– Прикрой столешницу и спрячься за штору, – шепнул Илья своему собеседнику. – Похоже, к нам пожаловали гости.
Незнакомец бесшумно опустил на место столешницу, и стол приобрёл свой обычный вид. Оба встали за шторы у окон.
Илья терялся в догадках – кто заявился на этот раз? Убийцы или обыкновенные воришки, узнавшие, что в доме нет никого и решившие хоть чем-нибудь разжиться?
В дверном проёме возникли две фигуры.
Через несколько секунд вспыхнул огонь светильника. Похоже, корабельные светильники вовсю использовались на суше.
– Что и где искать будем? – спросил один из вошедших.
– Меня интересуют деньги, – грубым голосом ответил другой.
– Ты по-прежнему считаешь, что эдилы или те, кто убил его, ничего не унесли?
– Заткнись, лучше ищи.
Похоже, это обыкновенные «домушники», воришки, водившиеся при любой власти и в любой стране. Всегда найдутся отбросы, не желающие работать, но очень желающие иметь свою лепёшку с сыром и кружку вина.
Илья решал, что предпринять. По его прикидкам, сейчас около четырёх часов ночи. Ещё час-полтора – и начнёт светать. Время торопит. Спугнуть их или убить?
В это время родственник Мордехая, стоявший за шторой, чихнул. Это было так неожиданно и так не вовремя, как гром среди ясного неба.
Грабитель с грубым голосом выхватил нож, кинулся к шторе и прямо через неё нанёс два удара. Родственник Мордехая застонал и упал на пол.
– Тит, зачем ты его зарезал? Его расспросить надо было, вдруг он что-то знает о тайнике с сокровищами?
Убийца вытер окровавленный нож о штору, убрал его в ножны и повернулся к окнам спиной.
– Сами найдём. Если бы эта падаль знала, где они лежат, уже бы давно всё забрала.
Убийца стоял спиной к Илье, всего в двух шагах от него, невидимого за шторой у второго окна. Момент был удобный.
Откинув штору, Илья одним прыжком преодолел это расстояние и нанёс убийце удар в спину. Точно ударил, под левую лопатку. Не издав даже звука, мужчина упал.
Второй в испуге застыл на месте, светильник так и ходил в его руке. Слабоват духом оказался, когда увидел, как убили его подельника.
– Ты кто такой, почему здесь?
– Только не убивай. Я Люцифер Деревянная голова.
– Занятное прозвище… Зачем в дом полез?
– Тит сказал – деньги быть должны. Я отговаривал его. После убийц, а потом и эдилов мы ничего бы не нашли.
– А кто хозяина дома убил?
– Клянусь Юпитером Громовержцем – не знаю.
Илья на секунду задумался. Где спрятаны деньги, он знает. Но в доме уже двое убитых, а значит, надо сматываться, и быстро. Непрошеных гостей слишком много, кто-то из соседей мог услышать подозрительный шум и поднять тревогу. Тогда что делать с этим, с Деревянной головой? Если Тит поплатился за убийство родственника Мордехая, то этот Илье не сделал ничего плохого.
– Поставь светильник на пол и ложись рядом.
– Зачем? – испугался Люцифер.
– Свяжу, чтобы глупостей не наделал.
Когда вор лёг, Илья сорвал штору, скрутил её жгутом, туго связал лежащему руки за спиной и выволок его в соседнюю комнату.
– Будешь лежать тихо и спокойно – останешься жив, – пообещал ему Илья.
Сам же направился в триклиний. Там, повернув ножку стола, он откинул столешницу. Мешочки с деньгами, листы папируса… Разбираться некогда, надо забирать всё и уносить ноги.
Илья сорвал плотную и широкую штору с дверного проёма, расстелил на полу, перевернул стол и высыпал содержимое на ткань. Всё завернул в узел, связав концы. Ого, тюк тяжёленький получился, где-то в пуд весом.
Подсвечивая себе светильником, он нашёл свои сандалии и обулся. Теперь можно и покинуть дом, в котором произошло так много несчастий. Правда, перебраться через высокий забор с грузом затруднительно.
Илья отомкнул внутренний запор на двери, приоткрыл её и осмотрелся. Было темно и тихо. Предрассветные часы самые тёмные, самые сладкие для сна.
Он добрался до дома – пришлось стучать в дверь. Но слуга Нуби открыл быстро, как будто ждал.
В комнате Илья засунул узел под лежанку, разделся и улёгся спать, хотя за окном уже начало светать.
Проснулся он к обеду и, поев с Немезидой, принялся за узел. В первую очередь он стал просматривать листы папируса с записями. Попалось несколько мебелусов, которые он отложил в сторону. Затем пошли расписки. О! Какие имена! Несколько сенаторов, имена которых каждый день на слуху, крупные торговцы… Похоже, Мордехай работал по-крупному, с размахом.
Одна из расписок заинтересовала Илью. Сенатор брал у Мордехая крупную сумму, обязуясь возвратить её с процентами к определённому числу. Хм, а ведь число возврата совпадает с датой смерти Мордехая…
– Жена, – вышел Илья из комнаты, – постарайся вспомнить, когда убили Мордехая?
– Две недели назад.
– А дату?
– Точно не назову.
Ладно, день-два разницы – не принципиально. Могло быть случайное совпадение, но, когда речь идёт о больших деньгах, возникают подозрения. Сенатор мог просто нанять наёмных убийц, всё дешевле, чем возвращать долг. И всего-то им надо было – найти расписку. Не смогли… А не её ли в первую очередь искал ныне покойный родственник Мордехая? Интересные записи, всё надо сохранить. Это ведь убойный компромат, им можно шантажировать. Не деньги вымогать в свою пользу, а принудить к информации, важной для христианской общины.
Печати, которую он сделал сам, Илья не нашёл, но она могла быть у Кастора. Тоже загадка… Человек не может исчезнуть бесследно. Конечно, тело могли закопать, сжечь, сбросить в реку, и его теперь не найти – это если предположить худшее. А вдруг его схватили римляне и держат в тюрьме? Всё-таки Кастор – не последний человек в общине, а императоры спят и видят, как бы разгромить христиан. В первую очередь постараются уничтожить или как-то нейтрализовать верхушку, руководителей. Только ведь гибель священников приводит к обратному эффекту, они возводятся клиром в ранг святых.
Напоследок Илья начал считать деньги. Ого! Неплохой загашник на чёрный день. Впрочем, деньги могли быть и заготовлены для клиента, да почему-то не срослось. Во всех мешочках – только золото. Что поделать, этот металл римляне любили больше, чем серебро.
Илья пересчитал деньги дважды: всё-таки восемьсот золотых ауреусов – это много. На эти деньги вполне можно купить небольшую виллу с хорошим участком земли, обосноваться там и жить припеваючи. Делать вино, создать свою ферму, делать сыр – чем не занятие на старость? Только несколько моментов мешали: для начала – он не так стар, чтобы отойти от активных дел, а кроме того, на этих деньгах – кровь уже многих людей. Такое богатство не принесёт ему счастья. И подспудно мыслишка довлела всё-таки: зачем ему вилла, если он не знает, будет ли жив завтра? Могут убить, он не Кощей Бессмертный. Либо опять неизвестно как попадёт в другое время, например, может вернуться в своё. Уж очень хочется родителей увидеть, по снегу пройтись, услышать его хруст… Всё же он русский по рождению и духу. А в империи тепло почти круглый год, селёдки, чёрного хлеба и водки нет. Одним словом, скучно. Друзьями он не обзавёлся, единственная ценность – Немезида. Вот и выходит, что часть этих денег, причём малую, надо оставить себе на житьё, а остальное отдать церкви. Конечно, на том свете, если он есть, этот поступок вряд ли ему зачтётся, там другие понятия о добрых и злых делах. Илья вообще сомневался, что Святой Пётр определит его в рай, слишком много грехов за ним. Да и вера пока не очень крепка, если честно.
Как-то Илья раздумывал над тем, почему он влился в общину, и сделал неожиданный вывод – потому что славянин. У нас в крови не пройти мимо, когда слабого обижают, не остаться равнодушным и безучастным, помочь. Началось-то всё с того, что он сам встал вместо девушки-христианки, схваченной римлянами. И если бы не его необычные способности, давно бы уже мёртвым был. Вот и выходит, что основа – способность к самопожертвованию ради других.
В комнату вошла Немезида. Увидев кучу золотых монет, она застыла в изумлении:
– Это твоё?
– Нет. Оставим себе немного на жизнь, а остальное отдадим в церковь.
– Ты кого-то ограбил?
– Разве я похож на мерзавца?
– У тебя туника в пятнах крови.
– Подрался, – соврал Илья. – В этой груде монет, может, и есть мои. Было такое предложение – купить судно-зерновоз, да отказался я.
– Страшно хранить дома столько денег!
М-да, действительно… Об этом Илья как-то не подумал. Не приведи господь узнает кто, голову свернут. Не за себя Илья боялся – за Немезиду.
– Сегодня же отнесу, – заверил он.
– Идёшь на вечерю? Я с тобой.
– Хорошо. Только дай мне чистую тунику.
Илья оставил себе четвёртую часть денег. Это было намного больше, чем он дал Мордехаю, но позволяло несколько лет не думать о прозе жизни – где взять деньги на аренду жилья, одежду, питание – ведь святым духом сыт не будешь.
Илья разделил деньги. Те, что оставил себе, он завернул в стопу белья. Сейф, конечно, надёжнее будет, да только их ещё и в помине нет.
Второй мешочек, более увесистый, завернул в тряпку – так он не будет бросаться в глаза прохожим.
Пока они добрались до входа в катакомбы, солнце уже коснулось горизонта.
На вечерние службы людей всегда приходило меньше. В пещере, вернее даже – в обширном зале, было светло от множества свечей и пахло ладаном.
Они отстояли службу. Когда паства стала расходиться, Илья подошёл к дьякону.
– Ничем помочь не могу, – развёл руками Николай. – О поручении для тебя ничего не слышал. А что это у тебя? Дары для церкви?
Илье не понравилось, как дьякон посмотрел на узел, который он держал в руках. Кастор принимал деньги спокойно, даже как-то безразлично. А этот – жадным взглядом…
– Нет, покупка для дома.
Почему Илья отказался от дара, он и сам не понял. Интуицией почувствовал или подсказка свыше пришла? Клир – всего лишь служители веры, своего рода посредники, и среди тех иной раз встречаются люди разного качества.
Когда они возвращались домой, Немезида поинтересовалась:
– Ты собирался отдать деньги церкви. Почему не сделал?
– Пока не знаю, остановило что-то.
Они проходили мимо места, где к Немезиде подошёл этот хлыщ, цензор из паланкина.
– Зря ты его ударил, – сказала жена.
Илья сразу понял, о ком идёт речь – имени и должности не называлось.
– Я мужчина и должен оберегать свою семью.
– Значит, ты ещё не настоящий христианин.
– Ну да, ударили по одной щеке – подставь другую?
– Драться необязательно. Можно словами всё объяснить, простить… Он не ведал, что творил.
– Я лучше останусь недостойным, – вздохнул Илья.
Что его сегодня Немезида учит? Наверное, день неудачный.
Недалеко от двери его дома сидел, согнувшись, какой-то нищий. В драной одежде, с нелепым колпаком на голове, ноги босые… Другого места себе не нашёл? Но когда Немезида постучала колотушкой в дверь, он поднял голову. На улице было уже темно, и различить лица его было невозможно.
– Илия?
Голос знакомый… И вдруг как вспышка молнии:
– Кастор? Ты?!
– Неужели за столь короткое время я так изменился? Помоги подняться. Я устал, пришлось долго идти.
Илья помог дьякону подняться.
– Идём в дом. Тут о тебе столько нелепых слухов. Я думаю, тебе есть что рассказать.
– Сначала накорми, я два дня не ел, крошки хлебной во рту не было.
– Обязательно! Немезида, готовь угощение, гость у нас.
Илья провёл Кастора на крытую террасу у кухни, а сам заскочил в дом и бросил узел с деньгами под лежанку. Он хорошо понимал состояние Кастора, сам недавно был в таком же бедственном положении.
Когда Немезида в знак уважения к гостю сама сервировала стол, Кастор жадно накинулся на еду. Он сильно изменился за те две недели, что его не видел Илья. Оброс, показалось – прибавилось морщин, постарел. Освещение на столе скудное, масляным светильником, поэтому Немезида его узнала только тогда, когда Кастор снял колпак.
– Кастор?
– Ради бога, тише! Мне бы не хотелось, чтобы о моём возвращении знали в городе.
Кастор плотно подкрепился, выпив за поздним ужином пару кружек разбавленного вина.
– Спать хочу! Все разговоры завтра.
Пришлось Илье набраться терпения. Он видел, что Кастор изнурён и нуждается в отдыхе.
Утром Кастор попросил согреть воду в бассейне и, пока слуга Нуби подогревал её, не спеша позавтракал. И только потом начал своё повествование:
– Ты помнишь, Илия, после похищения папы я направил тебя с парнями в Цемтумцеллу?
– Ещё бы…
– Буквально через несколько дней вечером, после службы, меня схватили римляне. Это были легионеры, и я думал, что мне конец. Но нет. Меня довольно долго везли в закрытой повозке, так что я не знал, куда. Да если бы и знал, что бы это дало? Повозку сопровождали несколько конных воинов.
Ехали долго, а по приезде на место меня бросили в сарай. Представь себе, я оказался там не один, и все – христиане, священники из разных городов провинции. Мы думали, нас казнят, и молились, чтобы смерть была быстрой. Кормили скудно – одну лепёшку на всех и кувшин воды. Нас хотели помучить. Но самое страшное было впереди. Продержав в сарае неделю, нас вывезли за город. Мы думали – настал наш последний час.
Ждали на солнцепёке долго. Мы ещё гадали – кого или чего ждём? А привезли под конвоем преторианцев – ты не поверишь! – самого папу. Он был истощён, в прожжённой сутане, на теле синяки. Наверное, ему пришлось тяжелее, чем нам. Его объявили изменником и вероотступником и отсекли голову. Ужас! Беда для всей нашей церкви Христовой! Мы думали, нас ждёт то же самое, но, к нашему удивлению, нас отпустили и даже позволили забрать с собой тело и голову.
– Вас как священников хотели запугать, чтобы вы бросили проповедовать.
– Это я уже после понял. В Рим я добирался пешком, живя по дороге подаянием и милосердием людей. Но Господь своим промыслом не оставил раба своего. А что у тебя? Не вышло?
– Да как тебе сказать… Добрались мы с парнями до города на лодке Аякса. Несколько дней ушло на то, чтобы узнать, где понтифика содержат. Оказалось, за городом, на вилле, которую строили для Максимина Фракийца. Нашёл я и строителя, замечательный старик. Он мне план набросал на папирусе, с расположением помещений. Корнелия держали под охраной преторианцев в помещении без окон. Оказалось, туда ведёт подземный ход – мастер об этом вспомнил. Но поскольку вилла сейчас принадлежит другому человеку, о ходе, видимо, забыли. Мы проникли ночью в комнату, освободили папу, подогнали лодку и все вместе отплыли.
Однако командир преторианцев догнал нас на биреме. Бой был жестокий. Группа погибла вся, на моих глазах. Легионеры ухитрились набросить сеть на понтифика и утащить его на бирему.
Мне удалось сразить в поединке примапила преторианцев Антония Марцеллла. Потом я забросил на бирему горящие светильники, и судно загорелось. Сам знаешь, горящее оливковое масло водой не затушить.
Я бросился в воду – до берега было недалеко. Разозлённый капитан биремы приказал меня преследовать. На мелководье судно напоролось на подводную скалу и стало тонуть. Многие гребцы и пехотинцы прыгнули за борт и утонули. Мне удалось добраться до берега.
На помощь утопающим поспешили рыбацкие лодки, думаю, многих удалось спасти. Я же пешком, как и ты, Кастор, добрался до Рима. Вместо тебя службы отправляет дьякон Николай, из новых, раньше я его не встречал. Ни о каком поручении моей группе он не знает.
– Вот как складывались дела! Прискорбно! Папу казнили, парни погибли… Я так на вас надеялся!
– Увы! Я сделал всё, что было в моих силах.
– Я тебя не осуждаю и не виню. Ты молодец, совершил настоящий подвиг. Но понтифика это не спасло.
Они помолчали, выпили за упокой папы.
– Можно, я поживу у тебя? Боюсь, римляне знают мой дом. Не хотелось бы вновь попасть им в лапы.
– Кастор, боюсь, ты не в курсе всех дел. Мордехая убили в его же доме…
– Не может быть! – в порыве удивления от страшной новости Кастор вскочил. – Римляне нанесли сильный удар. В один момент мы лишились папы и Мордехая. Сам знаешь, он занимался денежными делами общины.
Кастор сел и задумался, обхватив голову руками. Видно было, что известия подействовали на него угнетающе. Он был в отчаянии.
– Не кручинься. Обоих – ни Корнелия, ни Мордехая – к жизни не вернёшь, увы… Жить у меня можешь сколько угодно долго. Ещё скажу, но только прошу – никому не говори, это секрет. Проболтаешься неосторожно, и это может стоить тебе собственной головы.
– Я буду нем, как человек с отрезанным языком.
– Кто убил Мордехая, я не знаю. Но сегодня ночью я был у него в доме. И что ты думаешь? Сначала в дом пробрался его родственник, а затем – два грабителя. Произошла стычка. Грабитель убил родственника, я успел убить грабителя. Второго связал и оставил в доме.
Илья перевёл дух.
– И всё? Ты ничего не скрываешь?
– Дослушай, я не закончил. Наверняка дом обыскивали убийцы Мордехая. Они подозревали, а может быть, и знали точно, что у еврея должны быть деньги, изрядная сумма. Потом дом обыскивали эдилы. Не скрою, надежды что-нибудь найти было мало. Собственно, я тщательно обыскал дом, даже стены простучал – и ничего не обнаружил.
На лице Кастора проступило разочарование.
– Помог родственник, – продолжил Илья. – Он действовал, не зная, что я за ним наблюдаю, – он и показал тайник. А потом заявились эти двое – Тит и Деревянная голова, схватились за ножи.
– И ты ушёл ни с чем?
– Ошибаешься! Я выгреб из тайника всё. Там были расписки на большие суммы и деньги. Если ты помнишь, я отдавал Мордехаю деньги. Свою часть я с лёгкой совестью вернул, а большую часть хотел отдать новому дьякону. Но не отдал. Не понравился он мне, с двойным дном человек. Ты сам видел, я вернулся с узлом, там были деньги. Можешь их забрать, они не мои.