– Ты спятил!
Она пыталась отбиться с помощью наглости.
– Вероятно, ты права. Меня ты подцепила. Но надо рехнуться, чтобы рассказать Тагу о съемке.
Она смотрела ему вслед, когда он поехал к английскому посольству. Территорию посольства окружала стена, ворота охраняли солдаты из личной гвардии президента Таффари, в камуфляже и красно-коричневых беретах.
Навстречу Дэниэлу из кабинета вышел Майкл Харгрив.
– Доброе утро, сэр Мики.
– Дэнни, парень! Вчера вечером я разговаривал с Венди. Она шлет тебе привет.
– Когда она приедет?
– К сожалению, только через несколько недель. Ее мать заболела, и Венди летит из Лусаки домой, вместо того чтобы махнуть сюда.
Продолжая болтать, он провел Дэниэла в свой кабинет, но, как только двери за ними закрылись, его манера изменилась.
– Есть новости, Дэнни. Китаец прибыл. Прилетел на самолете БОСС. По моим данным, он прилетел из Тайваня через Найроби. Сразу отправился в головную контору БОСС в Лейк-Хаусе, чтобы принять руководство всеми операциями синдиката, и Таффари вечером в пятницу дает прием в его честь. Жди приглашения из дома правительства.
– Это должно быть интересно, – мрачно улыбнулся Дэниэл. – С нетерпением жду новой встречи с этим джентльменом.
– Она может произойти раньше, чем ты думаешь. – Майкл Харгрив взглянул на часы. – Вынужден тебя оставить, старина. Можешь себе представить, произношу речь на ланче перед членами Ротари-клуба из Убомо. Досье, которые я тебе обещал, у секретаря. Она покажет комнату, где ты мог бы поработать. Глянь на них и верни. Пожалуйста, Дэнни, никаких записей или фотографий. Только посмотреть.
– Спасибо, Майк, ты герой. Еще одно одолжение, ладно?
– Говори. Угодить любой ценой. Семейный девиз Харгривов, разве ты не знаешь?
– Положи этот сверток в личный сейф, Майк.
Майкл запер кассету со съемкой в заливе Орла-Рыболова в сейф, пожал Дэниэлу руку и откланялся.
Дэниэл с веранды смотрел, как он уезжает в посольском автомобиле с шофером в форме. Несмотря на английский флажок на капоте, это был десятилетний «ровер», нуждающийся в покраске. Посол в Убомо не такая важная особа, чтобы иметь «роллс-ройс».
Дэниэл занялся досье, которые секретарша Майкла выложила перед ним. И когда три часа спустя покидал посольство, его личное впечатление о Ифриме Таффари сто раз подтвердилось и укрепилось.
«Коварный и жестокий, – про себя произнес Дэниэл, трогая «лендровер» с места. – Они с Бонни Мейхон должны нравиться друг другу».
Мотоциклетный эскорт, воя сиренами, все же вынужден был сбросить скорость из-за состояния дороги в трущобах, выросших вокруг столицы. Дорога была изрыта ямами, и по ней с криками и хрюканьем бегали куры и свиньи.
Президентская машина, еще один дар какого-то ближневосточного нефтяного магната, – черный «мерседес». То, что президент послал за гостем в Лейк-Хаус собственную машину, было знаком особого уважения.
Нинь Чэнгун сидел на заднем сиденье за шофером и с интересом разглядывал картины жизни Убомо.
После того, что он видел в Азии и в других странах Африки, где ему приходилось служить, нищета и убожество трущоб, через которые они проезжали, не удивляли его и не вызывали отвращения. От отца он научился видеть в человеческих толпах либо источник дешевой рабочей силы, либо рынок товаров и услуг, которые продавал. Отец много раз говорил ему: без людей нет прибыли. Чем больше людей, тем лучше. Везде, где человеческая жизнь стоит дешево, можно заработать уйму денег. Мы, «Удачливый дракон», должны противиться любым попыткам сократить население третьего мира.
Люди – главный товар. Чэнгун улыбнулся мудрым словам отца; его мудрость произросла из изучения истории. Отец считал, что только там, где рост населения ограничен посторонними факторами, обыватель начинает задумываться о своих правах и пытается стать хозяином своей судьбы. Страшные опустошения, произведенные в итоге чумой, уничтожили феодальную систему в Европе. Они настолько сократили население, что ценность человеческой жизни возросла, и люди могли торговаться, продавая свою рабочую силу.
Великие войны этого столетия уничтожили классовую систему наследования привилегий и богатства, и началась безумная эпоха прав человека, в течение которой обычные люди стали равнять себя с теми, кто лучше их. По мнению Чэнгуна и его отца, у рядовых людей нет такого права; их права заслуживают защиты не больше, чем права антилопы, на которую охотятся львы.
Когда человеческая масса достигает таких размеров, что жизнь человека не стоит и гроша, для больших хищников вроде «Удачливого дракона» начинается время возможностей. В Африке население растет на глазах, и очень скоро пробьет их час.
Он подумал о маленькой камбоджийской девочке, чей труп сейчас лежал в темных глубинах Китайского моря. Для таких, как он, в Индии, в Африке и Южной Америке есть десятки миллионов таких девочек.
Чэнгун видел в растущем населении Африки уникальную возможность.
Вот главная причина, что «Удачливого дракона» так неудержимо тянет к этому континенту. Вот почему он сейчас едет на встречу с президентом этой страны, которая вскоре начнет отдавать свои богатства. Он высосет из нее сок, отшвырнет пустую кожуру и сорвет с дерева новый плод. Чэнгун улыбнулся метафоре и посмотрел на зеленый холм над городом, где стояло правительственное здание.
Президент Таффари встречал его почетным караулом из гвардейцев в багровых мундирах и сверкающих серебряных шлемах, а на зеленом газоне расстелили красную дорожку. Сам президент вышел навстречу Чэнгуну, пожал ему руку, провел на широкую веранду и усадил в большое резное кресло под вращающимся вентилятором на потолке.
Слуга-ухали в белом по щиколотку одеянии, алом шарфе и феске принес поднос с запотевшими ледяными стаканами.
Чэнгун отказался от шампанского и взял стакан свежевыжатого апельсинового сока.
Ифрим Таффари сел в кресло напротив и скрестил длинные ноги в тщательно выглаженных белых брюках.
Он улыбнулся Чэнгуну со всем своим очарованием.
– Хочу, чтобы наша первая встреча была неофициальной и дружеской, – сказал он и небрежно указал на свою рубашку с открытым воротом и сандалии. – Вы должны извинить мой свободный наряд и то, что здесь нет никого из моих министров.
– Конечно, ваше превосходительство. – Чэнгун отпил сока. – Я тоже рад возможности познакомиться с вами и поговорить без третьих лиц.
– Сэр Питер Харрисон очень высоко отозвался о вас, мистер Нинь. А он человек, чье мнение я ценю. Я уверен, что наши отношения будут взаимообогащающими.
Еще десять минут они обменивались комплиментами и банальными выражениями дружбы и доброй воли. Оба прекрасно себя чувствовали в этом цветистом многословии; это была часть их, хоть и разных, культур, и они подсознательно понимали побуждения и опасения друг друга, пока ходили вокруг да около, не приступая к серьезному делу.
Наконец Чэнгун достал из кармана легкого шелкового пиджака запечатанный конверт. Дорогой конверт из глянцевой бумаги кремового цвета, с изображением дракона на клапане.
– Мой отец и я, господин президент, хотим убедить вас в том, что наша преданность вашей стране неизменна. Примите это в знак нашей искренней дружбы и заботы.
Чэнгун преподнес свой дар как малозначительный и неожиданный, однако оба знали, что это результат сложных, длительных переговоров. На рынке есть и другие желающие, и среди них тот самый араб, что подарил президенту катер и «мерседес».
Потребовалось все влияние сэра Питера Харрисона, чтобы переговоры закончились в пользу БОСС и «Удачливого дракона».
В конверте содержался второй взнос лично Ифриму Таффари. Первый взнос был сделан свыше десяти месяцев назад при подписании соглашения.
Таффари ногтем вскрыл конверт (пальцы у него были длинные, изящные и очень темные на фоне кремовой бумаги) и развернул два содержащихся в нем документа.
Первый – это чек на его номерной счет в Швейцарии. Сумма – десять миллионов долларов США. Второй – документ о трансфере, нотариально заверенный в Люксембурге. Согласно этому документу 30 процентов всего имущества синдиката записаны на имя Ифрима Таффари. Официально зарегистрированное название синдиката – «Корпорация развития Убомо».
Президент снова положил документы в конверт и поместил его в карман спортивной рубашки.
– Вам потребовалось больше времени на развитие Убомо, чем я надеялся, – сказал он вежливо, но с привкусом стали в голосе. – Надеюсь, с вашим появлением здесь, мистер Нинь, все изменится.
– Я знаю о проволочках. Как вам известно, мой управляющий работает в Кахали всего около недели. Он дал мне полный отчет о положении. Полагаю, причина задержек отчасти в прежнем стиле руководства, осуществлявшегося под контролем БОСС. Было заметно определенное нежелание активно разрабатывать имеющиеся ресурсы. – Чэнгун сделал пренебрежительный жест. – Мистер Первис, представитель БОСС – сейчас он уже на пути в Лондон, – слишком чувствительный человек. Вы же знаете, какими щепетильными бывают англичане. Мой управляющий сообщает, что нам не хватает рабочих рук.
– Заверяю вас, мистер Нинь, вы получите столько рабочих рук, сколько потребуется.
Стоило прозвучать этой замаскированной жалобе, и улыбка Таффари стала чуть напряженной.
– Тридцать тысяч, – негромко сказал Чэнгун. – Такова была первоначальная оценка, одобренная вами, ваше превосходительство. До сих пор мы получили всего десять тысяч.
– Остальное получите к началу следующего месяца. – Таффари больше не улыбался. – Я отдал приказ армии. Все политические заключенные и инакомыслящие будут отправлены в трудовые лагеря в лесу.
– Это люди из племени ухали? – спросил Чэнгун.
– Конечно! – выпалил Таффари. – Вы ведь не думаете, что я отправлю к вам хита?
Чэнгун улыбнулся нелепости такого предположения.
– Мой управляющий сообщает, что ухали хорошие работники, трудолюбивые, умные и послушные. Прежде всего, они понадобятся нам в лесу. Похоже, там возникли трудности, связанные с местностью и климатом. Дороги плохие, техника застревает. Приходится использовать больше людей.
– Да, я предупреждал об этом людей из БОСС, – подтвердил Таффари. – Они не хотели использовать то, что называли… – Он помялся. – Этот Первис называл работу наших заключенных рабским трудом.
Казалось, его забавляет подобное педантичное определение.
– Эти западники, – сочувственно сказал Чэнгун. – Англичане не подарок, но американцы еще хуже. Они не понимают ни Африку, ни Восток. Их мышление останавливается на Суэце… – Он осекся. – Заверяю вас, господин президент, что теперь операциями синдиката руководит человек с Востока. Вы увидите, что мне не свойственны «западные» угрызения совести.
– Приятно работать с тем, кто понимает веления жизни, – согласился Таффари.
– Что приводит нас к проекту строительства казино и отеля в заливе Орла-Рыболова. Из слов своего управляющего я понял, что еще ничего не сделано, кроме первоначальной разведки местности. Он говорит, что на месте строительства отеля все еще стоит рыбацкая деревня.
– Уже нет, – улыбнулся Таффари. – Местность очищена два дня назад, сразу после отъезда в Лондон мистера Первиса. Деревня была рассадником контрреволюционной деятельности. Мои солдаты задержали всех противников нынешней власти. Двести трудоспособных заключенных направляются в лес, чтобы присоединиться к вашим рабочим. Площадка готова к строительству.
– Ваше превосходительство, я вижу, мы хорошо сработаемся. Разрешите показать, какие изменения я внес в график работ, подготовленный мистером Первисом.
Он открыл чемоданчик и достал из него компьютерную распечатку, занявшую весь стол.
Таффари подался вперед и с интересом слушал предложения Чэнгуна, почти полностью изменившего план операции.
По окончании лекции Таффари не скрывал своего удовлетворения.
– Все это вы сделали за короткое время после приезда в Убомо? – спросил он, но Чэнгун покачал головой.
– Вовсе нет, ваше превосходительство. Кое-какие изменения были сделаны еще до моего отъезда из Тайпея. Я прибегнул к советам отца и помощи администрации «Удачливого дракона». После моего приезда сюда понадобилось сделать лишь часть изменений с учетом советов моего управляющего и на основании его отчета об условиях и проблемах, с которыми мы столкнулись в лесу.
– Великолепно! – Таффари покачал головой. – Сэр Питер Харрисон не зря такого высокого мнения о вас.
– Планирование – это одно, – скромно заметил Чэнгун. – Выполнение – совершенно другое.
– Уверен: ту же энергию и настойчивость вы привнесете в нашу операцию. – Таффари взглянул на часы. – К ланчу я жду гостя.
– Простите, ваше превосходительство. Я и так злоупотребил вашим временем.
Чэнгун сделал вид, что встает.
– Вовсе нет, мистер Нинь. Я настаиваю, чтобы вы присоединились к нам. Вам будет интересно познакомиться с моим гостем из съемочной группы, которую нанял сэр Питер Харрисон.
– А, да. – Чэнгун, казалось, сомневался. – Сэр Питер объяснял нам с отцом, зачем он пригласил эту группу в Убомо. Однако я не уверен, что согласен с ним. У англичан есть поговорка про лихо. С моей точки зрения, лучше было бы не привлекать внимание мировой общественности к нашей операции. Я хотел бы закрыть этот проект и отправить группу назад в Лондон.
– Боюсь, уже поздно, – покачал головой Таффари. – Мы и так вызвали много противоречивых толкований. Одна женщина, любимица бывшего президента Омеру…
Еще минут десять они обсуждали выдвинутый сэром Питером план опровержения пропагандистской кампании Келли Кинер путем противопоставления ей своей кампании.
– Во всяком случае, – заметил Таффари, – мы всегда сможем наложить вето на все, что нам не понравится в этом фильме. Сэр Питер Харрисон вписал в контракт такой пункт. Больше того, мы можем даже запретить фильм и стереть все его копии, если посчитаем это разумным.
– Разумеется, вы принимаете меры к тому, чтобы эти люди ничего не увидели в наших особо слабых местах?
– Лагеря с осужденными, уничтожение леса и добычу ископаемых? Доверьтесь мне, мистер Нинь. Телевизионщики увидят только пилотную схему. Их неотлучно сопровождает надежный человек, офицер. Ага, а вот и те, о ком мы говорим: оператор и капитан Каджо.
– Оператор? – переспросил Чэнгун, глядя, как Бонни Мейхон и капитан Каджо идут к ним по лужайке.
– Согласен, неподходящее определение, – усмехнулся Таффари. – Интересно, есть ли слово «операторша»?
Он встал и пошел навстречу гостям.
Капитан Каджо вытянулся и отдал честь. Таффари не обратил на него внимания.
Каджо свою работу выполнил. Доставил Бонни. Капитан вернулся к армейскому «лендроверу» – ждать. Он знал, что ждать придется долго.
Чэнгун разглядывал женщину, которую Таффари вел на веранду. Слишком крупная и грудастая. Ни тонких костей, ни изящных черт. Нос и рот чересчур велики, на его вкус. Кожа в веснушках и медные волосы внушали ему отвращение. Она смеялась и шутила с Таффари. Голос и смех слишком громкие, вульгарные. Ее уверенная манера держаться и сильные, крепкие ноги и руки казались Чэнгуну угрозой, словно эта женщина бросала вызов его мужским качествам. Он не любил слишком сильных и настойчивых женщин. Насколько она уступает изящным, с кожей цвета слоновой кости женщинам его расы с их прямыми черными волосами и покорностью.
Однако он вежливо встал, улыбнулся и пожал ей руку; он заметил, что Таффари увлечен этой женщиной.
Он знал, что у Таффари десяток жен хита, красивейших женщин племени, но предположил, что президента увлекла новизна этой массивной женщины.
Возможно, тот считал, что белая женщина в любовницах поднимет его престиж. Но Чэнгун проницательно подумал, что очень скоро эта дама утомит президента и он бросит ее так же небрежно, как взял.
– Мистер Нинь, глава «Корпорации развития Убомо», – познакомил их Таффари. – Технически он ваш босс.
Бонни рассмеялась.
– Что ж, босс, докладываю: мы работаем в поте лица.
– Рад слышать. – Чэнгун не улыбался. – Вы делаете очень важное дело. Что же вы успели?
– Поработали здесь, в Кахали, и на озере. Уже сняли территорию будущего отеля и казино.
Чэнгун и Таффари внимательно слушали ее отчет.
– Куда вы направитесь после этого? – спросил Чэнгун.
– Закончив здесь, мы переберемся в район леса. В место, которое называется Сенги-Сенги. Я правильно произнесла, ваше превосходительство?
Она взглянула на Таффари.
– Абсолютно правильно, моя дорогая мисс Мейхон, – заверил Таффари. – Сенги-Сенги для корпорации – пилотная схема разработки лесных богатств.
Чэнгун кивнул.
– При первой же возможности съезжу туда.
– Почему бы вам не отправиться с нами в Сенги-Сенги и не посмотреть, как мы будем снимать? – предложила Бонни. – С вашим участием программа приобретет большую значимость, мистер Нинь. – Она замолчала, словно ей в голову пришла новая мысль, потом с озорной улыбкой повернулась к президенту Таффари. – Было бы просто замечательно, если бы в программе участвовали и вы, господин президент. Мы смогли бы взять у вас интервью на фоне Сенги-Сенги. Вы смогли бы рассказать о своих надеждах и мечтах, о своей стране. Только представьте, ваше превосходительство.
Ифрим Таффари улыбнулся и покачал головой.
– Я занятой человек. Едва ли смогу выделить на это время.
Но Бонни видела, что искушение велико. Он был в достаточной мере политиком, чтобы понять важность благоприятного впечатления, какое его выступление произвело бы в мире.
– Это было бы очень полезно, – уговаривала Бонни. – И для Убомо, и для вашего имиджа. Люди в большом мире слышали о вас немного. Если бы они вас увидели, это в корне изменило бы их представления. Уверяю вас, с профессиональной точки зрения вы будете выглядеть на экране прекрасно. Вы высоки, красивы, у вас выразительный голос. Клянусь, я сделаю вас кинозвездой!