Роковой «Полтора Ивана», с повязкой дежурного по училищу на рукаве кителя, как поплавок, заброшенный в реку событий неподвластной случайностью, неожиданно вынырнул из-за угла и, пока ещё ничего не подозревая, направился к группе курсантов стоящих у ворот.
Саня, как положено, упреждая опасность, прошептал:
- Атас! Полундра! – и вся группа его товарищей, не засветившись личностями, «смылась» с места происшествия.
Предупреждающие – «Атас! и Полундра!», заглушенные громыханием проходящего трамвая, до адресата за забором не дошли и тот, в виде первой порции «товара» просунул через щель бутылку водки.
Хитрый «Полтора Ивана» сообразил, что «процесс» только начался. В полной уверенности в своей руководящей роли данного процесса, как истинный рыбак, он спрятался за выступающий угол здания спального корпуса училища и, выжидая, приготовился сделать решающую подсечку, когда вся добыча окажется у его ног. Обеспокоенный тишиной адресат – то бишь «карась», решил осмотреться и сквозь щель ворот заметил притаившегося дежурного офицера. Курсантская смекалка сработала мгновенно: он просунул руку и забрал назад невостребованную водку! От огорчения «Полтора Ивана» затопал ногами и задёргался, ну точно, словно подпрыгивающий на волнах рыбацкий поплавок удочки с крючка которой сорвалась шустрая, увесистая рыба.
- Стой! Отдай, сукин сын! – ещё успел прокричать он в след неторопливо удаляющемуся курсанту, который направлялся осуществлять запасной вариант передачи закупленного угощенья. Действительно, вскоре из окна третьего этажа спального корпуса «заказчики» опустили шпагат и через открытую форточку подняли вместе с чемоданчиком закупленные продукты и водку.
Принятыми мерами наблюдения, курсантами было установлено: «Полтара Ивана» понял, что проиграл и выше головы через железные ворота не прыгнешь! В раздумье о превратностях жизни он сидел в комнате дежурного по училищу, дальнейших розыскных действий не предпринимал и происшедшего случая не обнародовал.
Соблюдая все меры предосторожности, ребята выкушали свои сто граммов водки, поели колбаски. Вечером они посмотрели в клубе кинофильм и перед отбоем, собравшись в умывальнике дружно хохотали, представив себе лицо и позу одураченного дежурного офицера.
Личностей пристрастных к водке среди товарищей Антона практически не было, однако, по многим причинам уже тогда можно было сказать, кому из них, при определённых условиях, не устоять под натиском зелёного змия. Саня Щепкин, по возрасту самый старший из курсантов, поступивший в училище из рядов действительной службы на Флоте, к алкоголю был явно не равнодушный. Уже будучи старпомом на подводном крейсере, флотская жизнь устроила Антону мимолётную встречу с бывшим однокашником. Ни о семье, ни о своих товарищах, ни о ходе службы Щепкина Антон ничего нового не узнал. Саня мог говорить только о водке….
Когда срок «великого сидения» истёк и курсанты, наконец, оказались за воротами училища в увольнении, Щепкин предложил отпраздновать это событие выпивкой. Чувство стадности и ложного товарищества не позволило им от предложения отказаться. В то время набережную Обводного канала одевали в гранит и стройка напротив дома культуры имени Ногина вдоль канала была ограждена специальной выгородкой.
Повторив приём по закупке водки и закуски, вся дружная компания молодцов проникла за эту выгородку. Было жарко, курсанты спешили по своим делам. Пить и есть никто не хотел и половина закупленной выпивки оставалась нетронутой. Проблему, что делать с этими остатками неудачного пира очень просто решил Дробатов Валера. Он нашёл лист фанеры и под общее одобрение товарищей кусочком смолы написал: - Водка, колбаса и батоны качественные! Кто найдёт, пусть смело откушает во здравие моряков-подводников! Рядом, прикрыв газеткой, курсанты разместили угощение.
Около 23.00 час., возвращаясь из увольнения в училище в хорошем настроении, но голодные как волки, товарищи Антона вспомнили о своём, может статься, невостребованном подарке. Посещение места трапезы их призрачных надежд не оправдало: ни водки, ни колбасы, ни батонов там не оказалось. Правда, разочарование курсантам несколько скрасила надпись на другой стороне фанеры: - Спасибо! Выпили, закусили, не отравились!
Не теряя времени, на Балтийском вокзале в дежурном магазине ребята купили три огромных тридцатикопеечных батона. Уже в стенах училища, обсуждая приключение, они с завидным аппетитом, запивая водой из кранов, их слопали. Событие стало традицией и память Антона всегда, когда был голодным, дразнила его аппетит запахом и вкусом чудесных изделий пекарей Ленинграда.
По пятам за весной шло лето. Всхожесть семени наук, заложенных в курсантские головы, пристально проверялась именно в этот период времени существующей в училище системой зачётов и экзаменов. Не выдержал испытаний экзаменами по высшей математике курсант Медведев Б. и был отчислен из училища. Хороший товарищ с мечтательным поэтическим складом характера, он остался в памяти однокашников ощущением потери щемяще запоминающейся.
Если все зачёты, экзамены и люди, стоящие за ними, были вполне принятными и предсказуемыми, то диамат и недремлющий фон Штофф тревожил и побуждал инициативу курсантов в поиске путей, гарантирующих положительный счёт в их пользу при встрече с ним на зачётном испытании.
- Вы посмотрите, преподаватель по высшей математике Канн – сугубо гражданский человек, выполняя нашу просьбу, перед экзаменами продиктовал все 60 контрольных вопросов по дифференциальному и интегральному исчислению, - как факт резюмировал Коля Суриков.
- А чего стоит его исчерпывающий, изящный ответ на наши назойливые уточнения – « В каком порядке эти 60 вопросов будут стоять в экзаменационных билетах?»
- Согласно порядку, мной продиктованного их перечня! – Коротко и ясно! Человек он честный и откровенный, ожидающий, что мы свои знания на экзамене утаивать не будем!
- Хм, а чем хуже начальник кафедры навигации? Он без лишних разговоров нам выдал 15 вариантов экзаменационной прокладки! Мы, как проклятые, три дня «парились» на кафедре, прокладывая крюйс-пелеги, учитывали дрейфы и течения, вслушивались в эфир радиопеленгов маяков. По высотам и азимутам небесных светил вычисляли своё место по морям и океанам в 15-ти вариантном сочетании условий плавания корабля. Но!… – на экзаменационной прокладке троек не было! – в свою очередь напомнил недавнее событие Овчинников Володя.
- Да чего там рассуждать, - продолжил воспоминания Лёня Позолотин – полковник Быков, начальник кафедры строевой и стрелковой подготовки и тот, в нескольких словах, выдал тайну секрета получения отличных оценок:
- Бойцы, не бэ! Все ваши пятёрки сидят на кончике носка ботинка на ноге, вытянутой в строевом шаге, на тридцатисантиметровой высоте от асфальта. Поняли!?
- А помните? – Наш главный гидрометеоначальник? – тот сразу же, не колеблясь, на один час выдал билеты и сказал:
- Можете переписать. Вопросы билетов помогут вам сконцентрировать усилия на ключевых разделах изучаемого предмета. Я полагаю, что, в целом, на погоду Земли это событие никакого влияния не окажет! – поспешил замолвить хорошее слово о полюбившемся преподавателе Слава Овёс.
- До чего уж строгий начальник кафедры морской практики и тот на консультации «случайно» оставил портфель с билетами, а сам более получаса перекуривал с курсантами на площадке входного трапа. А этот «фон Штофф» кроме своего: «всё вертится и крутится, и ничего на месте не стоит», ни черта нам не предлагает! – подвёл итог разговора Марк.
- Есть план, - сказал старшина класса Саня Щепкин, - будем крутиться! – Нужны четыре быстро пишущих добровольца – один из них хороший гимнаст. Вы помните, как весь класс сидел «без берега»? Дабы не повторять ошибок, в детали предстоящей «операции» будут посвящены только эти товарищи.
Курсанты уже начали сознавать, что секреты дурных вопросов не терпят, посему седели и помалкивали.
Далее события развивались согласно разработанному плану. Его сценарием предусматривалось во время подготовки к экзамену незаметно открыть шпингалеты на одном из окон второго этажа кафедры диамата. По пожарному водяному стволу, опущенному из окна третьего этажа классных помещений, гимнасту предстояло спуститься на второй этаж именно к этому окну и, проникнув через него в помещение кафедры, изнутри открыть французские замки входных дверей и впустить своих товарищей.
Кафедра была не секретной, под охрану не сдавалась, злополучные билеты лежали в ящике стола её начальника. Максимум через час всё приводилось в исходное положение: переписанные билеты занимали своё место в ящике, окно и двери закрывались. Затем «диверсанты» подымались на третий этаж уже по лестнице, выбирали пожарный рукав и вместе с товарищем, поставленным на «шухере», уходили спать.
Всё произошло бы именно так, если б не вмешался роковой непредвиденный случай. Бдительная старушка – дворничиха из соседнего через улицу дома, имеющая опыт отлавливания диверсантов ещё во время войны, в призрачном свете белых ночей заметила человека, проникающего в училище. Не подымая шума, обо всём увиденном она сообщила дежурному по училищу.
Дежурный офицер по тревоге поднял боевой взвод и те с оружием в руках, выполняя приказание, стали ломиться в дверь класса, где у пожарного ствола бдел Боря Македон. Он успел подать сигнал тревоги, переписчики экзаменационных билетов сумели успешно замести следы и «унести» ноги. Поняв, что против силы не попрёшь Македон сдался на милость победителей, но хранил молчание и соучастников не выдавал. Дознание отложили до утра. Арестованный Боб сидел в дежурке. Утром ему предложили альтернативу: рассказать всё, как было или не быть ему курсантом.
В связи с патовым положением Щепкин «со товарищи» посыпали головы пеплом и пошли сдаваться. Повинную голову, как известно, меч не сечёт, но задница, «отдуваясь» за дурную голову, получила сполна! Решением начальника училища непосредственные виновники происшествия получили по 10 суток ареста с содержанием на гарнизонной гауптвахте, но в училище остались.
В конечном итоге одноклассники Антона благополучно сдали все экзамены, избрали новым старшиной класса своего замечательного товарища Микулина Володю и в августе уехали в первый курсантский отпуск. Правда, «погоревшим» курсантам пришлось сначала покушать «баланду» в течение 10 суток на «губе» и только после этого воспользоваться отпуском.
Глава 6.
Как Антон провёл свой первый отпуск. Возвращение в Ленинград.
Отпуск и поездка Антона в небольшой, затерявшийся среди полей, речушек и перелесков центральной части Украины городок, начинались с Витебского вокзала города Ленинграда. Сам городок, построенный нашими предками более 600 лет тому назад между Приднепровской и Подольской возвышенностями, переживал не лучшее время своего существования. Тем не менее, для Антона он был самым родным и любимым – это была его родина.
В летний период путешествовали все. Приобрести билеты на любой вид транспорта дальнего следования по всем направлениям огромных просторов Союза было делом не лёгким. Открытые внутренние границы, вернее, их отсутствие, стабильный заработок и приемлемые расходы на транспорт привлекали, завлекали и поощряли тягу людей к путешествиям. К их услугам была развитая сеть железных дорог с максимальным уплотнением графиков движения пассажирских поездов. Им представлялось большое количество самолётов аэрофлота, которые в то время хорошо летали и не падали. На водных путях регулярно ходили морские и речные теплоходы. Все они, не спрашивая паспортов и национальной принадлежности, подхватывали Советских людей на свои движущиеся колёса и крылья и уносили их в самые заветные и желанные уголки страны
Гордое название – Советский человек не мешало украинцам, белорусам, русским, казахам, грузинам, всем великим и малым народам, изъясняясь на общепринятом языке общения – русском языке, хорошо понимать друг друга и жить по-человечески.
Транспорт, как главное связывающее звено, перевозил город в село, село – в город; детей – в пионерские лагеря, студентов – на побывку к родным; отпускников – в многочисленные санатории, дома отдыха и на тропинки туристических маршрутов их общей Родины – Союза Советских Социалистических Республик.
Люди были спокойны и даже несколько легкомысленны: их никто не отстреливал, не избивал, не подрывал, а если обворовывал, то по мелочам; стабильность и законность строго обеспечивалась государственным строем – немногочисленный вор, насильник и убийца сидели в тюрьме. Так что билеты на транспорт приобрести в летний период отпусков было делом затруднительным, но всё же доступным. Отдельные кассы для военнослужащих этот процесс несколько упрощали. Отстояв во внушительной очереди часа четыре, Антон обменял воинское требование на железнодорожный билет. Подхватив тощенький чемодан с подарками для родни – результат жёсткой экономии расходов курсантского бюджета, он добрался до полки общего вагона поезда «Ленинград – Одесса» и уселся в ожидании его отхода.
Пассажиры и провожающие в невообразимой толчее умудрялись протаскивать в вагоны внушительных размеров чемоданы, раздутые сумки, со всякой всячиной авоськи, пакеты с харчами. Всё это столпотворение людей кричало, охало, спрашивало, отвечало, смеялось и плакало одновременно. Провожающие давали последние советы отъезжающим. Счастливые отъезжающие обалдело прилипли к окнам своих вагонов и вяло, прощаясь, помахивали руками. На их лицах большими буквами было написано: «Боже, когда же этот поезд уже тронется!?». Наконец прозвучал свисток и состав, вытряхивая самых настырных и упорных провожающих из вагонов, медленно набирая скорость, двинулся по своему маршруту.
Пассажиры уже более спокойно и деловито закопошились, устраиваясь на своих местах. Наиболее недоверчивые из них методом опроса своих же попутчиков выяснили, что этот поезд действительно одесский и номер вагона оказывается, как ни странно, соответствует номеру, указанному на билете!
Паровоз, выбравшись за пределы города мощно загудел, выбросил здоровенную порцию пара и сажи, которая сразу же слоем первого чёрного загара осела на любознательных лицах, высунувшихся из окон вагонов пассажиров. Железнодорожный состав, как застоявшийся хороший конь, почуяв свободу, резво устремился по рельсам вперёд к югу.
В первый день путешествия обитатели вагонов питались продуктами, закупленными в Ленинграде. Затем, по мере передвижения, Беларусь угощала их, пахнущей укропом аппетитной бульбой, огурчиками, грибами, молоком. Украина предлагала вишни, черешни, пампушки, помидоры, вареники со сметаной. Наконец Антон, впитывая запахи родной земли на которой родился, поздно вечером сошёл на перрон города Винницы и, можно сказать, что прибыл домой в родную хату.
Бытует поговорка, что каждый кулик своё болото хвалит. Не вижу нужды восхвалять любое «болото», но не любить свою мать, отца, землю и небо давшие тебе жизнь, которые вырастили и снарядили в путь предписанный судьбой каждого из нас, просто невозможно! Даже рыба сёмга, завершая свой круговорот миграции по морям и океанам, возвращается именно в ту речку и ручей в которых родилась для того, чтобы дать жизнь новую.
Житель большого города на протяжении всей жизни, впопыхах вглядываясь сквозь щели дворов и улиц, образованных домами, на кусочек неба, может так и не заметить красоту Земли, бездонную глубину и гармонию мира, окружающего нас.
Антон заворожено смотрел на громадный купол мироздания, усыпанный россыпью мириад звёзд и галактик в этом безбрежном космическом пространстве. Он постоянно удивлялся его непостижимой таинственности и порядку по месту и времени пребывания любого предмета и живого существа в круговороте движения материи и жизни, сотворившей разум.
Именно разум подсказал ему, что в познании тайн мира люди волею судьбы путешествуют по Земле во времени и пространстве в качестве её гостей. Судьбоносная животворная машина времени природы, воссоздавая новый индивидуум разума, невидимыми нитями связывает его с землёй по месту рождения. И только прибыв к месту своего рождения, настоящий человек в полной мере ощущает корни своего единства с планетой, являясь её неотъемлемой частицей. Именно эти корни нашего происхождения роднят, объединяют и являются тем стержнем, который позволяет нам называться и быть людьми разумными.
Алкоголь и наркотики у слабых людей отнимают разум и они становятся животными или травой, достойными сожаления. Самый сильный наркотик – власть и жажда денег, поражая некоторых людей, заставляет их разум работать только в одностороннем направлении, добиваясь неограниченной власти и больших денег.
Власть и деньги дают возможность, в их понимании и ощущении окружающего мира, всё продавать и всё покупать. Они, как запрограммированные роботы в человеческом облике, теряют способность проявлять чувства присущие только людям: сострадания и справедливости, достоинства и чести, любви и дружбы, законности и ответственности.
Потеряв связь с родной землёй, они заболевают инфекционной болезнью вседозволенности, теряют способность творить и любить. В конечном итоге, перенасыщённые страхом, что у них отымут власть и деньги они не могут быть счастливыми, а посему жалкие и достойны презрительного осуждения.
Показавшись во всём великолепии курсантской формы одежды – с двумя галочками на рукаве суконки, якорями на погончиках и горящей золотом надписи Высшее Военно-морское училище подводного плавания на ленточке бескозырки своим родственникам, Антон пошёл на кладбище поклониться могиле своей матери.