– Май сыт, – раздосадованно сказала Настя. – Как же я не сообразила заехать в магазин и купить чего-то к чаю. И вообще. Вы съешьте, пожалуйста, свою сардельку. И чаю попьем.
– Нет, – решительно возразила Нина Георгиевна. – Мне неудобно. У меня есть еда. Просто нужно готовить, а я не хочу. И есть не хочу. Лара сказала про какую-то новость, а у нас ужасные новости постоянно…
– У меня ничего плохого, наоборот. Я бы сама пошла за чаем, но мы не понравились вашим соседям.
– Я сейчас.
Май проглотил сардельку и любовно посмотрел на Нину Георгиевну. «А где еще?»
– Больше нет, – сказала ему Настя. – Полежи рядом со мной.
Они с Ниной Георгиевной сели за стол, накрытый белой скатертью с кружевами, Настя выпила глоток чая, похвалила, взяла из вазочки конфету. Нина Георгиевна тоже подняла чашку, но рука дрожала, пить из нее она не смогла и поставила на блюдце.
– Настя, вы что-то пришли рассказать о Лиде, да?
– Да. Она жива. Она даже не меняла документы, имя-фамилию, как думала Марина, у которой она покупала продукты в магазине. Она все это время по своему паспорту снимала разные квартиры в дорогих местах. Если ваша полиция, покойная Сидорова говорили вам, что они искали ее, то это неправда. Найти ее проще простого. Я по ее имени-фамилии нашла адрес, где она сейчас живет. Или они знали, что Лида жива, или были настолько уверены, что она мертва, что даже ничего не проверили.
– Извините, – сказала Нина Георгиевна. – Но я в это не верю. Так не может быть. Как вы могли узнать адрес? Может, это другая Лидия Смирнова?
– Квартира снята через риелторское агентство. Не буду вдаваться в детали, но есть возможность посмотреть договоры. Да, были однофамилицы, но у Сережи есть паспортные данные всех жильцов квартиры. И с его компьютера есть доступ к полицейской базе, где регистрируются, в частности, сделки найма.
– Они могли убить Лиду, а кого-то поселить по ее паспорту.
– Вы живете здесь, как в фильме ужасов. Но это она. Посмотрите, – Лара достала фотоаппарат. – Посмотрите, дата и время. Я сфотографировала ее час назад.
Нина Георгиевна глядела на снимок, не моргая, очень долго. Потом надела очки и посмотрела еще раз. Вернула Насте фотоаппарат.
– Это Лида. Я не понимаю, почему…
– Я тоже. Но теперь все выяснится.
– Мне страшно. Выяснится плохое.
Настя промолчала.
– Нина Георгиевна, – спросила она, – Лидия действительно похожа на вашу покойную дочь?
– Если бы Вероничка дожила до ее возраста, она была бы такой же… Я сразу так подумала, когда Лиду увидела.
– А фото дочери можно посмотреть?
– Вот, – показала Нина Георгиевна на портрет в простой деревянной рамке, который стоял на книжной полке.
Настя встала, подошла к портрету, долго и внимательно смотрела, затем сфотографировала его.
– Зачем вы это сделали? – спросила Нина Георгиевна.
– На всякий случай, – сказала Настя. – Извините, что не спросила разрешения. Я привыкла собирать любую информацию, рано или поздно пригодится. Сережа сказал, что ваша дочь успела… Что она работала после школы, да?
– Да. У нее были периоды ремиссии. Она мне помогала. Ее лечение стоило очень дорого… Мы надеялись. Она ходила убирать к людям, смотрела за детьми. Вот с Толиком Васильевым из нашей квартиры иногда сидела. Она нравилась людям. Ее приглашали, когда за больными нужно ухаживать… Очень добрая была девочка. Я все это уже рассказывала следователям…
– Извините, что пришла уточнить. Муж мне не все передает, естественно. А мне хочется понять. Вероника роды на дому не принимала, не знаете?
– А почему вы спросили? Принимала… Не один раз. Неофициально, так сказать. Однажды при ней хозяйка начала рожать, Вероника справилась, потом почитала что-то. Ее знали, она добрая, чистоплотная, внимательная и молчаливая была. Мало ли по какой причине люди не хотят рожать в больнице, вызывать «Скорую». Нас это не касалось. Вероничка в себе была уверена.
– Что-нибудь дочь вам рассказывала об этом?
– Как будто нет. Не помню. А что?
– Да просто об одном случае узнала. По времени совпадает. Мы поедем, наверное. Спасибо вам большое.
Настя встала, за ней вскочил Май, как будто и не спал сладким сном секунду назад. И вдруг Нина Георгиевна рванулась к Насте и крепко сжала ее руки.
– Ужас, Настя, – страстно сказала она. – Грех какой. Не могу. Скажу тебе.
– Что случилось?
– Я была уверена, что Лиду убили Валька Сидорова и ее дружок Нискин, участковый. Из-за комнаты. Я даже сказала Вальке, что напишу в прокуратуру. Она что-то орала, а на следующий день пришел этот мерзавец Нискин. Он сказал, что у него готово заявление от имени Лиды с ее подписью, датированное задним числом, будто я шантажировала ее, требовала написать на меня дарственную на комнату, чтобы потом продать. Он говорил, что найдет свидетелей и если я буду возникать, то и киллеров найдет, которых я якобы нанимала. Дело, говорил он, я сварганю только так. И я уверена, что такое заявление они на всякий случай подделали.
– О, боже! Это при его положении действительно не трудно. Но все прошло, Нина Георгиевна, успокойтесь! Лида жива, она сможет все опровергнуть. И вообще дело уже в руках нормальных людей. Я скажу мужу, следователи найдут это заявление, если оно есть. Экспертиза покажет, что оно поддельное… Действительно ужас. Вы столько времени страдали, боялись…
– Не в этом ужас, детка. В другом. Думала, умру с этим, но я скажу. Я так страшно их возненавидела, проклинала, но сделать ничего не могла. Если бы я действительно написала куда-то запрос, донос, не знаю, как это называется, мне было бы легче. А так… Они меня парализовали. И тут как-то заходит ко мне сын Зинаиды и спрашивает, нет ли у меня яда от грызунов. Крыса, говорит, у них в комнате появилась. Этого не может быть, в нашей квартире никогда не было крыс. Он ненормальный. Но мне Марина заказывала синильную кислоту для чистки подсвечника… А перед этим, – Нина Георгиевна почти задохнулась. Настя налила ей в чашку воды из графина, она глотнула и продолжила: – Перед этим Валька и Зинка стали страшно ругаться каждый день. Я подслушивала. Зинка требовала какие-то деньги, Валька говорила, что она ей ничего не должна, что деньги в деле, а Зинка свое получила… Короче, воровские разборки. И я дала Леониду яд… И спокойно ждала, когда это случится. Когда случилось, ни о чем не пожалела. Я мстила за Лиду. А теперь… Настя, что теперь? Я готова написать признание.
– В чем? – спокойно спросила Настя. – Ваши эмоции никого не интересует. Следствие работает с фактами. У вас попросили яд для крысы, значит, она была. Ваше дело – помочь людям. Только одна просьба. Давайте сразу вместе забудем эту историю. Спросят у вас, зачем яд давали, скажете. Не спросят, войти в вашу комнату и его взять раз плюнуть. Пока вы на кухне чай завариваете. У следствия с вашей квартирой достаточно проблем.
Глава 28
Сергей приехал домой, мама покормила их с Олежкой обедом. Потом они с сыном поиграли, потом вместе легли спать. Телефон Сергей положил на тумбочку поближе к уху. Вскочил в холодном поту, потому что во сне понял: Настя слишком долго не звонит. Он схватил телефон и позвонил жене. Странно: «Набранный вами номер не существует». Проверил еще несколько раз. Кровь отхлынула от сердца, руки стали ледяными, пальцы окоченели, он едва смог набрать номер Славы. За всю жизнь приступы страха случались с ним несколько раз, и это всегда касалось Насти. Со Славой он поговорил коротко, сказал, что едет на Сретенку. Вдруг жена заговорилась с кем-то или решила прогуляться с Маем, а с телефоном что-то непонятное, хотя это почти невероятно. У нее новый айфон.
– Старик, ты только с ума-то не сходи, – сочувственно сказал Слава. – Жены нет несколько часов. Я знаю людей, которые неделю бы не беспокоились. И я не шучу. Понимаю, не тот случай, просто я подумал… В общем, жду твоего звонка. Уверен, все объяснится. Но мы будем готовы, если что…
Сергей примчался во двор дома, где находилась «нехорошая» квартира, посмотрел стоящие там машины. Настиной не было. Он набрал телефон Лары.
– Да, – ответил хрипловатый то ли со сна, то ли от плача голос. – Привет, Сережа. Я спала. Со снотворным. Настя у нас была, с Ниной Георгиевной говорила, мне кажется, она уехала. Подожди, проверю… Уехала около часа назад. А почему ты ей не позвонишь?
Сергей молча разъединился. Так, значит, час. Она могла доехать с Маем до ближайшего зеленого массива и выйти погулять. И это непременно должно быть поблизости. Дальше негде искать место для прогулок, да это и не имеет смысла. Она должна выгулять собаку после того, как какое-то время провела в этом доме. Почему не оставила машину и не прошлась пешком? Так двор маленький, весь залит асфальтом. Май этого не любит.
Сергей очень медленно выехал в переулок, поехал, глядя по сторонам. Продолжал набирать номер Насти. Ответ тот же. Он искал сквер или свободный кусочек земли – без машин, магазинов, прохожих… И он нашел такой. Припарковался на обочине. Пошел по нему пешком. Уложенная раздолбанной плиткой аллея закончилась, дальше росли деревья, кусты, потом почти весенняя грязь… И свежие следы колес. И единственная машина прямо в кустах. Настина! Она была пуста, а дверь открыта. Сергей позвонил Славе, а потом заметался. Сквер довольно маленький. Обежал он его легко. Наконец сообразил, что по следам человека ему их не найти. Надо искать лапы Мая. Он их узнает: немного собак с такими крупными лапами… К тому же свежие следы шли от машины в одном направлении – они привели Сергея к небольшому двухэтажному дому, каких в Москве полно, они непонятного назначения, узнают о них, когда они вдруг сгорают: тогда это называется «административное здание», что вообще является ребусом. Попасть внутрь бывает непросто. Может замок висеть на двери, а внутри люди, может – наоборот: быть закрыто изнутри. То есть, пока он один, нужно узнать, стоит ли туда рваться. И Сергей громко посвистел. Май всегда бежал на прогулках на этот свист. В ответ из дома раздался лай, потом выстрел, собачий визг и рычание. Сергей еще раз позвонил Славе, сам вскочил на подоконник, рукояткой пистолета разбил окно, прыгнул в захламленную комнату и сразу все увидел: Настю в разорванной кофточке, Мая, на шее которого был затянут ремень, а две передние лапы окровавлены, в них явно стреляли, и трех мужчин, которые целились Сергею в лоб из табельного оружия. На одном вместо брюк болтались ошметки ткани, открывающие трусы в цветочек.
Сергей очень медленно выехал в переулок, поехал, глядя по сторонам. Продолжал набирать номер Насти. Ответ тот же. Он искал сквер или свободный кусочек земли – без машин, магазинов, прохожих… И он нашел такой. Припарковался на обочине. Пошел по нему пешком. Уложенная раздолбанной плиткой аллея закончилась, дальше росли деревья, кусты, потом почти весенняя грязь… И свежие следы колес. И единственная машина прямо в кустах. Настина! Она была пуста, а дверь открыта. Сергей позвонил Славе, а потом заметался. Сквер довольно маленький. Обежал он его легко. Наконец сообразил, что по следам человека ему их не найти. Надо искать лапы Мая. Он их узнает: немного собак с такими крупными лапами… К тому же свежие следы шли от машины в одном направлении – они привели Сергея к небольшому двухэтажному дому, каких в Москве полно, они непонятного назначения, узнают о них, когда они вдруг сгорают: тогда это называется «административное здание», что вообще является ребусом. Попасть внутрь бывает непросто. Может замок висеть на двери, а внутри люди, может – наоборот: быть закрыто изнутри. То есть, пока он один, нужно узнать, стоит ли туда рваться. И Сергей громко посвистел. Май всегда бежал на прогулках на этот свист. В ответ из дома раздался лай, потом выстрел, собачий визг и рычание. Сергей еще раз позвонил Славе, сам вскочил на подоконник, рукояткой пистолета разбил окно, прыгнул в захламленную комнату и сразу все увидел: Настю в разорванной кофточке, Мая, на шее которого был затянут ремень, а две передние лапы окровавлены, в них явно стреляли, и трех мужчин, которые целились Сергею в лоб из табельного оружия. На одном вместо брюк болтались ошметки ткани, открывающие трусы в цветочек.
– Коля, – сказал Сергей. – Ты слишком глупо себя ведешь даже для человека с пробитой головой. Ты же понимаешь, что сюда едет наряд. Но до этого я имею полное право стрелять, чтобы спасти от оборотней в погонах своих жену и собаку.
У Сергея было два коронных номера – удар ногой в пах или в колено и выстрел в плечевой сустав. Три выстрела, трио ревущих голосов… Сергей спрыгнул с подоконника.
– Понимаю вас, ребята, это очень больно. Ждите. Помощь сейчас придет.
Он бросился к Насте, та сдержалась и не заплакала.
– Сережа, они прострелили Маю лапы.
– Что они делали с тобой?
– Ничего. Нискин полез, Май ему разодрал штаны. После этого они пытались его задушить ремнем, а когда он отозвался на твой свист, прострелили лапы. Мне кажется, просто промазали. Они стреляли ему в голову. Они пьяные.
– На тебе все разорвано, – ровно сказал Сергей. – Даже лифчик. Губа разбита, шея и грудь в синяках. Настя, я очень справедливый человек. Скажи мне, пожалуйста, честно, кто именно все это сделал? Неужели Нискин после трепанации черепа? Все будут живы. Просто мне нужно точно знать.
– Нискин. Остальные меня держали и били ногами Мая.
– Молодец. Картина маслом.
Когда наряд во главе со Славой ворвался в помещение, сняв дверь с петель, они увидели двух человек, которые сидели на полу, зажимая раны на плечах, оружие валялось рядом, – Настю в разодранной кофточке, Мая с окровавленными лапами, который все же пытался им улыбаться. Сергей… Слава посмотрел на него и Нискина и с трудом сдержал стон. Чего-то подобного он и ждал. Нискин лежал на полу, не издавая звуков и не шевелясь, а Сергей, сидя на нем верхом, превращал лицо представителя власти в месиво. Земцов сказал своим ребятам:
– Оттащите этого идиота. Мне кажется, пора вызывать «Скорую» и экспертов на труп. Мы нашли его, но не в том виде, как хотелось бы.
Сергея оттащили, он взял со стола начатую бутылку водки и помыл ею руки.
– Ты понимаешь, что натворил? – спросил Слава.
– Ровно ничего, – процедил сквозь зубы Сергей. – Я проклинаю свою работу. У меня была возможность прикончить его в секунду, а я просто его немного украсил. Жить, к сожалению, будет.
– Все же позвоню Масленникову. Я не так уверен в этом, как ты.
– Заводи дело.
– Если он жив, то ты освобождал жену и собаку из явного плена. Ее, по всему, то ли пытали, то ли хотели изнасиловать. Собаку искалечили. Для того, чтобы все это зафиксировать, опять же нужен Масленников. Слушай, от тебя столько проблем, сходи покури, Настя, может, внятно расскажет, что произошло.
– Да, Сережа. Тебе лучше выйти, – сказала она. – Нам и так плохо, а ты тут бойню устроил. А дело очень серьезное. Нужно обязательно кое-что найти, кое-что узнать. Но ты… Когда они начнут Славе рассказывать, ты же всех поубиваешь. Не то чтобы мне их очень жалко, хотя я против насилия, но ты уничтожишь банду, и мы никогда ничего окончательно не узнаем и не получим.
– Я правильно тебя понял, Настя? – уточнил Земцов. – Ты имеешь в виду не то, что они сделали с тобой и собакой? Ты имеешь в виду причастность к убийствам в коммуналке?
– Да, именно так я думаю. Я знаю, что надо искать. Сережа только какой-то невменяемый. Я сама сюда согласилась прийти. Да, они меня встретили в сквере, когда я Мая выгуливала, подошли, им, конечно, Зинаида позвонила, и они ехали за мной. Но я могла не пойти с ними, а я пошла. Надеялась что-нибудь узнать. А этот ушибленный стал ко мне приставать… Дальше все понятно. Сережа, наверное, из ревности все это натворил. Это же все объясняет, да?
– С ума, что ли, сошла… – буркнул Кольцов. – Когда это я ревновал? Ладно, что вам объяснять. Пошел курить. Вон, Слава, твой труп встает. Посмотри: у них сейф открыт. И там одна водка и деньги. Влей в него. Он все расскажет, если станет ясно, чего Настя хотела от них. Мне теперь все по барабану из-за вашего паскудного ко мне отношения. Вернусь через десять минут, Мая перевяжу, отнесу в машину. Настя, можно я поеду с ним в клинику, пока ты тут доведешь свой эксперимент до конца?
– Это очень хорошая мысль, – согласилась Настя. – Меня потом отвезут домой, надеюсь, а Май может потерять слишком много крови. Бери его и вези. Я буду звонить… Хотя… Вот этот забрал мой телефон, симку порвал.
– Настя, – встрял Слава. – Ты все правильно сказала, только забыла первую фразу: «Командовать парадом буду я». Сережа, я согласен. Вези собаку, телефон мы у них найдем. Настя будет тебе звонить с другого номера. Потом восстановите.
Сергей поднял Мая, тот заскулил, Настя бросилась его утешать. Потом взглянула молча мужу в глаза. Он все понял, как обычно.
– Я не обиделся, не злюсь, я делаю то, что нужно. Здесь хватает народу, чтобы разобраться с этими уродами. Мне даже неинтересно, в чем тут дело. Жалко, что я его не убил… Хотелось раз в жизни сделать что-то полезное.
– О, боже! – выдохнула Настя.
Глава 29
Земцов по телефону все объяснил Масленникову, тот быстро приехал с хирургом.
– Давайте, ребята, подходите по очереди к этому столу, – обратился он к Нискину со товарищи, – хирург быстро вытащит пули, обработает раны, перевяжет. Извините, что без наркоза. Идут следственные действия, спать вам никак нельзя.
– Да вы че? – взвизгнул Нискин. – Я не согласен без наркоза. Везите в больницу.
– Не согласен, – сиди с пулей, – спокойно заявил Слава. – Я такой наглости еще не видел. Тебя бесплатно, по блату, можно сказать, оперировали и лечили в отличной больнице. Ты после этого вон что натворил с женой нашего сотрудника. Искалечил его собаку. А башку-то тебе пробили явно подельники. Ежу понятно, для чего у вас эта хата и какие тут дела. Ты можешь отказаться от операции, потом будешь присутствовать при обыске, отвечать на все вопросы, после поедешь в СИЗО… А там уже вечер… Завтра тебя отправлю в больничку. Но не в ту, где ты лежал, как король, в отдельной палате, а в тюремную, само собой.
– А че вообще…
– А то. Пока на тебе похищение, сексуальные домогательства, причинение физических увечий, удержание, хищение айфона.
– Сергей в них выстрелил, потому что они все целились в него. Он просто оказался быстрее, – добавила Настя.
– От сука, – выпалил Нискин.
– Зря мы оттащили Кольцова, – вздохнул Слава. – Выглядишь ты, Коля, хреново, но до ума ничего не дошло. В общем, вопрос решен. Врач вытащит желающим пули за считаные минуты, нежелающие работают со следствием какие есть. Кто к врачу?
– Я! – первым выпалил Нискин.
Двое других уже шли к столу, где хирург доставал инструменты и спирт.
– А выпить можно? – почти кротко спросил у Славы Нискин.
– Дам сейчас по полстакана. После операции – по глотку. И работаем. Я смотрю, тут столько водки… Вы, случайно, водочные ванны не принимаете? Потому что если это все для питья, непонятно, как вы еще живы. А… Винно-водочные отделы грабите. Забыл.
– Почему грабим? – обиделся Нискин. – Мы от хулиганов их защищаем, они нас благодарят.
Хирург занялся ранеными. Масленников подошел к Насте. Смазал ее ссадины. Приложил марлю, пропитанную чем-то известным только ему, к синякам: «Скоро пройдет», дал таблетку антисептика.
– Я в таком виде, – Настя смущенно стала прикрывать руками разорванную кофту.