– Да. Видишь, как точно вошел нож? Прямо в сердце. Неумеха мог бы промазать. Посмотри!
Кира содрогнулась.
– Не вижу и не хочу этого видеть!
– А зря, – укоризненно покачал головой Лисица. – Не часто приходится видеть работу настоящего мастера.
– Хочешь сказать, этому человеку уже приходилось убивать? Тут был профессиональный киллер?
– Вполне возможно. Либо он натренировал руку на чем-то другом.
– На чем?
– Не знаю, например, он мясник. Или ветеринар.
– Или врач!
Однако, Лисица не стал строить гипотез. Он нагнулся еще ближе к рукоятке ножа и попросил:
– Посветите мне. Тут какие-то буквы, я хочу их рассмотреть.
Кира направила луч фонарика со своего смартфона, и Лисица присвистнул:
– Ну и дела!
– О чем ты?
– Нож-то из булата. И ручка из полированного корня ореха. Дорогая вещь, почти коллекционная. Занятно, что кому-то пришло в голову взять такое оружие на дело. Разве что…
Он не договорил и умолк.
– Что ты замолчал?
Лисица рассеянно взглянул на Киру, но девушка готова была поклясться, что он ее не видел.
– Ну да, конечно, – бормотал Лисица, словно продолжая беседу с самим собой. – Я не удивлюсь, если это окажется именно так. Я даже почти уверен в этом.
– В чем ты уверен?
Но Лисица снова не отозвался. Однако теперь у него была на это веская причина. В номер к тете Гале пришла полиция. Скорость реагирования была так быстра, потому что далеко бежать за полицией не пришлось. По настоянию тети Гали, полицейские все еще допрашивали возможных свидетелей первого преступления. Как догадывались подруги, женщина заплатила полицейским за их усердие. Ведь только приехав, они не хотели и пальцем о палец ударить.
Увидев тело тети Гали, полицейский помрачнел.
– Теперь-то однозначно криминал, – вздохнул он. – Ох, мать честная! И чем же ты, тетка, кому-то не угодила? – Последние слова были адресованы тете Гале, которая, понятное дело, ничего ему не ответила. Тогда полицейский начал осматривать тело, комнату и предметы обстановки, бросив друзьям: – С вами я поговорю позднее.
Из осмотра места преступления полицейский сделал два вывода.
Убийство произошло непосредственно в самом номере. На ковровом покрытии возле окна было видно несколько капель крови на том месте, где преступник напал на свою жертву.
– А затем он доволок ее до кровати, красиво уложил и ушел.
И вторым открытием, которое сделал следователь, было то, что тетя Галя сама впустила преступника в свой номер.
– Замок не поврежден, значит, она открыла ему сама.
– Это уж вовсе не годится! – возмутилась Леся, услышав это. – Мы же с ней договорились, что она никого к себе не впустит! Некоторые люди сами напрашиваются на неприятности!
Может, в отношении покойницы это было сказано слишком жестко, но Леся была ужасно раздосадована. Уже во второй раз преступник совершал свое черное дело у них под носом, и оба раза ему это сошло с рук.
Опрос возможных свидетелей – жильцов соседних номеров – ничего не дал. Никто из них не видел никого постороннего на своем этаже. Также все они отрицательно трясли головами, когда им показывали фотографию Сергея Кустикова. И все же тот факт, что его никто не видел, говорил скорее о ловкости молодого человека, чем о его невиновности.
Глава 10
После того как тело тети Гали увезли полицейские, друзья собрались все вместе. Они были в большой растерянности.
– Зачем она открыла ему дверь? – расстроенно повторяла Леся. – Ведь мы же ей объяснили, это может быть опасно!
– Да, пасынок ее мужа вышел на тропу войны. Сначала убрал отца, теперь тетю Галю…
– Но зачем ему убивать тетю Галю? Они даже не были друг с другом знакомы!
– А наследство?
– Какое там наследство!
– Какое-никакое, а для Сергея это, может быть, вопрос принципа. Если он считает, что отчим его обобрал, то он…
– Все дело в том, что Сергей так вовсе не считает, – попытался урезонить подруг Лисица.
– Это он вслух так говорит, а на самом деле в душе у него черные кошки!
– Воют и скребут!
– Требуют отомстить негодяю.
– Вернуть себе незаконно присвоенное отчимом имущество. День за днем!
– Год за годом!
– Почти двадцать лет подряд!
Конечно, дать достойный отпор такому красочному психологическому описанию мотивов преступника Лисица не мог. Аргументов не хватало. Пока что у них был единственный реальный подозреваемый, который мог желать смерти Сергею Фадеевичу, ну и заодно его жене.
И этот подозреваемый был схвачен уже на следующий день! Что называется, повезло. Сергей Кустиков проживал в гостинице в одном из пригородов Питера. Зарегистрировался он под своим именем. И поэтому, когда полиция объявила его в розыск, даже не сделал попытки бежать. При задержании мужчина совсем не сопротивлялся. Он казался скорее удивленным, чем испуганным.
– Обвиняете меня в убийстве отца? А он что… умер?
– Не притворяйтесь, будто вы этого не знали. Это ведь вы его убили!
– Но я этого не делал!
– И его жену вы не убивали?
– Галину? Она тоже мертва?
– И это вы ее убили!
Только тут Сергей пришел в ужас. Но даже сейчас он скорее возмущался, чем боялся.
– Зачем мне убивать своего отца?
– Отчима.
– Пусть так, пусть отчима. Но все равно, зачем?
– Из мести.
– За что мне ему мстить?
– За то, что он обобрал вас! За то, что убил вашу мать!
Сергей помолчал, а потом печально произнес:
– Вижу, что вы уже пообщались с моей бабушкой. Все то, что вы сейчас говорите, – это ее измышления. Я никогда не был с нею согласен.
– Но вы ей подпевали!
– У бабули очень сложный характер. Пожалуй, вздумай я ей противоречить, она бы живо лишила меня наследства. Так что я был вынужден подпевать ей. Но в душе я никакой неприязни или тем более ненависти к своему отцу не испытывал.
– Отчиму!
Но на сей раз Сергей вспылил:
– Нет, как раз к отцу! Он меня вырастил, он всегда был добр ко мне. И я считаю и всегда считал именно его своим настоящим отцом!
– Значит, вы не собирались ему мстить?
– Наоборот, я благодарен отцу за то, что он сделал для моей матери. У нее был нелегкий характер. К тому же она не стеснялась в выражениях в адрес отца. Особенно бате тяжело приходилось, когда она напивалась.
– Ваша мать пила?
– И очень сильно. Не надо бы так говорить о покойницах, да шила в мешке не утаишь. Мама была алкоголичкой. Она лечилась от пьянства много раз. Но всегда после завершения курса лечения начинала снова.
– Почему же ваш отец это терпел?
Сергей Кустиков вздохнул:
– Я узнал о том, что не родной сын своего отца, на похоронах матери. Тогда же отец рассказал мне о договоре, который заключил он с моей бабушкой. Она дала отцу крупную сумму, пообещала квартиру. Но за это он должен был прожить с ее дочерью – моей матерью двадцать лет, вырастить меня, дать мне образование и быть все это время хорошим отцом и мужем.
– Кабальная сделка.
– Видимо, отчим вначале любил мою мать. Во всяком случае, она ему нравилась, поэтому он и согласился на эту сделку. Но потом… я видел, как тяжело ему приходится. И на похоронах он мне сказал, что все последние годы он оставался с мамой исключительно ради меня. Чтобы дать мне возможность закончить институт. Потому что именно так он понимал свой долг. А мой отец был человеком долга.
– И что же произошло потом?
– После девяностых все накопления моей бабушки превратились в дым. Отблагодарить отца так, как она ему обещала, бабушка не смогла бы при всем желании.
– А желания-то у нее как раз и не было! Она была уверена, что это Кустиков отравил ее дочь. И поэтому он решил «вознаградить» себя сам.
Задержанный снова покачал с досадой головой:
– Все было совсем не так, как вы рассказываете. Да, бабушка действительно вбила себе в голову, что отец отравил мать. Но это было не так. И врачи, которые осматривали маму, и полицейские, все пришли к выводу, что налицо несчастный случай. Мама скончалась даже не от отравления, сердце не выдержало нагрузки. Мама «подшивалась», а потом «расшивалась» бесчисленное количество раз. Иногда и недели не проходило, она снова бралась за бутылку. А это ведь крайне вредно!
– Но почему ваша бабушка считала, что имело место отравление грибами?
– Эти грибы абсолютно безопасны, если их есть сами по себе. Мы все их ели. И я, и папа, и даже бабушка. И мама тоже ела их много раз, и ничего. Но тогда она не пила, вот в чем дело. А в сочетании с алкоголем эти грибы начинают выделять токсин, не смертельный, но от которого усиливается сердцебиение, учащается пульс. Мамино сердце просто не выдержало дополнительной нагрузки. А в том, что это произошло, когда она, хорошенько уже выпив, принялась закусывать водку именно этими грибочками, никто не виноват. Роковая случайность.
Но следователь не поверил словам Сергея.
– Как же! – фыркнул он. – Ваш отчим коварно собрал эти грибочки, будучи прекрасно осведомленным о том, какое действие они оказывают на организм в сочетании с алкоголем. Он убил вашу мать. А спустя двадцать лет вы аналогичным способом расправились с ним самим.
– Но это не так! Это была случайность. И отчим больше других корил себя за нее.
– Это было убийство, хладнокровно спланированное и оттого еще более мерзкое. А после того, как ваш отчим убил вашу мать, он поступил еще более мерзко. Он ограбил вас!
– Что же он, по-вашему, у меня украл? – удивился Сергей.
– Как что? Квартиру?
– Квартиру мы с отцом продали. А деньги поделили пополам. Так было честно.
– Эту версию вы можете озвучивать в других местах. Своей дорогой и любимой бабушке вы сказали правду! Отчим вас ограбил.
Сергей понурился.
– Ну да, правда, – вздохнул он. – Моя вина, сознаю.
Следователь обрадовался:
– Сознаетесь?
Но радость его была преждевременной.
– Сознаюсь в том, что я солгал бабушке. А с другой стороны, что мне было делать? Она никогда не одобрила бы моего поступка. И она не одобрила бы того, что я продал мамину квартиру. Поэтому, когда в ее голове сложился образ отчима – негодяя, мамы – страдалицы, а меня – невинной жертвы, то я не стал ее разубеждать. Но я вам клянусь, все было совсем наоборот. Под конец жизни мама совсем потеряла человеческий облик от пьянства. Даже я, ее сын, не мог находиться рядом с нею. Она была очень плоха, это понимали и я, и отец, и наверное, даже отчасти и бабушка. Хотя она появлялась у нас дома довольно редко. И к ее приходу мы с отцом всегда старались привести мать в более или менее приличный вид.
– Что вы нам тут заливаете о своей дружбе с отчимом? Этот человек убил вашу мать. А вы убили его!
– И как же я его убил?
Следователь подробно описал смерть Сергея Фадеевича. И Сергей воскликнул:
– Но меня даже не было в пансионате, где отдыхал отец!
– А между тем, вас там видели!
– Не может этого быть!
Но в его голосе, когда Сергей произносил эту фразу, уверенности уже не слышалось. И следователь надавил на него:
– И где же вы были? Назовите место!
– Я был… Я был с одной женщиной. Верней… не то чтобы я был с ней под одной крышей. Мы сняли соседние коттеджи. И днем, когда ее муж уезжал по делам в город, я приходил к ней.
– И кто же она?
– Я не могу вам этого сказать.
– Почему?
– Она, как я уже сказал, замужем. И муж у нее очень ревнивый. У нее будут неприятности, если я скажу, что провел эти дни с ней.
– А вы все же назовите, – предложил ему следователь. – Назовите нам ее имя, фамилию и адрес. И вы увидите, мы тоже люди и тоже умеем быть деликатными.
– Похоже, у меня просто нету другого выхода, – вздохнул Сергей. – Пишите… Домой хочется, по Ксюшке соскучился. А иначе, я чувствую, вы меня просто не отпустите.
Но Сергей напрасно рассчитывал на помощь своей подруги. Когда полицейские обратились к той за подтверждением слов задержанного, молодая женщина сделала огромные глаза и воскликнула:
– О чем вы говорите? Какой еще Сергей Кустиков? Я не знаю такого человека.
– Он владелец магазина пиротехники.
– Ну да, как-то покупала там фейерверки для дня рождения моего мужа. Наверное, и владельца видела.
– И это все? Откуда же у него ваши данные? Номер телефона, адрес?
– Помню, он отвесил мне несколько тяжеловесных комплиментов по поводу моей внешности. Наверное, я произвела на него впечатление.
И молодая женщина кокетливо поправила тяжелый локон, лежащий на ее пышной груди. Женщина, которую Сергей Кустиков назвал своей любовницей, была очень хороша собой. Модельная внешность, упругая гладкая кожа, сияющие глаза. Все в этой женщине говорило о том, что она изнежена мужским вниманием, избаловала комплиментами. То, что Кустиков – любитель женского пола – попытался приударить за этой особой, у полицейских сомнений не вызывало. Но им было нужно другое, чтобы женщина подтвердила алиби Кустикова. А она это делать упорно отказывалась.
– Да, и он даже сказал мне, что я участвую в какой-то акции, – щебетала она. – Попросил меня заполнить анкету. Ах! Теперь я поняла! Так вот откуда у него взялся мой номер телефона!
– И это все, что вас связывает с господином Кустиковым?
– Повторяю, я даже не знаю, кто это такой Кустиков. Я решила, что имею дело с продавцом. И он говорит, что мы вместе отдыхали, вот уж бред! Я отдыхала со своим мужем!
– А где?
– Где отдыхала? В пригороде. Знаю, что не так романтично, но у мужа дела. Каждый день он мотался в город. Ко мне приезжал только поздно вечером.
– И вы проводили свои дни с господином Кустиковым?
– Да сколько же раз вам повторять! Никакого Кустикова я не знаю и знать не могу! – четко ответила молодая особа и захлопнула перед полицейскими дверь.
Возможно, она была бы более откровенна, не маячь за ее спиной широкая мужская фигура. О том, что они обещали подозреваемому быть деликатными, полицейские вспомнили слишком поздно.
Однако вскоре и это стало не важно. От экспертов пришло заключение. Нож, которым была убита Галина Александровна, имеет на своей рукоятке четыре четких отпечатка. Три из них принадлежали Сергею Кустикову. И эти три отпечатка ставили в деле об убийстве Галины Александровны, а также в судьбе Сергея Кустикова, по мнению следователя, жирнейшую точку.
Что касается четверки друзей, то они не были столь категоричны. Сомнения у них имелись и очень сильные.
– Конечно, отпечатки на ноже принадлежат Сергею, в этом никаких сомнений нету. Также в том, что и сам нож является собственностью господина Кустикова. Он этого даже и не отрицает. Кроме того, этот нож неоднократно видели на квартире у Кустикова все его многочисленные знакомые.
Как уже успели выяснить за эти дни сыщики, у Кустикова был очень широкий круг общения. Будучи человеком общительным, да еще имея такой развеселый бизнес, он частенько оказывался сначала в роли продавца, затем приятеля, а потом и приглашенного на праздничных банкетах, украшаемых фейерверками из его магазинов.
– И еще фейерверки эти! В вечер, когда отравили Фадеича, в небо тоже были запущены салюты. Нельзя это забывать.
– Скажу тебе даже больше… Куплены они, скорей всего, были также в одном из магазинов господина Кустикова.
– Так что… Все-таки Фадеича убил его сын?
– И тетю Галю? Тоже он?
Но Лисица покачал головой.
– Все очень неоднозначно.
– Почему? Столько улик!
– Вот именно, – веско произнес Лисица. – Когда улик нету – это плохо. Но когда улик слишком много – это еще хуже.
– Почему хуже-то?
– Потому что доказывает, обвиняемый может быть и не виновен!
– Ты хочешь сказать, что улики были сфабрикованы таким образом, чтобы Сергей оказался под судом за чужие преступления?
– Именно! Ну, посудите сами! И собственный нож Сергея, многократно видимый всеми его друзьями и с отпечатками его же пальцев, и салюты из его же магазина, и еще не знаю что!
– Нож могли украсть из его квартиры.
– Вот! – поднял указательный палец Лисица, отдавая должное важности данного замечания. – Именно украсть! И наша с вами задача найти этого вора.
– Найдем вора, найдем и настоящего убийцу!
– Или докажем, что такового не существует, – проворчал Эдик.
Он последний из всей четверки согласился принять пока что условную невиновность Кустикова. Да и то сделал это под нажимом друзей и с явной неохотой.
– Да, сомнительно, – кивал он в ответ на их увещевания. – Но другого-то подходящего подозреваемого у нас нету!
И тогда Леся сказала еще одну умную вещь.
– А что, если жертва не Фадеич или тетя Галя, а сам Сергей Кустиков?
Все тут же уставились на Лесю.
– Хочешь сказать, что кто-то настолько ненавидит Кустикова, что согласился убить двух человек, лишь бы засадить его в тюрьму? Не слишком ли долгий и кровавый путь?
– Ничуть! Зато и выигрыш в конце грандиозный! Кустиков теряет свободу, жизнь его сломана. И он сидит долгие годы в тюрьме, сознавая, что наказан за преступление, которого не совершал. Это ли не самая страшная месть?
– Не знаю. Мне кажется, куда проще было бы лишить жизни самого Кустикова.
– И что? Где страдание? Где муки? Кустиков умер, оказался на небе, мучения для него длились всего лишь один миг.
– Тогда можно было бы убить близких Кустикову людей. А ему сообщить, что это из-за него они погибли. Он бы жил и мучился.
– Во-первых, где у Кустикова такие близкие? Кошка Ксения, что ли?
– Аделаида Августовна, к примеру.
– Старушку Сергей любит, – согласилась Леся. – Но вряд ли он станет так уж скорбеть по ней. Она свое пожила. И потом… Сергей хоть и дает деньги, чтобы бабушка ни в чем не чувствовала себя ущемленной, домик ей отремонтировал, мебель купил, но… но сам-то он навещает ее от силы раз в месяц. Заскочит и убежит! Разве это настоящая любовь внука к бабушке? Нет, этот вариант тоже не прокатит.
– Ну, не бабушку, так ту женщину.
– Какую? – ехидно отозвалась Леся. – Ту, с которой он наставлял рога ее мужу, или ту, которая дожидается его дома?
– Наверное, вторую.
– А вдруг промах? Вдруг эта баба Сергея и так уже достала изрядно? Вдруг он только и мечтает, как бы от нее избавиться? Вот это убийца сядет тогда в лужу. Бабу замочит, а Сергею на это наплевать! Нет, убийца так рисковать бы не стал.