донской, повысив голос, добавил:
— Эта тварь, как я понял, перед нападением сидит в засаде. Она еще ни разу не пыталась залезть сюда. Я уверен, она ждет. Как же получилось, что она ворвалась к ВАМ? — пауза. — Нам всем надо знать это, не только мне.
Анин посмотрел на него. В глазах — усталость и боль, и еще что-то, как будто он чувствует за собой какую-то вину.
— Витя и Саша обошли дом, выглядывая в окна. Я смотрел за дверью — она не закрывалась. Потом… Саша не выходил из спальни, Вия звал его, но тот не отвечал. Потом стекло разбилось. И… тварь схватила его.
Донской обернулся к Грожину.
— Ты видел, как это было?
Помедлив, Грожин кивнул.
— Где стоял Пиня? Возле окна?
— Да.
Донской скользнул взглядом по окнам.
— Послушайте, там занавески есть?
Анин покачал головой.
— Нет.
Донской щелкнул пальцами.
— Все ясно. Богомол сидел возле дома и ждал. Остолоп Пиня вплотную подошел к окну, и тварь заметила его.
Ольга Сурта тихо сказала:
— Не говори так про него. Его ведь больше нет.
Донской игнорировал это замечание. Он неожиданно схвати Анина и потянул на себя.
— Не подходи больше к окну ближе, чем на три метра, — он повернулся к остальным. — Слушайте все. Если нам повезет, и тварь не полезет сюда вслепую, есть шанс, что все останутся живы. При одном условии: никто, повторяю, никто не должен подходить к окнам слишком близко. Разве только те, у кого оружие, и то, если держать его перед собой.
Никто не произносил ни слова. Донской бегло осматривал их лица.
— И смотрите за окнами, — добавил он. — Особенно за кухонным. Там ведь нет занавески. Оно — самое опасное.