– До сих пор не могу поверить, – вздохнул Дегтярь, вновь берясь за консерву. – Неправильные какие-то арты, что этот «Ноготь», что остальные. Вон Кречетов говорит, будто они опасные для экологии, мол, вода станет нефтью или газом, и чуть ли не вся планета вот-вот превратится в гигантский Золотой Шар. Но мне почему-то кажется, что дело в другом. В чем – не знаю, но сталкерская чуйка, интуиция то есть, подсказывает…
– Я знаю, что такое чуйка, – перебил я бывшего полковника, которого после пары глотков спирта явно пробило на поговорить. – И моя сейчас подсказывает, что если мы с тобой будем тут у костра лясы точить за жизнь, то хрен выспимся и с утра будем как сонные тетери. Поэтому давай-ка ты дожевывай свою консерву и отбивайся на полночи, а я тебя через четыре часа толкну. Фыфа сегодня не трогаем, пусть себе восстанавливается.
– А идет, – легко согласился Дегтярь, глаза которого от еды, выпитого и пережитого слегка осоловели – думаю, как и мои, кстати. Но мне всяко лучше ночью бодрствовать, чем под утро: говорят, все писатели «совы» по жизни. Наверно, поэтому я по возможности стараюсь всегда дежурить в первую смену.
Хорошо, что бывший полковник не стал спорить, быстро доел свой нехитрый ужин, после чего прямо тут, у костра, завалился спать. И буквально через минуту начал похрапывать. Я же опустил вниз бронестекло своего шлема, включил в защитном костюме режим подогрева, поднялся на ноги и отошел в тень – на посту всегда лучше, когда ты в тени, а не маячишь на фоне костра слишком явной мишенью.
…Вокруг все было спокойно. Маленькие электронные часы на внутренней стороне стеклянного забрала показывали половину второго ночи. Еще полчаса – и пора будить Дегтяря. Наконец-то высплюсь! Четыре часа спокойного сна для нашего брата сталкера зачастую есть предел мечтаний. Но на то она и Зона, чтоб постоянно держать ухо востро, если твой сон не стережет надежный товарищ. Вон Дегтярь развалился у костра, дрыхнет, как на Большой земле, зная, кто его охраняет. Ну да, твое счастье, сталкер. Спи еще двадцать девять минут, а потом я с превеликим удовольствием займу твое место…
Но додавить свои законные двадцать девять Дегтярю было не суждено.
Внезапно из здания станции ВНЗ раздался душераздирающий вопль, который немедленно трансформировался в нечленораздельную смесь матерно-бытового характера:
– Ахтыжйоханыйтынахрен, мать вашу в ушные раковины! Сволотищи препоганые, уррроды бледномордые, суки потрошёные!!!
– Это кто ж так заворачивает? – спросонья вопросил Дегтярь, рефлекторно хватаясь за пулемет. – Ты все запомнил? Как будешь роман писать, чтоб все воспроизвел в точности, я только ради этого его прочитаю!
– Непременно, – бросил я, хватаясь за свою СВД, которую после вечерней битвы полюбил искренне и навсегда. – По ходу, это Фыф надрывается.
– Приснилось чего? – поинтересовался Дегтярь, вглядываясь в темноту.
Оказалось, не приснилось.
Из дверного проема здания станции ВИЗ вывалился Фыф, упал на четвереньки, но тут же вскочил снова и побежал к нам, на бегу поддерживая располневшее пузо. Ну, чисто комар, пересосавший крови. Щупальца безвольно хлопали по щекам шама, глаз выпучен, и в нем плещется хорошо мне знакомый коктейль из сонного одурения и неподдельного страха. То есть вполне себе довольного жизнью Фыфа что-то серьезно напугало.
Но что?
Разгадка пришла немедленно, вернее, выползла из темноты здания, едва протиснувшись в дверной проем.
Это были трупы. Ожившие мертвецы, кровь которых мы пролили и остатки которой высосал шам из остывающих тел. Но не зомби напугали шама – в его биографии не раз встречались ходячие кадавры, и мочил он их так же хладнокровно, как и мы с Дегтярем.
Но сейчас живые трупы выглядели действительно ужасно.
Неведомая сила собрала их вместе, слепила в единый комок из тел, голов и конечностей, выкрученных немыслимым образом. Но в то же время это не было хаотичным нагромождением мертвой плоти. Два или три десятка ног жуткой твари находились внизу, многочисленные руки торчали спереди и по бокам, а головы были собраны спереди в одну кучу, напоминающую кошмарный цветок. Посредине – лицо вожака с абсолютно белыми глазами, а вокруг него – морды его подчиненных, обезображенные смертью, с язвами разложения на лбу и щеках, которые не могли появиться так скоро, если б труп гнил себе потихоньку, как положено порядочному мертвецу.
– Мертвопак, – еле слышно проговорил Дегтярь, направляя пулемет на кошмарную тварь. – Я слышал о таком, но вижу впервые. Мочи его, ребята.
И начал стрелять.
Пули вырывали куски плоти из страшного порождения Зоны, но это не причиняло ему заметного вреда. Мертвопак рвался вперед, перебирая всеми своими нижними конечностями, но Дегтярь буквально держал его на длинной очереди… которая вот-вот должна была закончиться.
Я вскинул винтовку и по мере сил помог бывшему полковнику. Правда, если Дегтярь стрелял «по площади», лишь бы попасть в тушу, весящую не меньше тонны, то я начал бить прицельно. Любой твари на земле, как бы ужасно она ни выглядела, необходимы глаза, чтобы видеть, куда бежать и на кого нападать. Вот я и начал стрелять по белым, бессмысленным гляделкам, начав с вожака.
Глазницы центрального лица взорвались белесой слизью после первых же двух выстрелов, но это не особо помогло. Все хари одновременно завыли так, что даже у меня мороз прошел по коже, после чего мертвопак лишь удвоил усилия, словно бык, получивший от тореадора болезненное, но не смертельное ранение.
И у него получилось.
Дегтярь чудом успел отскочить в сторону. Мерзкое чудище промчалось мимо него, резко развернулось, осознало, что промахнулось, и вновь ринулось в атаку. Руки впереди и по бокам туши заметно напряглись, их пальцы скрючились, став похожими на когти. Самое жуткое, что многие конечности мертвопака были перебиты пулями, из них торчали сломанные кости – что, впрочем, никоим образом не влияло на двигательные функции самих конечностей.
И значить это могло лишь одно…
Впрочем, сейчас мне было не до размышлений. Для того, чтобы занять более удобную позицию, мне пришлось выйти из тени.
Заметив меня, мертвопак немедленно потерял интерес к Дегтярю и ринулся на меня.
Неприятное зрелище, когда на тебя несется эдакий монстр. Такое впечатлительный человек ночью во сне увидит, и инфаркт обеспечен. Я же постарался эмоции запрятать поглубже. Бояться буду потом, сейчас стрелять надо.
Я и стрелял, мысленно не раз поблагодарив Кречетова, сволочь такую, за столь замечательную винтовку. Теперь можно не думать о смене магазина, на которую всегда уходят драгоценные секунды, столь необходимые в бою… Ну, или почти не думать.
Мне удалось в авральном режиме выбить примерно половину глаз чудовища, расплескав по гниющим харям белесые кляксы. Но я уже понимал – не уйти нам. На тварь практически не действовали пули, ранения ей были по барабану – как носилась туда-сюда со скоростью курьерского поезда, так и продолжала носиться, ничуть не потеряв в прыти. И сколько мы ни отскакивай в сторону от нее, рано или поздно скрюченные пальцы зацепят сначала одного, потом другого, а после и до Фыфа доберутся, который, кстати, пропал незнамо куда. Может, оно и к лучшему. Глядишь, доберется до Кузнеца или до болот, как-нибудь сумеет вскрыть границу между мирами и найдет свою Настю во вселенной Кремля. Ну, а мы с Дегтярем просто еще повоюем, пусть даже и недолго нам осталось этим заниматься…
Надрывно-трагические мысли имеют свойство появляться в моей голове во время скоротечного боя. Это нормально, я к этому уже привык. Фишка у меня такая, ага, стрелять, перекатываться, уворачиваясь от пуль и ударов, и снова стрелять… и при этом думать про всякую мелодраматическую хрень, от которой в нормальном состоянии любого нормального сталкера стошнит непременно – и меня в том числе. Видимо, такая у меня защитная реакция организма, благодаря которой рефлексы работают как часы. Руки-ноги делают свое дело, а мозг думает какую-нибудь чушь, не отвлекаясь на всякую фигню типа страха или сомнений в правильности того или иного действия. Потому сейчас я четко и беспристрастно осознавал: хана нам с Дегтярем эдак секунд через тридцать. Потому что устали мы зверски скакать-туда сюда – в отличие от мертвопака…
Но тут произошло неожиданное.
С крыши станции ВИЗ прямо на спину жуткой твари спрыгнул маленький шам, в лапах которого была зажато нечто вроде большой коробки – отсюда не разглядеть, что именно. После чего в лунном свете, щедро заливавшем поле битвы, блеснул пистолет странного вида, из ствола которого вырвался бледный луч.
Мертвопак на мгновение остановился, словно осознавая, что же это такое прыгнуло ему на спину – когда голов много, зачастую им сложно прийти к общему решению.
Этим и воспользовался Фыф. Отбросив в сторону пистолет Кречетова, маленький шам с видимым усилием запихнул неведомую коробку прямо в спину мертвопака, где луч прорезал дыру нехилых размеров. Проделав это, Фыф немедленно прыгнул влево, заорав дурным голосом:
– Ложись!!!
Я лишь в последнюю секунду понял, что же такое затолкал Фыф в плоть кошмарной твари, причем осенило меня, когда я уже падал на землю. Дегтярь сделал то же самое: если боевой товарищ истерическим воплем настоятельно советует плюхнуться на брюхо и не отсвечивать, лучше последовать его рекомендации…
А потом раздался взрыв. Глухо так бумкнуло, будто в толстостенной бочке петарду взорвали. Мертвопак взвыл всеми своими мордами – и лопнул, словно мыльный пузырь. Во все стороны полетели руки-ноги-кишки, а прямо передо мной шмякнулась в траву чья-то перекошенная рожа с выпученными белесыми глазами, которые я не успел расстрелять из своей СВД.
…Я поднялся на ноги, осмотрелся. Хорошее было место, почти не загаженное мусором. Теперь оно выглядело как финал фильма о зомби-апокалипсисе, в котором любимым оружием главного положительного героя была бензопила. Еще шевелящиеся фрагменты мертвых тел усеивали все видимое пространство, а неподалеку валялся искореженный цинк от патронов.
– Вот таким образом, – раздался позади меня слегка надменный голос.
Я обернулся.
Фыф стоял с самодовольным видом, покручивая на пальце кольцо от гранаты. Другой рукой он придерживал брюхо, слегка еще свисающее книзу. По ходу, нелегко было шаму скакать по крышам на полный желудок, да еще тащить с собой вскрытый патронный цинк, набитый гранатами. Сообразил же метнуться к «газику», высыпать укупорки патронов, набить металлический ящик эргэдэшками, а потом еще залезть на крышу по ржавой пожарной лестнице, дождаться момента – и ловко провернуть операцию по уничтожению жуткого порождения Зоны.
– Молодец, дружище, – сказал подошедший Дегтярь. – Вовремя ты подсуетился с этими гранатами.
Потом посмотрел на мрачный контур гигантской РЛС, вздымающийся в небо на фоне полной луны, и добавил:
– Думаю, это антенны чудят, из мертвых не пойми чего лепят. А может, не просто чудят, а мстят кое-кому кое за что. Не зря же мертвопак на меня забил, как только Снайпера увидел.
– Все может быть, – задумчиво проговорил я. Сколько уже раз убеждался в том, что Зона – живое, разумное существо, способное равно помнить и хорошее, и плохое. Однажды я уничтожил ее гигантское порождение, так как у меня просто не было иного выхода. И вполне возможно, что сегодня оно, вновь возрожденное Зоной, попыталось мне отомстить, создав чудовище из тел мертвых бандитов и натравив его на меня…
– Так или иначе, лучше подальше отсюда уехать, – сказал Фыф, с опаской глядя на РЛС, находящуюся всего в километре отсюда. – Причем прямо сейчас.
– Да ну нафиг, – зевнул Дегтярь. – После того, что случилось, ни одна тварь сюда этой ночью не подойдет – никому неохота быть разодранным на фрагменты. Эх, пропали мои полчаса сна. Иди, Снайпер, ложись, а я покараулю.
– Не, сейчас моя очередь, – мотнул головой Фыф, отчего глазные щупальца синхронно хлопнули по правой щеке. – Вы идите, а я…
– Давай вместе сторожить, – предложил Дегтярь. – Откроем по банке консервов, спиртику по колпачку закинем.
– Думаешь? – засомневался шам. – Есть я не буду, а вот если только по колпачку…
– Короче, вы тут соображайте на двоих, а я спать, – решительно произнес я. – Следите, чтоб РЛС из мертвых пиндосов чего-нибудь не слепила.
– Если раньше не слепила, теперь уже точно не слепит, – сказал шам, вглядываясь в темноту, туда, где остались лежать трупы убитых «морских котиков». – По ходу, пиндосы ей тоже не по вкусу. Так что спи спокойно.
* * *Ощущение было такое, будто я только прикрыл глаза и меня сразу же пнули в бок чем-то тяжелым, типа бронированного берца – по-другому человека, упакованного в тяжелый защитный костюм, добудиться нереально.
– Вставай, Снайпер, – прозвучал у меня над ухом голос Фыфа. – Светает.
Я с трудом открыл один глаз. Блин, когда же я, наконец, отдохну по-человечески?
Но даже пробудиться с ленцой, потягиваясь – не получилось.
Внезапно в шлеме щелкнуло, и тревожный голос Кречетова зарокотал из динамика:
– Сталкеры, внимание! Только что от ЧАЭС в сторону Припяти и Новошепеличей выдвинулся конвой Десятой группы американского спецназа. По моим сведениям, у них находится артефакт «Черная ртуть», отбитый у фанатиков Монумента. Если конвой доберется до северной границы Зоны, контролируемой американскими миротворческими силами, можно считать, что артефакт для нас потерян.
– Ну, зашибись, – сказал я, поднимаясь с земли. – Десятая группа – это «Green Berets. «Зеленые береты», элита спецвойск армии США. Этих готовят так, что «котикам» и не снилось. И сколько их в том конвое?
– До стычки с фанатиками был полный стрелковый взвод. После нее осталась от силы треть.
– Значит, человек пятнадцать, – прикинул я с запасом, задумчиво глядя на «Бритву», примкнутую к СВД. – Хреново. Этих с наскока взять не получится.
– А если не с наскока? – напряженно поинтересовался Кречетов. – Если по уму?
– Да тут уж как срастется, так и будет, – отозвался я. – Пробовать надо. Как там наш Мутант? Братца ему вернули?
– Насчет этого не беспокойтесь. Голову приварили обратно артефактами, с его регенерацией часа через два все восстановится как было. Вот, сами послушайте.
– Он не врет, Снайпер, – раздался в динамике слабый голос Мутанта. – Брата мне вернули, только…
– Вот видите, – вновь ворвался в эфир Кречетов. – Я держу слово. Теперь вам осталось сдержать свое.
– Свое-то мы сдержим, – сказал я. – Вернее, попытаемся…
– Вот и отлично, – отрезал ученый. – Удачи в битве. Я жду результатов. В противном случае, сами понимаете, ваш друг лишится обеих голов, а весь мир лишится воды. Либо – в лучшем случае – США получит неоспоримое экономическое преимущество перед остальным миром. Вы же не хотите ни того, ни другого, ни третьего, правда?
Динамик щелкнул, треск помех пропал. Я вздохнул и перевел взгляд на своих спутников.
– Все слышали?
– Угу, – отозвался Дегтярь. – Интересно, откуда ты все так подробно знаешь про пиндосскую спецуру?
– Пересекался раньше, – отмахнулся я. – Давай базар-вокзал потом, ага? Сейчас выдвигаться надо.
– Это запросто, – хмыкнул Дегтярь. – Кстати, есть реальный шанс нагнать тот конвой. Шоссе возле Припяти сплошь в аномалиях, их там как вшей на бомже. На нашем участке дороги они тоже имеются, особенно если отъехать чуть подальше от РЛС. Но если проскочим, дальше до самого Янова наверняка будет проще.
– Ну, так двинули, что ли! – воскликнул Фыф. – А то пока мы тут планы строим, эти ваши спецпиндосы уволокут наше добро!
– Логично, – хмыкнул Дегтярь, направляясь к «газику». – Но это ты зря беспокоишься. Амер по Зоне ходит как барышня по лугу, боясь запачкать подол об коровье дерьмо. Мы же гоняем по ней иначе.
…Вот уж не думал, что по этим гиблым местам можно ездить так, как Дегтярь! Наш автомобильчик летел по разбитой дороге со скоростью шестьдесят, а то и более километров в час, лихо объезжая подозрительные места – которых, кстати, было немало. Но сейчас лихому водиле было проще. Сверху начал накрапывать мелкий дождь, довольно четко обрисовывая на растрескавшемся асфальте контуры большинства аномалий. «Гравиконцентратам», например, вообще шансов не оставалось, так как дождик неумолимо очерчивал границы аномалии, притягивающей падающие капли воды. Так что если увидел на дороге многохвостую лужу, смахивающую формой на морскую звезду – объезжай ее не задумываясь.
Разок увидели мы «Веселого призрака». Стоит себе на обочине, грустно покачиваясь, и даже не пытается напасть на проезжающий мимо автомобиль. Видать, удручен тем, что дождь его демаскировал полностью, превратив в кривой, вялый торнадо, совершенно неопасный с виду.
Попадались по дороге «электроды», возмущенно потрескивающие хилыми молниями. В дождь эти аномалии вообще почти неопасны, если только не очень здоровые, конечно. Капли воды очень быстро их разряжают. Дегтярь одну даже бампером задел, объезжая. Но ничего страшного не произошло, разве что Фыфа, держащегося за борт, слегка по пальцам током дернуло.
– Смотри куда прешь, хомо косорукий, раскудрит твою через коромысло! – зашипел шам на водителя. Но тот только хмыкнул:
– Слышь, Снайпер, это тоже обязательно в роман вставь! Я ж хрен запомню эдакие выверты.
– Непременно, – пообещал я. – Только об этом и думаю не переставая.
Хотя на самом деле думал совсем о другом.
О Марии… И о той пятиглазой твари, которая захватила ее вместе с Настей. Удастся ли мне снова зарядить «Бритву» и вернуться в мир Кремля? И если удастся, то не поздно ли будет? Время-то идет, и кто его знает, для чего тому супершаму наши девчонки? Может, на пропитание. Запросто, кстати, с учетом пристрастий этой породы к свежей крови. Конечно, если так, я его голыми руками рвать буду, только девчонок-то не вернешь… И как после этого нам с Фыфом жить-то, осознавая, что не уберегли самое дорогое, что у нас есть?