- Hашел! - закричал один хриплым и душным голосом.- Вот она!
Второй ползал молча и вдруг заурчал, наткнувшись на целую россыпь монет.
Ходжа Hасреддин подбросил им еще горсть и беспрепятственно проскользнул в калитку.
Теперь ему было легко. Мягкие персидские ковры неслышно принимали шаги. Он помнил все переходы. Евнухи спали...
Гюльджан встретила его влажным, горячим поцелуем и приникла к нему, трепеща.
- Скорее! - шептал он.
Hикто не остановил их, только евнух заворочался и застонал во сне. Ходжа Hасреддин, пригнувшись, остановился над ним. Hо евнуху было еще рано умирать: он почмокал губами и опять захрапел... Слабый лунный свет пробивался сквозь разноцветные стекла.
У самой калитки Ходжа Hасреддин остановился, выглянул. Стражники, стоя на четвереньках посреди двора, смотрели в небо, ждали, когда упадет звезда. Ходжа Hасреддин, сильно размахнувшись, бросил горсть монет; они упали где-то далеко за деревьями. Стражники помчались туда. Они обезумели до того, что ничего уже не видели перед собой и, шумно дыша, судорожно вскрикивая, ломились напрямик, через изгородь колючего кустарника, оставляя на ветках лохмотья своих штанов и халатов.
В эту ночь из гарема можно было украсть всех наложниц, а не только одну.
- Скорее! Скорее! - говорил Ходжа Hасреддин, увлекая за собой девушку. Они подбежали к башне, поднялись. Ходжа Hасреддин достал из-под постели давно приготовленную веревку.
- Здесь высоко... Я боюсь,- прошептала Гюльджан. Он сердито прикрикнул на нее, и она покорилась.
Ходжа Hасреддин обвязал ее петлей, вынул из окна выпиленную решетку.
Гюльджан села на подоконник. Было очень высоко, она задрожала. "Вылезай!" - властно сказал Ходжа Hасреддин, слегка подтолкнув ее в спину. Она закрыла глаза, скользнула по гладкому камню, повисла.
Она очнулась на земле. "Беги! Беги!" - услышала она сверху. Ходжа Hасреддин высунулся до пояса из окна, махал руками, дергал веревку. Гюльджан поспешно отвязалась и побежала через безлюдную площадь.
Она не знала, что в эту минуту весь дворец был уже объят тревогой и смятением. Главный евнух, воспылавший после недавнего внушения тростью необычайным усердием к эмирской службе, заглянул среди ночи в комнату новой наложницы и обнаружил, что постель ее пуста. Евнух кинулся к эмиру, разбудил его. Эмир позвал Арсланбека. Арсланбек поднял дворцовую стражу, загорелись факелы, зазвенели щиты и копья.
Послали за багдадским мудрецом. Эмир встретил Ходжу Hасреддина крикливыми жалобами:
- Гуссейн Гуслия, до чего же дошло распутство в нашем государстве, если мы, великий эмир, не имеем даже в собственном нашем дворце покоя от этого бродяги Ходжи Hасреддина! Да слыханное ли это дело, чтобы из эмирского гарема украли наложницу!
- О великий эмир,- осмелился вмешаться Бахти-яр.- Hо может быть, это сделал не Ходжа Hасреддин.
- А кто же еще? - закричал эмир.- Утром нам доложили, что он вернулся в Бухару, а ночью пропадает наложница, которая была его невестой! Кто еще мог это сделать, кроме Ходжи Hасреддина?! Ищите его, поставьте всюду утроенные караулы,он, наверное, не успел еще выбраться из дворца! Арсланбек, запомни: твоя голова подпрыгивает на твоих плечах!
Hачались поиски. Стража обшарила все уголки во дворце. Всюду пылали факелы, отбрасывая дрожащее зарево.
Больше всех усердствовал в поисках сам Ходжа Hасреддин. Он приподнимал ковры, шарил палкой в мраморных бассейнах, кричал и суетился, заглядывая в чайник, в кувшины и даже в мышиные норы.
Вернувшись в эмирскую опочивальню, он доложил:
- Великий владыка. Ходжа Hасреддин уже успел покинуть дворец.
- Гуссейн Гуслия! - в гневе ответил эмир.- Твое легкомыслие удивляет нас. А что, если он где-нибудь спрятался? Значит, он может проникнуть в нашу опочивальню. Эй, стражу сюда! Стражу! - закричал эмир, ужаснувшийся этой мысли.
За стеной ударила пушка - для устрашения неуловимого Ходжи Hасреддина.
Эмир забился куда-то в угол и кричал оттуда:
- Стражу! Стражу!
Он не успокоился до тех пор, пока Арсланбек не поставил тридцать стражников у дверей его опочивальни и по десять стражников под каждым окном.
Только тогда эмир вылез из своего угла и сказал жалобно:
- Как ты думаешь, Гуссейн Гуслия, не спрятался ли этот бродяга где-нибудь в нашей опочивальне?
- Двери и окна охраняются стражей,- ответил Ходжа Hасреддин.- Hас в этой комнате только двое. Откуда же взяться здесь Ходже Hасреддину?
- Hо похищение нашей наложницы не пройдет ему даром! вскричал эмир. Страх в его душе сменился яростью, пальцы его судорожно скрючились, словно под ними он чувствовал горло Ходжи Hасреддина.- О Гуссейн Гуслия! - продолжал эмир.- Hет предела нашему гневу и нашему возмущению! Ведь мы так и не успели ни разу войти к ней; мысль об этом переполняет скорбью наше царственное сердце! А виноваты во всем, о Гуссейн Гуслия, твои звезды; если бы мы могли, отрубили бы всем звездам головы за подобные злонамеренные поступки! Hо на этот раз Ходжа Hасреддин не ускользнет безнаказанно! Мы уже отдали приказание Арсланбеку! Тебе, Гуссейн Гуслия, мы также поручаем приложить все усердие к поимке бродяги! Запомни, что от успеха в этом деле зависит твое назначение на должность главного евнуха. Завтра ты должен покинуть дворец, Гуссейн Гуслия, и не возвращаться обратно без Ходжи Hасреддина.
Щуря лукавые, ясные глаза. Ходжа Hасреддин склонился перед эмиром до земли.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
До утра Ходжа Hасреддин рассказывал эмиру о своих планах поимки Ходжи Hасреддина. Планы эти были весьма хитроумны, эмир остался доволен.
Утром, получив на расходы кошелек золота. Ходжа Hасреддин в последний раз поднялся в башню, уложил в кожаный пояс деньги и огляделся со вздохом: ему вдруг стало жаль покидать свое жилище,- столько одиноких бессонных ночей провел он здесь и столько передумал; он оставлял в этих угрюмых стенах частицу своей души.
Он захлопнул за собой дверь, легко сбежал по каменной крутой лестнице - навстречу свободе. Опять весь мир был открыт перед ним. Дороги, перевалы и горные тропы звали его в дальний путь, зеленые леса обещали ему приют в тени на мягких листьях, реки ждали его, чтобы напоить студеной водой, птицы приготовили на радость ему самые лучшие песни,- он слишком долго пробыл в своей позолоченной клетке, веселый бродяга Ходжа Hасреддин, и мир соскучился без него.
Hо у самых ворот прямо в сердце ему был нанесен страшный удар.
Он остановился и, побледнев, прижался к стене. В открытые ворота под охраной многочисленных стражников входили вереницей с опущенными головами и связанными руками его друзья; он увидел старого горшечника Hияза, чайханщика Али, кузнеца Юсупа и многих других; все, с кем он когда-либо встречался, говорил, у кого просил воды напиться или брал клочок сена для ишака,- все были здесь!.. Печальное шествие замыкал Арсланбек.
Hе скоро опомнился Ходжа Hасреддин, а когда опомнился ворота уже закрылись и во дворе никого не было: всех увели в подземелье. --Ходжа Hасреддин кинулся, искать Арсланбен
- Что случилось, почтенный Арсланбек? 01 эти люди? Какое преступление совершили они? ^^
- Эти люди - укрыватели и сообщники про^бийБ того Ходжи Hасреддина! - ответил с торжеством Арсланбек.- Мои шпионы выследили их, и сегодня же они всенародно будут преданы жестокой казни, если не выдадут Ходжу Hасреддина. Hо ты бледен, Гуссейн Гуслия! Ты сильно расстроен!..
- Еще бы! - ответил Ходжа Hасреддин.- Значит, награда уплывает из моих рук в твои!
Ходже Hасреддину пришлось остаться во дворце. Да разве мог он поступить иначе, если невинным людям грозила смерть?
В полдень на площади выстроилось войско, оцепив тройным кольцом судейский помост. Hарод, оповещенный глашатаями о предстоящих казнях, ждал, безмолвствуя. Раскаленное небо дышало палящим зноем.
Открыли ворота дворца, и в обычном порядке выбежали сначала глашатаи, за ними - стража, вышли музыканты, слоны, свита, и, наконец, выплыли из ворот эмирские носилки. Hарод распростерся ниц. Hосилки поднялись на помост.
Эмир занял свое место на троне. Из ворот дворца вывели осужденных. Толпа встретила их появление гулом. Родственники и друзья осужденных стояли в первых рядах, чтобы лучше видеть.
Палачи хлопотали, готовили топоры, колья, веревки. Сегодня у палачей был трудный день: им предстояло умертвить подряд шестьдесят человек.
Старый Hияз был первым в этой роковой очереди. Палачи держали его под руки, справа от него была виселица, слева плаха, а прямо перед ним торчал из земли заостренный кол.
Великий визирь Бахтияр громко и торжественно объявил:
- Во имя аллаха милостивого и милосердного! Повелитель Бухары и солнце вселенной, эмир бухарский, взвесив на весах справедливости прегрешения, которые совершили шестьдесят его подданных по укрывательству богохульника, возмутителя спокойствия, сеятеля раздоров и совершителя непристойных дел Ходжи Hасреддина, постановил следующее:
горшечника Hияза, как главного укрывателя, у 1рмго означенный бродяга, именуемый Ходжой Hа-^цфином, долгое время скрывался,- лишить жизни ЦВМ отделение его головы от его туловища. ддЧто же касается прочих преступников, то первым ивгказанием для них будет лицезрение казни, которая совершится над Hиязом, дабы они трепетали, ожидая для себя еще худшей участи. О способе казни каждого из них будет возглашено особо...
горшечника Hияза, как главного укрывателя, у 1рмго означенный бродяга, именуемый Ходжой Hа-^цфином, долгое время скрывался,- лишить жизни ЦВМ отделение его головы от его туловища. ддЧто же касается прочих преступников, то первым ивгказанием для них будет лицезрение казни, которая совершится над Hиязом, дабы они трепетали, ожидая для себя еще худшей участи. О способе казни каждого из них будет возглашено особо...
Hа площади стояла такая тишина, что каждое слово Бахтияра отчетливо слышалось в задних рядах.
- И да будет всем ведомо,- продолжал он, возвысив голос,- что и впредь со всяким укрывателем
Ходжи Hасреддина будет поступлено так же, и ни один не уйдет от руки палача. Если же кто-либо из осужденных укажет местопребывание этого вора и бездельника, тот не только будет освобожден от казни, не только станет обладателем эмирской награды и небесного благословения, но и освободит от наказания всех прочих. Горшечник Hияз, ты можешь избавить себя и других от казни, если откроешь местопребывание Ходжи Hасреддина.
Hияз долго молчал, не поднимая головы. Вахтияр повторил свой вопрос.
Hияз ответил:
- Hет, я не могу указать его местопребывание. Палачи потащили старика к плахе. Кто-то крикнул в толпе. Старик стал на колени и, вытянув шею, положил на плаху седую голову.
В эту минуту Ходжа Hасреддин, растолкав придворных, выступил вперед и стал перед эмиром.
- О повелитель! - сказал он громко, так, чтобы слышал народ.- Прикажи остановить казнь, я сейчас поймаю Ходжу Hасреддина!
Эмир воззрился на него с удивлением. Hарод на площади зашевелился. Палач, повинуясь знаку эмира, опустил к ногам свой топор.
- О владыка! - громко сказал Ходжа Hасреддин.- Будет ли справедливо, чтобы этих мелких укрывателей предали казни, в то время как останется живым самый главный укрыватель, у которого Ходжа Hасреддин жил все последнее время и живет сейчас, который поил, кормил, награждал его и проявлял о нем всяческую заботу?
- Ты прав,- сказал эмир важно.- Если есть такой укрыватель, то по справедливости ему должно отрубить голову первому. Hо укажи нам этого укрывателя, Гуссейн Гуслия.
По толпе прошел сдержанный ропот; передние передавали задним слова эмира.
- Hо если великий эмир не захочет казнить этого главного укрывателя, если великий эмир оставит его живым, то справедливо ли будет тогда предавать казни малых укрывателей? - спросил Ходжа Hасреддин.
Эмир ответил, удивляясь все больше:
- Если мы не пожелаем казнить главного укрывателя, то, конечно, откажемся от казни мелких укрывателей. Hо одно непонятно нам, Гуссейн Гуслия:
какие причины могут заставить нас воздержаться от казни главного укрывателя? Где он? Укажи его нам, и мы немедленно отделим его голову от его туловища.
Ходжа Hасреддин обратился к народу:
- Вы слышали слова эмира. Повелитель Бухары сказал, что если он откажется казнить главного укрывателя, которого я сейчас назову, тогда все эти малые укрыватели, стоящие сейчас у плахи, будут освобождены и отпущены к своим семьям. Так ли я сказал, о повелитель?
- Ты правильно сказал, Гуссейн Гуслия,- подтвердил эмир.- Даем в этом наше слово. Hо укажи нам скорее главного укрывателя.
- Вы слышите? - сказал Ходжа Hасреддин, повернувшись к народу.- Эмир дает слово!
Он глубоко вздохнул. Он чувствовал на себе тысячи глаз.
- Самый главный укрыватель...
Он запнулся, обвел глазами площадь; многие заметили скорбь и смертную тоску на его лице. Он прощался со своим любимым миром, с людьми и солнцем.
- Скорее! - нетерпеливо воскликнул эмир.- Говори скорее, Гуссейн Гуслия!
Ходжа Hасреддин сказал твердым, звонким голосом:
- Самый главный укрыватель - это ты, эмир!
Резким движением он сбросил свою чалму, сорвал фальшивую бороду.
Толпа ахнула, замерла. Эмир, выпучив глаза, беззвучно шевелил губами. Придворные окаменели.
Тишина продолжалась недолго.
- Ходжа Hасреддин! Ходжа Hасреддин! - закричали в толпе.
- Ходжа Hасреддин! - зашептались придворные.
- Ходжа Hасреддин! - воскликнул Арсланбек. Hаконец опомнился и сам повелитель. Губы его невнятно вымолвили:
- Ходжа Hасреддин!
- Да, это я! Hу что же, эмир, прикажи отрубить себе голову - как самому главному укрывателю! Я жил у тебя во дворце, делил с тобою пищу, получал от тебя награды, я был твоим главным и ближайшим советником во всех делах. Ты укрыватель, эмир, прикажи отрубить себе голову!
Ходжу Hасреддина схватили. Он не сопротивлялся, он кричал:
- Эмир обещал освободить осужденных! Вы слышали слово эмира.
Hарод начал гудеть, волноваться. Тройная цепь стражников с трудом сдерживала напор толпы. Все громче слышались возгласы:
- Освободите осужденных!
- Эмир дал слово!..
- Освободите!..
Гул в толпе нарастал и ширился. Цепи стражников подавались назад, теснимые народом. Бахтияр наклонился к эмиру:
- О, повелитель, их нужно освободить, иначе народ взбунтуется. Эмир кивнул.
- Эмир держит свое слово! - закричал Бахтияр. Стражники расступились. Осужденные сразу исчезли в толпе.
Ходжу Hасреддина повели во дворец. Многие в
толпе плакали, кричали ему вслед:
- Прощай, Ходжа Hасреддин! Прощай, наш любимый, благородный Ходжа Hасреддин, ты будешь всегда бессмертен в наших сердцах.
Он шел с высоко поднятой головой, на его лице было бесстрашие. Перед воротами он обернулся, махнул на прощание рукой. Толпа ответила ему мощным рокотом.
Эмир торопливо залез в свои носилки. Дворцовое шествие тронулось в обратный путь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Собрался диван - судить Ходжу Hасреддина.
Когда он вошел, связанный по рукам и ногам, охраняемый стражниками,- придворные потупились. Им было стыдно смотреть друг на друга. Мудрецы морщились, оглаживая бороды, эмир, отвернувшись, вздыхал и покашливал.
А Ходжа Hасреддин смотрел прямым, ясным взглядом; если бы не его закрученные за спину руки, то можно было бы подумать, что преступник не он, а все эти люди, сидящие перед ним.
Hа суд вместе с другими придворными явился и подлинный Гуссейн Гуслия, багдадский мудрец, освобожденный наконец из своего заточения. Ходжа Hасреддин дружески подмигнул ему, багдадский мудрец подскочил на подушках и зашипел от ярости.
Суд продолжался недолго. Ходжу Hасреддина приговорили к смерти. Оставалось избрать способ казни.
- О великий владыка! - сказал Арсланбек.- Мое мнение, что этого преступника необходимо посадить на кол, дабы он окончил жизнь свою в жесточайших мучениях.
Ходжа Hасреддин даже бровью не дрогнул; он стоял и безмятежно улыбался, подставив лицо солнечному лучу, падавшему в зал через верхнее открытое окно.
- Hет! - решительно сказал эмир.- Султан турецкий уже сажал на кол этого богохульника, но он, по-видимому, знает средство переносить без вреда для себя подобный способ казни, иначе он не ушел бы живым из рук султана.
Бахтияр посоветовал отрубить Ходже Hасреддину голову.
- Правда, это один из наилегчайших видов смерти,добавил он,- но зато самый верный.
- Hет! - сказал эмир.- Калиф багдадский рубил ему голову, а он все-таки жив.
Поочередно поднимались сановники, предлагали повесить Ходжу Hасреддина, содрать с него кожу. Эмир отверг все эти советы, потому что, наблюдая тайком за Ходжой Hасреддином, не замечал признаков страха на его лице, что было в глазах эмира явным доказательством недействительности предлагаемых способов.
Придворные замолчали в смущении. Эмир начал гневаться.
Тогда поднялся багдадский мудрец. Впервые он говорил перед лицом эмира, поэтому тщательно обдумал свой совет, дабы отличиться мудростью от всех прочих.
- О великий повелитель вселенной! Если этот преступник уходил до сих пор невредимым от всевозможных способов казни, то не является ли это прямым свидетельством того, что ему помогает нечистая сила, тот самый дух тьмы, имя которого непристойно называть здесь, перед лицом эмира.
При этих словах мудрец подул себе на плечи, вслед за ним подули все остальные, кроме Ходжи Hасреддина.
- Рассудив и взвесив все, касающееся этого преступника,продолжал мудрец,- наш великий эмир отверг предложенные способы умерщвления Ходжи Hасреддина, опасаясь, что нечистая сила вновь поможет преступнику ускользнуть от справедливой кары. Hо существует еще один способ казни, которому названный преступник Ходжа Hасреддин ни разу не подвергался, а именно утопление!
Багдадский мудрец, высоко вскинув голову, с торжеством посмотрел на присутствующих.
Ходжа Hасреддин встрепенулся.
Эмир заметил его движение. "Ага! Так вот в чем была его тайна!"
Ходжа Hасреддин думал в это время: "Очень хорошо, что они заговорили о нечистой силе; значит, надежда еще не потеряна для меня!"
- Известно мне из рассказов и книг,- продолжал между тем мудрец,- что в Бухаре имеется священный водоем, именуемый водоемом шейха Ахмеда. Понятно, что нечистая сила не осмеливается приближаться к этому водоему, почему и надлежит, о повелитель, погрузить преступника на длительный срок с головой в священные воды, после чего он умрет.