– Ты предупредила их о ценности и хрупкости моей коллекции? – спросил он и ущипнул Ли под платьем, зажав кожу между большим и средним пальцами. Девушка поморщилась и прикусила нижнюю губу.
– Да, господин, – прошептала она с оттенком страдания в голосе.
Он ущипнул сильнее. Теперь на безупречной коже ее маленькой крепкой ягодицы останется след, и этот след еще сохранится, когда она придет к нему ночью.
Власть боли вызвала у него подъем. Он забыл о докторе Дэниэле Армстронге и о неприятностях, которые тот может причинить.Полиция сбита со следа, а Ли Ван красива и покорна. У него целых восемь дней до встречи с женой; он сполна насладится девушкой. А потом вернется домой, чтобы получить одобрение отца.
Дэниэл открыл заднюю дверцу «лендкрузера» и уложил купленное в магазине Четти Синга в опустевший ящик для провизии. Потом обошел машину и сел за руль. Пока мотор разогревался, он просмотрел в записной книжке перечень других предприятий Синга.
С помощью нескольких любезных прохожих он нашел дорогу в промышленный район города близ железнодорожной линии и вокзала.
Похоже, Четти Синг владел здесь четырьмя или пятью акрами промышленной территории. Некоторые участки не использовались и заросли кустами и бурьяном. Над одним пустырем большая вывеска гласила: «Строительство текстильной фабрики Четти Синга. Развитие! Работа! Процветание! Малави за меня!»
На одном участке за изгородью из колючей проволоки располагались мастерские «Агентства «Тойота» Четти Синга».
Перед мастерскими выстроились не менее сотни новеньких «тойот», еще покрытых грязью после долгого железнодорожного путешествия на открытых грузовых платформах от морского побережья. Очевидно, в ожидании предпродажной обработки в мастерских.
Через открытую переднюю дверь Дэниэл видел работающих механиков. Бригадиры все азиаты, многие в тюрбанах сикхов, а остальные механики в комбинезонах черные. Мастерская производила впечатление процветающей и хорошо управляемой.
Дэниэл въехал во двор и остановил машину на стоянке для клиентов. Он заговорил с одним из бригадиров в синем комбинезоне.
Под предлогом ремонта «лендкрузера» он как следует осмотрел мастерскую и административное здание. Здесь не было очевидного места, где можно было бы спрятать украденную слоновую кость.
Договариваясь пригнать «лендкрузер» завтра к восьми утра, Дэниэл дружелюбно болтал с бригадиром и узнал, что на следующей улице размещаются лесопильня и склад торговой компании Четти Синга, сразу за мастерской.
Он медленно обогнул квартал. Даже с угла легко было заметить лесопильню. На ответвлении железнодорожной линии стояло с десяток грузовых вагонов, все доверху нагруженные древесиной местных пород из горных лесов.
На улице отчетливо слышался визг циркулярных пил.
Проезжая мимо ворот, Дэниэл увидел открытые навесы, под которыми размещались пилы. Вращающиеся диски были словно из ртути, от стволов, когда в них вгрызались лезвия, разлетались фонтаны желтых опилок. На горячем солнце остро пахло свежей древесной смолой, и на просторном дворе лежали груды досок, готовые к погрузке в ожидающие вагоны.
Дэниэл медленно проехал мимо. Наискосок от лесопильни возвышался складской комплекс, обнесенный высокой проволочной изгородью; бетонные столбы в чехлах из зеленого пластика были наклонены в сторону улицы и опутаны колючей проволокой.
Склад представлял собой пять смежных секций под общей крышей; ее долины и вершины напоминали острые зубы, торчащие из волнистой некрашеной асбестовой поверхности. Из того же волнистого асбеста были и стены.
Все пять секций склада разделяли откатывающиеся на роликах двери, какие бывают в самолетных ангарах.
На этот раз надпись на воротах извещала: «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СКЛАД ТОРГОВОЙ КОМПАНИИ ЧЕТТИ СИНГА».
«Он не стесняется рекламировать свое имя», – сухо подумал Дэниэл. Въезд преграждал шлагбаум, стояла кирпичная будка охраны, и Дэниэл заметил по меньшей мере одного охранника в форме. Проезжая мимо последнего здания, он увидел, что высокие асбестовые двери откатили, и смог заглянуть в глубину громадного склада.
Неожиданно он подался вперед, пульс участился: он узнал большой фургон для перевозки мебели, стоявший в центре склада. Эту машину он видел четыре ночи назад на дороге из Чивеве. Восьмиколесный тягач, стоявший за фургоном, все еще был накрыт зеленым брезентом, его покрывала та же красная пыть, что и «лендкрузер» Дэниэла.
Через открытую заднюю дверь тягача бригада – с десяток черных рабочих – с помощью похожего на журавля подъемника разгружала коричневые мешки, в которых могли быть кукуруза, сахар или рис.
Заметных мешков с сухой рыбой, которые он видел на тягаче в долине Замбези, здесь не было видно.
Дэниэл опустил боковое стекло, надеясь уловить запах рыбы, но пахло только пылью и выхлопными газами.
И вот он уже проехал. Не повернуть ли назад и не посмотреть ли снова?
«Дьявольщина, я и так уже привлек достаточно внимания, – сказал он себе. – Как приехавший в город цирк».
Он той же дорогой вернулся в отель, оставил машину на стоянке для клиентов и пошел в номер.
Набрал в ванну воды, такой горячей, какую только мог выдержать, и вымывал из пор пыль и грязь африканских дорог, пока кожа не приобрела красновато-коричневый оттенок.
Когда вода остыла, он пальцами ноги повернул кран и добавил горячей. Наконец встал, чтобы намылить нижнюю часть тела, и серьезно посмотрел на себя в запотевшем зеркале над ванной.
– Послушай, Армстронг. Самое разумное – поделиться подозрениями с полицией. Это их работа, пусть займутся.
– А с каких это пор, Армстронг, – ответил он себе, – мы поступаем разумно? К тому же это Африка. Полиции потребуется три-четыре дня, чтобы зашевелиться, и мистер Синг вполне успеет избавиться от слоновой кости, которая, возможно, еще у него. Завтра, вероятно, будет уже поздно ловить его.
– Ты хочешь сказать, Армстронг, что время чрезвычайно важно?
– Совершенно верно, старина. Возможно, плащ и кинжал тебе больше не по вкусу, но как тебе идея побыть немного разведчиком, поработать детективом-любителем?
– Кому, мне? Не говори глупостей! Ты меня знаешь.– Конечно, знаю, – согласился он, подмигнув своему отражению, и снова погрузился в горячую мыльную пену, которая через край выплеснулась на кафельный пол.
Ужин был значительно лучше последней еды в ресторане.
Филе только что выловленного в озере леща и великолепное шардонне «Гамильтон-Рассел» с мыса Доброй Надежды.
Дэниэл неохотно ограничился половиной бутылки.
«Работа ждет», – с сожалением напомнил он себе и пошел в номер готовиться.
Торопиться было некуда. Все равно раньше полуночи он не может выйти. Приготовившись, он лег на кровать, наслаждаясь возбуждением и предвкушением, и то и дело поглядывал на часы. Они словно остановились, и Дэниэл поднес их к уху. Ждать всегда самое трудное.
* * *
Четти Синг наблюдал, как охранники выпроваживают последних покупателей и закрывают створки стеклянных дверей. Часы на стене показывали десять минут шестого.
Уборщики уже принялись за работу, дочери у касс подсчитывали дневную выручку. Девочки преданы ему, как послушницы какого-нибудь тайного культа, а жена стоит над ними, точно верховная жрица. Это кульминация ежедневного ритуала.
Наконец процессия в строгом порядке двинулась от касс; впереди жена, за ней дочери, первой старшая, последней младшая. Они вошли в его кабинет и выложили на стол аккуратно перевязанные пачки банкнот и холщовые мешочки с монетами, а жена называла суммы выручки.
– Отлично! – сказал Четти Синг на хинди. – Это определенно лучший день с Рождества.
Он мог назвать выручку за каждый день последних шести месяцев, не сверяясь с бухгалтерскими книгами.
Он занес выручку в гроссбух и под почтительными взглядами семьи уложил банкноты и мешочки в сейф, встроенный в заднюю стену.
– Сегодня я опоздаю к ужину, – сказал он жене. – Дела на складе.
– Папаи, когда вернешься, еда будет тебя ждать.
Она изящным жестом уважения поднесла руки к губам, дочери повторили ее движение, и в прежнем порядке процессия вышла из кабинета.
Четти Синг довольно вздохнул.
«Хорошие девочки, но лучше бы они были мальчиками. Чертовски трудно будет всем им найти мужей».
В своем «кадиллаке» он поехал в промышленный район. Машина не новая. Нехватка валюты не позволяет обычному гражданину ввозить такие роскошные средства передвижения. На этот случай, как и на все прочие, у Четти Синга была своя система.
Он связывался с вновь назначенными работниками американского посольства еще до того, как они покидали Вашингтон. Таможенные правила Малави разрешали им ввозить новые машины и продавать их по окончании срока службы.
Он связывался с вновь назначенными работниками американского посольства еще до того, как они покидали Вашингтон. Таможенные правила Малави разрешали им ввозить новые машины и продавать их по окончании срока службы.
Четти Синг платил им по приезде двойную стоимость в малавийских квачах. Эти деньги позволяли им роскошно прожить три года, пользуясь автомобилем и сберегая зарплату. Когда они уезжали, машина переходила к Четти Сингу. Он ездил на ней с год, до прибытия нового посольского работника, а потом помещал «кадиллак» на выставочную площадку своего агентства «Тойота» с указанием цены, втрое превышающей первоначальную американскую. Обычно машину покупали в течение недели. Никакая прибыль не мала, чтобы пренебрегать ею; никакая потеря не мала, чтобы не горевать из-за нее. Неслучайно за эти годы Четти Синг заработал состояние, величину которого не могла себе представить даже его жена.
У ворот склада Чейв отвел шлагбаум, пропуская «кадиллак».
– Ну что? – спросил Четти Синг у рослого ангони.
– Он приходил, – ответил Чейв. – Как ты и сказал. Проехал по дороге в десять минут четвертого. В машине с нарисованной рукой. Ехал медленно и все время смотрел через ограду.
Четти Синг раздраженно нахмурился. Этот парень начинал надоедать.
– Не бери в голову, – сказал он вслух. Чейв посмотрел озадаченно. Он слишком буквально понимал сказанное. – Пошли со мной, – приказал Четти Синг, и Чейв сел на заднее сиденье «кадиллака». Он никогда не позволил бы себе сесть рядом с хозяином.
Четти Синг медленно объехал склад. Все двери уже были задвинуты и заперты на ночь. Склад не обеспечен сигнализацией, но ночами даже периметр ограды ярко освещен.
Года два-три назад склад постоянно подвергался взломам и грабежам. Ни сигнализация, ни прожекторы не помогали.
В отчаянии Четти Синг обратился к самому известному сангорне на всей территории. Старый колдун жил одиноко на туманном плато Мландже, и ему прислуживали ученики.
За плату, приличествующую его репутации, колдун в сопровождении свиты спустился с плато и после сложных и трудоемких обрядов поместил склад под охрану самых могучих и злых духов и демонов, какие ему подчинялись.
Четти Синг пригласил на эту церемонию всех бродяг, нищих и попрошаек города. Они с интересом и страхом наблюдали, как колдун обезглавил черного петуха и обрызгал его кровью каждую из пяти дверей склада. После этого с надлежащими заклинаниями он поместил на каждый столб ограды по черепу бабуина. На зрителей это произвело сильное впечатление, и по городу, по его барам разнеслась новость, что Четти Синг под защитой колдовства.
Полгода после этого никаких взломов не было.
Затем одна из городских банд набралась смелости проверить действенность колдовства, и унесла со склада десяток телевизоров и сорок транзисторных радиоприемников.
Четти Синг послал за колдуном и напомнил, что у его услуги есть гарантия. Они торговались до тех пор, пока Четти Синг не согласился заплатить дополнительно за самое сильное устрашающее средство. Это средство называлось Нанди.
С появления Нанди была только одна попытка грабежа. На следующий день грабитель умер в больнице Лилонгве: с него был сорван скальп, а внутренности вываливались из разорванного живота. Нанди навсегда решила проблему.
Четти Синг на «кадиллаке» объехал весь периметр. Ограда в хорошем состоянии, даже черепа бабуинов по-прежнему скалят зубы со столбов, но инфракрасные датчики исчезли. Четти Синг за хорошую цену продал их покупателю из Замбии. После появления Нанди надобность в них отпала.
Завершив объезд ограды, Четти Синг поставил машину за складом, рядом с аккуратным строением, крытым тем же материалом, что крыша главного здания. Очевидно, эту пристройку добавили к складу позже.
Когда Четти Синг выходил из «кадиллака», его ноздри дрогнули: до него донесся слабый, но острый запах из маленького окошка пристройки. Окошко высокое, забранное прочной решеткой.
Он взглянул на Чейва.
– Заходить безопасно?
– Она в маленькой клетке, как ты приказал, мамбо.
Несмотря на заверение, Четти Синг посмотрел в глазок, прежде чем открыть дверь и зайти.
Запах стал сильнее, острый, дикий запах, и вдруг из темноты донесся рев, такой злобный, что Четти Синг невольно сделал шаг назад.
– Боже мой! – воскликнул он, чтобы не выдать испуга. – Сегодня мы бодренькие.
За решетками клетки шевельнулся зверь, темная фигура на неслышных лапах; блеснули желтые глаза. Нанди. Четти Синг улыбнулся. «Сладкая». Так звали мать Чаки.
Четти Синг протянул руку к выключателю. Флуоресцентная лампа залила помещение холодным голубым светом.
Самка леопарда в клетке отпрыгнула к дальней решетке, глядя на человека глазами убийцы; она приподняла верхнюю губу, обнажив клыки, и негромко рычала.
Большая кошка; семь футов от носа до кончика хвоста, вес сто двадцать фунтов. Зверь из горного леса Мландже. Дикое животное, в зрелом возрасте пойманное старым колдуном, все знали как истребителя коз и собак, державшего в страхе деревни на склонах горы. Незадолго до пленения она жестоко изуродовала мальчишку-пастуха, который попытался защитить от нее свое стадо.
Лесные кошки темнее тех, что водятся в открытой саванне; темные розетки, которыми испещрена ее кожа, посажены ближе, так что окрасом она напоминает черную пантеру. Гибкий хвост ходит как стрелка метронома – признак дурного настроения.
Нанди не мигая смотрела на человека. Ее ненависть была густой, как запах зверя в маленьком помещении.
– Сердишься? – спросил Четти Синг, и при звуках этого голоса самка выше задрала губу. Она хорошо его знала.
– Мало сердишься, – решил Четти Синг и потянулся к разряднику на стойке рядом с выключателем.
Кошка реагировала мгновенно. Она знала, что такое уколы электричества.
Раскатисто взревев, она забегала по клетке взад и вперед, пытаясь уйти от ожидающей ее пытки. В конце клетки, ближе к главной стене склада решетка сужалась, превращаясь в узкий проход, вмещающий только тело леопарда; этот узкий туннель заканчивался у стальной дверцы в стене склада.
Электрический разрядник был закреплен на длинном алюминиевом стержне. Четти Синг просунул стержень в клетку и попытался прикоснуться к леопарду.
Движения самки стали лихорадочными, она пыталась избежать прикосновения, и Четти Синг смеялся ее уловкам, гоняя по клетке. Он старался загнать ее в узкий туннель.
Наконец она, прижавшись к решетке, стала рвать сталь когтями, пытаясь добраться до человека, хрипела и рычала от ярости, но длина стержня позволяла Четти Сингу держаться от нее на расстоянии.
– Господи, помоги! – сказал Четти Синг и коснулся шеи зверя разрядником. Промелькнула голубая молния, и обожженный леопард шарахнулся и убежал в туннель в конце клетки.
Чейв был готов к этому и захлопнул решетчатую дверь за зверем.
Самка оказалась в западне. Нос ее был прижат к решетке у стены склада, сзади мешала пятиться дверца туннеля. Туннель был так низок, что почти касался ее спины, и так узок, что она не могла повернуть голову и защитить бока. Она была беспомощна, и Четти Синг протянул стержень Чейву.
Сам он вернулся к столу у входа, развернул провод небольшого клеймящего устройства для скота и воткнул вилку в розетку.
Таща за собой покрытый пластиком провод, он подошел к клетке в том месте, где в туннеле скорчился леопард. Протянул руку и погладил зверя по спине. Шкура толстая и шелковистая, самка не может избежать его прикосновения.
Все ее тело словно разбухло от ярости, она рычала и пыталась повернуть шею, чтобы впиться в руку, но прутья не давали.
Четти Синг поднял клеймо и плюнул на него, проверяя, насколько оно раскалилось. Слюна зашипела и превратилась в облачко пара. Он довольно хмыкнул и снова просунул руку сквозь прутья. Схватил кончик хвоста леопарда и высоко поднял его, обнажив пушистые гениталии и плотно сжатое черное кольцо ануса.
Леопард гневно шипел и, вытянув когти, рвал ими бетонный пол. Самка знала, что ее ждет, и старалась опустить хвост, прикрыться.
– Помоги, – велел Четти Синг, и Чейв схватил зверя за хвост.
Хвост извивался в его руках, как змея, но он поднял его, освободив хозяину обе руки.
Четти Синг задумчиво осмотрел обнажившуюся плоть, покрытую множеством заживших шрамов. Некоторые были совсем свежие, с розовой и блестящей кожицей. Он осторожно просунул клеймо, тщательно выбирая место для ожога, избегая заживающих ран.
Кошка почуяла жар раскаленного железа, и все ее тело содрогнулось в предчувствии.
– Совсем немного, моя красавица, – заверил Четти Синг. – Только чтобы ты была очень сердита, когда ночью встретишь доктора Армстронга.