Ни Клавдия, ни Анжела Гусева даже ухом не повели.
– Так почему не убили?
– А ты думаешь, это так просто? Ты думаешь, я совсем отморозок и не боюсь всякой там тюрьмы? На хрена лишний раз рисковать, когда можно было решить дело полюбовно?.. Хотя это я так считал, что можно полюбовно…
– Да уж, Надю-то ты все-таки…
– А потому что она дура была!!! – сорвалась на крик Анжела. – Потому что у нее язык, что помело! Я ведь как… я ведь с ней познакомился просто так. Даже не я с ней, а она ко мне прилепилась на остановке. И все бормотала, что любит, что жить без меня никак не может!.. Когда я придумал этот план с женой Распузона, с Лилей вашей, она даже не стала ничего расспрашивать, просто согласилась, и все! Я же говорю: бабы – дуры! План удался. Еще бы! Я же в этом клубе учился на крупье, пока не дорылись до моего паспорта. Я и работал там немного, практику проходил…
– А чего сразу-то документы не проверяли, что ли? – не поверила Клавдия.
– Не, ну я ж не совсем дурак! Когда надо было работать, я в бабу наряжался. А потом приработался, стало противно в юбках задницей вертеть, надел брюки… Короче, непонимание у нас вышло. Зато для моего плана эти «Мечты» были просто находкой. Кстати, медиками, которые приехали по вызову самой же Нади, был я и брат мой младший. Он за деньги что угодно вытворит. То есть сначала Федька, брат мой, вашу кралю приглашал на танги-вальсы, а Надька в это время подсовывала коробочку с ядом в сумку вашей безголовой Лили. Потом Надька сыграла убитую… Кстати, у девки, кажется, был талант! В это время Федька выскакивает на улицу, садится в машину, где уже жду его я, мы облачаемся в халатики – и привет! Первая медицинская помощь! Кстати, я прямо в белом халате Надьку и снимал.
Ирина поерзала на стуле и осторожно вклинилась в разговор:
– Вранье все это, Надю смотрели и слушали – она даже не дышала. И сердце, между прочим, у нее не билось.
– А ты видела?! – накинулась на нее Анжела. – Надька все правильно придумала! Она сначала на себя изо рта пену пустила – мороженое, что ли, плюнула. А ты сама пробовала сердце слушать, когда вся кофта в пене? Там же не дураки, разодетые все в пух и прах! У них там костюмчики от «Гуччи», галстучки от «Ферэ»! – кто тебе станет таким шиком в чью-то пену валиться? Все, как идиоты, врачей ждали!
– Ир, я там была, там так орет музыка, что у тебя сейчас послушать, так и то ни фига не услышишь, – подтвердила Клавдия. – Ну и за что же ты такую талантливую и умную Надю жизни лишила? Она же ради тебя на все пошла.
Анжела поморщилась, а потом кивнула Ирине:
– Слышь, хорошая, вспомни нежные чувства, дай закурить.
– Клав, а можно я ей прямо так в морду и плюну, а? – взвилась Ирина.
– Тебя же попросили нежные чувства вспомнить! – укоризненно покачала головой Клавдия. – Дай человеку сигарету, пусть травится. Да подержи сигаретку-то, не станем же мы руки развязывать.
Пока Ирина с презрением тыкала сигарету в раскрытый рот бывшего любимого, Клавдия услышала шум. Его она ожидала чуть раньше, а вот теперь он был некстати. Выскочив из салона, она замахала руками. На фоне совершенно черного леса высветились фары двух машин.
– Там сто-о-ойте!! На подъезжа-айте! – кричала Клавдия и махала перебинтованной рукой.
Фары мазнули по скачущей женщине, и машины стали приближаться к ней еще быстрее.
– Нет, ну ни фига не понимают. Сейчас вся моя работа – псу под хвост, – хлопала себя по бокам Клавдия.
– Мама!! – бежала из первой машины Аня.
Лицо у нее было чуть опухшее, она спотыкалась, падала, а добежав до матери, рухнула к ней на широченную грудь.
– Господи, ты жива! А мы ведь упустили… несколько раз мимо этого места проезжали, ты чего сделала-то? Где наш маячок?
– Аня, это не я. Все потом. А сейчас – отведи своих дружков куда подальше и подожди. У меня допрос.
– Мама!
– Не мамай! – строго прикрикнула на нее Клавдия. – Я столько перетерпела, имею право!
Анна только вздохнула, спорить не стала, но предупредила честно:
– Мы мешать, конечно, не станем. Если это недолго. Но так и знай – вы окружены.
Вернувшись в салон, Клавдия услышала, как мерзкая Гусева уже елейным голоском предлагает Ирине отмотать немножко пластыря, а то ужас до чего затекли руки. И Ирина – наивное дитя непорочной деревни – уже лазила где-то в «бардачке», выискивая маникюрные ножницы.
– Свобода временно отменяется! – рявкнула Клавдия и плюхнулась на сиденье. – Продолжаем.
Гусева скривилась:
– Так я вроде все рассказал?
– Ага, все! Не симулируй! – прикрикнула на нее Клавдия. – Давай, говори – зачем девчонку прикончила?
– Да… Она сама так захотела, – нахально улыбалась Анжела. – Сначала лезла ко мне со своей любовью, а потом… короче, узнала она, что я еще физически бабий организм имею, и сама меня придушить хотела. Со злости, наверное. А я сильнее оказался, я ж мужик!! Ну и… Ха! Зато потом и вовсе здорово вышло! Я фотографию мертвой Надьки вашей Лиле послал! Ну и приписочку эсэмэской сбросил, дескать, докажи, что не ты грохнула! В газете уже заметочка есть! А газета – ваще класс! Туда только надо фотки отправить и статью в двух словах, обрисовать что да как, а уж они на это жареное так кидаются! Ну и дальше дело ясное, ваша краля куда-то сиганула. Только я упустил ее, дурака свалял.
Клавдия внутренне перекрестилась. Просто счастье, что Лиле удалось не попасться ей на глаза – Гусева же все время отиралась возле Ирины. И какая молодец девчонка, что матери не проболталась, где находится. Ирина бы прямо с этим Максом недоделанным за ней и приехали. Убила бы ее Гусева.
– Я уж приготовился и Лилю вашу прикончить, пора было за самого барыгу браться.
– А барыга кто? – вежливо спросила Ирина. Отчего-то не хотелось думать, что она.
– Да Даня ваш, кто ж еще, – тяжко вздохнула Гусева и пожаловалась. – Нет, ну так тяжело работать! Людей проверенных нет, каждый того и гляди продаст. Братец помогал, пока у меня деньги имелись, а когда кончились – все, сказал, извини. Дескать, не могу задарма свою шею подставлять. А мне одному тоже как? Хоть, прям, разорвись! Лилю вашу найти надо, от вас, стариков, избавиться – тоже надо успеть. Да еще и к этой пошлячке на свидания не забывать бегать – ситуацию же надо под контролем держать. Отсюда и ошибки полезли: с взрывчаткой досадная оплошность вышла – с кем попало договорился, и пожалуйста, результат уже не тот…
Клавдия не удержалась, от души треснула рассказчицу по темечку.
– Вот сволочь, а? И она еще недовольна!
– Клавдия! – зашипела на нее Ирина. – Это же негуманно – пленных по репе… по голове. На тебя, между прочим, молодые люди смотрят!
И она кивнула на окно машины, из которого было видно, как прогуливаются парни в камуфляжной форме.
– Веди себя пристойно, – еще раз добавила она и поправила перед зеркальцем помаду.
– Какое, к черту, достойно! Это она нас взорвать хотела! – возмущалась Клавдия. – Это еще хорошо, что такие же вот мерзавцы у нас вовремя машину сперли. А так бы кормила ты нас с Какой из ложечки всю оставшуюся жизнь!
– А чего тебе не нравится? – дернулась Гусева. – Нет, главное, когда я ножик в куртке вашего старика оставил, она не возмущалась, а как на ее драгоценную жизнь позарился…
– Чего? Какой ножик? – не могла вспомнить Клавдия.
– Обыкновенный! Когда вы на лыжах позориться ездили.
– А, тогда-то… – отмахнулась Клавдия. – Так это не ты, это Каку чей-то ревнивый муж пугнул.
– А вот и не муж! – обиделась Гусева. – Я это, лично своими руками! Я тогда так долго вас выслеживал. Не, ну на фига мне старики-наследники, правильно? Надо же было от вас избавиться. Я караулил, караулил, а удобного момента так и не случалось. А потом слышу – эта клуша, Ирина ваша, с кем-то по телефону треплется, а это она с дочкой вашей. Ну и та ей: дескать, не хотите ли с моей дочуркой на лыжах прокатиться, и мама с папой едут! Ну, ясное дело, куда же эта курица поедет от мужика!
– Нет, Клава, ну почему она меня постоянно оскорбляет? Дай ей еще по кумполу, у тебя хорошо получается.
Клавдия только замахала на нее руками.
– Но так даже лучше получилось, что она не поехала. Я аккуратненько машинку ее взял… – И тут Гусева развеселилась: – Не! А че ваш-то водила совсем по сторонам не смотрит? Не видел, что сзади на машине его родственницы черт-те кто едет?
– Вот уж, Клавочка, и в самом деле! – собрала губки в пучок Ирина. – Чего ж так-то? Надо было за моей машинкой-то проследить. Прям не знаю, родни много, а толку…
Здесь Анжела Гусева ее яростно поддержала:
– Вот! Точно! Столько родни, столько родни – и старики какие-то, и молодняк… я потом-то уже сообразил, что мне придется на вас целый год работать. Хотя я консультировался! Наследник первой очереди – это только жена! Кстати, хорошо, что еще детей не завели. Не, Клава, а на фига вам столько родни? Я б на вашем месте сам половину передушил, это ж сколько ртов!
Ирина глянула на Клавдию и поспешно затараторила:
– Клав, ну ведь всякую чушь несет эта сумасшедшая! Ну ты посмотри! Ну всякую… Клава, а ты чего это задумалась? Клавдия!
– Ой, Ир, ну не ори, а? Я вот не знаю, как по поводу остальных, а тебя иногда придушить меня прям так и подмывает… – поморщилась Клавдия и, не говоря ни слова, вылезла из машины. – Ань!! Я все, можешь забирать.
Аня, за один день похудевшая на лицо, быстро подошла и спросила:
– Ну как? Наговорилась? Все узнала?
Клавдия поправила съехавшую на глаза повязку и недовольно вздохнула:
– Ну… ничего нового я не узнала, честно тебе скажу. Я ведь и сама уже до этого додумалась. Так только, некоторые мелочи… Я ведь, доченька, детектив от бога, да уж, не в обиду тебе будь сказано. Это я и без него… тьфу ты, пакость! Это я и без нее знала. А вот главное – где Лиля, она нам так и не сообщила. Не знала она. Но это и к лучшему…
К ним подошла Ирина. Вальяжно запахнув куртку, она тряхнула головой, не забывая посматривать на мужчин в форме.
– Ну что, Анечка, преступника я тебе поймала, долго я за ним следила, под контролем, так сказать, держала… Все, теперь я все узнала и передаю вам. А вы уж постарайтесь – найдите Лилю.
– Да уж, ей больше никак нельзя задерживаться, – поддержала Клавдия. – Я слышала, кое-кто уже радуется, что у них детей нет! Кстати, Ирина, а с чего это ты взяла, что преступника ты поймала? Аня, детонька, не слушай эту больную бабу! Она вообще не ведает, что творит: женщину к сожительству склоняла!
Поздно ночью, а вернее, рано утром – в четыре утра, когда уже все вопросы у милиции иссякли и они разрешили-таки родным забрать Клавдию с Ириной, Аня сунулась в Жорин джип, где восседали сама Клавдия, Ирина, Акакий Игоревич, а также на руках у Петра Антоновича притулилась и Катерина Михайловна.
– Мам, так что там с Лилей? Ирина, вы сейчас не слишком заняты? – и хитро улыбнулась. – Если нет, тогда… Жора, езжай за нашей машиной.
Они остановились возле подъезда Дани. Сердце у Клавдии сильно забилось, Акакий принялся часто сморкаться и икать, а с Катериной Михайловной случилось словесное недержание:
– Клавочка! А куда это нас Аня пригнала? Жора! А вы точно уверены, что мы ехали за нужной машиной? А то я вас знаю – пристроитесь за каким-нибудь милицейским бобиком и притащите нас в «Белый лебедь»! Петр Антонович, между прочим, там ограниченные возможности в женском плане. И даже со мной будете сидеть в разных камерах, там нет семейных!
– Клав, а может, Гусева была права, а? – спросила вдруг Ирина. – Когда про родню говорила.
В дверь позвонила Аня. Каким-то особенным, мудреным звонком – два коротких, один очень длинный, потом один короткий…
Двери открыла… Оленька.
– И здесь она… – выдохнул Акакий Игоревич. – Фигаро, ей-богу!
За Оленькой вышел Даня. Несмотря на поздний час, он был в отглаженной рубашке, в брюках со стрелочками, то есть как будто только что явился из офиса, только пиджак снял.
– Ну наконец-то! – воскликнул он. – А мы вас ждем, ждем… Чего долго-то так?
– Да это мама… допрос проводила, – усмехнулась Аня. – Чаю нальешь, мы голодные, как… как кто, мам?
– Как твой отец, он всегда есть хочет, – буркнула Клавдия.
Она подозревала, что дети что-то задумали, но, когда от нее что-то скрывали, ей это не всегда нравилось.
– А почему только чай? У нас уже давно стол накрыт, вас дожидается, – широко взмахнул руками сын и повел гостей в комнату.
Чего только не было на этом большом столе. Видно было, что хозяева очень старались порадовать гостей – напекли, наварили, нажарили. Правда, ни один из пришедших на угощения даже не взглянул – возле стола, в миленьком голубеньком платьице стояла Лиля!
– Ой!! Доченька! – охнула Ирина и повалилась на руки дочери.
Ее тут же подхватил Даня, но Ирина принципиально его оттолкнула, воскликнула еще раз:
– Ой! Доченька! – и вторично плюхнулась в дочерние объятия.
– Лилечка! Девочка наша, как же ты нас переполошила! Ну что ж такое, в самом деле?!
– Лиля! Лиля! Я вот знал, я вот знал, что так все закончится, я вот знал!
– А дайте-ка я ее по заднице! Пустите же меня! Ну дайте же мне ее отшлепать! Исключительно в педагогических целях!
– А давайте ужинать! Лиля, здравствуй. Катерина Михайловна, не махайте руками, повяжите лучше мне салфетку!
Когда первые восторги стихли и все уселись за стол, Лиля, счастливо улыбаясь, заговорила:
– А я давно здесь. Это Аня сказала, чтобы мы ничего не афишировали.
– Как это давно? – не поверила мать.
– Нет, сначала я, правда, убежала, решила, что сама найду, кто меня так… ну, кто подставляет меня все время. Хотелось все самой разузнать, чтобы Даня поверил, чтобы у него из-за меня неприятностей не было. Даже любовь к однокласснику сочинила – думала, он обозлится и искать не будет. А потом… потом я вспомнила, как Аня говорила, что самодеятельность в таких делах может привести к очень плачевным результатам и… короче, я позвонила Ане, мы встретились и… я стала жить дома.
Катерина Михайловна, поедая отбивную, поняла наконец, что близкие, оберегая ее покой, лишили их с Петром Антоновичем такого приключения, и теперь была крайне недовольна:
– И правильно тебе Аня говорила! Самодеятельность в преступном мире, она… Вон, посмотри на Клавдию, вся башка наперекосяк, а все почему? Потому что…
– Аня! Господи! А я все думаю: что мне так мешает! – вскочила Клавдия. – Давай уже, убирай эту декорацию! У меня уже все мозги вспотели!
Аня фыркнула и принялась разматывать повязку на голове матери. Сын разматывал перевязанную руку.
– Клавочка! Только не надо при мне! – закрыла глаза ладонями Катерина Михайловна и повалилась на Петра Антоновича.
Тот отстранялся до последнего, но потом вынужден был отвлечься от голубца и поддержать томную супругу.
– Мамаша, да там ничего страшного, только завивка вот не сохранилась, – тряхнула Клавдия совершенно здоровой головой.
Вместе с бинтами на пол грохнулась небольшая каска, больше похожая на походную алюминиевую миску.
– Так вот отчего у тебя голова малиновым звоном бренчала, – догадалась Ирина.
– Да, это я сама придумала такой тазик привязать, – похвасталась Клавдия. – Если бы ты знал, Даня, как неудобно драться с повязкой. Зато душить – одно удовольствие! Вот так надавил…
– Клавдия! – взвизгнул Акакий Игоревич и демонстративно швырнул вилку. – Что это за спектакль? Я требую!!
Чего он требует, Акакий объяснить не удосужился.
– Да все очень просто, – уселась освобожденная Клавдия. – Я тогда, помните, домой шла? А в подъезде ко мне тень какая-то вышла, я еще говорила, что фигура знакомая.
– Это не тень, это я вышла, – объяснила Аня. – Нет, ну я смотрю – преступник уже на серьезные вылазки отважился, а маменька наша так и прет на него буром! Тогда у нас и решили – ну пусть уж помогает Клавдия Сидоровна, ее легче под контролем держать, и сами, может быть, на кого-то выйдем. Мы уже знали, что это Гусева, чувствовали, что она где-то рядом совсем с нашей семьей кружится, только не могли предположить, что она в этого Макса перевоплощается! Ну и… подстроили так, будто маму надо срочно в больницу уложить.
Акакий не удержался от похвалы:
– И Жорка какой молодец – не отказал, оперативно сработал! – И, понизив голос, доверительно пробормотал парню на ухо: – Жор, ты завтра ко мне приходи… нет, я завтра к тебе подойду, мы с тобой… Нет, надо ж выпить за то, что ты по первому зову, ничего не ведая…
– Не, ну почему не ведая-то? – не согласился Жора. – Мне Аня позвонила, потом мы все, это, встретились, обсудили!
– То есть… – повело у Акакия лицо в сторону. – Ты хочешь сказать… Ты, значит, знал?!
– Да знал он, конечно, знал. Мне б одной и не справиться, вы бы меня вмиг вычислили, – усмехнулась Клавдия.
Такого оскорбления Акакий не мог вынести.
– А я, значит, от дела был отстранен, так? – все выше поднимал он гордую голову.
– Нет, ну почему же, – вздернула брови супруга. – У тебя тоже были какие-то свои наработки, ты по ним и таскался все время. Надо думать, за Оленькой следил?
Акакий уже не знал, что и думать. Да, он следил за Оленькой! И даже искренне был уверен, что девчонка пособница врагов. Только непонятно – зачем Аня ее сюда позвала? Не догадывается, что ли? Так он сейчас быстренько внесет ясность. А то сделали, понимаешь, из Клавдии героиню, а он вроде домашнего животного! Нет уж, господа любезные, его расследование тоже дало свои результаты!
Акакий Игоревич налил себе стопочку водки, побренчал вилкой по графину и, убедившись, что все слушают теперь только его, мудро усмехнулся:
– Не понимаю, зачем было укладывать Клавдию в больницу, она там все равно никого не нашла, а вот я…
– Как это не нашла?! – заговорили все разом.
– Нет, ну конечно, мы думали, что эта Гусева ночью наведается… – оправдывалась Аня.