Внедрение на нашу литературную почву фэнтези, на мой взгляд, имеет под собой глубоко социальную и психологическую почву. «Расшторивание» Железного Занавеса, повлекшее за собой прорыв западной фантастики, сыграло роль катализатора давно зреющего процесса. Слова Антокольского, приведенные выше, смело можно переадресовать каждому третьему автору 90-х: «Большое спасибо Перумову…», «Большое спасибо Олди…», «Большое спасибо Лукьяненко…». Уж очень похожи настроения авторов XIX и фантастов ХХ в.в.: «…нам теперь лучше всего забыться, спать, бредить в фантастическом сне.»
По-моему, сегодня в нашей фантастике вызрело два основных взгляда на мир: отрешенный идеалистическо-романтический (это, главным образом армия авторов фэнтези) и материалистический пессимизм (Э. Геворкян, А. Столяров, Л. Вершинин, А. Громов и ряд других авторов). Две главенствующих тематических линии: построение альтернативных — почти пасторальных — миров-утопий, обращенных в мифологическое прошлое (фэнтези) и прогрессирующая тема «Мир Земли после катастрофы», восходящая к традициям антиутопии («Времена негодяев» Э. Геворкяна, «Мягкая посадка» А. Громова). Тема выживаемости человечества сегодня вновь стала актуальной. 90-е годы нас мало радуют. Развал страны, две «провальных», но от этого не менее ужасных, кровавых, революции, межнациональные конфликты, экономическая неразбериха, разгул бандитизма и мафии… Выживем ли? Куда мы идем? И что с нами будет?
На эти вопросы пытается найти ответы писатель Александр Громов.
2
Однако пришло время представить читателям и самого героя нашего очерка. Александр Громов родился в 1959 году в Москве, где живет и поныне. Собственно биография писателя пока не изобилует какими-то особенными событиями. Получил хорошее техническое образование в МЭИ — «классическое» образование научных фантастов 50-70-х г.г. (Если не в курсе: 90 % фантастов, творивших в означенный период — «технари» по специальности, что несомненно отражалось и на самой фантастике). Работает инженером-радиотехником, время от времени подрабатывая на стройках (мизерная зарплата рядового инженера давно стала притчей во языцах, благодатной темой для писателей и рок-исполнителей: «Я инженер на 120 рублей, И больше я не получу…»). Что еще? Давно и, похоже, основательно женат, растит красавицу-дочь. А в свободное от литературного труда и вынужденных приработков время — заядлый байдарочник, каждое лето с семьей и друзьями он отправляется в многодневные походы по рекам Русского Севера.
Как ни странно, фантастику Александр начал читать весьма поздно — уже в студенческие годы. По его собственному признанию, он вообще только тогда открыл для себя мир книг (в школьные годы художественная литература практически не входила в список его главных интересов), и очень быстро наверстал упущенное (Александр — один из самых разносторонне эрудированных в современной российской фантастике авторов). Но больше всего его «захватили» книги братьев Стругацких. Неудивительно, что читатель Громов очень скоро стал писателем Громова, которого мы теперь имеем удовольствие читать.
Пишет давно (с начала 80-х), но первая публикация увидела свет лишь в 1991 г., когда «молодому» писателю перевалило уже за тридцать. Что ж, Роберт Хайнлайн, например, в тридцать лет только начал писать. Зато потом…
Первой, замеченной читателями и критикой публикацией стал роман «Наработка на отказ», в сокращенном варианте опубликованный в 1994 г. журналом «Уральский следопыт». Уже тогда с именем еще незнакомого мне автора я связывал большие надежды на сохранение лучших традиций классической социальной фантастики, отступавшей под напором нарождающейся фэнтези-культуры. И, к счастью, не ошибся. В творчестве Александра Громова переплелись действительно лучшие традиции советской НФ и современный подход к литературному материалу. И с каждым новым произведением этого автора явственно наблюдается прогресс писательского таланта, отход от неизбежного в начале творческого пути влияния наработок писателей старшего поколения (тех же братьев Стругацких, из «шинели» которых выпестовался целый поток талантливых авторов) и обретение самоценностности, формирование индивидуальной стилистики и мировоззренческой платформы.
В 1995 г. в нижегородском издательстве «Параллель» увидела свет первая книга автора — сборник «Мягкая посадка», куда вошло все лучшее, написанное писателем к тому времени. Книга эта по справедливости стала одним из самых значительных, ярких дебютов в российской научной фантастике за последние пять лет. В 1996 г. она была удостоена престижной литературной Премии им. А. Р. Беляева, а год спустя заглавный роман сборника обретает еще одну авторитетную награду — премию «ИНТЕРПРЕССКОН».
Романы и повести Александра Громова, по большому счету, это экстраполяция нежелательных, рискованных, но вполне вероятных путей эволюции человечества. Писатель словно бы экзаменует нашу цивилизацию на моральную состоятельность. Порой может показаться, что он чересчур суров по отношению к нам — людям. При поверхностном прочтении его произведений вырисовывается угнетающая своей беспросветностью, пессимистичностью картинка: человечество по А. Громову просто-таки вознамерилось извести себя с лица Вселенной.
… В романе «Мягкая посадка», действие которого разворачивается в недалеком будущем (первая четверть XXI века), на Землю обрушивается новый Ледниковый период. Сама по себе тема не нова и не столь фантастична (идея восходит к гипотезе о «незавершенности» Ледникового периода и о возможности его повторения в начале XXI в.), но А. Громов разрабатывает тему по-своему: «Александр Громов, кажется, впервые, объединил «новое оледенение» с сюжетом о тотальном вырождении и перерождении человечества» (В. Черных. Из послесловия к первой книге А. Громова «Мягкая посадка»). Изменения климата вполне логично повлекли за собой и определенные трансформации в обществе — на социальном и даже генетическом уровне. Человечество поделилось на «нормальных» и «выродков» (мутантов). Остается вопрос: что считать Нормой в вырождающемся обществе? В обществе, где единственным вариантом спасения от полного вымирания оказывается… установление жесткой диктатуры…
Действие романа «Наработка на отказ» отнесено в глубокий космос, где человечество осваивает новые планеты. Добротная космическая приключенческая фантастика неожиданно превращается в мрачную антиутопию: вполне утвердившаяся как самостоятельный социум колония людей на одной из планет в конце концов приходит к утверждению концепции тоталитаризма. Все возвращается на круги своя, человечество обречено повторять прошлые ошибки.
Попытка создать утопию, идеальное общество идеальных людей оборачивается в небольшой, но очень содержательной повести «Такой же как вы» страшной трагедией для Всех. Ситуация страшна и абсурдна изначально. Из благих намерений люди заселяют планету клонами, созданными на основе генотипа одного человека. Представляете себе картинку: общество людей, как две капли воды похожих друг на друга… по характеру, поведению, поступкам. Общество, состоящее из одного человека, многократно размноженного. Человек и зеркальные отражения. Результат закономерен: идеальное общество не может строиться по принципу похожести, «Как все». Такое общество не принимает в стаю непохожих. Ущербность, недостаток превращается в культ. Культ похожести.
«У нас не было идеологии, у них уже есть. Идеология похожести: «А я такой же, как все!» Кто-то конечно, не такой, гены берут свое, — ему же хуже, не такому. «А знаешь, папа, у Марго, оказывается, шрам на руке, синий-пресиний, а она скрывала, так мы ее теперь каждый день дразним…»
Старая истина: «Благими намерениями вымощена дорога в Ад». Расплачиваться всем. Высокая идея повести: ответственность человека (человечества) за претворяемые в жизнь «благие намерения»…
В повести «Менуэт святого Витта» (1997) А. Громов исследует свою «фирменную» тему — тему Власти. В разных ее проявлениях. В данном случае автор задается вопросом, может ли концепция тоталитарного правления служить во благо?
Но Александр Громов раскручивает философские лейттемы на фоне оригинально выстроенного научно-фантастического сюжета. Мотив «Подросток в экстремальной ситуации, в отрыве от Взрослого мира» имеет достаточно достойных примеров в мировой литературе: «Повелитель мух» Уильяма Голдинга, «Туннель в небо» Роберта Хайнлайна, «Рыцари Сорока островов» Сергея Лукьяненко и т. д. Писатели не раз пытались изобразить глазами ребенка мир Взрослых, где ребенок оказывается буквально зеркальным отражением Взрослых. Александр Громов выводит сюжет на качественно новый уровень.
Конечно, страшно, когда дети вдруг оказываются отрезанными от остального мира, страшно, когда они начинают мыслить, как взрослые, поступать, как взрослые. Но еще более страшно, когда они при этом никогда не смогут стать взрослыми физиологически.
Старая истина: «Благими намерениями вымощена дорога в Ад». Расплачиваться всем. Высокая идея повести: ответственность человека (человечества) за претворяемые в жизнь «благие намерения»…
В повести «Менуэт святого Витта» (1997) А. Громов исследует свою «фирменную» тему — тему Власти. В разных ее проявлениях. В данном случае автор задается вопросом, может ли концепция тоталитарного правления служить во благо?
Но Александр Громов раскручивает философские лейттемы на фоне оригинально выстроенного научно-фантастического сюжета. Мотив «Подросток в экстремальной ситуации, в отрыве от Взрослого мира» имеет достаточно достойных примеров в мировой литературе: «Повелитель мух» Уильяма Голдинга, «Туннель в небо» Роберта Хайнлайна, «Рыцари Сорока островов» Сергея Лукьяненко и т. д. Писатели не раз пытались изобразить глазами ребенка мир Взрослых, где ребенок оказывается буквально зеркальным отражением Взрослых. Александр Громов выводит сюжет на качественно новый уровень.
Конечно, страшно, когда дети вдруг оказываются отрезанными от остального мира, страшно, когда они начинают мыслить, как взрослые, поступать, как взрослые. Но еще более страшно, когда они при этом никогда не смогут стать взрослыми физиологически.
Впрочем, под такую аномалию подведена вполне логичная научная версия: на планете, где волею судьбы оказался земной космический лайнер, излучение местного солнца смертельно для любого человека, достигшего половой зрелости.
Общество состоящее из «маленьких мужчин и женщин», которым формально по 45–50 лет, но чья физиология и внешние характеристики соответствуют 10-15-летним подросткам. Взрослые и дети одновременно. Но такой диссонанс проявляется не только в физиологии, но — и это главное — на поведенческом уровне. И этот «психологический финт» — большая удача А. Громова. Экзотическая ситуация дала автору новые возможности для реализации философских задач, она позволила автору (и конечно же нам с Вами) взглянуть на проблему в неожиданном ракурсе. И писателю, надо признать, удалось это блестяще.
Проза А. Громова — жесткая, уверенная и пугающе «тяжелая», как речь прокурора. На внешнем уровне она как будто даже лишена эмоциональной окраски (во всяком случае, лукьяненских сверхэмоций), вершининской вязкости метафор. Но при этом читателю предстоит испытать весь спектр эмоций. Громов, как взаправдашний прокурор определенно знает то, что говорит (пишет), он очень внимательно ознакомился с делом подсудимого. Да уж не мезантроп ли он? Конечно, мрачны и пугающи картины будущего человечества, создаваемые А. Громовым. Но автор при всей жесткости стиля и сюжетных установок отнюдь не стремится запугать читателя живописанием тотальной гибели человечества. В любом его произведении красной линией просвечивается искренняя вера в разум человека, неистребимая вера в то, что в сотый раз пройдя по дорогам прошлых ошибок, человечество выкарабкается к свету. И так будет всегда. Свое творческое кредо фантаста, взгляд на будущее человечества Александр не без иронии выразил в первых строках романа «Властелин пустоты», вынесенных в эпиграф данного очерка. В конце концов, как это не парадоксально звучит, эмоциональное воздействие мрачных тонов значительно сильнее радостно-розовых бликов. А. Громов апеллирует к сознанию, его проза побуждает думать, размышлять, спорить. Думать не только о Завтра. Думать о Сегодня, которое формирует день завтрашний.
Истинный талант мыслит категориями глобальными. Хороший фантаст в полетах своей фантазии всегда обращен в сегодня, он стремится прогнозировать возможные последствия в будущем конкретных процессов, происходящих в сегодняшнем обществе. Писатель пытается предупредить неверные шаги цивилизации. Но и этого мало. Произведение только тогда талантливо — а особенно произведение фантастическое — когда оно достоверно, объективно и логично, когда веришь в «вымысел» фантаста. Произведения Александра Громова — достоверны. Есть у этого писателя особый дар — сочинять убедительно. Зачастую, читая его мрачные повести, забываешь о «придуманности» мира повести или романа. Быть может, потому, что А. Громов пишет о вполне реальных проблемах, трансформировавшихся в вероятностном Будущем. Фантастика лишь усугубляет эмоциональное воздействие.
«Писательское расследование», в конечном итоге, превращается, по существу, в социальный эксперимент. Схема проверена не одним поколением фантастов: человечество или микросоциум в экстремальной обстановке. Одна из главных тем, разрабатываемых Александром Громовым — тема Власти. Практически в любом его произведении (даже в блестящей пародии на штампы приключенческой НФ «Всяк сверчок…») он исследует сложный механизм самого главного изобретения нашего общества, именуемого Властью. По существу, писатель раскрывает анатомию этого… явления. От седых времен детства человечества и до наших дней Власть — в разных ее проявлениях оказывается главным действующим лицом Истории. Она неизменный спутник любой эпохи. Сама история человечества оказывается историей Власти, историей ее рождений, смертей и возрождений. Одни повелевают, другие повинуются. Так устроен мир. Так устроен человек.
Во все времена писатели обращались к мотиву: Свобода-Несвобода, зависимость человека от машины государства, Власти. Примеров сколько угодно: от Достоевского и Салтыкова-Щедрина до Платонова и Булгакова, от Замятина до Оруэлла и Хаксли, от Стругацких до Хайнлайна. Не обходят стороной тему и авторы посттоталитарной эпохи.
3
Чуть более подробно рассмотрим роман А. Громова «Властелин Пустоты» (1997), в котором, на мой взгляд, наиболее последовательно и методично проработан мотив природы Власти, а точнее — ее зарождения и становления.
В свое время, отвечая на нападки со стороны ангажированных большевистских критиков, Евгений Замятин пытался объяснить главную суть своей антиутопии «Мы»: «Этот роман — сигнал об опасности, угрожающей человечеству от гипертрофированной власти машины и власти государства — все равно какого». Такова, на мой взгляд, главная суть не только романа Е. Замятина, но и большинства произведений А. и Б. Стругацких. Методами иносказания, главным оружием фантастики, они, впрочем, весьма прозрачно и точно направляли критику в адрес института тоталитарной власти — власти государства, подавляющей личность, индивидуальное начало. Они очень метко и разносторонне раскрывали механизмы государственной машины. Однако взгляды и оценки, логичные и справедливые в эпоху тоталитаризма, оказываются не то что бы устаревшими, но требуют определенной корректировки сегодня — в эпоху неприкрытой политической анархии. Сместились критерии Власти. Хотя суть осталась прежней. Александр Громов, являясь несомненно достойным учеником братьев Стругацких, исследует природу Власти в соответствии с новыми представлениями о реальности, которая и сама подверглась существенной трансформации.
Для Стругацких и Замятина вполне естественным было неприятие тоталитарной системы. Александр Громов, чье становление как писателя приходится на эпоху так называемой гласности, самой судьбой предоставлена возможность объективно, беспристрастно и вдумчиво выявить оттенки Черного и Белого. Но не станем забегать вперед.
Роман «Властелин пустоты» — роман сложный, многоярусный, во многом неоднозначный, и для действительно серьезного анализа его потребовалось бы написание отдельной статьи. Мы же ограничимся лишь беглыми пометами на полях. Одной из существенных сторон «Властелина пустоты» является малозадействованный по крайней мере в отечественной фантастике мотив «из грязи да в князи», мотив «сотворения» Диктатора, иначе — рецепт установления Власти в условиях абсолютной Утопии.
Александру Громову удалось создать не просто глубоко философское, но и по-настоящему увлекательное повествование, полное захватывающих приключений. В романе обнаруживаются два самоценных уровня, между которыми пролегает четкая, но почти незримая для читающего граница: текст — с одной стороны — воспринимается в рамках конкретики приключенческого романа о локальной войне, отражении поселенцами Простора вторжения «инопланетчиков» с Земли, прибывших спустя столетия, дабы очистить планету от «вредного» и подготовить к новому заселению. С другой стороны текст воспринимается как самостоятельная философская псевдопритча, восходящая к библейскому мотиву об искушении Властью.
Любопытен сам литературный метод, использованный писателем для решения генеральной задачи: в рамках одного художественного текста он демонстрирует сразу две антогонистичных модели мира/общества — антиутопию и утопию. При этом сделано это не схематично — обе модели показаны в действии и столкновении друг с другом.