Спасательный корабль - Диксон Гордон Руперт 13 стр.

Но информации он не получил никакой.

Не только о внесении каких-либо поправок – нет, вообще никакой; он так и не узнал, изменила Капитан курс спасательного корабля до того, как впасть в бессознательное состояние, или нет.

Он хотел было отойти от пульта, сдаться, ибо невозможно пытаться решить эту проблему с позиций чистых гипотез, но тут его внимание привлекла навигационная книга.

Сумей он разобраться в содержащейся в ней информации, он, возможно, получил бы ответы на интересующие его вопросы. Но он не в состоянии прочесть записи – не только из-за чужой ему системы математических исчислений, но потому, что сами эти математические исчисления являлись частью неведомой ему системы космической навигации. И все же Джайлс пролистал журнал. Каждая страница в два столбца была исписана какими-то каракулями, совершенно бессмысленными с виду значками – такой, наверное, представляется, скажем, арабская письменность неискушенному глазу европейца.

Однако Джайлс заметил, что одна страница книги вырвана.

Он всмотрелся пристальнее: сомнений не оставалось, страницу явно вырвали. Но с какой стати Капитану?..

Эстивен!

– Эстивен! – проревел Джайлс. – А ну-ка, пойди сюда!

Прошло некоторое время, прежде чем Эстивен появился, упирающийся и подталкиваемый арбайтами. Джайлс взял книгу и ткнул в то место, где была вырвана страница.

– Эстивен… – начал он.

Эстивен разразился слезами и рухнул на колени. Он явно пытался что-то объяснить, однако эмоции, переполнявшие его, делали его речь совершенно непонятной и бессвязной.

Джайлс посмотрел поверх головы Эстивена на арбайтов.

– Я звал Эстивена, – сказал он. – А остальных, кажется, нет?

Смущенные, они стали пятиться и вскоре исчезли за первой переборкой. Джайлс дождался, пока не попрятались окончательно; и только тогда он наклонился и поднял Эстивена с колен.

– Ну, теперь рассказывай, – прошипел он. – Когда ты вырвал из книги страницу? Когда я лежал без сознания?

– Нет… нет… – зарыдал Эстивен. – Это было раньше… гораздо раньше. Еще до того, как эта вообра… когда Капитан впервые поймала меня. Поверьте мне… – Эстивен изо всех сил вцепился в руку Джайлса. – Я не вру, я никогда не стал бы вам врать. Вы мне трижды жизнь спасли. Сперва не позволив Капитану убить меня – а ведь она дважды хотела сделать это, а потом – когда помогли отвыкнуть от тонка. Я никогда и не думал, что кому-то не безразлично, умер я или еще жив. Но вам это было не все равно – а ведь вы даже и не знали меня совсем, просто я вместе с вами оказался на корабле. Я для вас что хотите сделаю. Поверьте – я только одну страничку вырвал, давно… только одну страничку…

– Ну, ладно, – сказал Джайлс, ошеломленный и одновременно тронутый такой бурей чувств. – Я тебе верю. А теперь ступай к остальным и не рассказывай им, о чем мы с тобой говорили. Не говори, что вырвал страницу из книги. Понял?

– Спасибо вам… спасибо, ваша честь, сэр. – Эстивен попятился, потом повернулся и пошел прочь.

Джайлс, чувствуя холодок в душе, вернулся к книге. Он полистал страницы, предшествующие и следующие за той, что была вырвана, надеясь обнаружить какие-нибудь пометки, по которым можно было бы установить номер страницы. Пометок не было, однако подозрения его усиливались и почти превратились в уверенность, когда за спиной его вдруг раздался голос Мары.

– Так вот почему Капитан лежит без сознания, – тихо сказала Мара таким тоном, словно это было не вопросом жизни и смерти, а всего лишь обычной темой для разговора. – Она искала нужную страницу, чтобы внести вторую поправку в курс, и обнаружила, что Эстивен ее уничтожил.

Джайлс резко обернулся.

– Не думай, что… – начал он и осекся. Мара, при ее маленьком росте, обладала удивительной способностью всегда смотреть ему прямо в глаза.

– Мы ведь не дураки и не глупые дети, Эдель, – сказала она. – И, пожалуйста, не нужно обращаться с нами как с идиотами.

Он мрачно посмотрел на нее.

– Хорошо, – сказал он. – Ты, вероятно, права. Эстивен украл и употребил для своих надобностей страницу задолго до того, как Капитан успела что-либо заподозрить. И вполне возможно, что страница, которую он вырвал, содержала именно те сведения, которые были необходимы Капитану для внесения второй поправки.

– Это означает, – подхватила Мара, – что вторая поправка не была внесена. И мы летим сейчас даже не на Белбен, мы летим вообще без какой бы то ни было цели.

– Да, – проговорил он, – похоже, дела обстоят именно так.

Джайлс внимательно посмотрел на Мару.

– Ты отлично держишься, Мара, – сказал он. – По правде говоря, ты меня просто поражаешь. При всех несчастьях, которые постигли наш корабль, ты всегда на высоте и держишься куда лучше арбайтов-мужчин. Единственный арбайт, который в какой-то степени похож на тебя, – это Бисет, тоже женщина.

– Женщины, – сказала Мара, – всегда были более сильным полом, Эдель.

– Да, конечно, – сказал он. – Но ведь вы… – Он не договорил, однако она закончила его мысль.

– Мы женщины-арбайты? – сказала она громко. – Это ничего не меняет – даже наоборот. Когда мужчины угнетаемого класса доходят до последней черты, это делает женщин данного класса сильнее, а не слабее.

Он медленно кивнул.

– Когда-нибудь, когда все это кончится, – проговорил он, – мы, может быть, еще поспорим по этому поводу. Но сейчас не стоит тратить силы на спор.

– А для чего мы бережем эти силы?

– Ну, для… – Он улыбнулся так же мрачно, как она порой улыбалась ему. – Ты, возможно, уже сдалась, а я пока – нет.

Ее лицо неожиданно смягчилось.

– Это хорошо, – сказала она. – Я знала, что вы не сдались. Теперь вам, наверное, придется самому взять на себя управление кораблем и рассчитать для нас вторую поправку курса, чтобы сесть на 20 В-40?

– Взять на себя управление кораблем? – Мара так спокойно проговорила эти слова, что на мгновение Джайлс потерял дар речи. – Я уже пытался объяснить тебе, до какой степени это невозможно.

– А что же еще делать? – спросила она. – Вы не сдались только потому, что все еще надеетесь приземлиться на 20 В-40. Но кто, кроме вас, сможет осуществить посадку?

Джайлс рассмеялся. Так горько, что сам удивился. А вот удивилась ли Мара, он бы не смог сказать. Джайлс повернулся к пульту управления, к чужой ему космической технике.

– Ну хорошо! – сказал он. – Оставь меня одного. Я хочу все обдумать, и если есть еще чудо, которое помогло бы нам выкарабкаться из этой истории…

Глава 12

– Грос, – сказал Джайлс, – сядь и выслушай меня. Да повнимательнее. Если что-то не поймешь, скажи сразу. Можешь перебивать меня, когда потребуется. Сейчас тебе нечего стесняться, мы в таком положении, когда ты…

Он оборвал себя. Хотя в последнее время слишком часто ему приходилось недоговаривать. Он собирался предупредить Гроса, что ситуация, сложившаяся на корабле, в корне отлична от подобных нештатных ситуаций на Земле. Притворяться, что все понимаешь, просто опасно.

– Сейчас, – повторил Джайлс, – просто недопустимо не понимать друг друга. Ясно тебе?

Грос кивнул. Выражение его лица ничуть не изменилось, однако Джайлс почувствовал, как от Гроса исходят мощные волны возбуждения.

– Так, – продолжал Джайлс, – вот что, по-моему, мы должны предпринять: прежде всего определить свое положение в пространстве, то есть корабля как движущейся точки на линии проложенного курса. Затем определить местоположение цели нашего назначения. Затем на основании этих данных вычислить угол отклонения от нынешнего курса, чтобы достигнуть избранной цели.

К его удивлению, Грос кивнул и сказал:

– Пока что все звучит довольно просто.

– Наверное, потому, что я все слишком упрощаю, – сказал Джайлс. – Попробую объяснить подробнее. Это совсем не так просто, как кажется. Капитану ничего не стоило бы сделать подобные расчеты, поскольку она вела наблюдение за расположением звезд, пользовалась показаниями космических приборов и лоций, легко могла определить положение конечной цели нашего полета, соотнести с этим данные лоции – как именно, я понятия не имею, и внести соответствующие поправки в курс корабля. Я способен вести наблюдение за космосом с помощью имеющегося на борту оборудования, однако это все, на что я способен. Еще я мог бы ввести готовые поправки в систему управления кораблем. Но с лоциями я обращаться не умею. Это умеет только Капитан. Как получить данные для изменения курса, исходя из наших координат, я совершенно не представляю.

– А почему мы должны менять курс? – спросил Грос.

– Потому что спасательный корабль, так же как и большой альбенаретский космический корабль, оснащен подпространственным двигателем. Каждые одиннадцать минут этот двигатель переводит нас в подпространство, а затем возвращает назад. За каждую миллисекунду, что мы находимся в подпространстве, мы покрываем колоссальные расстояния обычного космического пространства. В подпространстве мы движемся всего несколько миллисекунд, но там вероятность следования правильным курсом составляет восемьдесят процентов, понимаешь? Только около восьми миллисекунд из каждых десяти мы движемся по правильному курсу. Однако если ввести в компьютер спасательного корабля необходимые поправки, он будет все время перерассчитывать курс и возвращать нас на тот путь, что ведет к заданной цели. Со стороны могло бы показаться, что мы движемся каким-то болтающимся курсом. Если нам не удастся правильно рассчитать поправку, каждый раз при входе в подпространство или при выходе из него придется останавливать корабль и определять наши координаты вручную. Это семьсот раз за корабельные сутки, до тех пор пока мы не доберемся до солнечной системы планеты, к которой летим. Такой полет занял бы примерно тысячу лет, а ее, этой тысячи лет, у нас, разумеется, нет.

– Потому что спасательный корабль, так же как и большой альбенаретский космический корабль, оснащен подпространственным двигателем. Каждые одиннадцать минут этот двигатель переводит нас в подпространство, а затем возвращает назад. За каждую миллисекунду, что мы находимся в подпространстве, мы покрываем колоссальные расстояния обычного космического пространства. В подпространстве мы движемся всего несколько миллисекунд, но там вероятность следования правильным курсом составляет восемьдесят процентов, понимаешь? Только около восьми миллисекунд из каждых десяти мы движемся по правильному курсу. Однако если ввести в компьютер спасательного корабля необходимые поправки, он будет все время перерассчитывать курс и возвращать нас на тот путь, что ведет к заданной цели. Со стороны могло бы показаться, что мы движемся каким-то болтающимся курсом. Если нам не удастся правильно рассчитать поправку, каждый раз при входе в подпространство или при выходе из него придется останавливать корабль и определять наши координаты вручную. Это семьсот раз за корабельные сутки, до тех пор пока мы не доберемся до солнечной системы планеты, к которой летим. Такой полет занял бы примерно тысячу лет, а ее, этой тысячи лет, у нас, разумеется, нет.

Грос согласно покивал. Он по-прежнему источал оптимизм.

– Мы с моим компьютером, – сказал он, – вычислим для вас любую константу, если будут вводные данные этой задачи. С чего начнем?

– Начнем с того, – мрачно сказал Джайлс, – что я попробую применить принципы межпланетной навигации к межзвездному пространству. В основе своей эта задача сводится к обычной геометрии, правда, с движущимися точками вместо постоянных…

Он продолжал объяснения. Ситуация складывалась довольно любопытная. Прежде чем приступить к решению задачи, им пришлось заняться взаимным обучением. Как уже успел убедиться Джайлс, Грос больше интересовался цифрами, чем космическим пространством. И Джайлс с трудом находил способы и приемы, чтобы объяснить Гросу основную задачу в математических символах, доступных пониманию арбайта и пригодных для его дальнейших компьютерных расчетов.

– Вот смотри, – говорил Джайлс, – представь, что ты вырезал из картона, скажем, треугольник и держишь его двумя пальцами за углы. – Он вытянул большой и средний пальцы, чтобы показать, как это делается. Грос кивнул. – Вершина треугольника остается свободной, – продолжал Джайлс, – может описывать окружность вокруг оси, расположенной между твоими пальцами, понял? – Грос кивнул. – Отлично. Теперь представь, что те две вершины, которых ты касаешься, – известные нам координаты. Тогда положение в пространстве – та вершина, что осталась свободной, и она соответствует некоей точке, принадлежащей этой окружности. Чтобы определить эту точку, ты должен узнать, каков угол между одной из двух уже известных тебе прямых и третьей, проходящей через ту точку в пространстве, координаты которой тоже необходимо определить.

– Ага, – сказал Грос, и лицо его просветлело. Пальцы арбайта, будто танцуя, скользнули на клавиатуру компьютера. Он был похож на музыканта, понявшего, как исполнить трудный пассаж, и ударившего по клавишам рояля.

– Первые три точки, – продолжал Джайлс, – должны быть достаточно заметными и находиться вне данной галактики, а также на достаточном расстоянии от галактической плоскости. Помнишь, я объяснял тебе, что такое галактическая плоскость?

– Да, – ответил Грос.

– Вот и хорошо, такими тремя точками могут быть Дорадус, ядро созвездия Андромеды и ядро спиральной туманности в созвездии Гончих Псов – М 51.

– Я не… – начал было Грос.

– Хорошо, хорошо, – сказал Джайлс. – Ты ничего не знаешь об этих созвездиях. Пусть это тебя не волнует. Важно, что эти точки находятся вне пределов данной галактики, вне ее плоскости. И их легко увидеть из нашей Галактики. А теперь я хочу, чтобы ты понял, как нам с их помощью определить местонахождение корабля.

– Это я понял, – сказал Грос, воодушевляясь. – Конечно, понял! Это простая геометрия, только в трехмерном пространстве.

– Отлично! – воскликнул Джайлс. – Тогда продолжим. Теперь, используя три точки, о которых я говорил, мы определим общие координаты нашей Галактики – настолько общие, что они, видимо, будут включать в себя и Солнечную систему, и Землю, и Белбен, и 20 В-40. После того как мы определимся с помощью этих трех точек, расположенных вне Галактики, нам придется посмотреть звездные карты и выбрать три яркие, известные нам звезды, которые находятся близко от нас. По ним мы сможем сделать более точные исчисления и определить наши координаты. К счастью, в данном случае в этом нет необходимости. Я хорошо запомнил все звезды, мимо которых пролегал наш первоначальный курс на Белбен, и примерно представляю себе, где мы находимся.

Грос кивнул. Ему, видимо, даже в голову не приходило спросить Джайлса, зачем тому понадобилось изучать звездные карты и учиться космической навигации.

– Я даже знаю местоположение планеты 20 В-40 относительно той части пространства, где она находится, а также координаты наиболее крупных планет поблизости от нее, – продолжал Джайлс. – Стало быть, все, что нам теперь нужно определить, – это наше собственное местоположение в данный момент, причем по возможности с максимальной точностью; а еще нам нужен угол между нашим курсом и той прямой, что проходит через точку 20 В-40. Капитаном была введена лишь одна поправка в первоначальный курс на Белбен, и я готов спорить на что угодно, что при этом мы пропустили по крайней мере одну фазу перехода в подпространство. Следовательно, мы сейчас находимся не более чем в одной фазе перехода от нашего первоначального курса и все же в звездном окружении, где мне известны все крупные звезды и планеты, которые можно увидеть вот на этом экране… – Он указал на обзорный экран. – В сущности, я действительно неплохо их знаю, так что вычислить наше нынешнее местонахождение сравнительно нетрудно. Я могу воспользоваться системой управления спасательного корабля для определения угловых склонений всех трех звезд, о которых я говорил тебе раньше. Это и даст нам наши собственные координаты. А отсюда мы сможем вывести и угол между нашим теперешним курсом и курсом на 20 В-40, после чего будем готовы проделать поправочный фазовый переход в подпространство.

– А то, о чем вы говорили раньше? – спросил Грос. – То, что вы объяснили сейчас, довольно просто, такого рода вычисления я могу делать хоть во сне. А вот как насчет тех поправок, о которых вы упоминали? Вы сказали, что мы только восемь миллисекунд из десяти в подпространстве движемся по правильному курсу.

– В том-то все и дело, – проговорил Джайлс и тяжело вздохнул. – Именно в этом и заключается сложность проблемы. Поправка вводится, чтобы свести на нет снос космического корабля в подпространстве. Снос бывает разный – это зависит от типа корабля и от курса, которым он следует. Капитан всякий раз справлялась по лоции, а нам придется все делать самим – вычислять величину поправки с учетом именно нашего спасательного корабля и именно того единственного курса, который существует между точкой, где мы сейчас находимся, и планетой 20 В-40.

– А как?

Джайлс снова вздохнул.

– Единственное, что я смог придумать, – это вычислить наш курс, затем уйти в подпространство, выйти из него и вновь определить наши координаты, чтобы понять, насколько далеко мы ушли от прежнего своего местоположения после пребывания в подпространстве. И потом нам придется повторять эту операцию после каждой фазы перехода, после каждого выхода из подпространства, до тех пор, пока у нас не будет достаточно данных о том, какая в среднем ошибка возникает после каждой фазы. После чего мы легко вычислим постоянную поправку для сохранения прежнего курса. Другими словами, то, что спасательный корабль делал бы автоматически каждые несколько минут, мы должны будем делать вручную, причем многократно, до тех пор, пока не научимся определять величину поправки.

Грос почесал в затылке.

– Ну хорошо, ваша честь, – сказал он. – Наверное, надо приниматься за дело.

И они принялись за дело. Теоретически, как уверял себя Джайлс, дело заключалось в том, чтобы выполнять все необходимые наблюдения и вычисления, пока у них не наберется достаточно данных. Рано или поздно они с этим справятся. Затем нужно будет определить величину поправки. В исходе этого этапа работы Джайлс был совершенно не уверен, и потому тревога не покидала его. Но до поры до времени все должно идти гладко и без проблем.

Однако Джайлс ошибся. По той простой причине, что жизнь всех людей на борту определялась лозой, а она упорно давала все меньше и меньше плодов.

Ничтожное количество пищи вроде бы никого не возмущало: особого аппетита не было ни у кого. А вот сока теперь не хватало даже тем, кто раньше находил его тошнотворно сладким и не утоляющим жажду. Теперь на корабле всем правила жажда. В любое время бодрствовало по крайней мере три-четыре человека, ревниво следивших за созревающими плодами и количеством сока в контейнере. Кожа на лицах натянулась и блестела, люди мучились от сухости во рту и стали подозрительными друг к другу.