Девушка плелась за Белым Кардиналом и все никак не могла решиться. Обрубки Мыслей лихорадочно суетились в ее изумрудной пушистой головке. Наконец перед ней встала ясная и простая Перспектива. "Спасет тот, у кого на шее будет особая примета. Что за примета, не знаю, но - ОСОБАЯ!" - шептала Перспектива, стараясь не шевелить губами.
На подходе к участку движение замедлилось. Хохочущая толпа никак не желала расступаться. Маргаритка томилась в ожидании и в то же время ощупывала взглядом шеи окружающих. Она пыталась отыскать примету. Вопреки затаенной надежде у всех были шеи как шеи: без шрамов, родимых пятен или ожогов. Тем временем Здание внимательно следило за девушкой двумя огромными глазами-окнами, в каждом из которых по нескольку раз отражался ослепительный ультрамарин Солнца. Наконец участок распахнул двери-рот и проглотил патруль вместе с Маргариткой и Белым Кардиналом, выплюнув прочь часть затесавшейся внутрь толпы.
Коридор вполне отвечал характеру Здания участка. Он никуда не сворачивал и не извивался кишкой. Он тупо и прямо доставлял уличенных к месту суда. В более спокойной обстановке Маргаритка непременно принялась бы рассматривать это сердце участка (или его желудок, кому как нравится). Но сейчас ее взгляд бегло скользил по шеям находившихся здесь людей. Неужели...
Маргаритка замерла.
На бычьей шее взгромоздившегося на столе в центре комнаты парня блестели сразу две цепочки с украшениями. Чуть пониже острого кадыка висели семь медных подковок, одна меньше другой. А в ложбинке между ключицами притаился ромбик с Золотым Богом, который так же пристально рассматривал Маргаритку, как фасад Здания участка. Будучи не в силах выдержать этот взгляд, она прикрыла глаза густотой хвойно-зеленых ресниц.
Девушка не скоро пришла в себя от внезапно пробудившейся надежды. Когда же способность связно думать вернулась, она принялась усиленно наблюдать за парнем. Тот все сидел на столе, скучающе болтая ногами. Время от времени он начинал приглаживать упрямую шевелюру, не желавшую приглаживаться, или делал такие движения, словно пропускал через кулак огромную окладистую бородищу. Маргаритка представила, как бы выглядел этот парень с бородой, и невольно пришла в неописуемый восторг.
Потом парень спрыгнул со стола и принялся расхаживать по комнате. Он подходил к стенам и слегка постукивал по ним кулачищами, иногда упирался в них руками и словно пытался раздвинуть. И все время притопывал скрипящими черными сапожищами. Видимо поэтому Маргаритке на мгновение померещилось, что ходит парень не по комнате, такой жалкой и невместительной для его огромной фигуры, а по прочному белокаменному помосту, где со всех сторон веет вольный ветер. "Медведь в клетке", с восхищением подумала девушка. Вот сейчас его коричневая униформа (точь-в-точь фальшивый клоунский костюм на храбром солдатике!) лопнет, и оттуда полезет бурая шерсть...
Впрочем, ничего подобного не произошло. Парень подошел к схваченным (которых, кстати, было довольно много в комнате) и принялся с нескрываемой насмешкой слушать Белого Кардинала. Тот обращался с пламенной речью к стоящим справа от стола:
- ...И ходил я три года по Городу нашему, протянувшемуся из конца в конец земли, и заглядывал в лица жен и дев наших. Что же было в их лицах? Блуд и мерзость, мерзость и блуд, говорю вам! Все они наследовали прародительнице и прагрешнице Еве, проклятой соблазнительнице Адама. И убедился я, что достойного следует искать лишь среди мужей и юношей. Слышите ли вы меня?
Стоявшие справа от стола люди с прежним молчаливым вниманием взирали на Кардинала и даже не собирались отвечать. Не успела Маргаритка задуматься, отчего они так вежливо и внимательно смотрят на рот говорящего и не произносят ни слова, как парень зычно хохотнул и сказал:
- Зря стараешься, поганка. Эти люди глухие. Они доставлены сюда, так как не слышали о Дне Траурного Смеха и поэтому не смеялись вместе со всеми.
"Как глуп Кардинал," - подумала Маргаритка, жадно впитывая всей душой мощную фигуру парня.
Кардинала несколько смутила ошибка, но ненадолго. Он вдруг хлопнул себя по правому боку, просиял, порылся в складках плаща и извлек тонкий золотой крестик с изображением Спасителя.
- Вот он! Вот последний в своей истинной правоте символ на земле! - торжественно изрек Белый Кардинал. Он бросил косой взгляд на глухих, но тут же обратился к людям, стоящим по левую сторону стола: - Все равно эти увечные ничего не поймут. Но вы, имеющие уши, услышьте! Имеющие глаза, узрите! Вот ИСТИННЫЙ Бог! Сам кроткий лик Его, безмерное страдание за нас, грешных, пусть подтвердят мои слова. Вглядитесь в эти израненные руки и особенно - в израненное сердце. Люди, разве вы не видите...
- Нет, не видим, - сказал один из стоявших слева от стола. - Мы слепы. Мы не смеялись, когда думали, что за нами никто не наблюдает. Нас выследили и схватили.
Белый Кардинал впал в отчаяние, а Маргаритка даже немного порадовалась в душе допущенной им второй раз подряд ошибке. Уж очень это был противный старикашка, очень противные слова говорил про нее... и по сравнению с его убожеством парень был так хорош!.. Спаситель...
- Однако мы все слышим, - продолжал слепой, напрягшись как струна. - И я не понимаю, Кардинал, неужели вы СЛЕПЕЙ МЕНЯ?! Разве нет во всем Городе ни одной женщины или девушки, чистой сердцем?
- Тебе ли рассуждать о цвете и свете! - возмутился Кардинал. - Если бы достойная Дева была здесь, Спаситель Сам сошел бы с креста и подал ей руку. Но чистыми являются лишь два цвета: БЕЛЫЙ и ЧЕРНЫЙ. Белый есть символ печали и траура, а черный есть символ девственной чистоты! На пути в этот Дом скорби попалась мне одна блудница... Вон та зеленая жаба, - Кардинал презрительно ткнул пальцем в сторону вздрогнувшей Маргаритки. - Так вот она...
Слепой вытянул руки по направлению к девушке, пошевелил пальцами и презрительно начал:
- Эх, святой отец! Неужели вы не видите всей...
Парень сделал три шага к слепому и звучно ударил его по лицу. Слепой сразу же стал похож на скомканного бумажного чертика. На разбитых губах выступила голубая кровь. Маргаритка, которая лихорадочно отыскивала в парне положительно-возвышенные черты, постаралась тут же забыть об этом его поступке.
- Не болтай много, Свирхен Кливси, здесь это не положено, - сказал парень с добродушной веселостью и пошутил: - Длинный язык укорачивает жизнь.
"Он предан своему делу. Он - это долг. И даже по-своему остроумен", - подумала Маргаритка, с нежностью разглядывая широкие плечи и огромные ладони парня. Он спасет ее, непременно спасет! И как должно быть надежно с ним...
- А вы, Кардинал, отдайте-ка крестик мне. Такие штучки давно должны быть конфискованы. Это еще одно нарушение. Вы и за него ответите.
Парень вынул из обессилевших пальцев Белого Кардинала распятие и бросил его в небольшой тигель, стоявший в углу комнаты. Через некоторое время огненная струя расплавленного золота устремилась в формочку, из которой вскоре выпало миниатюрное изображение Золотого Бога. Казалось, это простое действие окончательно сразило Кардинала.
- Вот так-то лучше, - заметил парень.
"Да, весь он - это ДОЛГ, ПОДЧИНЕНИЕ ЗАКОНУ. Пусть даже закон этот не всегда хорош", - восхищенно думала Маргаритка.
- К порядку, Мастер! - неожиданно раздался старческий голос. Парень нехотя, но все же послушно преобразился. Лицо его сделалось вдохновенным, коричневая униформа натянулась под напором мускулов.
- Всем встать! Никому не двигаться! Суд идет! - отчеканил парень.
"Так его имя Мастер!" - подумала девушка и слегка вздохнула. И в это мгновение глаза их встретились. Как показалось Маргаритке, в его взгляде сменились все выражения от гнева за нарушение торжественной тишины до самого горячего сочувствия и даже полуслепого обожания. Кто знает, не увидела ли девушка лишь ОТРАЖЕНИЕ своих собственных чувств! Во всяком случае те несколько секунд, пока Суд торжественно входил в комнату, Мастер пристально (возможно, СЛИШКОМ пристально) оценивал Маргаритку с головы до ног.
Потом всех схваченных судили. В центре комнаты, прямо перед столом находилась витиеватая кованая крышка люка Справедливой Машины. Мастер поднял ее. Суд зачитывал каждому (даже глухому) замеченные факты и обвинение, весело кряхтел, почесывал лысину под пыльным париком, с таинственным видом скреб под мышками и передавал обвинение Мастеру. Тот в свою очередь вручал листок с обвинением подсудимому, подводил его к люку, кричал в гулкое черное отверстие: "Справедливая Машина, рассуди такого-то!" - и сталкивал человека в люк. Маргаритка, видевшая всю процедуру впервые, внутренне трепетала. Предпоследним к Справедливой Машине подвели Белого Кардинала.
- Господи, Боже мой! На тебя уповаю, спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня; да не исторгнет Он... - заунывно молился старик, готовый принять, как казалось, любую напасть. Однако, заглянув в люк он подскочил так, что серебристые волосы взметнулись над головой и визгливо запричитал: - На Господа уповаю как же вы говорите душе моей "улетай на гору вашу как птица" ибо вот нечестивый натянул лук стрелу свою приложил к тетиве...
- Господи, Боже мой! На тебя уповаю, спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня; да не исторгнет Он... - заунывно молился старик, готовый принять, как казалось, любую напасть. Однако, заглянув в люк он подскочил так, что серебристые волосы взметнулись над головой и визгливо запричитал: - На Господа уповаю как же вы говорите душе моей "улетай на гору вашу как птица" ибо вот нечестивый натянул лук стрелу свою приложил к тетиве...
Несмотря на упрямое ожидание спасения, мысль о котором завладела всем ее существом, Маргаритка с раздражением подумала: "Вот противный старикашка! И как это смеет он сопротивляться Мастеру? Ведь это одно удовольствие - подчиняться... МОЕМУ Мастеру".
Между тем терпение парня истощилось. Запечатав рот Кардинала ударом кулачища, он столкнул несчастного вниз. Впрочем, старик с обезьяньей ловкостью уцепился за край люка и пронзительно заголосил:
- Из глубины взываю к Тебе, Господи-и-и!..
- Зови, зови, поганка бледная, - пошутил Мастер, расплющивая каблуком пальцы Белого Кардинала. Истошные вопли замерли где-то в недрах Справедливой Машины, которая не упустила случая передразнить осужденного и немножко повыть:
- Голос мо-о-ой... мо-о-ой... мо-о-ой...
Мастер же отряхнул руки и вполне миролюбиво и спокойно добавил:
- Машина справедливо рассудит вас. Ну что ж, теперь последняя, - и обернулся к Маргаритке.
Девушка с надеждой вглядывалась в парня. Вот сейчас, сейчас он поможет ей, избавит от наказания. Сейчас! Осуждение предшественников проносилось мимо сознания гонимыми ветром клочьями газетных листов. Сейчас!! У нее столько раз уже обрывалось сердце... Занимая место Белого Кардинала Маргаритка бросила свой самый пронзительный взгляд на широкий лоб Мастера. Ну же!!! Приговор шелестел где-то вокруг нее.
Пронзительный удар гонга вспорол воздух комнаты. Крышка люка захлопнулась. Мастер, который о чем-то яростно спорил с Судом, повернулся к Маргаритке и удивленно проронил:
- Подумать только, как тебе повезло! День Траурного Смеха кончился. Ты останешься безнаказанной.
Не в силах вымолвить ни слова Маргаритка сделала три неверных шага вперед и привалилась к плечу Мастера.
- Очень жаль, очень жаль, - бормотал Суд, устало покряхтывая и удаляясь. Мастер презрительно и ненавидяще смотрел ему вслед.
- Очень жаль, - отозвалась Справедливая Машина из-под люка.
Очнулась Маргаритка на улице. Мастер сильно тряс ее за плечо и шептал:
- Правда хорошо, когда умеешь затягивать время, а? Я этому страшно рад. А ты?
- О мой Мастер! - девушка благодарно бросилась парню на шею. Он взял ее за подбородок двумя пальцами и развернул лицом к себе. В глубине изумрудных глаз со спокойным удовлетворением прочел то, что и хотел прочесть: собачью преданность, покорность и лучезарную вечную любовь.
- Я в таких делах действительно МАСТЕР, - самодовольно продолжил парень и тут же добавил: - И НЕ ТОЛЬКО в таких.
Маргаритка доверчиво прижалась к Мастеру. Тот приобнял девушку за плечи и решительно повлек за собой.
- Куда мы идем?
- Ко мне конечно, - сказал Мастер. - ли ты против?
- Нет-нет, что ты!
Мастер с удивлением взглянул на нее, но промолчал. Маргаритке даже в голову не приходило отказаться. После своего чудесного спасения она всецело доверилась Мастеру. Душа девушки ликуя парила в надатмосферных высотах. На глаза словно бы опустилась пелена всеобъемлющей любви. Маргаритка рассматривала теперь весь мир и особенно Мастера только через эту пелену. Она пыталась представить глубокую красоту души и благородство Мастера. Прислушивалась к ровному стуку сердца в его груди и гадала, о чем же стучит горячее сердце. Представляла себе его дом. Его комнату. Самого Мастера в комнате...
Постепенно щеки Маргаритки мило позеленели от смущения. Она представила СЕБЯ в этой милой и такой уже родной комнате. И непременно рядом с Мастером. И он непременно обнимает ее за плечи. Вот как сейчас. Или не как сейчас... а ИНАЧЕ. Девушка зябко поежилась и с трудом оборвала поток мыслей. Ультрамариновое солнце на секунду выглянуло из-за рыжих туч, но увидев Маргаритку с Мастером пожало лучами и вновь скрылось. Лишь иссушенная старуха-дворничка в черном плаще с огромным черным капюшоном, скрывавшим почти все лицо, и с огромной черной метлой в руках внимательно наблюдала за парочкой. Более того, старуха даже принялась незаметно следить за Мастером и Маргариткой, осторожно ступая и положив метлу на плечо, чтобы не шелестела.
Мастер не заметил ни черную старуху, ни подрагивания плечиков девушки. Он пристально всматривался в полузабытые лица скрипачей, тянувших унылую песню на углу улицы. Их было двое. Юноша и девушка. Оба неряшливо-грязные, в изодранной одежде, и тем не менее с необычайно вдохновенными лицами. Особо грязными были волосы. Они казались серыми, и тем не менее при малейшем повороте головы сквозь толстую коросту пыли пробивался подозрительный рыжий блеск. На голове у девушки восседала крупная белая крыса. Она мирно умывалась, не обращая ни на кого внимания. Вообще-то странно было видеть в Городе крысу СЕЙЧАС. Вот уже недели три назад животные и птицы, и даже насекомые исчезли, словно их никогда и не было на земле. Мастер еще пристальнее всмотрелся в музыкантов, Маргаритка же рассеянно уронила к их ногам скомканную семиталерную бумажку.
- ...Но даже развести за тридевять земель
Влюбленных - и они опять сойдутся.
И льется слез счастливая капель,
И губы их вот-вот сомкнутся...
Мастер резко обернулся. Песня сама по себе звучала в воздухе под рыдающие звуки скрипок, однако музыканты бесследно исчезли. Так это же были...
- Чего тебе? - раздраженно спросил Мастер Маргаритку, которая дернула его за рукав.
- Я тебя отвлекла? - извиняющимся тоном прошептала девушка.
- Еще бы! Эти двое... Знаешь, кто они? Рыжий и Рыжая-с-Крысой. Они выбрались из Справедливой Машины.
- Значит, Машина их оправдала, - заключила Маргаритка. Мастер подавил вздох. Наивная девушка даже представить не могла, что Справедливая Машина на самом деле - это всего-навсего бездонный колодец с гладкими стенами, и осуждает он сброшенных одинаково: СМЕРТЬЮ ВДРЕБЕЗГИ.
- Да, конечно. Оправдала. Я и не сообразил - быстро согласился Мастер, делая на ходу памятную зарубку огромным складным ножом на маленькой палочке, извлеченной из кармана.
- Ты устал, - ласково сказала Маргаритка и подумала: "Он действительно состоит сплошь из долга. Бедненький... Нет-нет, также из благородства, жалости и... любви. Иначе он не спас бы меня! Кроме того любовь к закону - тоже любовь". Пелена на ее глазах сгустилась. Девушка даже не заметила, как они пришли домой к Мастеру. И если бы довелось на другой же день искать это место, она бы не нашла ни за что.
- Свари кофе.
Ворчливые слова Мастера вернули Маргаритку к действительности и заставили осмотреть комнату в поисках буфета. Жилище Мастера выглядело внутренне фальшивым, так как сквозь конторскую прилизанность повсюду угадывалась дикая медвежья берлога. Единственными настоящими (в смысле отражения истинного лица владельца) вещами были висевшие напротив входа репродукции с картин, что неопровержимо доказывало Маргаритке пристрастие Мастера к искусству и к истории одновременно. Первая картина изображала девушку в белом одеянии, горящую на костре, и бритоголового священника, который грубо тыкал ей в отрешенное лицо распятие на длинном шесте. Вторая картина открывала панораму залитого ярким солнцем морского побережья, где люди, одетые подобно Белому Кардиналу (только одежда их была черного или коричневого цвета) пытали других людей, голых, смуглых и удивительно маленьких.
- Какая древность! Это завоевание так называемого Нового Света? неуверенно спросила Маргаритка.
- Ага, - подтвердил Мастер. - А другая картина называется "Орлеанская девка". Видно, ничего себе была. Это я из конфискатов вырезал. Вот когда умели жить!
- А мне почему-то кажется, что все это сказки, - прошептала Маргаритка. - Новый Свет, Старый Свет... На земле есть один-единственный Город, он - это вся земля, и больше нет ничего.
- Сказки, - проворчал Мастер. - Я вот слушаю тут ТВОИ СКАЗКИ, а где же МОЕ КОФЕ?
Маргаритка мигом управилась и впорхнула в УЖЕ милую ее сердцу комнату с чашечкой ароматного напитка в руке и с улыбкой на лице. Улыбалось втайне и ее сердце, но Мастер не заметил этого. Он окатил Маргаритку ледяным взглядом. Девушка замерла и смущенно спросила:
- Что-нибудь не так? Ты устал?
- Устал, - Мастер сверлил глазами влажный от огорчения лоб Маргаритки, выдерживая паузу. - Впрочем, не очень. Я думал, затащить тебя ко мне будет несколько труднее.
- Почему ты?..
Девушка замерла с открытым ртом. Конечно же, Мастер лжет! И вовсе он не устал. Просто вслед за Белым Кардиналом почувствовал налет грязи у нее на душе... Давешние сомнения с новой силой охватили Маргаритку. Девушка медленно опустила кофейную чашку на пол, на цыпочках подошла к Мастеру и прошептала: