Это Петр.
В распахнутых дверях вместе с капитаном стоят матросы.
Старпом видит второго плотника. Скрестились взгляды.
Из глубины салона на Петра глядит и другой человек — рослый матрос.
Офицер бросается на Петра. Но дорогу ему преграждает рослый матрос.
Офицер падает. Ретируются бандиты старпома. Леднев направляется к Шапориной.
— Петр… — останавливает его незнакомый матрос. Петр оцепенел. «Здесь, на «Аврааме Линкольне», произнесено его имя!..» Мысли скачут чехардой.
— Петр!.. — в ночной тьме парень прижал его к переборке.
— Что надо?
— Молчи! Из-за кого ввязался?! Она с ними. Третий рейс. Красную пропаганду ищут. Все переворачивают.
— Что-о!.. — вскрикнул Петр.
Парень прикрывает Петру рот.
Простучали дробно ноги, кто-то спускался по лестнице.
Оба исчезают в темноте.
Разговор продолжается на баке.
Неизвестный зажигает фонарь, загораживая свет кепкой.
— Да ты-то кто? — спрашивает Петр, всматриваясь в едва различимое лицо.
— А не шпик ли я?.. Так подумал? — посмотрел на него парень.
— Ну-у…
— Я — Бриедис… — парень подносит к лицу фонарь. Светлые глаза, чуть прищурясь, глядят на Петра. — Помнишь… Мравин!.. Рига, пятый год, наш отряд… металлисты, схватка у тюрьмы…
— Арвид, ты?..
На палубе вдали показались фигуры. Тревожно замелькали огоньки.
Бриедис загасил фонарь. Снова — тьма. И удаляющиеся шаги.
— …Сидел. Кунгурская этапная. Бежал… Снова бежал… Теперь здесь, — продолжает рассказывать Бриедис.
— Эх, я! Какой идиот! Дружище! Как ты кстати…
— Еще бы…
— Я не о том… — Петр поднялся, оглядывается. — Ищут, говоришь…
Отворачивается крышка воздуховода. Петр и Арвид в каюте № 13.
Петр глубоко просовывает руку… «Неужели? Что-нибудь случилось?!» Перехватило дыхание. Арвид смотрит снизу… Петр тянется еще дальше… В порядке… Вытаскивает жестяную коробку.
— Вот она! — Петр спрыгивает.
— Дай посмотреть.
— Там, где не так опасно.
Топот по коридору.
Замирают…
Стихло…
Петр приоткрывает дверь.
Свободно.
Первым выбирается Бриедис.
Спустя немного времени, спрятав на груди коробку, из каюты выскальзывает Петр.
— Спасенная мадонна, вам не надоел этот спектакль? — Краузе дает волю открытой издевке.
— Что дальше? — Шапорина вынуждена снести и это.
— По-олюбуйтесь!.. — На столе у Краузе — груда вещей, реквизированных во время ночного обыска: русские книги, брошюры. Старпом поднимает журнал, держа пальцами за страницу. — Д-до-вольны? Ни-ничего… — резюмирует он.
— Тонко подмечено.
— Мне н-н-нужно пи-исьмо Ле-енина! — кричит старпом.
— Как вы тупы, Краузе.
— Готовьтесь к худшему, мадам.
— Краузе, мы в одной упряжке.
Узкий лаз.
Куда-то, будто в преисподнюю, спускается Арвид. За ним Петр.
Ползут мимо труб, вдоль переборки.
Петр передает Арвиду коробку.
Она скрыта в тесной щели, спрятана от самого тщательного розыска.
— …Я должна извиниться за наших сограждан… — мягко говорит Шапорина.
— Вам-то чего прощения просить!
— Осуждаете, — уловив интонацию, Шапорина подмечает резкость Петра.
— Да нет… Противно с этой сворой… — подчеркивает Петр. — На одном корабле… — Он резко пошел вдоль борта.
Шапорина — за ним. Догоняет, идет рядом.
Перегнувшись через перила, сверху за ними наблюдает старпом.
— Уж не большевик ли вы, Петр Иванович? — кокетливо спрашивает Шапорина.
Вопрос, впрочем, серьезен. Разговор приобретает обнаженный характер.
Петр посмотрел на Шапорину так, что у нее мелькнуло: «Уж не ошибка ли все это?..» Вид ее собеседника говорил: «Ну и нелепости приходят в голову женщине!»
Петр ответил:
— Просто люблю драться.
Смеются.
Петр продолжает игру.
— Значит, моя просьба…
Шапорина взглянула остро. Спросила:
— Какая?
— Насчет вещичек, сверток…
— Так ведь обыск был!
— Чем черт не шутит!..
— Я же говорила! Пожалуйста!..
Останавливаются. Петр говорит доверительно, стараясь довести до ее сознания смысл своих слов во всей их полноте:
— Мария Алексеевна, это очень важно и… очень секретно.
— Я буду ждать.
Петр прошел несколько шагов. Вернулся.
— А у вас не опасно?
— Они мне доверяют.
— Почему?
— Привыкли… Мой друг, на этом корабле я уже третий рейс…
— Превосходно!.. — опешил, но виду не подал.
— …Так и сказала: третий рейс?! — вскрикнул Арвид.
— Да.
— Вот дрянь!
— Ну, ничего!.. Сверток она получит…
— Что?
— Слушай внимательно…
— …Сработаем! — Американец, маленький сморщенный человечек, похожий на поганку, ясен с первого взгляда: негодяй.
— Когда принесешь? — спрашивает Петр.
— А когда нужно?
— Давай так: ноль тридцать. Сюда.
— Пятьдесят долларов.
— Вот… Задаток. Остальные, как принесешь.
— О'кэй.
— …Шеф доволен, — Коренастый человек с тяжелым лбом на миг оторвался от переговорной трубки и ласково ткнул «поганку» кулаком в бок. — Слушаю. Так. Ясно… Жду… — закрывает трубку. — Пойдешь с напарником… Эй!.. Евлампий! — кричит он, перекрывая грохот машинного отделения.
Появляется верзила.
По-хозяйски решительно в машинное отделение входит старпом.
— Ах, это ты! — говорит он американцу. — Учти, явишься к-к-к нему т-т-точно, к-как до-оговорились. В ноль т-тридцать. Кокаину добыть хоть со дна.
— А как насчет…
— С-с-сколько о-обещано?
— Сотня, — не моргнув, отвечает «поганка».
— П-получишь сто пятьдесят.
— Нас двое… — недовольно мямлит верзила.
— К-к-каждый. И без шума!.. Ясно? — Уходит.
— Брать надо в шестьдесят первой… — подсказывает коренастый. — Только тихо…
— Вы не ошибаетесь? — Шапорина искренне изумлена.
— Нет, мадам, — Краузе прошелся по каюте, обдумывая неожиданно возникшую ситуацию. — Ха-ха. Обвел, так сказать, вокруг пальца! Вместо п-п-письма он принесет н-наркотики.
— Вы помешаете ему.
— На этот раз помогу. — Краузе торжествует. — Он достанет наркотики!
— И принесет ко мне…
— Увы, нет… наркотики — это улика. Большевистский курьер будет арестован.
Крадутся по коридору люди, посланные старпомом.
— Сюда, — прошипел «поганка», — каюта шестьдесят первая… — вытаскивает ключ.
Каюта раскрылась бесшумно.
Еле приметный луч фонаря обшаривает ее. Беспокойно спит подполковник. Вдруг раскрывает глаза. Вскакивает.
Исчезает луч. В кромешной тьме слышны возня и удары, сдавленный крик. Распахивается дверь. Стремглав выбегают двое грабителей.
За ними в разорванной рубахе — подполковник. У него в руке кобура. Бегут по палубе. Верзила прячется. Преследователь теряет его из виду. Бросается за «поганкой». Догоняет. Не успевает вытащить револьвер. Тогда верзила выходит из укрытия и бьет подполковника кастетом по голове. Тот падает. «Поганка» пинает упавшего ногами, топчет его. Раненого переваливают за борт. Бандиты подбирают оброненный сверток.
— Человек за бортом!! — поднимает тревогу вахтенный. Вспыхивают прожекторы. Шарят лучами. Подполковник висит над водой, чудом уцепившись за какой-то выступ.
На палубу сбежались матросы. Среди них суетится пара жуликов.
Испуганный вопль:
— Убили…
Петр и Арвид видят все сверху.
Матросы оттесняют от борта сбежавшихся пассажиров. Спускаются по канатам к пострадавшему.
Старпом глядит на часы. Стрелка приближается к 0.30.
— Идиоты! — едва сдерживая себя, бросает он коренастому. Крепкий кулак привычно ткнулся в физиономию. — На-азывается «без шума»! Самому надо было идти. Заканчивайте дело!
Петр хватает Арвида за плечо:
— Гляди!.. Это они!
Стараясь быть неприметными, от толпы, образовавшейся на палубе, отделяются «поганка» и верзила.
Петр стремглав скатывается вниз.
Торопятся бандиты.
Еще одна лестница позади.
Выходит из толпы старпом, с ним два вооруженных матроса.
Издали наблюдает Арвид.
Петр вбегает в свою каюту.
Стук в дверь. В каюту юркает «поганка».
— Вот, держи, — протягивает сверток.
— Кокаин! Отлично… Петр взвешивает пачку на ладони. Подходит к иллюминатору. Открывает его и… сверток летит в темноту.
В тот же миг в каюте появляются — старпом и вооруженные матросы.
— Ну что, господин русский? Так вы и слесарь и плотник…
— И лесоруб…
— И преступник. За н-незаконный про-овоз н-наркотиков вы арестованы.
— Это ошибка.
— Судьба-индейка… Так, кажется… — Краузе спокойно-язвителен. — О-обыскать!
— Судьба-индейка… Так, кажется… — Краузе спокойно-язвителен. — О-обыскать!
Матросы не успевают приступить к выполнению приказа. Их останавливают.
— Господин Краузе, — шелестит «поганка». — Он выбросил… Только что…
— Болваны!
Шапорина поддерживает забинтованную голову подполковника. Раненый лежит на полу посреди салона.
— Ну?! — почти кричит Шапорина, увидев старпома.
— Без изменений, — сквозь зубы отвечает Краузе.
— Состояние весьма тяжелое! — поднимается судовой врач.
— П-п-п-постарайтесь до-отянуть хотя бы до Нью-Йорка, — настойчиво говорит старпом.
— Я знаю… помню убийцу… его лицо… — Глаза подполковника закрыты, он бредит, слова его неразборчивы. — Жить… хочу…
— Успокойтесь… вы еще п-поможете нам, подполковник.
«Авраам Линкольн» входит в Нью-Йоркский порт.
Туман. Сквозь него еле пробиваются фонари маяков. Будто через толстый слой войлока, доносятся сиплые гудки пароходов.
На палубе «Линкольна» напряженное ожидание.
Все пассажиры выбрались сюда. Впереди чужой берег… неизвестное завтра.
Толпа эмигрантов выглядит жалкой.
Три метра до Америки…
Все сосредоточенно вглядываются.
Пришвартовались…
На борт поднимаются таможенники, офицеры в военно-морской форме, сотрудники разведки.
Капитан Джекобе встречает их на палубе, у трапа.
— Господин капитан, приготовьте команду и пассажиров к досмотру.
— Все готово.
— Превосходно.
— Вас проводят…
Перед столом на палубе выстраиваются две очереди: команда и пассажиры.
Начинается досмотр: вытряхивают вещи; подпарывают подкладку; обыскивают карманы; проверяют головные уборы; заставляют снять обувь; выворачивают бумажники. На стол вываливают книги, журналы, брошюры, записные книжки.
Заполняются приготовленные карточки: каждый оставляет отпечатки пальцев.
С одной стороны — команда.
В длинной шеренге — матросы, кочегары, здесь же Петр и Арвид.
С другой — медленно подвигаются пассажиры. Подавленная масса людей.
Капитан останавливает старпома, энергично направляющегося к представителям разведки.
— Господин Краузе, занимайтесь пассажирами.
— Есть дела поважнее.
— Я вызвал врачей, полицию.
— Это по-о-олитическая о-перация.
— Дешевая и опасная игра.
— Игра!.. Борьба… С-сильных людей. С-сильных н-наций. Мир-р содрог-гнется, и н-не ме-ешайте, господин ка-апитан.
— Разве может леопард избавиться от пятен? — говорит Джекобе.
Краузе отстраняет капитана, идет к группе представителей морской разведки.
— Господа, — говорит он громко. — Произошло покушение на жизнь п-пасса-ажира.
— Он жив?
— К счастью, да.
Заострилось лицо Петра.
— Н-и-несите…
Как в хорошо отрепетированном спектакле, на палубу выходят четверо матросов с носилками. Подполковника сопровождает судовой врач.
Носилки проносят сначала вдоль очереди пассажиров, затем медленно двигаются мимо строя команды.
— Не похож?.. Здесь нет? Дальше… Не похож?..
Остановились перед Петром.
— Этот… — почти утвердительно говорит старпом. — Убийца.
— Да.
Офицер разведки:
— Свидетели?..
Раздвигая матросский строй, вперед выходят «поганка» и верзила.
Офицер морщится.
— Все?
Тишина.
— …Отправить в полицию. Свидетелей тоже. Продолжайте досмотр… Господин старпом, благодарю.
— Этот человек не убийца… — Шапорина подошла вплотную к офицеру, говорит тихо, только ему: — Он русский, большевик… Фальшивые документы… Письмо Ленина… Оно на борту…
— Господа! — Словно ток пронзил разведчика. — Этот человек — большевик. Высадка отменяется. Все остаются на борту. Корабль — в карантин.
Стало тихо до боли в ушах.
В следующий миг на Петра навалились, сдавили со всех сторон.
Петр еще пытается отбросить кого-то, вырваться, но руки уже в наручниках.
Петр оглянулся, пытаясь увидеть Арвида. Арвид быстро теряется в матросской толпе.
— Красный!.. — пронесся по палубе визгливый вопль.
Цепь матросов смята. Толпа бросилась на Петра… Так вот виновник их несчастья!..
— Назад! — разрубил воздух старпом. — Ни с места!
Таможенники и полиция кидаются к толпе пассажиров, отталкивают их.
Петра волокут вниз.
Слякотная мгла окутывает корабль, моросит пронизывающий дождь.
На причале, у трапа тормозят грузовики. Солдаты быстро поднимаются на палубу, занимают проходы.
С воем подкатывает санитарная карета.
По трапу спускаются таможенные чиновники, офицеры, с ними Шапорина, четверо солдат с носилками: на них — подполковник.
Буксиры тянут корабль к другому причалу.
Пароход стоит в карантинной зоне порта. Ночь. На причале — зыбкие огни фонарей. В их слабом свете — вдоль всего корпуса — полицейский кордон, в плащах, с дубинками и карабинами.
Издали ветер едва доносит шумы города.
Петр ходит по каюте.
«Неужто все рухнуло?!» — стучит в голове. Сцепились скованные руки.
Осторожный и настойчивый стук. За иллюминатором! Что там?..
Снова… За толстым стеклом — спустившийся на канате Арвид.
Двумя сцепленными руками Петр пытается оттянуть створку иллюминатора. Не поддается. Арвид с другой стороны упирается в стекло ногами. Наконец иллюминатор открыт.
Протянув руки вперед, Петр пробует пролезть наружу… У борта, обращенного к морю, висит на канате Арвид. Еще усилие… Он вытаскивает Петра. Петр цепляется за иллюминатор.
Они спускаются. Все ниже, ниже. Небольшое расстояние отделяет их от покачивающейся баржи. Нацелились… Прыжок…
Бегут. Перебираются на другую баржу. Снова бегут. Останавливаются. Надо снять наручники… Арвид зажимает цепь в шестерни лебедки… Поворот, Хруст металла. Больно! Петр сжал зубы… Цепь разорвана.
Петр опускает рукава фуфайки, заправляет под них «браслеты» и обрывки цепи.
— Письмо… — хрипло, запекшимися губами шепчет Петр.
— Здесь… Вот…
Они достают бумаги из жестяной коробки. Экземпляры ленинского письма. Один — у Арвида, другой — у Петра.
Снова бегут по баржам. Вот и причал. Прыгают на него. Пробираются вдоль пакгауза. Идут к выходу из порта.
— …Этот пропуск, — охранник небрежно возвращает картонку, — сдай в музей.
— Полгода не были, — тянет Петр.
— Отстань. Много вас тут всяких… — раздраженно бросает охранник и отворачивается.
— Дом-то рядом, у морского клуба, — вступает Арвид.
— Ведь сказали… — скучно сплевывает другой охранник.
— Хоть глотку промочить…
— Присосался… — охранник отвечает несколько кягче.
— Возьми залог, — говорит Петр, — вернемся через час.
Охранники перемигивается.
— А не врешь?
— Ей-богу!
— Рокфеллер!.. — Теперь охраннику не терпится, чтобы сделка совершилась скорее. — Ну ладно, давай!..
Петр полез в карман. Протягивает золотую монету.
Рукав фуфаики задирается, открывая поблескивающий наручник.
Все мгновенно меняется.
Тревога!
Дула карабинов направлены в грудь Петра и Арвида.
— Руки!
Арвид медленно поднимает руки. Внезапно крепко хватает дула.
Уперев их в себя, он кричит:
— Беги!..
Охранники обескуражены.
Пытаются вырвать карабины, но Арвид навалился на них всей тяжестью тела.
Петр бросается в сторону. Прыгает через шлагбаум.
— Беги, беги!!
Охранники выкручивают дула. Мертвой хваткой держит их Арвид.
Раздаются выстрелы.
В Арвида вонзаются пули…
Подбегает на подмогу охране патруль. На ходу вскидывают карабины. Целятся в уже оседающего Арвида. Стреляют.
Бежит Петр. Оглянулся. Снова бежит.
Выстрелы, свист, погоня.
Петр бежит, падает, снова бежит, бежит…
Обессиленный, Петр падает в уголь.
Наступая, двинулись на него: порт, причалы, дома, краны. Он вдавился в черные куски.
Над Петром с неистовым шумом проносится товарный поезд. Мелькают тени. Перестук колес превращается в дробный оглушающий грохот. Свист. Гудки. Выстрелы. Сирены.
Когда все стихло, Петр понял: спасен…
Холодный дождь льет не переставая. Он и не прекращался ни на секунду. Он шел все время. И тогда… Петр плачет, зарываясь лицом в уголь. Слезы сливаются с грязными потоками.
В кабинете департамента внутренних дел из-за просторного стола поднялся высокий человек.
— Ничтожества! Дали уйти! С письмом!..
На столе — смятый, истерзанный экземпляр ленинского письма, найденный у убитого Арвида. Шеф полиции Ныо-Иорка хватает письмо.