Удобные броды у Масловских монетов были разведаны русскими еще ночью. У них скрытно расположились кавалерийские корпус Уварова и казачий корпус Платова. Кутузов планировал одновременную атаку кавалерией и корпусом Тучкова флангов великой армии. Тучков уже погиб на Утицком холме, передвинутый туда Бенигсеном. Кутузов выехал на холм у Горок, чтобы осмотреть позицию и был тут же обстрелян. Адъютанты схватили его лошадь за узду и вывели главнокомандующего из-под пуль. Кутузов отдал приказы по армии. Милорадович на правом фланге должен был сдвинуться к центру. Платов и Уваров со своими корпусами должны были переправиться через Колочу и совершить глубокий рейд по французскому левому флангу в тыл неприятеля. Этим Кутузов надеялся отвлечь часть сил Наполеона от атаки Семеновского поля. Он не ошибся. Вся русская армия ждала, что император Франции вот-вот воспользуется огромными преимуществами, полученными ценой огромной крови. Вдруг огонь французской артиллерии даже ослабел. В минуты победы Наполеон был вынужден перейти к обороне.
Корпус Уварова атаковал левый фланг французов, корпус Платова пошел в их тыл. Уваров перешел через овраг и речку и поднялся на ее крутой берег. Часть его корпуса во главе с Орловым-Денисовым под огнем французской артиллерии выстроилась на берегу и атаковала французскую пехоту, которая стала отходить. В это время выстроился весь корпус Уварова и атаковал корпус Богарне. Французы уже стояли в каре. Богарне снял войско с атаки батареи Раевского и начал разворачивать их фронтом к русским кавалеристам. В это время в тылу французов вырос лес пик казаков Платова, перешедших после Колочи еще и речку Войну. Казачьи эскадроны Платова рассыпались в тылу неприятеля и произвели там большую тревогу.
Основные части корпуса Платова не выходили из подлеска. Он понимал, что когда французы увидят, что это только казаки, а не регулярная русская армия, их быстро отбросят и рейд закончится неудачей.
Против кавалеристов Уварова и Платова быстро разворачивался французский двадцатитысячный корпус Молодой гвардии, устанавливались батареи. В это же время Наполеону сгоряча доложили, что и на его правом фланге концентрируется русская гвардия, за которую с испуга приняли семитысячное русское ополчение у Утицы. Старая гвардия, готовая тронуться с места, получила приказ оставаться на месте.
Два часа Наполеон разбирался в ситуации. Два часа его армия не атаковала Кутузова и это было очень много. Кутузов успел произвести перегруппировку войск. Рейд русской кавалерии в тыл французов, стал одной из главных причин, лишивших Наполеона возможности воспользоваться победой, уже склонявшейся на его сторону. Император упустил самую благоприятную минуту для решительного удара. Очевидец битвы писал: «Пока Платов со всеми своими пиками оставался в дефиле, он угрожал. Если бы он атаковал неприятеля силами, которые не имели никакого значения в регулярном бою, очарование опасности исчезло бы и двадцать тысяч солдат Молодой гвардии, отдаленных от победоносного неприятельского крыла, несомненно довершили бы разгром нашей армии».
В третьем часу дня от реки Войны Наполеон вернулся в свою ставку на Шевардинском редуте. Он опоздал, как не раз уже случалось в дуэли с Кутузовым. Кутузов сменил остатки корпуса Раевского корпусом Дохтурова, за которым встал кавалерийский корпус Корфа. Между Курганной батареей и Семеновским встал корпус Остермана-Толстого. В резерве находились Преображенский и Семеновский полки, за ними Второй и Третий кавалерийские корпуса, кавалергардский и лейб-гвардии Конный полки. Двадцать четвертая дивизия Лихачева занимала Курганную батарею Раевского. Сперва от нее встала Седьмая дивизия Концевича. Дивизиями командовал Дохтуров. Наполеон приказал всей артиллерии палить по русским частям за Семеновским оврагом. После Семеновских флешей он решил взять Курганную батарею.
Батарею Раевского обстреливали с трех сторон триста орудий. Им отвечали сто русских пушек. Две дивизии корпуса Богарне атаковали Курганную батарею в лоб, третья с севера заходила в тыл, три кавалерийских корпуса Груши, Коленкура и Латур-Мобура обходили ее с флангов. Очевидец писал:
«Наши войска выдержали страшный огонь с удивительным мужеством. Самое пылкое воображение не в состоянии представить сокрушительного действия происходившей здесь канонады. Гранаты лопались в воздухе и на земле, ядра гудели, сыпались со всех сторон, бороздили землю рикошетами, ломали в щепы и дребезги все, что встречали на своем пути. Выстрелы были так часты, что не оставалось промежутка между ударами. Они продолжались беспрерывно, подобно неумолкающему раскату грома. За час в конной артиллерийской роде Никитина убито девяносто человек и сто тридцать лошадей. Чугун дробил, но не колебал груди русских, во главе с Барклаем, Милорадовичем и Остерманом, ставившимся наперерыв друг перед другом на местах, где преимущественно пировала смерть. Наша пехота встретила несущихся на них кирасир и улан с удивительной твердостью, подпустила на шестьдесят шагов и открыла такой деятельный огонь, что неприятель был опрокинут и искал спасения в бегстве. Перновский полк сам пошел на неприятельскую кавалерию, опрокинул ее и побежал за ней. Гренадеры первой шеренги бросали вдогонку французов ружья со штыками».
Французы атаковали и атаковали. Конница Коленкура врубилась в прикрывавшую Курганную батарею пехоту Двадцать четвертой дивизии. Пехотные колонны Богарне подошли под самый курган и начали взбираться на него со всех сторон, теряя и теряя людей. Русские опрокидывали французов штыками в ров, быстро наполнявшийся трупами убитых. На их место вставали новые воины и с яростью карабкались умирать. Русские солдаты падали с кургана вместе с французами. В этот решающий момент боя Наполеон бросил на батарею Раевского Молодую гвардию.
Курган штурмовали с четырех сторон и, наконец, конница Коленкура ворвалась на батарею с тыла. Почти все ее защитники пали и внутри лежали груды тел. Последним выстрелом с батареи был убит Коленкур. Совершенно залитый кровью генерал Лихачев и его десять израненных воинов бросились на французов, которые не стали их убивать. Пленного русского генерала привели к Наполеону, который вернул ему саблю. Батарея Раевского пала и французские воины тут же атаковали русские Третий и Четвертый корпуса. Завязался отчаянный кавалерийский бой с кавалергардами и конногвардейцами. В страшной рубке погиб полковник кавалергардов Левенвольде и был ранен Груши:
«Многие из сражавшихся побросали свое оружие, сцепились друг с другом, раздирали друг другу рты, душили одни других в тесных объятиях и вместе падали мертвыми. Артиллерия скакала по трупам, как по бревенчатой мостовой, втискивала трупы в землю, упитанную кровью. Более тысячи пушек, с обеих сторон сверкало выстрелами, от которых на несколько верст дрожала земля. Ужасное зрелище тогда представляло поле битвы».
В решающий момент боя русских в контратаку повел Барклай-де-Толли. Он скакал впереди в полном генеральском мундире и в шлеме с черным пером. Только к пяти часам дня французы отступили. В радиусе пушечного выстрела от Курганной батареи русские готовились продолжать бой.
Возобновил свои атаки на левом фланге корпус Понятовского, который после жаркого боя взял батарею на Утицком холме. Русские отошли к истоку Семеновского ручья и с трудом избежали окружения дивизиями корпуса Жюно, шедшими от батареи Раевского. По всей позиции русские войска стояли грозной нерушимой стеной. Девятичасовые атаки французов, которые стоили им неимоверных усилий и потерь, смогли сдвинуть русских только на пушечный выстрел.
К пяти часам Наполеон приехал на Семеновские флеши и увидел, что русские стоят непоколебимо. Французский офицер – участник боя писал:
«Все потрясены и подавлены. Куда ни посмотришь, везде трупы людей и лошадей, умирающие, стонущие и плачущие раненые, лужи крови, кучи брошенного оружия. Огромная площадь трех флешей вся изрыта ядрами. Там, где бой дошел до крайнего ожесточения, трупы были нагромождены кучами. Трудно представить себе что-нибудь ужаснее внутренности центрального редута. Кажется, что здесь целые взводы были разом скошены на своей позиции и засыпаны землей, взрытой бесчисленными ядрами. Около своих орудий лежали артиллеристы, изрубленные кирасирами. Почти целиком погибшая здесь дивизия Лихачева, казалось, и мертвая все еще продолжала охранять свое укрепление».
Все современники – французы писали в воспоминаниях, что Наполеон был непохож на себя, не отвечал на вопросы, не отдавал необходимых приказаний, был совершенно апатичен. «Я вижу победу, но не вижу выгоды», – сказал он маршалу Бертье.
Около шести часов вечера Бородинская битва закончилась полным изнурением обоих сторон. Канонада еще гремела и гремела до девяти часов вечера. К этому времени глубокая темнота окутала поле битвы. К самой ночи французы отошли на позиции, которые занимали до рассвета, оставив Багратионовы флеши, батарею Раевского, Утицкий курган. На них остались только наблюдательные посты.
Около шести часов вечера Бородинская битва закончилась полным изнурением обоих сторон. Канонада еще гремела и гремела до девяти часов вечера. К этому времени глубокая темнота окутала поле битвы. К самой ночи французы отошли на позиции, которые занимали до рассвета, оставив Багратионовы флеши, батарею Раевского, Утицкий курган. На них остались только наблюдательные посты.
И Наполеон и Кутузов утром собирались продолжить сражение. Ночью командующим стали докладывать о потерях. Русская армия потеряла убитыми и ранеными пятьдесят тысяч, французская – шестьдесят тысяч. Были ранены и убиты сорок семь французских и двадцать русских генералов, более двух тысяч офицеров пали с обеих сторон. Кутузов понял, что в завтрашний битве может положить вторую половину армии. Главнокомандующий принял решение отходить к Москве, усиливая армию новыми пополнениями. Ни о каком оставлении Москвы не было и речи. Кутузов еще не знал, что никаких пополнений не будет. За время Бородинского сражения он трижды докладывал царю:
«Сражение происходило весьма жаркое. Войска Вашего императорского величества в этот день оказали ту твердость, какую заметил я с самого приезда моего к армиям. Все войска не только не уступали ни одного шага неприятелю, но везде поражали его с уроном с его стороны. Сражение было общее и продолжалось до самой ночи. Потери с обеих сторон велики. Ночевав на месте сражения и собрав расстроенные баталией войска, освежа мою артиллерию и укрепив себя московским ополчением, в теплом уповании на помощь Всевышнего и на оказанную неимоверную храбрость наших войск, увижу я, что могу предпринять против неприятеля. Баталия, 26-го числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которую пришел нас атаковать. Но чрезвычайная потеря, с нашей стороны сделанная, особенно то, что переранены самые нужные генералы, принудила меня отступать по Московской дороге. Арьергардные дела происходят ежедневно».
Ни одно из сражений тех времен не могло сравниться с Бородинским ни по ожесточенности и упорству битвы, ни по обоюдным потерям. Из строя выбыло более трети всех сражающихся. Русские устояли против неприятеля, превосходящего их в числе и опытности. Кутузов выдержал страшный удар гениального полководца. Наполеон все предусмотрел для победы, но ее не получилось. Французская армия до того выдохлась в бою, что смогла преследовать наши войска только днем 27 августа.
Император вел битву, которая должна была стать венцом его блестящей двадцатилетней карьеры, но ему впервые изменило его счастье. Русские остались непобежденными, просто отступив на восемьсот метров. Французские военные историки утверждали, что под Бородино Наполеон был болен и не похож на себя. К нему все время подходили подкрепления. Однако в сражении все зависело не только от Наполеона, но и от Кутузова. Русский командующий вовремя прислал подкрепления атакованным Багратиону, Тучкову, Раевскому, Дохтурову, провел великолепный фланговый маневр кавалеристами Уварова и Платова. Великие воинские дарования Наполеона наткнулись на мудрые распоряжения Кутузова, поддержанные несокрушимой стойкостью русского войска. При Бородино Кутузов лишил Наполеона возможности маневра, в котором император был великим мастером. Он вынужденно атаковал в лоб: нападение, ожесточенный бой, нападение, оборона. Французы объявили, что победили в баталии на Москве, потому что они вскоре заняли древнюю столицу России. Похоже, однако, что это была ничья. Наполеон не разгромил и не заставил бежать с поля боя русскую армию. Войска остались на своих позициях. Сам Наполеон, заявил, что «из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой показано наиболее доблести и одержан наименьший успех; французы были достойны победы, а русские – права остаться непобедимыми». Не было пленных и трофеев. На Бородинском поле лег цвет французской армии, изумительные ветераны Наполеона. Французские солдаты были очень подавлены, многие мрачно молчали. У великой армии значительно ослаб ее страшный таран.
На рассвете 27 августа русская армия ушла в Бородинского поля, на котором остались непогребенными десятки тысяч убитых и умерших за ночь от ран русских воинов. Погибшие за Отечество так и пролежали под открытым небом почти два жарких месяца. Только после изгнания французов на поле битвы появились похоронные команды, доложившие по команде, что на Бородинском поле сожжено пятьдесят тысяч пятьсот двадцать человеческих тел и тридцать пять тысяч четыреста семьдесят восемь конских трупов. Подобное отношение российских властей к павшим воинам началось задолго до Бородина и Бородином не кончилось. Александр I сто раз мог бы послать людей похоронить героев, плавящихся на сентябрьской жаре и Наполеон, безусловно, не стал бы им мешать. Императору Российскому подобное, впрочем, не могло прийти в голову.
Наполеон находился в своей палатке, когда ему доложили, что русские уходят. Современники писали, что император был «поражен оцепенением». Его великая армия с кошмарными боями прошла огромное пространство и вынесло множество трудов, чтобы принудить русских к генеральному сражению. Все французские солдаты выдержали ужасающий Бородинский бой и увидели, что все их усилия и пролитая кровь не увенчалась победой, что война еще будет длиться долго и в ней опять надо побеждать. Бородинские потери для Наполеона были почти невозвратимы. Здесь он лишился огромного количества старых солдат и офицеров, опытных, закаленных в боях и походах. При Бородино погиб цвет его фантастической кавалерии, которую воссоздать у него не было ни времени, ни возможности. Русский офицер – участник битвы писал:
«Медь и чугун оказывались недостаточными для смертельного истребления. Раскаленные пушки не выдерживали действия пороха, разрывались и лопались. Пальба огнестрельных орудий, звук барабанов, восклицания победителей, стоны раненых, ржание лошадей, вопли умирающих, произносимые на всех европейских языках команды, угрозы, отчаяния, лютое ожесточение сражавшихся превращали Бородинское поле в обитель ада. Не помогли Наполеону великое превосходство в числе войск, бешенство нападений, неумолкавший огонь многочисленной артиллерии, против нас гремевшей. Конечно, нигде русские не показывали более равнодушия в опасностях, более терпения, твердости, презрения смерти, как при Бородине. Они горели личною ненавистью к врагам, сражались с полным убеждением, что дело идет о всей настоящей народной чести, о будущей судьбе и предназначении России. В Бородине все было испытано, до чего может возвыситься воин. Повиновение беспредельное, строгость в соблюдении порядка, гордое чувство быть защитником святой Руси никогда не являли более славных примеров. Европа очами своих сынов убедилась в Бородине, что русские могут пасть с оружием в руках, но не остаться побежденными».
Кутузов стал готовиться к битве под Москвой. Он просил у Растопчина прислать из арсеналов зарядов на пятьсот орудий, рекрут, лошадей, продовольствия. До этого Растопчин неоднократно заявлял, что в Москве подготовлено для армии все, что ей необходимо. На письма Кутузова губернатор Москвы заявил, что у него нет подкреплений. Русская армия не могла восполнить потери, не имела резервов, не получила в достаточной мере ни боеприпасов, ни продовольствия.
Русские войска пятились к Москве. Современник – офицер писал о древней русской столице:
«Как вид этой величественной столицы изменился. Едва на улицах встречались экипажи. Дворянство и множество жителей других сословий выехали из города. Люди, которые изредка попадались навстречу, походили на бесприютных сирот, ожидающих какого-то неизбежного бедствия. Стоило только выйти на улицу в военном мундире, чтобы привлечь за собою толпу любопытных, тотчас начинались вопросы – идет ли неприятель? Как кончилась Бородинская битва? Будет ли сражение под Москвой? Бежать ли из города?»
Москвичи толком ничего не знали о ситуации на фронте, несмотря на то, что Растопчин почти ежедневно клепал свои афишки. 27 августа он сообщил о Бородинском сражении:
«Вчерашний день, 26, было весьма жаркое и кровопролитное сражение. С помощью Божьей русское войско не уступило в нем ни шагу, хотя неприятель с отчаянием действовал против него. Когда сегодня он отражен еще раз будет, то злодей и злодеи его погибнут от голода, огня и меча. Православные, будьте спокойны! Кровь наших проливается за спасение отечества. Наша готова. Если придет время, мы подкрепим войска. Бог подкрепит силы наши, и злодей положит кости свои в земле Русской».
От Можайска до Москвы русская армия прошла за шесть дней. Арьергардом почти в два корпуса командовал Милорадович, на которого наседал Мюрат. 1 сентября 1812 года в подмосковных Филях собрался военный совет, решавший судьбу Москвы. Положение русской армии было такое же, как и после Бородинской битвы. Кутузов сказал: «С потерей Москвы не потеряна Россия. Первой обязанностью считаю сохранить армию и сблизиться с идущими к ней подкреплениями. Самим уступлением Москвы приготовим гибель неприятелю. Знаю, ответственность падет на меня, но жертвую собой для спасения отечества».