Пытаясь отыскать выход, он спускался все ниже и ниже, и, наконец, дальше пути уже не было. Здесь, в кромешной тьме, перед ним лежало холодное озеро, посреди которого на скалистом острове жил Голлум — отвратительное создание. Он плавал в маленькой лодке, загребая большими плоскими лапами. Вглядываясь в темноту своими тускло светящимися глазами, он выхватывал длинными пальцами слепую рыбу и поедал ее сырой. Он ел все живое, даже орков, если они попадали к нему в лапы и ему удавалось задушить их. Этот Голлум обладал тайным сокровищем, доставшимся ему очень давно, когда он еще жил при свете солнца: золотым Кольцом, делавшим своего владельца невидимым. Только это Кольцо любил Голлум и называл его «моя прелесть», беспрестанно разговаривая с ним. Он прятал его в ямке на своем острове и надевал только когда выходил охотиться на орков в их штольнях.
Может быть, он сразу напал бы на Бильбо при встрече, если бы Кольцо находилось при нем, но его не было, а хоббит держал в руке эльфийский кинжал, служивший ему мечом. И чтобы выиграть время, Голлум тут же предложил Бильбо поиграть в игру — отгадывание загадок. Если Бильбо не сумеет отгадать загадку, Голлум убьет его и съест; но если загадку не отгадает сам Голлум, то он выполнит желание Бильбо, выведет его из подземелий.
Так как Бильбо окончательно заблудился во тьме и не мог двинуться ни вперед, ни назад, то он принял вызов. Они задавали друг другу множество загадок, и в конце концов Бильбо вышел победителем — как тогда ему показалось, совершенно случайно, а не благодаря собственной смекалке: пытаясь придумать еще одну загадку, он сунул руку в карман, нащупал найденное Кольцо, о котором уже совсем забыл, и воскликнул: «Что у меня в кармане?» Голлум не сумел ответить, хотя выклянчил три попытки.
Некоторые авторитеты расходятся во мнениях, был ли этот последний вопрос просто «вопросом» или настоящей «загадкой», как того требовали древние правила игры; но все соглашаются, что, приняв этот вопрос и попытавшись ответить на него, Голлум обязан был выполнить свое обещание. И Бильбо настаивал, чтобы он сдержал слово: ему вдруг пришло в голову, что эта скользкая тварь вполне может обмануть, хотя уговор в подобных случаях считался священным и даже в старину самый отъявленный негодяй опасался его нарушить… Но после многих веков, проведенных во тьме, сердце Голлума стало черным, и в нем таилось предательство. Он поспешил ускользнуть на свой остров, о котором, кстати, Бильбо ничего не знал. Голлум был уверен, что здесь лежит его Кольцо. Он был очень голоден и разгневан, а когда с ним окажется его «прелесть», никакого оружия можно не бояться.
Но Кольца на острове не оказалось: он его потерял, оно исчезло! От вопля Голлума у Бильбо пробежала по спине дрожь, но он не понял, что же случилось. Однако Голлум уже обо всем догадался, хотя и поздно. «Что у него в карманс-с-ах?» — взвизгнул он. Глаза его вспыхнули зеленым пламенем, и он помчался обратно, чтобы убить хоббита и вернуть свою «прелесть». Бильбо вовремя заметил опасность и бросился прочь от озера. И еще раз ему повезло по чистой случайности: на бегу он сунул руку в карман, и Кольцо как бы само скользнуло ему на палец. Не заметив Бильбо, Голлум пробежал мимо, к выходу из туннеля, чтобы поймать там «вора». Бильбо осторожно следовал за ним, слушая его проклятия и бормотание о какой-то «прелести». И тут до Бильбо наконец дошло, в чем дело. Во тьме перед ним забрезжила надежда: он нашел волшебное Кольцо и вместе с ним возможность спастись от Голлума и от орков.
Наконец они остановились перед почти неразличимым выходом из туннеля, который вел к нижним воротам шахты на восточном склоне горы. Голлум уселся здесь, принюхиваясь и прислушиваясь. Бильбо почувствовал искушение пронзить эту тварь мечом, но его остановила жалость. У него было Кольцо, единственная надежда на спасение, но воспользоваться им и убить эту жалкую тварь, которая сейчас не видела его, он не хотел. Наконец, собрав всю свою храбрость, Бильбо во тьме перепрыгнул через Голлума и побежал прочь, а вдогонку ему неслись злобные отчаянные вопли: «Вор! Вор! Бэггинс вор! Ненавистный навсегда!»
Однако любопытно, что Бильбо вначале рассказал своим товарищам несколько другую историю. Он поведал, что Голлум пообещал дать ему в случае выигрыша «подарочек»; но когда отправился на свой остров за этим «подарочком», то обнаружил, что его сокровище пропало. Волшебное Кольцо, которое будто бы много лет назад ему подарили в день рождения, исчезло! Бильбо догадался, что это то самое Кольцо, которое он нашел, и, поскольку он выиграл игру, Кольцо теперь принадлежит ему по праву. Но, оказавшись в безвыходном положении, он ничего не сказал об этом Голлуму и потребовал взамен награды вывести его наружу. Именно так изложил Бильбо эту историю в своих воспоминаниях, и не изменил в ней ни строчки даже после совета Элронда.
Очевидно, эта же история вошла в оригинал «Алой книги» и содержится в многочисленных копиях и выдержках из нее. Но во многих списках существует и изложение подлинных событий (в качестве варианта), принадлежащее, несомненно, Фродо или Сэму. Оба они знали правду, но, вероятно, не желали уничтожать что-либо написанное старым хоббитом.
Гэндальф, однако, услышав первый рассказ Бильбо, не поверил ему и продолжал интересоваться Кольцом. Постепенно, после многих расспросов, он сумел вытянуть из Бильбо правду, и это на некоторое время вызвало охлаждение их отношений. Хотя Гэндальф не говорил об этом Бильбо, он обеспокоился, что честный и порядочный хоббит вначале скрыл от него правду — на него это было непохоже. Точно так же идею насчет «подарочка» выдумал не сам хоббит. Бильбо признался позже, что она пришла ему в голову, когда он подслушал бормотание Голлума: тот называл Кольцо своим «подарочком на день рождения». Это Гэндальфу тоже показалось странным и подозрительным; но подлинную правду он сумел узнать только через много лет, о чем будет рассказано в этой книге.
* * *О дальнейших приключениях Бильбо мало что еще можно рассказать. С помощью Кольца он спасся от охранявших ворота орков и присоединился к своим товарищам. Во время путешествия он еще много раз пользовался Кольцом, главным образом чтобы выручить своих друзей, но сохранял его в тайне от них так долго, как это было возможно. После возвращения домой он ни с кем не говорил о Кольце, за исключением Гэндальфа и Фродо; и никто во всем Уделе не подозревал о его существовании. Лишь одному Фродо показал он записанный им самим рассказ о путешествии.
Свой меч, который он назвал Жало, Бильбо повесил над очагом, а чудесную кольчугу, дар гномов из охранявшихся Драконом сокровищ, передал в музей Мичел-Делвинга, в Дом мусомов. Но свой старый плащ с капюшоном, который он носил в путешествии, Бильбо хранил в ящике комода в Бэг-Энде, а Кольцо, для безопасности надетое на цепочку, лежало у него в кармане.
Он вернулся домой в Бэг-Энд 22 июня, на пятьдесят втором году жизни (1342 год О. У.), и ничего примечательного в Уделе не происходило до тех пор, пока мистер Бэггинс не начал подготовку к празднованию своей сто одиннадцатой годовщины. С этого момента (1401 год О. У) и начинается эта История.
Заметки о хрониках Удела
В конце Третьей эпохи роль, которую хоббиты сыграли в великих событиях, приведших к включению Удела в воссоединенное королевство, пробудила у них широкий интерес к собственной истории, и многие их предания, до сих пор остававшиеся устными, были записаны. Главные хоббитовские кланы заинтересовались событиями в королевстве, и многие их члены начали изучать древние истории и легенды. К концу первого столетия Четвертой эпохи в Уделе было уже несколько библиотек со множеством исторических книг и записей.
Самые большие из этих собраний находились, вероятно, в Подбашенье, в Больших смиалах и в Бренди-Холле. Изложение событий конца Третьей эпохи сделано главным образом по «Алой книге Западных пределов». Это наиболее важный источник сведений о войне за Кольцо, который долго хранился в Подбашенье, в доме Фэйербейрнов, стражей границ Западных пределов. Вначале это был личный дневник Бильбо, который он взял с собой в Ривенделл. Фродо принес его обратно в Удел, захватив с собой еще и ворох других записок, и на протяжении 1420–1421 годов О. У. заполнял чистые страницы изложением событий войны. Вместе с этой рукописью хранились в одном красном футляре еще три объемных тома, переплетенных в красную кожу, которые Бильбо на прощание подарил своему племяннику. К этим четырем томам в Западном пределе был добавлен пятый том, содержащий комментарии, генеалогии и другие материалы, относящиеся к хоббитам, входящим в Братство.
Оригинал «Алой книги» не сохранился, но с него было сделано множество копий, особенно с первого тома, для будущих потомков досточтимого господина Сэма. Самая важная копия имеет, однако, другое происхождение. Она хранилась в Больших смиалах, но была сделана в Гондоре, вероятно, по заказу праправнука Перегрина в 1592 году О. У. (172 год Четвертой эпохи). Южный переписчик сделал на ней приписку: «Финдегил, королевский писец, завершил этот труд в 172 году Четвертой эпохи. Это точная копия, со всеми подробностями, Книги тана из Минас-Тирита. Книга тана, в свою очередь, — это копия, сделанная по заказу короля Элессара с „Алой книги Перианнат“, и была доставлена ему таном Перегрином, когда король вернулся в Гондор в 64 году (IV)».
Самые большие из этих собраний находились, вероятно, в Подбашенье, в Больших смиалах и в Бренди-Холле. Изложение событий конца Третьей эпохи сделано главным образом по «Алой книге Западных пределов». Это наиболее важный источник сведений о войне за Кольцо, который долго хранился в Подбашенье, в доме Фэйербейрнов, стражей границ Западных пределов. Вначале это был личный дневник Бильбо, который он взял с собой в Ривенделл. Фродо принес его обратно в Удел, захватив с собой еще и ворох других записок, и на протяжении 1420–1421 годов О. У. заполнял чистые страницы изложением событий войны. Вместе с этой рукописью хранились в одном красном футляре еще три объемных тома, переплетенных в красную кожу, которые Бильбо на прощание подарил своему племяннику. К этим четырем томам в Западном пределе был добавлен пятый том, содержащий комментарии, генеалогии и другие материалы, относящиеся к хоббитам, входящим в Братство.
Оригинал «Алой книги» не сохранился, но с него было сделано множество копий, особенно с первого тома, для будущих потомков досточтимого господина Сэма. Самая важная копия имеет, однако, другое происхождение. Она хранилась в Больших смиалах, но была сделана в Гондоре, вероятно, по заказу праправнука Перегрина в 1592 году О. У. (172 год Четвертой эпохи). Южный переписчик сделал на ней приписку: «Финдегил, королевский писец, завершил этот труд в 172 году Четвертой эпохи. Это точная копия, со всеми подробностями, Книги тана из Минас-Тирита. Книга тана, в свою очередь, — это копия, сделанная по заказу короля Элессара с „Алой книги Перианнат“, и была доставлена ему таном Перегрином, когда король вернулся в Гондор в 64 году (IV)».
Книга тана была первой копией, сделанной с «Алой книги», и содержала множество подробностей, позже опущенных или утерянных. В Минас-Тирите в нее было внесено много исправлений, особенно касающихся собственных имен или цитат из эльфийских языков; к ней была добавлена также сокращенная версия «Сказания об Арагорне и Арвен», которая не касалась событий войны. Полный текст этого сказания был написан Барахиром, внуком мажордома Фарамира, вскоре после смерти короля. Но главное значение копии Финдегила в том, что в ней единственной содержится полный текст «Переводов с эльфийского», выполненных самим Бильбо. Они занимают три тома и потребовали для своего составления огромного искусства и терпения. Бильбо писал их с 1403-го по 1418 год, используя все доступные ему источники в Ривенделле, как устные, так и письменные. Но поскольку они почти целиком относятся к древним временам, тут о них больше незачем говорить.
Мериадок и Перегрин, встав во главе своих больших кланов, не прерывали связи с Роханом и Гондором, и в библиотеки Баклбери и Туккборо поступило множество записей, не содержащихся в «Алой книге». В Бренди-Холле хранилось много рукописей об Эриадоре и истории Рохана. Некоторые из них были начаты самим Мериадоком, хотя в Уделе он известен главным образом своими «Травником Удела» и «Летосчислением», в котором он рассматривает соответствие календарей Удела и Бри с календарями Ривенделла, Гондора и Рохана. Кроме того, он написал небольшой трактат «О древних словах и именах Удела», проявляя особый интерес к раскрытию происхождения таких слов, как «мусом», и древних элементов в названиях мест, просматривая их корни в языке рохиррим.
Книги из библиотеки Больших смиалов менее интересны с точки зрения истории Удела, но очень важны для всеобщей истории. Ни одна из них не была написана самим Перегрином, хотя он и его наследники собрали много гондорских рукописей; в основном это списки легенд и преданий, относящихся к Эарендилу и его сыновьям. Только здесь, в Больших смиалах, можно найти ценные материалы по истории Нуменора и о возвышении Саурона. Вероятно, именно здесь было сведено вместе «Сказание о годах» с помощью материалов, собранных Мериадоком. Хотя приведенные даты, особенно для Второй эпохи, весьма приблизительны, они заслуживают пристального внимания. Очевидно, Мериадок получил помощь и ряд сведений из Ривенделла, где неоднократно бывал. Хотя Элронд к тому времени уже уехал, там еще долго оставались его сыновья и кое-кто из Высших эльфов. Говорят, что после ухода Галадриэли там поселился Келеборн, но записей о тех днях, когда он увидел наконец Серую гавань, не сохранилось, и вместе с ним ушли последние живые воспоминания о древних временах Средиземья.
Глава 1 Долгожданный праздник
Много толков вызвало в Хоббитоне решение господина Бильбо Бэггинса отметить сто одиннадцатую годовщину своего рождения особенно пышным торжеством. Известие это взволновало всех.
Бильбо был очень богат и известен своими чудачествами; уже шестьдесят лет, после своего памятного исчезновения и неожиданного возвращения, во всем Уделе он был предметом удивления. О богатстве, которое он привез с собой из путешествия, ходило множество местных легенд, и большинство хоббитов верили, что холм под Бэг-Эндом полон туннелей, набитых сокровищами. Но не только эти россказни принесли Бильбо славу; всех восхищали его неиссякаемая бодрость и здоровье. Время шло и шло, но господину Бэггинсу — все нипочем. В девяносто лет он выглядел на пятьдесят. А в девяносто девять стали поговаривать, что он «хорошо сохранился». Хотя, точнее, он не изменился вообще. Многие покачивали головами: не слишком ли много хорошего для одного хоббита — и вечная (стоит лишь на него поглядеть!) молодость, и неисчислимые (как все говорят) богатства.
— За это придется расплачиваться, — говорили они. — Где такое видано? Тут беды не миновать!
Но до сих пор никаких бед не приключалось, а поскольку господин Бэггинс отличался щедростью, большинство готовы были простить его причуды и удачливость. Он постоянно приглашал к себе родственников (разумеется, кроме Кошель-Бэггинсов), а те, кто был победнее, его просто обожали. Но близких друзей у него не было, пока не стали подрастать его племянники.
Старший из них, юный Фродо Бэггинс, был любимцем Бильбо. Когда Бильбо стукнуло девяносто девять лет, он объявил Фродо своим наследником и поселил у себя в Бэг-Энде. Вот тут-то надежды Кошель-Бэггинсов окончательно рухнули.
Бильбо и Фродо родились в один день — 22 сентября.
— Перебирайся ко мне, малыш, — сказал однажды Бильбо. — Будем дни рождения вместе праздновать…
К тому времени Фродо все еще был в возрасте, который хоббиты считают безответственным: между детством и тридцатью тремя годами.
Прошло еще двенадцать лет. Каждый год Бильбо устраивал в Бэг-Энде праздник по случаю общего дня рождения, но на этот раз все поняли, что на осень намечается нечто исключительное. Бильбо исполнялось сто одиннадцать лет — любопытное число и весьма почтенный возраст для хоббита (сам старый Тукк достиг только ста тридцати), а Фродо стукнуло тридцать три — тоже важное число: дата «вступления в зрелость». По Хоббитону и Приречью заработали языки, и слухи пошли бродить по всему Уделу. Господин Бильбо Бэггинс и его похождения снова стали главной темой пересудов, и старики неожиданно обнаружили, что воспоминания поднялись в цене.
Ни у кого не было более внимательной аудитории, чем у Хэма Гэмджи, которого все звали попросту Стариком. Он разглагольствовал в «Ветке плюща», трактирчике у Приречного тракта. Говорил он важно и самодовольно — как-никак целых сорок лет он ухаживал за садом в Бэг-Энде, а прежде был там в помощниках у старого Ямкинса. Теперь он и сам состарился, и суставы уже не гнулись, так что работа в основном выполнялась его младшим сыном Сэмом. Отец и сын были дружны с Бильбо и Фродо. Они жили на самом холме, в третьем доме по Бэгшот-Роу, сразу за Бэг-Эндом.
— Господин Бильбо — очень любезный и разговорчивый, я всегда это говорил, — заявил Старик. И не грешил против истины: Бильбо был всегда очень вежлив с ним, называл его всегда «мастер Хэмфаст» и советовался по поводу выращивания овощей, особенно картофеля — в этом вопросе Старик был признанным знатоком во всей округе.
— А как насчет этого Фродо, который с ним живет? — спросил старый Нокс из Приречья. — Его фамилия Бэггинс, но говорят, что он наполовину Брендибэк. И с чего это Бэггинсу из Хоббитона взбрело в голову искать жену в Бакленде, где такой странный народ?
— Неудивительно, что они странные, — тут же вмешался сосед Старика Дэдди Двустоп, — если живут на том берегу Брендивина, прямо под Старым лесом. Это темное место, если в том, что о нем говорят, хотя бы половина правды.
— В самую точку, — кивнул Старик. — Конечно, Брендибэки из Бакленда не живут в Старом лесу, но все же это странное племя. Взять хотя бы их лодки. Придумали тоже — плавать на них по реке, да еще такой большой! Неудивительно, что оттуда и все неприятности. Ну, это их дело, а господин Фродо — славный юноша, лучшего вам не встретить. Точь-в-точь господин Бэггинс, и не только лицом. В конце концов, его отец тоже был Бэггинс. Очень добропорядочным хоббитом был уважаемый Дрого Бэггинс. О нем вообще ничего нельзя было сказать, пока не утоп.