– А Катюша… – В голосе Вована послышалось что-то похожее на волнение. – Кто ею заниматься будет?
Нюта удивленно взглянула на Вована, словно не понимая, зачем он спрашивает.
– Кому ты ее… охмурять поручишь?
– Ты что это, не ревновать ли вздумал?
– Нет, но… вдруг этот человек ее обидит?
– Тебе-то не все равно, что с ней будет? – фыркнула Нюта. – Мне вот, например, все равно. А вроде как родственницами друг другу приходимся. Но я тебе торжественно заявляю: если между мной и золотом родная мать стоять будет, я и ее не пожалею.
Вован крякнул.
– Ты это как же… про родную-то мать.
– А что мне ее жалеть? Что я в этой жизни от нее хорошего видела? Жалкая пьянчужка, голь перекатная.
– Все же родила тебя.
– А я ее об этом просила? – резко и отрывисто бросила Нюта.
Плечи ее совсем поникли. И казалось, что она заплачет. Но девушка удержалась.
И нарочито грубо сказала:
– Ладно, пошли, что лясы без толку точить. Нам еще до ночлега добираться. А завтра предстоит встреча с родственничками. Предчувствую, что сил она у меня возьмет много.
И парочка направилась в ночь. Но двигались они совсем не в сторону Олеховщины, как можно было предположить из их разговора. Путь их лежал совсем в другом направлении.
Глава 8
Утро разбудило Катю уже привычным запахом парного молока. Открыв глаза, она обнаружила на тумбочке высокий стакан, полный чудесного напитка. Но если вчера вместе с молоком ей был предложен ломоть ржаного хлеба, свежий и душистый, отрезанный, как любил Андрей, солидно, пусть и немного криво, то сегодня рядом на блюдечке лежала симпатичная румяная булочка. И эта булочка была настоящим произведением искусства. Осыпанная корицей, с изюмом и сладкой запекшейся на ней карамелью, она оказалась такой многослойной, что Катя запуталась считать тонюсенькие, просыпанные корицей и пропитанные сладким сиропом слои.
Пока Катя, лежа в постели, перекусывала, у нее зазвонил телефон. Она взглянула на экран не без тревоги. Но оказалось, что это звонит Вовка – брат! Катю обдало волной нежности и тепла. Вовка был самым ее родным после дяди человеком. И она была очень рада, что он о ней помнит.
Голос Вовки звучал растерянно:
– Катюх, ты где? Мы тебя потеряли.
– А я не дома. Приехал дядя Паша, и мы с ним уехали.
– Куда?
– В Олеховщину.
В трубке повисла пауза. А затем Вовка спросил каким-то странным голосом:
– Где это? Далеко?
Катя объяснила.
– А вернешься когда?
– Не знаю еще.
– Катюш, возвращайся поскорее, а?
– Зачем? – удивилась Катюша. – Что случилось?
– Дело одно к тебе есть.
– Что за дело?
– Не телефонный это разговор, ну, да ладно, слушай. Помнишь, я говорил, что ездил в гости к нашей тетке – сестре отца?
– Помню. Говорил.
– И вот какое дело… Она мне предложила поучаствовать с ней в поисках клада, который когда-то еще до революции закопала наша прабабка. Понимаешь, тот клад нынче дорого будет стоить, очень дорого. Я думаю, что имеет смысл его поискать. А ты как?
Катюша слушала и не знала, смеяться ей или что.
– Дело верное, – продолжал Вовка, не дождавшись от сестры ответа. – Клад между двух старых сосен закопан. Золотые побрякушки там, деньги. Тетка обещала, что место на карте укажет. И деньгами на расходы обещала снабдить. Только я не знаю, ты как? Будешь участвовать? Я уже несколько дней тебя хочу об этом спросить, да все как-то не решаюсь.
Катю внезапно осенило:
– Так ты поэтому ко мне в городе приходил?
– Ну… да. Все колебался, сказать тебе или нет. Вроде как одному сподручней, а с другой стороны, ты же моя сестра. Если я тебя не позову, это же нечестно будет. Так ведь?
Катя даже умилилась. Какой у нее хороший братишка! Какой славный и честный мальчик уродился в их семье!
– Вовка, ты можешь отправляться на поиски этого клада совершенно спокойно. Я ни на что не претендую.
– Точно?
– Клянусь! Я уже с дядей…
Катя хотела сказать, что она уже участвует в поисках одного клада, второго ей в ближайшее время точно не осилить. Но тут в коридоре послышался какой-то шум, и Катюша прервала разговор:
– Ладно, Вовка, пока. Все объясню тебе потом при встрече. Ну, целую!
Поев и выпив молока, она почувствовала себя совершенно сытой. Но когда вышла в столовую, то оказалось, что завтрак еще впереди.
– Ешь, – велел ей Андрей. – У вас с дядей впереди сложный день. Эх, поехать бы с вами, да дел невпроворот.
– А что случилось?
– Болезнь какая-то на овец напала. Если сейчас меры не принять, всю отару потерять можно. Да это бы еще полбеды, боюсь, как бы мор на остальное стадо не перекинулся. А если коровы падут – мне конец.
– Нет-нет. Занимайся делами. Мы с дядей и сами управимся.
– Только я вас прошу: если чего нащупаете, без меня или Мити не приступайте к извлечению. А то если что-то дельное найдете, можете и голов лишиться. А мне ваши головы, особенно твою, терять совсем не хочется.
И он так посмотрел на Катю… Так посмотрел, как еще никто и никогда на нее не смотрел. У Катьки даже дыхание перехватило. Впрочем, длилось это недолго. Уже в следующий момент перед ней поставили чашку с густой простоквашей и тарелку с овсянкой. Овсяную кашу Катя не очень-то любила, но это была какая-то особенная овсянка. Она буквально таяла во рту и при этом была такой сладкой, что запивать ее хотелось чем-то кисленьким. Простокваша сгодилась идеально. Правда, запивать ею было неудобно, слишком густая, приходилось есть ложечкой. Так Катя и завтракала: ложку овсянки, ложку простокваши, полезней завтрака и не придумаешь.
Дядя от завтрака отказался. Он вообще казался очень взволнованным. И когда Катя встала из-за стола, улучил момент, чтобы шепнуть ей:
– Уверен, что сегодня нам улыбнется удача. Я не спал всю ночь, и мне кажется, я знаю, где нам стоит попытать с тобой счастья.
Катя лишь улыбнулась. Если кто и не спал прошлой ночью, то это была она. А вот дядечка, наоборот выводил своим носом такие рулады, что и через стенку было слышно. Тем не менее сейчас дяде на месте явно не сиделось. Он еле дождался, когда приедет Митя. Как выяснилось, семейство матушки Анны жило в деревеньке в нескольких километрах от хутора Андрея. Там у них был свой собственный дом. А сюда на хутор они приезжали рано утром, помогали весь день, а вечером отправлялись обратно к себе.
Помимо Мити с матушкой Анной жил еще ее муж – дядя Сережа. Это был невысокий коренастый мужчина с широкими плечами и длинными, чуть не до земли руками. Он был глуховат и потому предпочитал отмалчиваться. Свою пухленькую, всегда приветливую и улыбчивую женушку он обожал, несмотря на то, что в браке они жили уже полвека. Еще с ними жил Степан, их старший сын, казавшийся точной копией самого Мити.
Сегодня Митя что-то задерживался.
– Что же он так долго?
Прибывший наконец Митя объяснил задержку поломкой в тракторе. Это вызвало недоумение у Андрея.
– Трактор совершенно новый, на гарантии. Что могло с ним случиться?
– Не знаю. Что-то стучало с утра в моторе.
– Сейчас-то движок работает безупречно.
– Перестало.
Митя все так же избегал смотреть в глаза собеседнику. Отворачивался, ковырял пальцем нос, демонстрировал все признаки человека, которому не хочется обсуждать данную тему. Самой Кате показалось, что Митя либо проспал, либо задержался где-то в другом месте. А про поломку придумал. Возможно, Андрей тоже так подумал, но настаивать не стал, иначе дядя Паша весь бы совсем извелся.
– Мне так не терпится, – приговаривал он всю дорогу. – Так не терпится!
Митя не выдержал и спросил:
– Знаете уже, где будете сегодня искать?
– В общих чертах.
– Хотите, я вам подскажу?
Дядя кинул на Митю опасливый взгляд. Да, читалось в нем, теперь от непрошеных советчиков отбою не будет. А потом за свои советы еще долю потребуете. Знаем мы таких! Отвали!
Но Митя был человеком толстокожим, он и не моргнул в ответ.
– Возле старой мельницы посмотрите, – добродушно посоветовал он. – У мельника там тоже домик имелся. Иногда он задерживался допоздна и, чтобы не ехать по лесу в потемках, оставался ночевать на мельнице.
– Откуда ты так много знаешь про старого мельника? Можно подумать, что это твой родственник.
– Скажете тоже. Родственник. Да никакой он мне не родственник! А знаю я про него от матери. А она от бабки Афины. У той что ни разговор, так страшилки про всякую нечисть и нежить. Ну, а мельник, который до сих пор по округе бродит со своим золотом, ее любимая тема.
Бабушка Афина, когда друзья к ней доехали, тоже подтвердила предположение Мити насчет мельницы.
– В этом домике постоянно жили рабочие, которые трудились на мельнице у Степана-мельника и его родни.
– А колодец там есть?
– Вода в речке имеется. Но для питья она не очень-то годится. Так что думаю, что на мельнице колодец тоже имелся.
Дядя потер руки.
– Отлично, отлично, – пробормотал он. – Но у меня к вам, уважаемая Афина… простите, не знаю вашего отчества, имеется еще одна просьба.
Дядя потер руки.
– Отлично, отлично, – пробормотал он. – Но у меня к вам, уважаемая Афина… простите, не знаю вашего отчества, имеется еще одна просьба.
– Говори, сынок.
– Вы же знаете, что мы ищем клад моего деда? А за ним охотится еще одна юная особа.
– Нюрка, – кивнула старушка. – Приезжала ко мне. С подарками на этот раз прикатила. С извинениями. Да я ее прогнала. Не хочу ни подарков от нее, ничего. Ночь просилась у меня с приятелем переночевать, а я все равно не пустила. В машине спали.
– Вот если говорить про эту особу, то мне бы хотелось ее активность несколько снизить.
– Мешает она тебе?
– Ужасно нервирует.
– Понимаю. Нюрка в прошлом годе со своими дружками всю округу лопатами изрыли.
– А где искали?
– У большого дома, где мельник с дочерьми еще жил. И у маленькой избушки, где он свой срок доживал. Всюду.
– Нашли что-нибудь?
– Кабы нашли, уж слышно бы было. Сама-то Нюрка словечка лишнего не скажет, но дружки у нее пьянь да рвань. Они бы не выдержали. Да и чего бы ей снова прикатывать в этом году, кабы в прошлом удача ей улыбнулась? Нет, думаю, ничего им не обломилось.
– Но вы на нашей стороне или на ее?
Старушка поколебалась, но потом все же ответила:
– Я, милок, сторону-то ничью принимать в этом деле не могу, потому как это ваше с Нюркой дело, можно сказать, родственное. Но если так смотреть, то вы с Катюшей мне больше по сердцу. Во-первых, сразу видно, что оба вы с племянницей люди спокойные, интеллигентные и воспитанные. Во-вторых, вы мужчина взрослый. Если вам деньги достанутся, вы уж сумеете их с толком потратить. И за племянницей своей присмотрите, хотя она и сама по себе видно, что девушка хорошая. А Нюрка – она что?.. Кто за ней смотреть станет? Накупит себе нарядов, в ресторан завалится. Ну, если уж совсем денег много, машину купит, гонять на ней примется. Она ведь безголовая. Ничего путного не удумает. Да и что с нее взять? Мать у ней пьяница, что ни ночь, то в канаве валяется. Отца девка вовсе не знала. Выросла в притоне. Так что ничего хорошего из такой оторвы получиться бы никак не могло. К такой шальные деньги попадут, считай, на погибель.
– Тогда вы можете нам немножко помочь?
– Чего делать-то надо?
– Надо сказать Нюре, которая к вам сегодня обязательно зайдет, что…
И наклонившись к самому уху бабы Афины, дядя быстро зашептал ей что-то секретное. Старушка слушала внимательно. Иногда хихикала и прыскала в сухонький кулачок, но не перебивала. Когда они закончили шептаться, глаза у бабушки весело блестели.
– Все сделаю! – бодро заявила она дяде. – Ох, и хорошую ты шутку удумал! Так ей и надо! Пусть поищет, где не лежало.
И старушка захихикала, явно в полном восторге от придуманного дядей Пашей.
Закончив дела у бабушки Афины, которой они оставили все захваченные с собой из дома пироги, дядя с племянницей двинулись дальше. Митю они отпустили, потому что он был нужен сегодня Андрею. А сами отправились бродить по Олеховщине. Катя терялась в догадках, что нужно ее дяде. То он торопился, словно угорелый, а как приехали, вроде бы охладел к поискам.
– Мы сегодня будем где-нибудь копать?
– Погоди, Катюша. Сперва нам от конкурентов избавиться надо.
И стоило дяде проговорить эту фразу, как они увидели Вована вместе с его спутницей. Теперь Катя получила возможность более пристально разглядеть свою соперницу. При ближайшем рассмотрении Нюра оказалась не такой уж красавицей. Да и брюнеткой она была крашеной. Сегодня яркие лучи солнца безжалостно указали на отросшие корни, на слишком светлые для брюнетки брови, неумело поправленные корректором, и на слишком длинные, густые и круто закрученные вверх ресницы, которые были слишком-слишком для того, чтобы быть настоящими.
Нюра держалась самоуверенно и даже развязно. А вот Вован трусил. И Катя знала, почему. У дяди Паши как-то состоялся с парнем серьезный мужской разговор, после которого Вован исчез и целых полгода не появлялся у Катюши. Тогда дядя Паша пообещал проходимцу, что пересчитает у него все ребра, если еще раз застанет его у племянницы без штампа о регистрации брака в паспорте. И вот теперь Вован увидел дядю Пашу и лихорадочно соображал, начинать ему уже бояться за свои ребра или все-таки обойдется.
– Привет родственничкам, – первой поздоровалась с ними Нюра.
– Здравствуй, голубушка.
– Клад дедушкин ищите, я слышала?
– Ищем.
– И мы ищем. Хотите с нами?
– Да мы бы не против. У самих у нас не очень-то получается.
– Вы от Афины идете?
– Заходили к полоумной, только время даром потеряли. Выжила бабка из ума. Ничего не соображает.
Дядя говорил вроде как с досадой. И Катя очень удивилась его тону. И слова дяди Катюшу покоробили. Зачем он так плохо говорит про бабушку Афину? Какая же она полоумная? Напротив, очень разумная и милая старушка. Но дядя держался, словно бы так и надо, и Катя решила не вмешиваться.
– А о чем вы у нее спрашивали?
– Просили показать, где мельница дедова стояла.
– Так это и я вам скажу.
Анютка явно повеселела, узнав, что именно интересует ее конкурентов. Видимо, возле мельницы Нюрка с дружками уже все обыскали, и неожиданностей это место для нее не представляло. А дядя, получив от Нюты подробные указания, казался счастливым.
– Вот спасибо, вот удружила. А то мы с этой бабкой столько времени потеряли. И чай с ней пили, и письмо отцово читали – все без толку. Нет, не помню, говорит, и все. Совсем под старость головой плоха стала.
Но Нюта уловила из всей этой тирады лишь одну фразу:
– Письмо читали? Письмо вашего отца? То есть… письмо Антона Степановича?
– Ну да! – бесхитростно глядя на нее, подтвердил дядя. – Я бабке письмо почти целиком читал, надеялся, что память к ней вернется. Какое там! И еще досада, вроде как письмо-то я у нее и потерял.
Теперь глаза у Нюты вовсе сверкали. Она еще раз объяснила, как пройти к мельнице, до которой оказалось напрямик через лес не так уж и далеко. И едва дядя с Катей скрылись из виду, помчалась прямиком к бабушке Афине. Было ясно, что Нюта вообразила, будто бы интересующее ее письмо до сих пор валяется у старушки дома. И Катя, смеясь, поделилась этим наблюдением с дядей:
– А ничего-то она там не найдет.
– Ну, как знать, как знать.
Вид у дяди был очень интригующий.
– Дядя! – ахнула Катя. – Ты что это задумал?
– А? Что?
Дядя делал вид, будто бы не понимает расспросов племянницы. А вид у самого был залихватский, словно у нашкодившего школьника.
– Ты оставил Нюрке письмо своего отца? – настаивала Катя.
То письмо, которое он даже ей в руках подержать толком не дал? Катя не могла в такое поверить.
– Не совсем от моего отца, но письмо она получит.
Дядя откровенно ухмыльнулся. А Катя начала прозревать.
– Я уж с бабушкой Афиной об этом договорился, – продолжал дядя. – Надеюсь, не подведет нас с тобой бабулька. Поможет, вручит Анютке весточку, которая ей так нужна.
– Ты сфабриковал фальшивку! – догадалась Катюша. – И что ты в этом письме написал?
– Достаточно, чтобы Нюта со своим приятелем оставили бы нас сегодня в покое. На мельницу им предстоит отправиться. Идти туда далеко, на весь день развлечение им хватит.
– А мы с тобой чем будем заниматься?
– Мы-то… Мы с тобой к дедовой избушке отправимся. К той самой, где он последние годы доживал.
Как ни странно, избушка еще сохранилась. Крыша у нее провалилась, пол прогнил, стены осели, но вид бывшего человеческого жилья был узнаваем. Место Кате не понравилось. Место низкое, потому сыро и болотисто. Опять же вроде бы река близко, но до открытой воды еще надо пройти через лесок. А дорожка через него тонюсенькая, а сам лес, через который она идет, такой темный, такой мрачный! Елки да изредка осинка, и вдоль дорожки всюду ивняк. Нет, совсем непривлекательное место.
Но дядя с племянницей прогулялись и там. Дядя хотел изучить тропинку на предмет ее извилистости. Вдруг извивается в точности, как линия на его плане? Но нет, тропинка шла прямо, заворачивала лишь в одном месте уже у самой реки. И на берегу ничего похожего на колодец не просматривалось.
– Как же быть? – растерялся дядя. – И возле избушки мы с тобой колодца не обнаружили. Но где-то же дед должен был воду брать?
– Может, прямо в реке черпал?
– Вряд ли.
– От соседей носил?
Дядя беспомощно огляделся по сторонам. Если когда-то здесь и были соседи, теперь этого было уже не понять. Какие-то сараюшки присутствовали, но все так основательно заросло подлеском и сорняками, что разглядеть среди них колодец было невозможно. Дядя попробовал полазить по этим зарослям, но место было такое топкое, что он почти сразу провалился в вязкую трясину.
– Надо сапоги раздобыть.
– И обсушиться.
Вернулись назад к бабушке Афине. Та встретила их радостно. Сразу же налила чаю и дала подробный отчет о проделанной работе:
– Как Нюрка ко мне сунулась, я ее сурово встретила. Но гнать не стала, она и не ушла. Уселась, болтает всякую ерунду, а сама глазами так и зыркает, так и зыркает. Ну, я ее томить не стала, на кухню вышла, будто бы суп помешать, а письмо ваше на столе оставила. Чашкой его придавила, чтобы видно было. Вернулась через пять минут – ни Нюрки, ни письма уже и нету.