Но Бильбо еще не кончил. Выхватив у стоящего рядом хоббитенка рог, он протрубил в него трижды. Шум прекратился.
— Я не задержу вас долго! — воскликнул он. — Я созвал вас с целью…
Тон, каким он произнес это, произвел впечатление. Наступила тишина, а один-два Тукка насторожились.
— Даже с тремя целями! Во-первых, чтобы сказать вам, что я вас всех очень люблю и что сто одиннадцать лет — слишком короткий срок жизни среди таких замечательных и достойных восхищения хоббитов…
Взрыв одобрительных воплей.
— Я не успел узнать и половины из вас так, как мне хотелось бы, а другая половина, которую я люблю, заслуживает любви вполовину больше.
А вот это уже было неожиданно. И как-то сложно… Раздалось несколько хлопков, но большинство старались уяснить услышанное: в чем же заключается комплимент?
— Во-вторых, чтобы отметить свой день рождения. — Вновь приветственные выкрики. — Вернее, наш день рождения. Так как это и день рождения моего племянника, приемного сына и наследника Фродо. Он вступил в совершеннолетний возраст и в права наследования…
Несколько осторожных хлопков старших хоббитов, несколько громких выкриков младших: «Фродо! Фродо! Славный малый Фродо!» Кошель-Бэггинсы нахмурились и задумались над тем, что же означает «вступил в права наследования».
— Вместе мы прожили сто сорок четыре года. Количество гостей также подобрано соответственно этому числу — один гросс, если можно так выразиться…
Молчание. Это уже не комплимент. Многие гости, особенно Кошель-Бэггинсы, были оскорблены. Выходит, что их пригласили только для ровного счета. «Один гросс!» Какая вульгарность!
— Если мне будет позволено вернуться к давним временам, этот день — годовщина моего прибытия верхом на бочке в город Эсгарот на Долгом озере. Но в тот раз я забыл про свой день рождения. Мне исполнилось всего лишь пятьдесят один год, и день рождения не казался таким уж важным. Пир тогда был великолепен, хотя я так замерз, что смог сказать лишь «б-большое сп-п-пас-сбо». Теперь я могу произнести более правильно: большое спасибо всем пришедшим на мой скромный праздник…
Упорное молчание. Все боялись, что теперь последует песня или стихи. Они уже заскучали. Почему бы ему не перестать болтать и не дать им возможность выпить за его здоровье? Но Бильбо не стал петь или декламировать стихи. Он просто умолк и после небольшой паузы продолжил.
— В-третьих, и в-последних, — произнес он, — я хочу сделать объявление. — Последнее слово он почти выкрикнул, и это было так неожиданно, что все, кто еще мог, сели прямо. — Мне жаль говорить об этом… хотя, как я уже сказал, сто одиннадцать лет — слишком мало для жизни с вами, но… всему приходит конец. Я ухожу. Я оставляю вас. Прямо сейчас. Прощайте!
Он шагнул со стула и исчез. Вспыхнуло яркое пламя — и на мгновение все гости ослепли. Когда они открыли глаза, Бильбо нигде не было. Сто сорок четыре изумленных хоббита сидели будто онемев. Старый Одо Гордолап убрал ноги со стола и топнул. Раздалось несколько глубоких вздохов, затем наступила мертвая тишина. И тут все Бэггинсы, Боффины, Тукки, Брендибэки, Груббы, Чуббы, Норкинсы, Болджеры, Распоясы, Барсукасы, Пухлинги, Трубочники и Гордолапы одновременно загалдели.
Общее мнение было одно: шутка эта очень дурного вкуса. И чтобы поскорей прийти в себя, нужно еще поесть чего-нибудь и выпить. «Он точно тронулся, я всегда говорил, что он чокнутый», — неслось отовсюду, и все были с этим согласны. Даже Тукки (за редкими исключениями) решили, что поведение Бильбо нелепо. В тот момент все считали, что исчезновение Бильбо — всего лишь его глупая выходка.
И только старый Рори Брендибэк заподозрил неладное. Ни возраст, ни обилие съеденного за праздничным обедом не затуманили его рассудка, и он сказал своей невестке Эсмеральде:
— Что-то здесь не так, голубушка! Мне кажется, этот придурок Бэггинс снова ушел. Старый чудила! Впрочем, какая разница? Ведь еду он с собой не забрал.
И он громко попросил Фродо еще раз пустить по кругу кубок с вином.
Фродо был единственный изо всех, кто не произнес ни слова.
Некоторое время он молча сидел рядом с пустым стулом Бильбо, не обращая внимания на всякие замечания и вопросы. Он знал о шутке заранее, но все равно это его сейчас забавляло. Он едва удерживался от смеха, глядя на негодующих гостей. И в то же время ему стало грустно: только теперь он понял, как сильно любит старого Бильбо. Гости продолжали есть, пить и обсуждать странности Бильбо Бэггинса, прошлые и настоящие; только одни разгневанные Кошель-Бэггинсы покинули присутствующих. Фродо больше не хотелось здесь оставаться. Он велел принести еще вина, встал, молча выпил за здоровье Бильбо и выскользнул из шатра.
Что касается Бильбо Бэггинса, то, произнося свою речь, он все время нащупывал в кармане золотое Кольцо — волшебное Кольцо, которое много лет хранил в тайне. Шагнув со стула, он надел его на палец, и больше в Хоббитоне ни один хоббит никогда его не видел.
Он быстро пошел к своей норе, постоял немного, с улыбкой прислушиваясь к гулу в шатре и звукам веселья пирующих на поле. Потом он вошел в дом, снял праздничную одежду, завернул в бумагу свой вышитый шелковый жилет и спрятал его. Затем быстро надел старое платье и подпоясался своим потертым кожаным поясом. На него он повесил короткий меч в старых ножнах черной кожи. Из запертого, пропахшего нафталином ящика извлек старый плащ с капюшоном. Он хранился там, будто сокровище, хотя весь был в заплатах и настолько выцветший, что трудно сказать, какой цвет у него был прежде. Вероятно, темно-зеленый. Плащ был великоват для Бильбо. Надев его, он прошел в свой кабинет, достал из запертого сейфа сверток, завернутый в старую одежду, и рукопись, переплетенную в кожу, а также большой конверт. Книгу и сверток он сунул в лежавший тут же мешок, почти доверху наполненный. В конверт он положил Кольцо на золотой цепочке, запечатал его и адресовал Фродо. Вначале он положил конверт на каминную полку, но внезапно передумал и сунул его в карман. В это мгновение дверь распахнулась, и в комнату торопливо вошел Гэндальф.
— Привет! — сказал Бильбо. — Я все гадал, заглянете ли вы ко мне?
— Рад тебя видеть, — ответил волшебник садясь. — Я хотел застать тебя, сказать пару слов на прощание. Думаешь, что все прошло великолепно, как и было задумано?
— Ну да, — ответил Бильбо, — хотя эта вспышка была сюрпризом. Я и сам перепугался, не говоря уж об остальных. Небольшое дополнение с вашей стороны?
— Верно. Ты мудро хранил Кольцо в тайне все эти годы, и мне показалось, что нужно гостям как-то объяснить твое исчезновение.
— И испортить мне все! Вы всегда неожиданно вмешиваетесь, — засмеялся Бильбо, — но, наверное, лучше знаете, что делать.
— Да. Когда я знаю что-нибудь наверняка. Но сейчас у меня есть сомнения. Твоя шутка удалась. Ты перепугал своих родственников, да так, что теперь во всем Уделе дней девять, а то и девяносто девять только и будет об этом разговоров. Ну а как твое дело? Не передумал?
— Нет. Я чувствую, что мне необходим отдых, очень-очень долгий отдых. Вероятно, бессрочный. Не думаю, чтобы я когда-нибудь вернулся сюда. Да, в сущности, я и не собираюсь. У меня уже все улажено. Стар я стал, Гэндальф! Стариком я не выгляжу, но где-то там, в глубине, чувствую это. «Хорошо сохранился!» — фыркнул он. — Просто я стал какой-то тоненький, меня будто, как масло, размазали по большущему бутерброду, понимаете? Что-то здесь не так. Нужно что-то менять.
Гэндальф внимательно посмотрел на него.
— Да, здесь что-то не так, — задумчиво произнес он. — Пожалуй, твой план хорош.
— Хорош или нет, а менять уже ничего не стану. Хочу снова увидеть горы, Гэндальф. Горы… И найти место, где я смогу отдохнуть, по-настоящему отдохнуть. В мире и спокойствии, без этой толпы родственников, без посетителей, непрерывно звонящих в колокольчик у двери. Мне нужно найти место, где я смог бы закончить свою книгу. Я придумал для нее хороший конец: «И он жил счастливо после всех этих событий до конца своих дней».
Гэндальф засмеялся:
— Надеюсь, так и будет! Только кто ее прочтет, даже если она будет закончена?
— Почему же, со временем, может, и прочтут. Фродо уже читал те части, что я написал. А вы присмотрите за Фродо?
— Разумеется, присмотрю. Да еще как, лишь бы время было.
— Он бы пошел со мной, позови я только… Он даже сам предложил, как раз перед праздником. Но на самом деле ему никуда не хочется. Мне увидеть бы еще раз перед смертью горы и дикие страны… а он слишком любит Удел, всей душой он с полями, лесами, речушками. Ему здесь хорошо. Я все оставляю ему, кроме нескольких вещиц. Надеюсь, он будет счастлив, когда привыкнет все это считать своим. С этого времени он сам себе хозяин.
— Все? — переспросил Гэндальф. — И Кольцо? Мы ведь условились, помнишь?
— Он бы пошел со мной, позови я только… Он даже сам предложил, как раз перед праздником. Но на самом деле ему никуда не хочется. Мне увидеть бы еще раз перед смертью горы и дикие страны… а он слишком любит Удел, всей душой он с полями, лесами, речушками. Ему здесь хорошо. Я все оставляю ему, кроме нескольких вещиц. Надеюсь, он будет счастлив, когда привыкнет все это считать своим. С этого времени он сам себе хозяин.
— Все? — переспросил Гэндальф. — И Кольцо? Мы ведь условились, помнишь?
— Ну… гм… Да, вероятно, и его, — запнулся Бильбо.
— И где оно?
— В конверте, если вам надо знать, — вспыхнул Бильбо. — На каминной полке. Нет… Вот оно, в моем кармане! — Он колебался. — Разве не странно? — тихо сказал он как бы самому себе. — Почему бы и нет? Почему бы ему тут и не остаться?
Гэндальф снова внимательно посмотрел на Бильбо, в его глазах что-то сверкнуло.
— Я думаю, Бильбо, — спокойно сказал он, — его лучше оставить тут. Тебе не хочется?
— Ну… и да и нет. Теперь я думаю, что мне вообще не хочется расставаться с ним. Не понимаю, зачем мне его отдавать? Зачем вам это нужно? — спросил он изменившимся голосом. Теперь он звучал резко, подозрительно и раздраженно. — Вы всегда изводили меня этим Кольцом. Почему-то другие вещи, которые я привез из путешествия, вас не интересуют!
— Мне нужна была правда, — сказал Гэндальф. — Это важно. Волшебные кольца… Они… гм… словом, волшебные. Они редко встречаются, и вещь эта весьма любопытная. Можно сказать, что я интересуюсь твоим Кольцом, так сказать, с профессиональной точки зрения. И я должен знать, где оно находится, если ты собрался пуститься в странствия. А кроме того, я считаю, что ты достаточно долго владел им. И если не ошибаюсь, тебе оно больше не понадобится.
В глазах Бильбо сверкнул гнев. Добродушное выражение лица вмиг исчезло.
— Это почему же? — воскликнул он. — И какое вам дело до моих вещей? Кольцо мое. Я нашел его. Оно пришло ко мне.
— Да, да, — сказал Гэндальф, — но не нужно сердиться.
— Сами виноваты, — не успокаивался Бильбо. — Кольцо мое, говорю вам. Мое собственное. Моя прелесть. Да, моя прелесть.
Лицо мага оставалось серьезным и внимательным, и только блеск глубоко запавших глаз выдавал его удивление и тревогу.
— Так его уже называли, — сказал он, — но не ты.
— А теперь называю я. Почему бы и нет? Подумаешь, когда-то Голлум так говорил! Кольцо теперь не его, а мое, и останется моим.
Гэндальф встал.
— Ты будешь последним глупцом, Бильбо, если сделаешь это, — сурово проговорил он. — С каждым твоим словом это становится все яснее. Ты слишком долго владел Кольцом. Оно слишком крепко держит тебя. Откажись от него! И тогда ты снова станешь самим собой, ты будешь свободен.
— Я сделаю так, как захочу, — упрямо ответил Бильбо.
— Ну-ну, мой дорогой хоббит! Всю твою долгую жизнь мы были друзьями, и ты задолжал мне кое-что. Решайся. Выполняй свое обещание, откажись от Кольца!
— Ну, если вы хотите забрать его себе, так и говорите! — воскликнул Бильбо. — Но вы его не получите. Я не отдам свою прелесть, я уже сказал! — И рука хоббита потянулась к мечу.
Глаза Гэндальфа сверкнули.
— Кажется, теперь мой черед рассердиться, — пригрозил он. — Еще раз такое скажешь — увидишь, каков Гэндальф Серый в истинном обличье…
Он шагнул вперед и будто стал выше ростом, его огромная тень нависла над хоббитом и заполнила всю комнату.
Бильбо попятился к стене тяжело дыша, сжимая конверт в кармане.
Некоторое время они стояли, глядя друг другу в лицо. Напряжение в комнате росло. Гэндальф не отрывал взгляда от хоббита. Наконец Бильбо медленно разжал руку, и его стал бить озноб.
— Что это с вами, Гэндальф? — пролепетал он. — Вы никогда таким не были. Из-за чего все? Кольцо ведь мое, я нашел его. И если бы не оно, Голлум убил бы меня. Я не вор, что бы он ни говорил.
— Я никогда не называл тебя вором, — ответил Гэндальф. — И я тоже не вор. Я не собираюсь грабить тебя, я хочу помочь. Ты должен верить мне, как и раньше.
Он отвернулся, и тень исчезла. Перед Бильбо снова стоял седой старик, согбенный и озабоченный.
Бильбо протер рукой глаза.
— Простите, — сказал он. — Но со мной происходит что-то странное. Пожалуй, даже легче будет, если я забуду о нем. Оно слишком занимает мои мысли. Иногда кажется, что оно, как глаз, наблюдает за мной. И все время так и хочется надеть его на палец и исчезнуть. Я уже пытался прятать его, на ключ запирать, но места себе не нахожу, если его нет в кармане. Все время хочется проверить, не делось ли куда… Не знаю, почему так. Вот и сейчас никак не могу решиться.
— Тогда поверь мне, — ответил Гэндальф. — Уходи и оставь его. Откажись от него. Отдай его Фродо, и я присмотрю за ним.
Несколько мгновений Бильбо стоял в раздумье и нерешительности. Потом вздохнул.
— Хорошо, — с усилием проговорил он. — Согласен. — Он повел плечами и печально улыбнулся. — В конце концов, я и праздник устроил для того же: чтобы раздать подарки и вместе с ними легче расстаться с Кольцом. Но все оказалось не так легко. Значит, Кольцо переходит к Фродо вместе со всем остальным. — Он еще раз глубоко вздохнул. — А теперь я и в самом деле должен идти, иначе кто-нибудь увидит меня. Я уже попрощался, и не хочу делать это еще раз. — Он подобрал свой мешок и двинулся к двери.
— Кольцо у тебя в кармане, — заметил маг.
— Да! — воскликнул Бильбо. — И завещание, и все другие документы. Может, возьмете их? Так будет безопасней.
— Нет, не давай мне Кольцо, — сказал Гэндальф. — Положи его на камин. Ничего с ним не сделается до прихода Фродо. Я подожду его.
Бильбо достал конверт и хотел положить его рядом с часами, но в этот момент рука его дернулась, и конверт упал на пол. Но прежде чем он успел подобрать его, маг наклонился, схватил конверт и положил его на место. Лицо хоббита вновь гневно исказилось, но тут же успокоилось, и Бильбо рассмеялся.
— Ну, вот и все, — сказал он. — Теперь я ухожу.
Они вышли в зал. Бильбо взял свою любимую трость и свистнул. Из трех разных комнат выскочили трое гномов.
— Все готово? — спросил Бильбо. — Все упаковали? Все надписали?
— Все, — ответили гномы.
— Тогда пошли. — И он шагнул к выходу.
Ночь была ясная, черное небо усыпали звезды. Бильбо взглянул вверх, вдохнул в себя ночные запахи.
— Как хорошо! Как хорошо снова быть в пути, снова с гномами! Вот о чем я мечтал все эти годы. До свидания! — сказал он, кланяясь своему старому дому. — До свидания, Гэндальф!
— До свидания, Бильбо! Береги себя! Ты уже стар и, может, успел нажить ума.
— Беречь себя? И не собираюсь! Не беспокойтесь обо мне. Я снова счастлив. Но время идти. Я снова в пути, как и раньше, — добавил он тихим голосом и как бы про себя запел во тьме:
Он умолк. Немного постояв и не добавив ни слова, повернулся спиной к раскинутым в поле шатрам. Он двинулся через сад по склону длинной тропой, и с ним — трое его спутников. В конце тропы он перепрыгнул через живую изгородь, где она была пониже, и направился к лугам, растворяясь во тьме, — только ветер прошуршал в траве, и все стихло…
Гэндальф стоял на пороге, глядя ему вслед.
— До свидания, мой дорогой Бильбо! До следующей встречи! — негромко сказал он и вернулся в дом.
Вскоре пришел Фродо. Он увидел, что маг сидит в темноте глубоко задумавшись.
— Ушел? — спросил Фродо.
— Да, — ответил Гэндальф. — Все-таки ушел.
— Мне бы хотелось… Я хочу сказать, что до сегодняшнего вечера я надеялся, что все это шутка, — проговорил Фродо. — Но в глубине души я знал, что он уйдет. Он всегда шутил, говоря о серьезных вещах. А я думал, что застану его, попрощаюсь…
— Думаю, он хотел уйти незаметно. Не переживай. С ним будет все в порядке. Он оставил для тебя конверт. Вон там!
Фродо взял с камина конверт, взглянул на него, но не стал распечатывать.
— Здесь его завещание и все документы, я думаю, — сказал Гэндальф. — Теперь ты хозяин Бэг-Энда. В конверте еще золотое кольцо.
— Кольцо! — воскликнул Фродо. — Он оставил его мне? Но почему? Впрочем, может, пригодится.
— Может, да, а может, и нет, — заметил Гэндальф. — На твоем месте я бы не стал им пользоваться. Никому о нем не говори и береги его. А теперь я отправлюсь спать.
Как хозяин Бэг-Энда, Фродо считал своим долгом попрощаться с гостями. Слухи о странных событиях теперь распространились по всему полю, но Фродо всем говорил, что к утру, несомненно, все прояснится. К полуночи прибыли экипажи особо важных хоббитов. Один за другим они отъезжали, полные сытых, но очень недовольных хоббитов. Потом пришли садовники и на тачках увезли всех, кто слишком хорошо покутил и малость задержался тут.