Но их пропустили. Один из легионеров заглянул в повозку, оружия или доспехов он там не увидел и махнул рукой:
– Пропустить…
Он не знал, что сейчас мимо него прошла подготовленная группа воинов.
По улицам города никто из них не бежал – зачем привлекать внимание? Шли чинно, медленно и даже по разным сторонам улицы.
Сразу проследовали в катакомбы, где им отвели пещеру с топчанами. Похоже, она периодически использовалась для укрытия и проживания христиан во время погромов.
Когда группа прощалась с Кастором, он сказал Илье:
– Как только у меня будут сведения о месте заключения папы Фабиана, незамедлительно сообщу тебе. Поверь, клиром задействованы все возможности – в армии, Сенате и даже один преторианец из сочувствующих.
Сутки просидели бойцы в подземелье. Илья и в этих необычных условиях старался не терять времени, показывал приёмы ножевого боя.
Но попытки христиан узнать о месте заточения папы не увенчались успехом. На третий день пребывания группы в катакомбах дьякон пришёл сильно расстроенный:
– Слишком поздно! Большое несчастье постигло всех нас! Папу казнили сегодня усекновением главы…
На ком из парней были колпаки, они их стянули, и все присутствующие перекрестились. Дьякон смахнул навернувшуюся слезу.
– Вечером будет заупокойная месса. Ах, какая беда!
Но Илья не представлял себе, какая нешуточная борьба развернётся в клире после смерти Фабиана за его пост. Главным кандидатом считался Моисей, неожиданно умерший естественной смертью. Деций, мешавший собрать клир, уехал на войну с готами. Священники, собравшиеся для избрания папы, выбрали новым кандидатом Корнелия, римлянина по рождению.
Завистник, страстно желавший получить папский трон и мантию – Новациан, – был в ярости, провозгласил себя антипапой и начал раскол Церкви.
Угнетаемые римскими язычниками, христиане получили внутри общины войну, причём не только бескровную, но Корнелий получил поддержку большинства епископов.
Обозлённый неудачей Новациан стал вербовать сторонников – посулами, уговорами, угрозами, а то и подкупом.
Илья столкнулся с этим немного позже. Из-за серьёзных событий группа оказалась временно не у дел, и когда Илья смог разыскать Кастора, он только махнул рукой:
– Идите по домам, отдохните пока. Если потребуетесь, я вас соберу.
Илья объявил об этом своим парням. Они обменялись адресами или местами, где их можно найти.
– Ицхак?
– Виа Сокра, седьмая инсула.
– Аякс?
– В рыбном порту проще всего, меня там всякий знает.
– Трифон?
– На Траверсе, виа Целистина.
Траверсом называли небольшой район в излучине Тибра, где проживали небогатые люди, как и в Авентине, – ремесленники, мелкие торговцы. Улицы там были узкими, пяти метров, едва повозкам развернуться. Не то что центральные, как Аппиева, шириной пятнадцать метров.
К улицам и дорогам римляне относились со всем тщанием. Улицы были мощены камнями, вырубленными из вулканической лавы, а дороги – тёсаным булыжником. Вдоль дорог стояли дорожные столбы миллиаресии – с указателями расстояния. Точкой отсчёта был нулевой столб на Капитолийском холме.
Илья опросил всех, запомнил – записывать нельзя, да и не на чем.
Они обнялись на прощание и разошлись по домам.
Илья направился к дому Дианы – больше некуда. Судя по всему, самому комнату в инсуле снять надо, да денег нет.
Инсулой назывался многоэтажный – три, четыре этажа – дом, специально отстроенный для сдачи комнат внаём, для плебса. И стыдно Илье, и деваться некуда. Подумал ещё: встретит Диана прохладно или дома её не окажется – вернётся в катакомбы. Конечно, не лучшее место для жилья, давно добывали камень для строительства города, образовались многочисленные ходы и целые залы. Потом римляне в этих ходах делали боковые ниши, где хоронили своих усопших родственников. Так что соседство было не из приятных, хотя Илью это не пугало. Живых надо бояться, мёртвые вреда не причинят.
Он подошёл к дому, несколько секунд постоял в нерешительности. Диана и её родители приютили его, а он месяц провёл с парнями и даже весточки о себе не подал, нехорошо. Но всё же постучал в дверь колотушкой.
Дверь открыла Диана. Улыбнувшись, она схватила его за руку и втащила во дворик.
– Аве, Илия! Я рада тебя видеть!
– Аве, Диана! Ты прости, я не в городе был, не мог навестить.
– Я думала, ты совсем обо мне забыл. Или тебе больше нравятся мужчины?
Илью передёрнуло. Его, гетеросексуала, приняли за гея! Хотя в Риме удивляться ничему не приходилось, развито было явление, от греков римляне переняли.
– Родители в отъезде. Ты сначала будешь есть, а потом в термы или прежде помоешься? – Диана сморщила носик.
Тёплой воды Илья не видел уже давно, после занятий вместе с парнями смывал пот и грязь в ручье, но одежда всё равно пропитывалась запахами.
– Термы, есть потом.
Хоть он и был голоден, но не настолько, чтобы смердеть за столом.
– А я как знала, воду в бассейне подогревала.
Илья только успел скинуть одежду, как рядом появилась Диана с чашей масла в руках.
– Ты позволишь?
Не дожидаясь ответа, она плеснула масла в ладошку, прошлась по телу. Потом взялась за деревянный скребок.
Илье одновременно было и неудобно, и приятно.
Когда катышки грязи были тщательно удалены, он плюхнулся в бассейн. Славно-то как!
Подняв кучу брызг, с визгом в бассейн рядом с ним нырнула Диана. Хороша чертовка!
Илья не удержался, обнял девушку, и они оба пошли ко дну. Бассейн глубокий, ноги до дна не достают. Илья оттолкнулся, всплыл наверх, и оба отдышались. Ему очень хотелось поцеловать Диану, да не принято это в Риме, варварский обычай.
Выбравшись из бассейна, они закутались в простыни, и Диана повела Илью под навес у кухни. Мясо жареное, лепёшки свежие, фрукты, вино, причём не разведённое.
– Ты же такое любишь, варвар? – Диана хитро улыбнулась.
Илья сказал тост, выпил, поел. Даже не поел – слопал всё, что было на блюде. Давно так вкусно не ел. В лагере рабы готовили – сытно, но однообразно, есть можно, и только.
А Диана после трапезы повела его в свою комнату. Намытый, сытый и слегка пьяный – не столько от вина, сколько от девушки рядом, Илья рухнул на широкую лежанку. Простыня, в которую он был закутан, полетела в сторону. В другую сторону полетела простыня, которую отбросила Диана, улёгшись рядом.
В делах любовных девушка оказалась опытной. Илья-то думал – христианка, до брака – ни-ни, только нравы-то в империи были свободными…
Толком заснуть до утра Илье не удалось. Диана оказалась ненасытной, да и кто был бы против? Илья соскучился по женской ласке.
Уснули оба на утренней заре. Однако только смежили веки, как раздался стук в дверь.
Диана спохватилась:
– Родители! Нет, им ещё рано… беги в свою комнату…
Илья заметался, обмотал чресла простынёй. Диана же надела тунику и пошла открывать.
Илья ринулся в свою каморку. Где же одежда? Ёлки-палки, у бассейна осталась… Он рванул туда, натянул набедренную повязку и тунику. Балбес, что родители подумают?
Через несколько минут к нему подошла Диана.
– Тебя спрашивают.
– Кастор?
– Незнакомый господин, – как-то растерянно произнесла Диана.
Илья, уже успевший обвязать вокруг икр завязки от сандалий, приосанился и вышел.
У дверей стояла крытая повозка, рядом – незнакомец.
– Аве, Илия!
– Салют!
Илья поклясться мог, что раньше этого мужчину он не видел – лицо его было ему незнакомо.
– Я бы хотел поговорить.
– В дом пригласить не могу, я не хозяин.
– Может, в повозке, чтобы глаза не мозолить?
Илья забрался внутрь, под полог.
Повозка была пуста.
Мужчина уселся на облучок – спиной к мулу, лицом к Илье.
– Познакомимся. Я – псаломщик Брут.
Знакомое имечко… Один человек с таким именем уже участвовал в заговоре против императора, всадив ему нож в спину.
– Я о тебе знаю многое, варвар Илия.
– Все мы не без греха… Ты меня в чём-то обвиняешь?
– Нет. Ты, наверное, слышал о Новациане?
– Конечно, антипапой себя объявил.
Илья отвечал лаконично, ещё неизвестно, с чем этот Брут пожаловал и что от Ильи хочет. Пусть скажет сам.
– Как ты относишься к папе Корнелию?
– Никак. Не видел никогда.
Брут удовлетворённо кивнул.
– А если я тебе предложу деньги? Много и золотом?
– Деньги ещё никому не мешали, – пожал плечами Илья. Ему захотелось узнать, кто и зачем решил его купить.
– Надо выполнить одну грязную работёнку. – Брут прищурил глаза, ожидая реакции Ильи.
– Продолжай, мне становится это интересным.
Илья уже начал догадываться, чего от него хочет Брут.
– Требуется убить одного человека…
– Надо выполнить одну грязную работёнку. – Брут прищурил глаза, ожидая реакции Ильи.
– Продолжай, мне становится это интересным.
Илья уже начал догадываться, чего от него хочет Брут.
– Требуется убить одного человека…
– Корнелия? – догадался Илья.
– Выскочка, он перешёл дорогу другому человеку…
– И я догадываюсь, кому – Новациану.
– Тс-с-с, давай без имён.
– И сколько же я получу?
– Десять ауреусов!
Сумма приличная. На такую можно купить небольшой дом – как у родителей Дианы. Только Илья сразу понял – долго он после покушения не проживёт. С ним быстро произойдёт несчастный случай: ему свернут шею в пьяной драке, он утонет в Тибре – да мало ли что ещё? Его покупают как наёмного убийцу, потом «зачистят» – и концы в воду, в прямом и переносном смысле слова. Быстро и жёстко действует Новациан, да через посредника. А как же заповеди Христовы – не убий?
Несколько минут Илья размышлял. Соглашаться, тем более на убийство папы, он не думал. Надо ещё поговорить, выведать побольше о замыслах заказчика.
Брут его молчание понял по-своему:
– Мало? Пятнадцать ауреусов! Да за такие деньги можно нанять целую шайку головорезов…
– Тогда почему ты пришёл ко мне?
– Ты полагаешь, что я не видел тебя на арене Колизея? Или я не знаю о доме недалеко от Рима по Аппиевой дороге?
Многовато знает Брут… Или кто-то предал и продал Илью вместе с его парнями? Скорее всего Новациан до избрания папы как бывший член руководства клира знал о тренировочном лагере.
– Хорошо, я согласен… Мне нужно оружие и задаток – пять ауреусов.
– Я не сомневался, что мы договоримся, – ощерился в улыбке Брут. Он полез за пазуху, вытащил мешочек и встряхнул его.
– Ты слышишь, как звенит золото? Оно всё будет твоим!
Брут отсчитал пять золотых монет и протянул их Илье. В его глазах на мгновение промелькнуло презрение.
– И нож дам…
Брут привстал и из-под облучка вытащил нож в ножнах. Хороший нож, если судить по ножнам – из Иберии. Он протянул нож Илье.
Тот вытащил клинок.
– Осторожно! – воскликнул Брут. – Клинок отравлен! Даже лёгкое ранение, царапина приведут к неминуемой смерти.
– А не проще ли яд в вино подсыпать?
– Корнелий очень осторожен, у него свой повар.
– Если он так остерегается, как же я к нему подберусь?
– Нож спрячешь под одежду. Завтра после полудня папа будет читать проповедь в катакомбной церкви. Там много ходов, тупиков и ниш, легко спрятаться.
Ну да, продумали уже! Решили, что нашли убийцу – варвара с хорошей подготовкой, безмозглого, да к тому же ещё и жадного до денег.
Илья лихорадочно соображал. Взять деньги и не выполнить заказ? Убьют. Отказаться сейчас? Уже поздно, он знает о готовящемся покушении, а стало быть – ненужный свидетель.
Илья покрутил нож в руках – он уже принял решение.
– А что это за надпись? Вроде не латынь…
– Где? – Брут наклонился к Илье, и тот всадил ему нож в сердце.
Псаломщик рухнул на дно повозки. Положа руку на сердце, Илья сомневался, что он тот, за кого себя выдаёт.
Илья залез мёртвому за пазуху, выудил мешочек с деньгами, ссыпал туда свои пять ауреусов задатка и затянул горловину. Бруту деньги теперь ни к чему, а Илье пригодятся на благое дело. Он осмотрел тунику – ни одной капли крови.
Илья перебрался на облучок – надо было мула с повозкой, где находится труп, отвести подальше.
Он тронул вожжами, и мул потянул повозку. Куда направиться? Лучше в район Авеннина. Там живут простые люди, и никто не будет интересоваться содержимым повозки. Да и городские стражники там бывают редко. А ещё район граничит с рекой. Труп лучше сбросить в реку, как говорится – концы в воду. Течение быстрое, а до моря ерунда, двадцать миль, если не меньше.
В реку из города впадает клоака, или городская канализация, и откуда попал в реку труп, если его обнаружат, непонятно.
Илья ехал спокойно, лениво поглядывая по сторонам. Но на самом деле он зорко осматривался и даже пару раз пробирался к задку повозки, смотрел назад, в щель в пологе – не следует ли кто за ним? Опасался слежки, иначе избавляться от трупа будет бесполезно.
Но обошлось. Он пробрался по узким улицам Авеннина мимо многочисленных инсул – где-то здесь обитает Ицхак.
Справа показалось Марсово поле. Илья повернул влево и выбрался к реке. Впереди, через пару миль, будет лагерь легионеров, туда с трупом в повозке соваться опасно.
Он направил мула к воде и остановил его. Встав на облучок, чтобы было повыше, осмотрел округу. Никого. Дальше действовал стремительно. Через задний борт вытащил мёртвое тело, подтащил его к урезу воды и спихнул в реку. Чёрт, Брут как будто хватался руками за берег… Надо было камень поискать, но верёвки нет – к ногам привязать.
Течение всё-таки подхватило убитого и понесло тело к Тирренскому морю.
У Ильи стало на душе легче, даже рукой помахал:
– Счастливого плавания, Брут!
Убитого было совсем не жалко, поскольку он попал в яму, которую готовил другому. Поделом! Плохо, что за ним стоял Новациан. Брут – мелкая сошка, на его место найдётся другой. Сам же Новациан может не оставить попыток убийства, и одна из них окажется удачной. Хуже, если, кроме Брута, о местонахождении Ильи знали другие заговорщики. Сопоставят визит Брута и пропажу псаломщика и денег с посещением Ильи, тогда жди непрошеных гостей. Самое паскудное в этой ситуации – Диану подставил.
Пока назад шёл, обдумывал, правильно ли он поступил? Или не надо было трогать Брута, а о разговоре доложить Кастору? А самому попутно организовать негласную охрану папы – хотя бы их пятёркой. Парни уже азы знают, а главное – преданы христианству и не способны переметнуться на сторону антипапы, уж в этом Илья был твёрдо уверен.
Антипапой в римской общине называли того священника, который сам себя назвал папой без выборов собранием епископов.
Глава 5. Бойня
Илья добрался до дома Дианы далеко за полдень, пожалуй, уже ближе к вечеру. Одно дело – ехать на муле, и совсем другое – идти пешком. Далековато он забрался от дома. Мула с повозкой бросил на берегу.
Родителей Дианы дома не было.
Сама она, взглянув на порядком уставшего Илью, спросила:
– Есть хочешь?
– Не откажусь.
– Мясо скоро готово будет. Как тебе бараньи рёбрышки с бобами?
– Жду с нетерпением…
Илья прошёл в свою каморку – надо было освободиться от мешочка с золотом. Он невелик, но довольно тяжёл.
Высыпая монеты на лежанку, он решил пересчитать их. Одна, две, три… десять… тридцать монет! Сумма изрядная! Наверное, Брут и получил их на наём его, Ильи, для убийства. Но вот предложил почему-то только половину, даже по максимуму. Наверное, вторую половину возжелал для себя.
Диана вошла неожиданно для него. Либо Илья слишком погрузился в раздумья, либо она очень тихо подкралась, желая увидеть, чем он занимается.
– О, золото! Ты кого-то ограбил?
– Как ты могла подумать такое? – возмутился Илья. Он убийца, но не вор и не грабитель.
– Откуда тогда деньги? Подари одну монету.
– Бери.
Монеты были новые, не успели истереться. И на них не было зазубрин, царапин, как будто только что из-под чекана.
Диана выбрала монету, повертела в пальцах.
– Что ты будешь делать с деньгами?
– Не решил ещё.
– Я куплю себе красивое ожерелье. А ты, наверное, купишь дом?
– Не исключаю.
Хотя ещё пару минут назад Илья об этом не думал вовсе.
– Семейное гнёздышко вить собрался? По возрасту – пора.
– Куплю и женюсь на тебе, – пошутил Илья.
Но, как говорится, в каждой шутке есть доля правды.
– А я не пойду, – серьёзно ответила Диана.
Илья не сразу осознал услышанное, но потом расстроился, хоть и не подал вида.
– Почему? – поинтересовался он.
– Ты варвар. У тебя нет положения в обществе, ты не имеешь постоянного дохода. А мужчина должен обеспечивать семью. Римские женщины не работают, ты разве не знал? Только нищие из инсул идут в услужение в богатые дома, весталками в храмы или сидят за ткацкими станками. Ты хорош собой, сложен, как Аполлон, и неутомим в постели… Возможно, лучший любовник из тех, кого я знала. Но мужем я тебя не вижу. Может быть, тебе не понравилось то, что я сказала, но правда такова.
Илья был оглушён. Он-то думал, у них взаимные чувства. А оказалось, что девушке он нужен был лишь для развлечения. Но для молодой девушки рассуждения её слишком прагматичны.
– Не верится, что это твои слова, – сказал он через силу.
– Ну конечно!.. Так мне говорил отец, и я ему верю. Он хочет мне добра.
– Пожалуй, он прав…
Действительно, положение Ильи шаткое. Ни дома, ни доходного промысла в руках – да хоть бы торгового или ремесленного. А поскольку варвар, достойного места в приличном обществе ему не занять, будь он хоть трижды богат. И не о сенаторском кресле речь, это понятно, но его даже квестором в городской магистрат не возьмут.