Заряженный пистолет калибра девять миллиметров, на всякий случай.
Похлопав себя по груди, он убедился, что блокнот и Библия на месте. Заткнул пистолет за пояс, спереди, чтобы вытащить проще было, пусть и слегка вздрогнул от прикосновения холодного металла к животу. Надел на голову ремешок со светодиодным фонариком. Глупо, но руки свободны, а в темноте это важнее, чем важный вид.
Остальное распихал по карманам полупальто военного стиля.
Килгор закрыл дверь машины, и свет погас. Включил налобный фонарик, и тот осветил деревья, конечно, не так роскошно, как фары «Эльдорадо», но за пределами этого так называемого городка и такое освещение добивало достаточно далеко.
Мгновение Килгор стоял, прислушиваясь. Не услышал ничего особенного. Это его несколько обеспокоило, но потом он вспомнил, что Эммау Пит что-то бормотала на тот счет, что твари ползучие только возвращаются, так что, наверное, в тишине нет ничего подозрительного. Не шуршали в траве и не стрекотали сверчки, не шуршали листьями мыши, не копошились в ветвях белки, сооружая гнезда. Никого и ничего, кроме того, что затаилось в кратере.
У Килгора было отличное чувство направления, практически безошибочное, по крайней мере, так его мать всегда говорила. Он ощущал направление на кратер будто внутри головы. Запах воды, струящийся меж деревьев, неприятный запах залежавшихся в заднем кармане медных монет.
Дорога позволила ему подобраться близко.
Он принюхался, вытер нос рукавом и решительно двинулся вперед.
Склон становился все круче, с каждым шагом. Килгор поскальзывался, хватаясь за кусты, но раз особенно неудачно оступился и упал, выставив руки.
И вот он вышел на открытое место у воды. Кольцо красной почвы, которое преграждало деревьям путь. А может, деревья просто сами не хотели погружать корни в этот подозрительный пруд. Маленький и мерзкий пляжик, угловатый и голый, как край ванной.
Не шевеля ничем, кроме шеи, здоровяк оглядывался по сторонам. Все равно ничего не слышно. Но ощутил нечто, что ему не нравилось. Покалывающее ощущение в коже, говорящее о том, что на него смотрят.
Он достал блокнот. Яркий свет фонарика слишком сильно освещал страницы, но Килгор прищурился и разглядел то, что сам написал.
– Ты забрал двоих ребят, – тихо сказал он. Как и свет в темноте, тихий звук его слов разнесся далеко. – Они пришли сюда, чтобы помочь Бассейну, и ты их убил.
По гладкой черной поверхности пруда пробежала рябь. Килгор услышал тихий плеск воды и звон, будто от ветряного колокольчика на одной ноте.
– Эммау Пит сказала мне нечто, и я задумался. Сказала, что разговорами тебя не остановить, если я говорить буду. Интересно, есть ли тут кто-то, кому ты повинуешься. Всякий чего-нибудь боится, но тебе тут клево живется, так ведь?
Вода снова всколыхнулась. Краем глаза Килгор уловил движение в воде существа, которое плыло под водой, но не всплывало.
– Она назвала тебя мелким старым Ником, и это не просто слова. Имела в виду, что ты мелкий дьявол, но я сомневаюсь, что ты достоин звания дьявола. Дьявол способен вылезти из воды и натворить побольше… безобразий, где-нибудь еще. А ты ведь не можешь, так?
Килгор поднял взгляд, не поднимая головы. В свете фонаря увидел очертания округлой и лысой головы, похожей на его собственную. Он делал это специально, поддразнивая тварь.
Килгор сдержал дрожь отвращения и снова поглядел в блокнот.
– Даже не знаю, как прочесть правильно, – сознался он. – Может, имя и не правильное, но совпадение изрядное, так что буду называть тебя Купферникелем.
Глаза головы в воде были чернее, чем ночное небо над водой. Такие черные, как будто древняя тьма зла струилась из них.
Килгор встретился взглядом с тварью.
– Это слово… оно для тебя что-то значит?
Раздалось низкое булькающее фырканье. Тварь ответила так тихо, что Килгор едва разобрал слова.
Глупые духи.
– Глупые духи, – повторил Килгор, очень удивленный, чтобы сказать что-то еще, прежде чем глянуть в блокнот. Очень часто такие твари вообще говорить не умеют или умеют, но так, что их очень трудно понять. А тут голос был достаточно отчетлив, пусть и такой, будто доносился с огромного расстояния, из-под земли.
– Но ведь они опасны, так? И привязаны к металлу… такому металлу, как здесь, на руднике Бурра Бурра, типа того.
В старину немецкие горняки жаловались на проклятую медную руду, из которой нельзя выплавить медь. Они не знали, что в основе этой руды не медь, а другой металл, и руда представляет собой арсенид никеля. Не могли добыть медь, поскольку ее в той руде не было.
– Ты от них не особенно отличаешься, Купферникель. Видимо, пытаешься прикинуться кем-то другим. Ты не элементал, не живое создание, в этом я уверен.
Твои слова ничего не значат. Ты ничего не значишь. Здесь нет жизни.
– Ты должен был быть мелкой тварью, незначительной. На небольшой полоске, где трава не растет. Но загрязнение от рудника позволило тебе вырасти из коротких штанишек.
Я сильнее, чем ты думаешь, зашипела тварь и начала подниматься из воды, выходя к берегу, к Килгору, намеренно медленно, на ногах с вывернутыми коленями, с острым, как бритва, силуэтом.
– Нет, – возразил Килгор, не сходя с места и игнорируя блеф твари. – Если бы у тебя была своя сила, ты бы не надел кожу мертвого человека. У тебя просто плотности не хватает. Не хватает жизни.
Килгор быстро оглядел деревья в ярком свете налобного фонарика. Деревья стояли, казалось, сплошной непроницаемой линией, ряд стволов, разделенных полосками тьмы. Будто клетка.
Тварь снова что-то прошипела, но остановилась по колени в блестящей воде. Тоже поглядела на деревья, пытаясь понять, что ищет Килгор. Ничего не увидев, снова оскалилась.
Ты знаешь мало, а понимаешь еще меньше.
– Тогда выйди из воды. Выйди сюда и преподай мне урок, а, Ник?
Тварь задумалась и ринулась вперед. Но тут же отступила, будто передумала.
Килгору эти трюки были хорошо знакомы.
– Значит, не можешь, а?
Могу, сказала тварь.
– Покажи.
Но тварь снова поглядела на деревья, ища некий ответ, тот, которого Килгор не видел. Присела в воде, угрожающе, но готовая отступить. На ней болталась одежда, комбинезон шахтера столетней давности, из грубой ткани, ботинки и перчатки, вокруг пустых глаз виднелась копоть от свечи. Промокшая и жесткая одежда висела поверх костлявого силуэта, проступающего через нее изгибами и дугами. Нечто попрочнее мифов и преданий.
– Давай, выходи и ударь меня, если ты такой крутой. Я вышибал дерьмо из тварей покрупнее тебя и из тебя вышибу.
Угольно-черные глаза прищурились, и из глазниц заструился дым цвета сажи.
Ты боишься воды.
– А ты боишься земли.
Я ничего не боюсь.
– Тогда почему смотришь на деревья?
Скривившись, тварь слегка погрузилась под воду, скрипя суставами. Дым заструился изо рта, такой же, как из черных глаз.
Я не боюсь деревьев.
– А я темноты не боюсь, но знаю, что в ней.
Килгор прикинул расстояние от края воды. Метров десять, не меньше. Далеко, даже прыгнув, тварь вряд ли его схватит. Но лучше не рисковать. И он тихонько отошел на метр назад, не сводя взгляда с дымящихся кратеров глаз твари на лице, похожем на засохшее яблоко. Едва не выронил блокнот, но подхватил. Навел на него фонарик и начал читать.
– Стоячим камнем и ведьминым древом заклинаем тебя, где сошлись твои…
Килгор прокашлялся, не обращая внимания на злобное шипение твари, стоящей в воде.
– Могучий Господь лесов и зверей, охотник и добыча, взываю к тебе.
Никто не ответит! Нет здесь жизни!
– Услышь меня, приди сюда снова, в свой священный дом. Хранитель врат зимы, страж живой земли, – выдохнул Килгор, и может, ему и показалось, но что-то мелькнуло среди деревьев, за пределами освещенного фонарем пространства.
Никого не осталось, чтобы услышать тебя!
– Тогда самая лучшая молитва для тебя, хрен такой! – рыкнул Килгор. – Во имя Иисуса, Отца, Сына и Святаго Духа…
Себя послушай, трус, прошипела тварь. Поешь песни царю распятому и старых богов призываешь, подряд.
Килгор покачал головой. Он уже такое слышал, и от существ посветлее этого, и от людей.
– Бог-Творец, пошли ангелов Твоих. Пошли их в такой форме, которую признает этот козел, и надели их силой Твоей.
У твоего бога нет ангелов для таких, как я. Нет мечей. Нет молитв.
И он увидел, недалеко от «Эльдорадо», на этот раз – точно. Движение между скрученными деревьями, будто пар, текущий над камнями, то медленно, то молниеносно, в странном месте меж двух миров.
– Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих, – сказал он любимую фразу из книги в красном переплете.
И он увидел, недалеко от «Эльдорадо», на этот раз – точно. Движение между скрученными деревьями, будто пар, текущий над камнями, то медленно, то молниеносно, в странном месте меж двух миров.
– Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих, – сказал он любимую фразу из книги в красном переплете.
Нигде не уточнялось, какими будут эти ангелы или как они будут свершать обещанную охрану.
Ты не можешь получить и то, и другое. Старые пути и новые боги.
– Один Бог, – поправил Килгор. – Всего один – старый, новый, всегда бывший. Но рабочая сила у Него бывала самая разная.
Одно точно, иногда твари принимают то имя, которым их назвали. Форму, в которой их ожидают увидеть. Килгор не знал, как это действует и почему. Не особенно понимал механизм Закона, но подозревал, что и никто из живущих на грешной земле не понимает. Знал лишь, что Бог на его стороне. Верил в это сильнее, чем в собственное имя.
Твой Христос не имеет здесь силы!
– Ты ошибаешься в этом, как и во всем остальном, – сказал Килгор. Может, сказал бы и что-то еще, но у деревьев задрожал яркий белый свет. Заискрился и ринулся вперед. Килгор едва не ослеп, вовремя прикрыв глаза рукой и немного отойдя назад. Слезящимися глазами следил за тварью.
Свет озарил стволы деревьев, будто вспышка сверхновой. Тени упали на озеро, на дыру, где когда-то была шахта, над хребтом, за клетью, вдоль упорных ростков, цепляющихся за красную, как марсианская поверхность, почву.
– Здесь еще есть жизнь! – крикнул Килгор едва слышно. Ему перехватило дыхание от этой божественной и величественной иллюминации.
Сквозь пальцы, сквозь яростное сияние холоднее света ноябрьского солнца он увидел четвероногий силуэт с ногами, тонкими, как молодой побег дерева, широкой грудью и горделивой головой, увенчанной короной, огромной, как расставленные в стороны руки Килгора. Нет, вовсе не корона – оленьи рога, вот на что это похоже.
У существа были не только рога, но и имена, но Килгор не мог заставить себя произнести хоть одно из известных ему. Ни в молитве, ни в просьбе, поскольку это бы уже смахивало на святотатство. Хоть он и понимал, что это существо призвал его Бог, не его губам произносить его имя.
Он вдохнул и выдохнул. Заставил себя дышать, вопреки пронизывающему вся и все свету.
– Тубал-каин, – наконец произнес он, приветствуя рогатого стража. Имя из могущественной красной книги. Килгор едва усмехнулся, вспомнив забытую легенду. – Ты был кузнецом, хвала Иисусу! Узрел пути Твоя, Господи. Узрел поворот колеса Твоя…
Величественный олень шевельнулся. Его силуэт колебался, переходя от еле видной проекции во плоть и кровь и обратно, но он гневно глядел на тварь в озере, которая склонилась пред ярким светом.
Тварь корчилась, не сдвигаясь с места, будто муха в патоке. Вопила и дергалась вперед-назад, но безуспешно… но нет, она начала медленно смещаться в сторону сияющего существа у деревьев. Невидимая сила вытащила ее из воды, брыкающуюся, злобную. С нее текла вода, тварь ругалась на языке, который не понял бы никто из ныне живущих. Одновременно засыхая и увядая, как когда-то сохли здесь на корню деревья и трава.
– Забери его! – еле слышно выдохнул Килгор, еле дыша, хрипло. Тварь, принявшая облик шахтера, поднималась вверх, корчась, умирая и продолжая двигаться к деревьям. Килгор почувствовал, как его грудь будто сжимает огромная рука, все сильнее. Он потер глаза, но не увидел ничего, кроме пронзительного света, угасающего у деревьев… а потом увидел звезды.
А потом не видел уже ничего, даже обычного света ночного неба.
Не видел ничего.
И вдруг свет начал возвращаться к нему, мигая, то тут, то там. По частичкам, будто черная мозаика в глазах пропадала, пиксель за пикселем.
Он снова увидел звезды, над ним. Моргнул. Настоящие звезды, а не те звездочки, что мелькали перед глазами перед тем, как погас свет.
Он лежал на спине и вдруг ощутил сильный толчок в бок. Кто-то тыкнул его палкой.
– Ай… – еле слышно сказал он. Отмахнулся рукой от палки.
Палка была в руке Эммау Пит, а в другой руке она держала огромный фонарь с большой девятивольтовой батареей снизу. Надо отдать ей должное, в лицо ему не светила. Светила на землю рядом, где валялся слетевший с его головы налобный фонарик. Погасший.
– Просыпайся, здоровяк. Ты все сделал.
– Все… сделал? Я не…
Килгор начал медленно подниматься, опираясь на локти.
– Ничего я не делал.
Судя по хмурому выражению лица, Эммау была готова поспорить.
– Без разницы. Возьми себя в руки. Я твою машину нашла, на холме, но аккумулятор явно заряжать придется. Жизнь бывает не разных видов, знаешь ли. А я еще хочу до дома доехать.
– Вы сюда пришли пешком?
На этот раз она посветила фонарем ему в лицо, и Килгор вздрогнул.
– Пришла, конечно. Как еще я могла добраться до этого источника света? Ехать между деревьев? Что у меня за машина, как ты думаешь? А на велосипеде я не езжу. Так и не научилась. Неестественно это, на двух колесах ездить.
– Совершенно уверен… что это совершенно естественно, – с ухмылкой возразил Килгор.
Она протянула ему руку ради приличия, но он встал на ноги без ее помощи.
– Значит, вы так меня нашли? Шли на свет?
– Не хуже, чем за звездой Вифлеемской.
– Попридержите язык, мэм, – сказал Килгор то ли в шутку, то ли всерьез.
– Ну конечно. Просишь языческих стражей о помощи, а мне и насчет астрологии пошутить нельзя. Чудесно. Большой толстый лицемер.
Килгор отряхнулся и ощупал себя на предмет переломов. Все в полном порядке. И вообще, он нормально себя чувствовал, хоть и устало.
– Я большой, толстый и много что еще, вот только не лицемер.
– Ну и ладно, может, еще в себя не пришел. Эй, держись-ка!
Она сделала шаг и придержала его. Сработало это, большей частью, потому, что Килгор не хотел на нее свалиться.
– Постой на месте, если надо.
– Даже не знаю, что со мной, – тихо сказал Килгор. – Я же ничего не сделал. Попросил о помощи, и она пришла. Вот и все.
Она похлопала его по руке.
– Нет, дорогуша. Это не все. Ты был прав.
Она повела его, взяв под руку, вверх по склону, к «Веселому Роджеру».
– Здесь была жизнь. Много жизни. Твоя жизнь. А мой Старик…
Она подмигнула.
– Он позаимствовал часть силы, чтобы сделать свое дело. Ты правильно сделал, что призвал его.
Килгор нахмурился, глядя на миниатюрную женщину, крепко вцепившуюся в его руку. Она уверенно вела его вперед.
– Я знала, что если прямо тебя об этом попрошу, ты никогда такого не сделаешь. Хоть в миллион лет. Хвала Ему, у Него время есть, а вот у тебя и меня – нет.
Они шли, и огонек в ее глазах все горел, не от света фонаря и не от лунного света.