– Как видишь, я жива, – нервно сказала Лида. – Ты проходи, раздевайся, только извини, у меня очень мало времени.
– Да я не собираюсь у тебя задерживаться, не беспокойся. Мне нужно домой.
– Марина, мы можем договориться о том, что все останется между нами? Потом как-нибудь все объясню. Но пока ты не должна никому рассказывать о нашей встрече.
Марина смотрела на скромную, по-прежнему сухощавую, гладко причесанную, совсем без косметики Лиду, – все вроде как и было, – и понимала, что видит человека совсем в другом качестве. Гладкие волосы, маленькое черное платье, добротная квартира без блестящих финтифлюшек Романова, – скромная учительница Лида стала женщиной на миллион долларов как минимум. Это было ясно по всему.
– Я пойду, – сказала Марина.
– Извини, что я так удивилась… Просто все очень сложно. У вас все в порядке?
– У кого – у нас?
– У тебя, у соседей…
– У меня – да. Вальку нашу отравили. Ее внука застрелили, в твоей комнате кучу каких-то деньжищ Валька держала. Сейчас идет следствие. А так – все хорошо, прекрасная маркиза.
– Ужасные, конечно, события, – холодно сказала Лида. – Надо встретиться в другой раз, поболтать.
– А почему нет? – широко улыбнулась Марина. – Поболтаем. За заказ расплатись, пожалуйста. Вот счет.
Лида достала с полки приготовленную сумму, протянула. Потом попросила подождать, вышла на минуту, вернулась с гораздо большей суммой, которую вложила Марине в руку.
– Это подарок к Новому году.
– Ничего себе – чаевые! – Марина профессионально пересчитала деньги и положила к себе в карман. – Жизнь у тебя, Лида, явно наладилась. А Нина Георгиевна тебя в наследницы выбрала, все плачет, глядя на твою фотку.
– Ей тоже пока ничего не нужно говорить, – отчеканила Лида. – Ты меня поняла?
– Неужели нет. Пока, Ирина Шумская. Заказывай. Будем рады вас обслужить.
Марина вылетела из квартиры, точно зная, что этой клиентки у нее больше нет.
Лида, закрыв за ней дверь, посмотрела в окно гостиной. Когда Марина уехала, набрала номер.
– Меня обнаружила соседка по коммуналке. Демидова. Оказалось, что это она владелица интернет-магазина, где я все заказывала. Я что, спрашиваю в магазинах фамилию владельца? У меня не было проблем. Раньше все привозил курьер, сейчас он пьян. Она привезла сама. Обещала молчать, но я ее знаю. Нужно срочно поменять квартиру, мобильный телефон, ноутбук. Почту я сейчас закрою. Что значит, куда спешить и кто это сделает? Ты! Несмотря на то, что ты сам пьян, как извозчик. Но соображать-то надо в таких ситуациях. Я пропала, а там убийства, следствие, деньги в моей комнате. Подонки вы все. Да ладно – ни при чем…
Глава 4
Слава Земцов спал. День, ночь. Ночь, день. Он просыпался, умывался, иногда лежал в теплой ванне, продолжая досыпать. Потом шел на кухню, где у него была выпивка и куча всяких лотков, судков, пакетов, которые ему в новогоднюю ночь собрала жена Кольцова. Слава пил, ел и улыбался. Вот кому из них, его друзей, громко говоря, мушкетеров, настолько хорошо? Еда чудесная домашняя – есть. Стаканчики водки ему никто не считает. Он дал себе два дня. Он отдыхает, празднует! Поест, телевизор на пять минут включит, чтобы понять, что без него лучше, – и опять спать пойдет. И будет просыпаться только от ощущения счастья. Ему не нужно думать, что жене не нравится его небритость. Его никто не пошлет гулять ни с ребенком, ни с собакой. Слава вспомнил свои новогодние наблюдения за семьями друзей и от души расхохотался. Конечно, у них красивые жены, милые детки, пес оказался приятный. Но все в целом – это же тюрьма тюрьмой! Безусловный авторитет для всех криминалистов Масленников немного выпил и стал так виновато поглядывать на жену и дочь, как будто он кого-то ограбил или инвалида толкнул под трамвай. А Кольцов – вообще умора! Столько лет был ковбой, плейбой и просто фраер. Казенный сыск на зарплате для него – болото, у него была своя колея, гламурные подружки, клиентки штабелями. А теперь его Настя ресницами шевельнет, и он вроде сидит на стуле, но Слава-то видит, что он уже у ноги. Пацаненок его из него веревки вьет. Собака лучше всех к нему относится, но ведь до поры! Слава налил себе еще, с чувством и расстановкой выпил, закусил чем-то немыслимо вкусным, похоже, баклажаном, в который что-то завернуто, и представил себе, как Сергей болтается по улице с собакой, а Олежка бросает в него крепкие мокрые снежки, как Масленников, сутулясь, выходит с женой и дочерью из машины у какого-то театра, где ноги не вытянешь и, не дай бог, захрапишь… А ведь эксперт по пятнадцать часов иногда стоит у стола в морге.
– Ох, хорошо! – выдохнул Слава.
Телевизор оправдал его ожидания: еще больше потянуло в сон. Слава вернулся на свой диван, завернулся… Черт, проснулись стреляльщики петард. Вот было бы не лень, – сходил бы – арестом пригрозил за нарушение общественного порядка. Нет, в выходные лучше дать кому-то по уху: так быстрее доходит. Но лень. Накрылся с головой, услышал звонок мобильного, посмотрел. Семен Сидоров звонит, сын отравленной Валентины, отец застреленного Валерия. Ясно, что не поздравить хочет. Про наружку интересуется, наверное. Но где Слава ее сейчас ему найдет? Он же сказал, что его сотрудники отдыхают, пусть пока обратится по месту жительства. Конечно, его понять можно, но раз звонит, значит, жив. Отвечать не будем. Семья Сидоровых вряд ли относится к полному криминалу, но что-то там есть, конечно. Во-первых, проданных квартир у них оказалось многовато. Машин – тоже. Такой «бизнес» – не большая редкость по нынешним временам, только за это не убивают. Убивают за то, что предшествовало столь обильным продажам. У проданных квартир и машин могли остаться за бортом живые хозяева. Или их наследники. Однозначно нужно привлекать ребят из отдела экономических преступлений, потому что проследить цепочку собственников продаваемой квартиры – даже одной – это целое исследование. Такие квартиры за день могут поменять насколько собственников. А в начале цепочки можно обнаружить труп или людей, которые стали бомжами, лишены документов, каким-то образом лишены возможности обратиться за помощью… Что и кому дают убийства членов семьи Сидоровых? «Пока это не мой вопрос», – культурно сказал себе Слава. В этом достаточно стремном бизнесе бывают конкуренты. Это тоже надо проверить.
«А что, интересно, нам дал Кольцов, представляющий интересы одной из подозреваемых?» – задал себе любимый вопрос Слава. «Ничего, ни хренушечки он нам не дал» – тут ответ однозначный. А ведь клиентка у Сережи на этот раз совсем неубедительная. Начнем с того, что она наняла частного детектива до того, как ее следствие сочло подозреваемой. Потом полная туфта с мечтой пожить в коммуналке – это пусть она рассказывает за большой гонорар частному детективу. Столь уверенные в себе дамочки, приехавшие из-за границы, должны иметь реальную цель, а не мыльные пузыри. Реальная цель – это вся квартира на Сретенке. Тут все средства хороши, если подойти с умом, конечно. Конец логической связи. Так грубо девушка, получившая образование в стране Конан Дойла, действовать не должна вроде. Но, если честно, сейчас такое очень часто проходит практически незамеченным. Если бы дело заводил тот участковый, которому кто-то зачем-то голову пробил, – Корнилова легко бы с ним договорилась. Если только не по ее заказу его того… Нискин вроде с Сидоровой был в доле. А Корнилова могла быть в сговоре с Васильевым. Жутко наглый мужик.
Так. По всему получается, что либо в квартире появится следующая жертва, либо в семье Сидоровых. И чем интересна эта история, так это тем, что брать по подозрению можно любого. Вот они завтра с Масленниковым и поедут неформально беседовать с Зинаидой Печкиной, с ее сыном Леонидом и тихой, очень непростой старушкой Ниной Георгиевной. Неформально – для душевности разговора. А по факту они все подозреваемые в убийстве. Ближний круг.
Слава как подумал, что придется надолго покинуть родной диван, да еще побриться… Мысль подействовала убийственно. Уснул, что называется, мертвым сном.
Глава 5
Сергей задумчиво сидел у компьютера. Настя тихо вошла в комнату, взглянула мельком на монитор, дотронулась до его плеча.
– Эй, я думала, ты уснул. У тебя уже экран погас. Я пришла спросить, будешь ли ты полдничать с Олежкой?
– Зачем задавать лишние вопросы. Что у нас?
– Молоко и пирог с творогом.
– Отлично. Именно это мне и требуется. Не монитор погас, а мой могучий разум.
– Проблемы?
– Понять все не могу. Я тебе говорил, что у Марины Демидовой, которая теперь корм Маю поставляет, есть муж – Петр Романов. Богатый. Настолько, что пытается это скрывать. Почему-то. Это не характерная для бугров застенчивость. Я его давно немножко ковыряю. И вот такая история. Он недавно был простым гинекологом-акушером в одной не очень престижной родильной клинике. Весь бизнес, который у него есть сейчас, принадлежал его матери, очень крупной теневой бизнесвумен. Виолетте Романовой. В общем, ее имя было на слуху, несмотря на то, что она не выставлялась.
– Она умерла?
– Нет такой информации. Вот что странно.
– Но она, наверное, старая, передала сыну…
– Да, наверное. Ей восемьдесят два года. Ничего о ней не могу найти лет за пять. Но она зарегистрирована как живая в особняке, который принадлежит сыну. Он там скупил все квартиры. Сам живет в загородном поместье. Я попросил Виталика, помощника, что-нибудь узнать. Так, ненавязчиво, как умеет только он. Что у него и получилось. В загородном доме ее точно нет. Он вышел на прислугу. В особняке в Москве есть только охранник, который сказал, что не знает, кто точно живет в этих апартаментах, но сейчас там нет никого. Виталик ему сказал, что хочет узнать, не продаются ли там квартиры. Он типа риелтор. И действительно: все праздники там окна были темные. Никто не приезжает. Домашний телефон вырублен.
– Подожди. Ты же сказал, что весь особняк принадлежит Романову.
– Принадлежит. Он был построен его матерью как доходный дом. Квартиры не продавались в собственность навсегда и не сдавались – покупались лет на десять, пятнадцать. Потом сам Романов у своих жильцов и выкупил их обратно. Скорее всего, они свалили из страны. Мать перестала где-либо фигурировать вообще.
– Ну тут вариантов масса. Он мог отправить ее в пансионат за границу или устроить в стационар… Хотя ты, наверное, все это уже проверил, да?
– Да. Люди в этом случае должны оформлять документы, заказывать билеты, такси, регистрироваться. В больницах ее нет. Она не выезжала из страны.
– Действительно странно. Но у нее же были подчиненные, знакомые, есть какие-то соседи в других домах…
– Виталик поспрашивал в соседнем доме. Сказали, что она жила в этом особняке, потом исчезла. Романова иногда видят.
– Охранник не разрешит в двери позвонить? Там же мало квартир.
– Исключено. Если у Виталика не получилось, туда никто не пройдет.
– Если это так важно, почему бы не спросить у самого Романова?
– Да. Почему бы… Просто я люблю задавать вопросы, на которые знаю ответы, вот почему. Я уже искал по кладбищам. Не хоронили Виолетту Романову.
– А почему это так важно для тебя?
– Ну, как обычно. Все, что попадает под определение «странно», может оказаться ниточкой, которую я ищу. Простейший метод: потянуть за кончик.
– Но она же – свекровь Марины. Ты у Демидовой спрашивал?
– Да. Они никогда не виделись. Она замужем за Романовым была всего год. Он ее к матери не звал, к ней в дом не приглашал. Романовой это было не нужно. Она такая.
– Покажи мне ее фотографию.
Сергей нашел фото Виолетты Романовой.
– Вот, самый последний снимок, который я нашел. Она открывает элитный салон – драгоценности, меха и даже галерея с подлинниками произведений искусства. Ей тут лет семьдесят пять. Как она тебе?
Настя очень внимательно смотрела на худую женщину с совершенно белыми волосами. Белая блузка с кружевным воротником-стойкой, черный приталенный костюм, туфли на каблуках. Очень светлые глаза, взгляд уверенный и властный. Сухой рот в морщинках.
– А тебе как? – ответила она вдруг вопросом.
– Крутая мадам, что тут скажешь.
– И очень здоровая физически, вот что я тебе скажу. Нет мешков под глазами, одутловатости, даже пигментных пятен – всего, что выдает болезнь. Увеличь глаза, пожалуйста. Вот видишь, какая чистая радужка.
– Ну, в этом ты наверняка разбираешься, но права уже в том, что она всю жизнь занималась плаванием. В молодости была тренером.
– Может, она сознательно скрывается? Тогда и уехать могла по другим документам, и в другом месте жить…
– Смысл? Даже если в ее индустрии есть криминал, а он, разумеется, есть, и если кто-то на это вышел, то какой с нее уже спрос. Ей ничего не принадлежит. Ей много лет.
– Этот Петр у тебя тоже есть?
– Вот.
Насте улыбалось широкое, доброжелательное лицо довольного собой и всем светом человека. У него явно все в порядке. Она долго смотрела и молчала. Сергей поднял голову, взглянул на ее лицо. Оно было очень серьезным. Светло-карие глаза чуть потемнели, как бывало в моменты напряженной мысли, между бровями появилась морщинка.
– Сережа, я сейчас скажу глупость, как раньше, когда тебе пришлось на мне жениться из жалости… Но в нем есть что-то зловещее.
– Да ты что! По мне – он симпатяга. Правда, Марина считает, что он козел. Настя, ты чем-то расстроена? Тебе не нравится, что я так часто вспоминаю Марину? Иди сюда, – он притянул ее к себе, посадил на колени, губами попытался разгладить морщинку на лбу. – Почему у тебя испортилось настроение?
– Ничего конкретного, – улыбнулась она. – К Марине я пока не ревную. Просто, как раньше, – мурашки…
– Как давно я про них не слышал, – тихо произнес Сергей. – Я даже с ними мысленно попрощался. А ведь ты, видимо, их имела в виду, когда говорила, что я женился из жалости. Кому, мол, нужна по другим причинам женщина с мурашками, да?
– Ну, да.
– Что делает Олежка?
– Ест, смотрит мультики, играет с Маем, все сразу, как всегда.
– Я закрою дверь на ключ на пятнадцать минут, ладно? Столько у нас есть? Настя, я все время скучаю по тебе. И по твоим мурашкам.
– Думаю, у нас есть больше, – шепнула ему в ухо Настя. – Мультик длинный. Пирог большой. Тебе может ничего не остаться. Он им Мая угощает.
Глава 6
В комнате наконец стало светло. Виолетта встала, шатаясь, побрела в ванную. Она не помнила, что случилось после того, как Петя на нее рассердился. Действительно, у нее не убрано. Она иногда пытается убрать, но вместо этого начинает судорожно что-то искать: письма, фотографии, документы – то, что доказало бы, что ее жизнь была, а не приснилось. Она ничего не находит, но остается беспорядок… Петя, конечно, прав. У него столько дел, а он должен за ней убирать. Когда он сердится… После этого Виолетта ничего не помнит. Просто стонет и скулит безнадежно от боли, не думая о том, откуда она взялась. У нее нет старческого слабоумия. Она отдает себе отчет во многом. Но ее участь столь ужасна, что подсознание начинает ей помогать. То, что за пределом ужаса, она не помнит. Раз Петя приходит, значит, он о ней беспокоится. Это все, что она может вынести, только такую мысль.
В ванной не зажегся свет. Но она была достаточно большой, и свет шел из коридора. Виолетта увидела в огромном зеркале себя – в окровавленной ночной рубашке, с лицом в кровоподтеках, даже на тонких, дрожащих ногах была кровь. Что это? Она, наверное, падала во сне. Но она не спала. Стоп! – сказало подсознание. И Виолетта открыла кран с горячей водой. Воды не было. Холодной тоже. Что делать? Она не может оставаться в таком виде. Должен прийти Петя. Виолетта прошла на кухню. Боже, какое облегчение. Там стоят бутылки с водой. Она принесла их в ванную, разделась и, стараясь беречь каждую каплю, как смогла, помылась. Грязную рубашку бросила в бак. Прошла в гардеробную, в отделении, где лежали всегда сотни ночных сорочек, ничего не нашла. Господи, они все в баке для грязного белья. Они кончились! А ей нечем постирать. Она судорожно стала шарить по другим полкам. Вот! Это комбинация из тончайшего шелкового кружева ручного плетения, она больше похожа на вечернее платье. Виолетта скользнула в нее и сразу успокоилась. Но почувствовала страшную жажду. На этот раз почти бежала в кухню… Однако воды на столе не было. В кране – тоже. Что она натворила! Ей нужно было мыться в тазу, а потом выпить эту воду. Жажда стала совсем нестерпимой. Она легла в прихожей на тряпки, сжалась в комок и стала судорожно думать, как ей умереть. Но это оказалось сложно… Виолетта вдруг сообразила. Она вошла в туалет. Да, в бачке есть вода! Она набирала ладонями оттуда и пила. Ей стало легче. Она даже вернулась в кухню, съела один рассыпчатый хлебец, потом обнаружила яблоки. Эта находка сделала ее почти счастливой. Она отрезала маленьким ножиком по кусочку, и ей казалось, что эти кусочки просто таяли у нее во рту от ее горячего восторга. Она благодарила сына. Теперь нужно вернуться в постель и поспать. Она так не уставала никогда в жизни.
Она легла на свою роскошную кровать, укрылась пуховым одеялом, сразу поплыла на теплой волне. Сны или воспоминания были четкими и яркими. Она скакала по крутой горной тропе на сильном, необъезженном жеребце. Она и сейчас помнит вкусный запах его пота. Она плавала в море, в океане, в разных бассейнах, и везде рядом были мускулистые мужчины. Она сидела за рабочим столом и подписывала документы на миллионы долларов, они уйдут, эти деньги, чтобы тут же вернуться, только с прибылью. Запах денежных купюр она тоже очень хорошо помнит. Он волновал ее всегда не меньше, чем запах распаленного страстью мужчины или летящего скакуна.
А потом, уже в глубоком сне, она почувствовала тянущую боль в низу живота. Она рожает!
– Быстро! – кричит она. – Вера, ко мне!
В комнату влетает девушка с полотенцами.
– Сейчас, Виолетта Антоновна. – Я все сделаю. Ой, он идет! Тужьтесь! Надо же: какой крепыш, просто вылетел, я едва поймала. Сейчас, потерпите. Его обмою, потом к вам вернусь.