Но в головокружительно короткий срок ему пришлось отбросить все свои надежды, все свои планы. — Быть может, — ответил голос, — мы рассмотрим и проанализируем ваши запротоколированные мысли и ваши импульсы. Мы должны быть осторожны. Если мы захотим, мы можем испепелить ваш корабль.
Немного выждав, голос задумчиво продолжал:
— Но, конечно, не сейчас. Мы не должны спешить.
Гровс нашел кабину инвик-связи и бросился к передатчику. Его пальцы упали на контакты. Тут же включились автоматические цепи.
— Картрайт! — выдохнул Гровс.
Луч инвик-связи, несущий его сигнал, отразился сначала от Плутона, затем от Урана, после этого от других планет и наконец долетел до Директории, в Батавию.
— Пламенный Диск не случайно расположен в нашей системе, — вновь зазвучал мощный голос.
Он замолчал, словно для консультации с невидимыми компаньонами.
— Контакт между нашими расами мог бы привести к невиданному прежде культурному сотрудничеству, — продолжал он. — Но мы должны…
Гровс вновь приблизился к передатчику.
Изображение было слишком слабым. Наполовину ослепшие глаза капитана отказывались видеть его. Он с горячностью попросил установить связь, чтобы Картрайт смог рассмотреть то, что разглядел он, услышать густой громкий голос, который он слышал, понять ужасающие, но, однако, наполненные надеждой речи.
— Мы должны понаблюдать. Мы должны лучше узнать. Мы не спешим в своих заключениях. Мы будем решать, а ваш корабль тем временем направится к Пламенному Диску. Мы решим, уничтожить вас или привести целыми и невредимыми на Пламенный Диск, тем самым увенчав успехом вашу экспедицию.
Риз Веррик обернулся на срочный вызов техника инвик-связи.
— Идемте, — приказал он Хербу Муру. — Перехвачена передача Картрайту с астронефа. Она послана в Батавию. Важная.
Встав перед экраном видеопередатчика, установленного техниками инвик-связи в Фарбене, Веррик и Мур ошеломленно рассматривали представшую перед ними картину. Гровс, крохотный, затерявшийся в океане огня и необузданной энергии, напоминал насекомое, терзаемое жестокими существами. Искаженный миллионами километров космического пространства, но все еще очень мощный, голос ревел:
— …наше предупреждение. Если вы пренебрежете нашими дружескими усилиями в проведении вашего корабля, если вы попытаетесь сами корректировать его курс, то мы не сможем гарантировать…
— Что это такое? — проквакал ошеломленный и бледный Веррик. — Это что, они подстроили, зная, что мы за ними шпионим? — Он задрожал. — Или же действительно…
— Помолчите, — рокочущим голосом прервал его Мур. — Это все зарегистрировано?
У Веррика отвисла челюсть, но он согласно кивнул.
— Ради бога, куда это мы проникли? — спросил он. — Все эти легенды и слухи о мифических живых существах, живущих там… Я никогда не думал, что это может быть на самом деле!
Мур просмотрел записи видеомагнитофона, затем резко спросил:
— Так вы думаете, что это сверхъестественное представление?
— Это другая цивилизация. — Голос Веррика дрожал от страха и почтения. — Это немыслимо. Мы вошли в контакт с другой расой.
— Немыслимо — это не то слово, — констатировал Мур.
Как только экран вновь стал непроницаем, Мур схватил записанные бобины и со всех ног бросился в Публичную Информационную Библиотеку.
Спустя час из центра исследований игр в Женеве пришел результат анализа.
Мур взял и понес Ризу Веррику. Он положил перед Верриком отчет.
— Держите. Смотрите. Это явная насмешка, только непонятно над кем.
Веррик озадаченно рассматривал отчет.
— Как? Что они говорят? Этот голос…
— Это голос Джона Престона, — провозгласил Мур. — Он зарегистрирован по выдержкам из его “Единорога”. В Библиотеке хранятся бобины, и правильность идентификации не оставляет сомнений.
Веррик открыл рот, и его лицо приняло глупое выражение.
— Я не понимаю. Объясните.
— Джон Престон там. Он ожидал корабль и теперь вступил в контакт с ними. Он их приведет к Диску.
— Но Престон мертв вот уже сто пятьдесят лет! Мур издал легкий смешок.
— Послушайте, не стройте иллюзий! Прикажите как можно скорее открыть этот гроб, и вы поймете, что Джон Престон всегда был жив!
10
Робот Мак-Миллан, невозмутимо шествуя по проходу, собирал билеты. Жаркое полуденное солнце отражалось в красивой блестящей обшивке межконтинентальной ракеты. Далеко внизу простиралась голубая гладь Тихого океана, вечного и неизменного в своих красках и в своем нраве.
— Это действительно очень красиво, — сказал молодой человек с волосами цвета соломы хорошенькой девушке, сидевшей рядом с ним. — Я имею в виду океан. Как он сливается с небом. Земля, без сомнения, самая красивая планета системы.
Девушка сняла свои телеочки и сощурилась, глядя на настоящее солнце. Как бы возвращаясь от сна к действительности, она глядела в иллюминатор.
— Да, это правда хорошо, — скромно согласилась девушка.
Ей было всего восемнадцать лет. У нее была маленькая торчащая грудь, а ее короткие вьющиеся волосы, следуя последней моде, образовывали темно-рыжий светящийся ореол вокруг тонкого лица и грациозной шеи. Она покраснела и убрала телеочки.
Ее безобидный сосед с бесцветными глазами достал сигареты, взял себе одну и протянул ей позолоченный портсигар.
— Спасибо, — нервно произнесла она.
Ее пальцы с темно-красными ногтями выудили одну сигарету. Она повторила “спасибо”, когда он протянул ей золотую зажигалку.
— Куда вы направляетесь? — спросил ее юноша.
— В Пекин. Я работаю в Холме Суонг, то есть я следую по вызову. Она лихорадочно порылась в миниатюрной сумочке.
— Я должна получить какой-то вызов. Быть может, вы сумеете объяснить мне, что это значит? Я не понимаю юридического жаргона, на котором все говорят.
Затем девушка поспешно добавила:
— Разумеется, в Батавии Вальтер сможет…
— Вы классифицированы?
Еще не дослушав вопроса, она покраснела.
— Класса одиннадцать-семьдесят шесть. Это не слишком хорошо, но и это играет свою роль.
Короткими, быстрыми движениями она стряхнула пепел, упавший на ее вышитый шарф и высокую грудь.
— Я в прошлом месяце получила классификацию. Немного поколебавшись, она поинтересовалась:
— А вы? Я знаю, люди иногда бывают очень обидчивы, особенно если у них нет…
Он показал на свой рукав:
— Класс пятьдесят шесть-три.
— Вы кажетесь таким… циничным.
Молодой человек холодно и сдержанно рассмеялся:
— Может быть.
Он любезно посмотрел на девушку.
— Как вас зовут?
— Маргарет Ллойд, — произнесла она, стыдливо опуская глаза.
— А меня Кейт Пеллиг.
Голос его звучал, как никогда, сдержанно и сухо.
Девушка минуту подумала.
— Кейт Пеллиг? — И ее брови удивленно поднялись, на лбу появились морщины. — Такое впечатление, что я слышала это имя. Это возможно?
— Нет, это невозможно, — с иронией произнес юноша. — Но это не имеет никакого значения, не волнуйтесь.
— Меня раздражает, если я не могу что-либо вспомнить. Узнав его имя, она могла теперь разговаривать более открыто.
— Я получила классификацию исключительно благодаря тому, что я любовница одного очень влиятельного лица. Он ждет меня в Батавии.
На ее невинном лице выражалась смесь гордости и скромности.
— Вальтер все устроил для меня. Без него я туда бы никогда не попала.
— Спасибо ему, — улыбнулся Кейт Пеллиг.
Рядом с ним появился Мак-Миллан и вытащил свой крюк. Маргарет. Ллойд протянула ему свой билет, Пеллиг сделал то же самое.
— Привет, брат, — лаконично обратился Пеллиг к роботу.
Когда Мак-Миллан удалился, Маргарет Ллойд спросила его:
— А вы? Куда вы направляетесь?
— В Батавию.
— По делам?
— В какой-то степени, — пояснил Пеллиг.
Он улыбнулся, но в его улыбке не чувствовалось юмора.
— Может, через некоторое время я назову это удовольствием. Мое поведение варьируется от времени.
— Как вы странно объясняетесь, — произнесла девушка.
Она была удивлена и немало испугана глубиной ума этого человека.
— Да, я странный. Иногда мне трудно предвидеть, что я стану делать и говорить в следующий момент. Порой я чужд самому себе. Временами даже мои собственные действия застают меня врасплох, и я не могу понять, что заставляет меня так поступать.
Он загасил окурок сигареты и взял новую.
Ироническую его улыбку сменило выражение мрачного беспокойства. Слова медленно, но веско слетали с его губ:
— Это великая жизнь, если только вы не спасуете.
— Я в первый раз слышу такие снова. Что вы хотите этим сказать? Эта фраза взята из древнего манускрипта?
Взгляд Пеллига заскользил по глади океана.
— Мы скоро будем на месте. Поднимемся в бар, я угощу вас коктейлем.
Маргарет Ллойд задрожала от страха и радости.
— В самом деле?
Она была ужасно польщена.
— Поскольку я живу с Вальтером, то, не правда ли…
— Не беспокойтесь, — прервал ее Пеллиг. Он спокойно встал.
— Я угощу вас даже двумя бокалами. Если, правда, я еще буду знать, кто вы, когда мы войдем в бар.
Питер Вейкман глотнул из стакана томатного соку и, вздрогнув, протянул через стол завтракавшему Картрайту результаты анализа.
— Это действительно Престон, а никакое не сверхсущество, явившееся из другой системы.
Окоченевшие пальцы Картрайта механически вертели чайную ложку.
— Я никак не могу в это поверить.
Рита О’Нейл дотронулась до его руки:
— Все объясняет его книга. Он хотел быть там, чтобы проводить нас. Голоса…
— Меня интересует другое, — задумчиво произнес Вейкман. — За несколько минут до того, как был получен наш запрос, в Информационную Библиотеку прибыл заказ на проведение идентичного анализа.
— Что это значит? — воскликнул Картрайт, резко выпрямляясь.
— Я ничего об этом не знаю. Они объясняют, что получили для анализа бобины со звуковыми видеозаписями. На них те же документы, что мы им послали. Они не предполагают, от кого это.
— Это все, что вы можете нам сообщить? — с беспокойством спросила Рита О’Нейл.
— На самом деле они знают, кто запросил эти данные, но не хотят признаваться. Я с трудом удерживаюсь от желания послать парочку — троечку телепатов для зондирования тех, кто получил другой запрос.
— Забудьте об этом. У нас есть дела поважнее. Есть что-нибудь новое о Пеллиге? — с упрямой настойчивостью поинтересовался Картрайт.
Вейкман изобразил удивление:
— Ничего, кроме того, что он вроде бы покинул Холм Фарбен.
— Вы еще не смогли войти в контакт? — задал вопрос Картрайт, не будучи в состоянии унять дрожь.
Рита положила свою руку на ладонь Картрайта.
— Они войдут в контакт, когда Пеллиг проникнет в охраняемую зону. Он еще вне ее.
— Ради бога, вы не могли бы пойти ему навстречу? Вы останетесь здесь, ожидая его прибытия?
Картрайт устало покачал головой:
— Простите меня, Вейкман. Я знаю, что мы уже разговаривали об этом тысячи раз.
Вейкман оказался в затруднительном положении. Он волновался за Леона Картрайта.
За несколько дней, до того как он стал Ведущим Игру, Картрайт перенес сердечный удар. Сейчас он сидел здесь, нервно играя чашкой. Тик периодически передергивал его лицо. Он выглядел сгорбленным, постаревшим и чрезмерно напуганным. Иссеченное морщинами лицо его казалось сумрачным и усталым. В потускневших, некогда голубых, глазах отражался страх. Несколько раз Картрайт пытался заговорить, но в конце концов погрузился в глубокое молчание.
— Картрайт, — обратился к нему Вейкман, — вы в плохой форме.
Картрайт бросил на него свирепый взгляд:
— Меня должен убить человек, публично, среди бела дня, не скрываясь и чувствуя одобрение всей системы. Вся вселенная припала к телевизорам, ожидая, что он станет делать. Его подбадривают, ему аплодируют, надеются, что он будет чемпионом этого национального спорта. И вы еще хотите, чтобы я был в хорошей форме?
— Это всего лишь человек, — спокойно объяснил Вейкман. — Он не сильнее нас. На самом деле у вас для защиты есть целый Корпус и все средства Директории.
— И после него появится другой, тысячи других.
Вейкман нахмурился:
— Всякий Ведущий Игру всегда имел с этим дело. Я полагал, что основное ваше желание — это остаться в живых, пока ваш астронеф не будет в полной безопасности.
Серое от истощения лицо Картрайта служило достаточно красноречивым ответом.
— Да, я стараюсь остаться в живых. Не вижу, что здесь предосудительного?
Он поднялся, стремясь, чтобы его руки не дрожали.
— Конечно, вы правы. — Он смущенно, словно извиняясь, улыбнулся. — Постарайтесь войти в мое положение. Вы имели дело с этими убийцами всю вашу жизнь. Для меня эта вещь совершенно новая. Прежде я был обыкновенным, безымянным, неизвестным широкой публике человеком. И вот теперь я стал идеальной мишенью, освещаемой прожекторами в десять миллиардов ватт.
Его голос зазвучал громче:
— И они хотят меня убить! Ради бога, какова ваша стратегия? Что вы предпримете?
“Он напуган. И вызывает жалость, — подумал Вейкман. — Он совсем расклеился. Он даже больше не думает о своем корабле, хотя именно из-за него он пришел сюда”.
В другом крыле Директории, держа связь с Вейкманом и остальными членами Корпуса, сидел в своем кабинете Шеффер. Он мысленно отвечал Вейкману:
— Пора его везти туда, хотя я не думаю, что Пеллиг уж очень близко. Но, зная, что всем руководит Веррик, стоит учесть, что ошибка весьма вероятна.
— Точно, — мысленно же ответил ему Вейкман. — Интересно, в любой другой момент Картрайт сошел бы с ума от радости, узнав, что Джон Престон жив. Сейчас же он едва обратил на это внимание. И в то же время он уверен, что корабль достигнет цели.
— Вы полагаете, что Пламенный Диск существует?
— Очевидно. Но, по-видимому, это не интересует и Картрайта. Он пытался стать Ведущим Игру, исключительно чтобы дать возможность кораблю достичь Пламенного Диска. Но теперь, столкнувшись с реальной ситуацией, он усмотрел во всем этом только смертоносную ловушку.
Вейкман повернулся к Картрайту:
— Очень хорошо, Леон. Мы сейчас увезем вас далеко от сюда. Приготовьтесь, у нас еще много времени, нам еще не сообщили о прибытии Пеллига.
Картрайт подозрительно посмотрел на него:
— Куда отвезете меня? Я полагал, что комната, укрепленная Верриком…
— Он и рассчитывает, что вы ею воспользуетесь. Именно отсюда он и начнет. Мы увезем вас с Земли. Корпус выбрал для вас в качестве убежища одно место на Луне, известное как центр отдыха от психической усталости. На самом деле, это даже лучше того, что Веррик соорудил здесь. Пока Корпус будет заниматься Пеллигом, вы окажетесь за четыреста километров от Батавии.
Картрайт в отчаянии посмотрел на Риту О’Нейл.
— Что я должен делать? Ехать туда?
— Здесь, в Батавии, — убеждал Вейкман, — каждый час садится сотня кораблей. Тысячи людей, путешествуя, перелетают с острова на остров. Это самое населенное место во всей вселенной. На Луне же никакой человек не может остаться незамеченным. Наша станция расположена в стороне от других. Организация, у которой мы состоим на обеспечении, купила землю в секции, пользующейся небольшим спросом. Вы будете окружены тысячами километров пустынного безвоздушного пространства. Если Кейту Пеллигу удастся проследовать туда за вами и он явится в этом громоздком комбинезоне Фарли, с радарным конусом, со счетчиком Гейгера, с карабином и в каске, я думаю, что мы его заметим.
Вейкман хотел было пошутить, но Картрайт даже не улыбнулся.
— Другими словами, вы не можете здесь обеспечить мне защиту.
— Там мы сможем ее лучше обеспечить, — Вейкман вздохнул. — Там, на Луне, очень приятно. Наши устроители все предусмотрели. Вы сможете плавать, заниматься играми на свежем воздухе, принимать солнечные ванны, даже спать. Если хотите, мы продержим вас в состоянии летаргического сна до тех пор, пока все не успокоится.
— Я могу так никогда не проснуться, — ответил Картрайт.
Можно было подумать, что он уговаривает маленького ребенка. Совершенно беззащитный и объятый страхом, этот старый человек утратил всякий здравый смысл. Он стал скудоумным и инфантильным. Вейкман только пожалел о том, что еще слишком рано для принятия внутрь стаканчика-другого. Питер явно в нем нуждался. Он постарался говорить спокойно, но твердо:
— Мисс О’Нейл отправится с вами. Я, безусловно, тоже. Вы сможете вернуться на Землю, как только захотите. Но я настаиваю на том, чтобы вы осмотрели ваше лунное прибежище, прежде чем примете окончательное решение.
Картрайт заколебался, терзаясь сомнениями.
— Вы утверждаете, что Веррик не знает о его существовании? Вы в этом уверены?
“Лучше подтвердить эту его мысль, — подумал Шеффер — Ему необходима твердая уверенность. Бесполезно сейчас рассуждать о статистической вероятности”.
— Совершенно уверен, — громким голосом бесстыдно соврал Вейкман.
Затем он подумал, обращаясь к прибору инвик-связи:
“Шеффер, надеюсь, мы не совершаем ошибки. Вероятно, Веррик знает об этом убежище. Но это ничего не значит. Если все пойдет хорошо, Пеллиг никогда не покинет Батавию”.
“А если он туда прорвется?” — полетела тревожная мысль.